Внимание!
суббота, 24 ноября 2018
Лисичка-сестричка
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники"
Автор: Танья Шейд
Рейтинг: PG-13
Герои: Мариус, Амадео, ученики Мариуса, а также Автор канона.
Жанр: юмор, флафф
Предупреждение: AU, OOC
Дисклеймер (отказ от прав). Не извлекаю из этого фика никакой материальной выгоды. Все канонические персонажи принадлежат Энн Райс.
читать дальшеОткрыв Связной портал, Мариус склонился в глубочайшем поклоне.
- Простите, что сегодня я раньше обычного времени, госпожа Автор, - молвил он. – Дело в том, что я обещал своим ученикам устроить пикник, а потому просто обязан к назначенному сроку завершить все дела.
- О чём вы говорите, Мариус? Какой совместный пикник может быть у вампира и смертных мальчиков?
- Сказать по правде, это мой первый эксперимент такого рода. Но я полагаю, что наставнику не помешает быть ближе к своим ученикам, ведь так проще достичь взаимопонимания. Я превосходно поохотился сегодня в каналах Венеции и очень надеюсь, что мальчикам по вкусу придётся пойманный мной сом… Кстати, как вы находите?
С этими словами Мариус приподнял рыбину повыше, чтобы лучше было видно на другом конце Связного портала.
- Возможно, мальчикам он и придётся по вкусу, - был ответ. – Но что собираетесь делать на этом пикнике вы сами, Мариус? Наблюдать?
- Почему же только наблюдать, госпожа Автор? Мне достанется рыбья кровь, мальчиком – мясо, которое, разумеется, мы предварительно пожарим на костре. Вот никто и не уйдёт обиженным.
- И с каких же пор, Мариус, вы стали пить рыбью кровь? Ваше дело – охотиться на злодеев, а не рыбачить в венецианских каналах!
- Уверяю вас, госпожа Автор, что на злодеев я охочусь. Могу предоставить вам все отчёты о тех злодеях, которых я поймал за последние полгода и передал городской страже, чтобы их наказали в соответствии с законами Венеции. Местные власти уже не раз объявляли мне благодарность за то, что я помогаю бороться с преступностью. Кстати, как раз позавчера был особенно трудный случай: одним из пойманных мной злодеев оказался вампир, по имени Сантино. Полагаю, что вам он известен. Его пришлось связать железной цепью – ведь обычной верёвкой наше племя не скрутить! – а потом снабдить городских стражников самыми подробными инструкциями о том, как надлежит обращаться с пленным вампиром. Так что полагаю, госпожа Писательница, что мой долг по отношению к канону исполнен – ведь один злодей-вампир десятерых смертных стоит…
- Это совсем не то, что написано в текстах книг, - голос по ту сторону Связного портала прозвучал устало. – Но объясните мне хотя бы, как вы собираетесь пить рыбью кровь на глазах у мальчиков? Неужели они не догадаются, что вы собой представляете?
- Вы о том, что я вампир? Мальчики уже знают это, госпожа Автор. Как я уже говорил, я стремлюсь к взаимопониманию со своими учениками. Здесь, в Венеции пятнадцатого века, в людях невероятно сильна вера в христианские символы. И как только мои ученики увидели, что я не боюсь распятия, они сразу же поняли, что я не нечисть и не представляю для них опасности.
- А вы хотя бы выглядывали в окно, Мариус? До заката ещё далеко, лучи солнца свободно падают на вашу ничем не защищённую кожу! Вам положено от этого сгореть!
- Боюсь, здесь вы несколько заблуждаетесь, госпожа Автор. Образ вампира, сгорающего от солнечных лучей, зародится лишь в вашем двадцатом веке благодаря искусству под названием кинематограф… В особенности повлияет на него фильм Фридриха Вильгельма Мурнау «Носферату – симфония ужаса». Но стоит лишь заглянуть в более ранние источники, посвящённые вампиризму, хотя бы в работы Йоханеса Флукингера, чтобы понять, что у меня нет ни малейшей причины бояться солнца! Да и более известные книги, написанные ранее двадцатого столетия, это подтверждают, взять хотя бы роман господина Брэма Стокера «Дракула», который, увы, в сознании многих ваших современников оказался подменён многочисленными экранизациями…
- Вы всегда так длинно изъясняетесь, Мариус. Вы хотя бы понимаете, что по эту сторону Связного портала царит глубокая ночь? Неужели хотя бы из уважения к человеческому сну вы не могли выйти на связь после заката, когда здесь, в Западном полушарии, настанет рассвет?
Впервые за всё время разговора Мариус опустил глаза. Об этом он и вправду не подумал.
- Мне искренне жаль, госпожа Автор, что я вас разбудил посреди ночи, - проговорил он. – Обещаю, что больше такого не повторится.
Но связь прервалась, прежде чем он успел договорить. Вздохнув, Мариус закрыл портал. Увы, общение с автором – почти всегда очень непростая задача для персонажа. Утешало одно: чем бы он ни занимался в Венеции – никто не мешает Автору писать о нём в своих книгах всё, что захочет она сама. А читатели книг, разумеется, поверят каждому слову, написанному пером, то есть набранному на клавиатуре. Так что причин для недовольства Автора Мариус не видел.
Но вот трудности этого дня остались позади. Растянувшись на мягкой траве, Мариус наслаждался теплом уходящего дня, а выпитая рыбья кровь тем временем растекалась по его капиллярам. Ученики уже успели изжарить сома и со смехом делили его между собой.
Отделившись от компании, к нему подошёл один из мальчиков. Тот, кто для Мариуса был дороже родного сына.
- Мастер, - проговорил Амадео, пряча что-то за спиной, и щёки его были залиты краской. – Это, конечно, совсем не то, что рисуют другие ваши ученики… Вы знаете, что я утратил свой дар художника, после того как… после того как меня похитили и увезли… Но сегодня я попытался… и вот что получилось.
Он протянул Мариусу рисунок, очень простой, словно вышедший из-под руки ребёнка и совсем не похожий на те шедевры, что Амадео приходилось создавать прежде. Лесное озеро, окружённое зарослями. В Венеции таких не было. Наверняка Амадео пытался вспомнить светлые страницы своего прошлого...
- Ты молодец, - промолвил Мариус, не в силах оторвать взгляда от рисунка. – Сразу видно, что в эту работу ты вложил свою душу. Озеро так и манит к себе, хочется в него окунуться и, возможно, увидеть кого-то из водных духов… Кажется, ваш народ называет их водяными и русалками? Ведь так?
- Вам правда нравится, Мастер? – выдохнул Амадео. – Вы не пытаетесь меня утешить?
- Посмотри мне в глаза, - отвечал Мариус, - и убедишься, что я не лгу.
Амадео взглянул в глаза учителю, затем, поддавшись порыву, кинулся к нему на шею. Мариус, подхватив своего любимца на руки, мягко поцеловал его в лоб.
«Хорошо, что не всегда всё получается по вашей воле, госпожа Автор», - подумалось ему.
- Мастер, я давно хотел спросить… - прошептал Амадео. – Вы хотели бы, чтобы я стал таким же, как вы? Если это нужно, чтобы мы были вместе, то я сразу согласен!
- Не стоит спешить, мой мальчик, - Мариус погладил его по голове. – Никогда не спеши расстаться с тем, чего нельзя будет вернуть обратно. Мы ведь и сейчас вместе, ты для меня как сын. Что может быть крепче этой связи? Сейчас ты совсем рядом, и я слышу музыку твоего сердца. А если ты станешь вампиром – твоё сердце застучит иначе, и это будет совсем другая музыка. Понимаешь?
- Вы, как всегда, правы, Мастер, - серьёзно отвечал Амадео. – У меня на родине была поговорка, что от добра добра не ищут. А от вас я вижу только добро и не хочу ничего менять.
Юноша вытянулся на траве, глядя на звёзды.
- Бьянка! – внезапно воскликнул он. – Мы же собирались сегодня встретиться! Кавалер не имеет права опаздывать на свидание с дамой!
- Что же, тогда спеши к ней, - улыбнулся Мариус.
Неизвестно, долетели ли его слова до Амадео – тот, прижав к груди рисунок, уже со всех ног мчался по направлению к дому Бьянки.
Полюбовавшись ещё немного звёздным небом, поднялся и Мариус. Уж если Амадео устроил свидание с Бьянкой, то и ему неплохо было бы навестить этой ночью Пандору.
Автор: Танья Шейд
Рейтинг: PG-13
Герои: Мариус, Амадео, ученики Мариуса, а также Автор канона.
Жанр: юмор, флафф
Предупреждение: AU, OOC
Дисклеймер (отказ от прав). Не извлекаю из этого фика никакой материальной выгоды. Все канонические персонажи принадлежат Энн Райс.
читать дальшеОткрыв Связной портал, Мариус склонился в глубочайшем поклоне.
- Простите, что сегодня я раньше обычного времени, госпожа Автор, - молвил он. – Дело в том, что я обещал своим ученикам устроить пикник, а потому просто обязан к назначенному сроку завершить все дела.
- О чём вы говорите, Мариус? Какой совместный пикник может быть у вампира и смертных мальчиков?
- Сказать по правде, это мой первый эксперимент такого рода. Но я полагаю, что наставнику не помешает быть ближе к своим ученикам, ведь так проще достичь взаимопонимания. Я превосходно поохотился сегодня в каналах Венеции и очень надеюсь, что мальчикам по вкусу придётся пойманный мной сом… Кстати, как вы находите?
С этими словами Мариус приподнял рыбину повыше, чтобы лучше было видно на другом конце Связного портала.
- Возможно, мальчикам он и придётся по вкусу, - был ответ. – Но что собираетесь делать на этом пикнике вы сами, Мариус? Наблюдать?
- Почему же только наблюдать, госпожа Автор? Мне достанется рыбья кровь, мальчиком – мясо, которое, разумеется, мы предварительно пожарим на костре. Вот никто и не уйдёт обиженным.
- И с каких же пор, Мариус, вы стали пить рыбью кровь? Ваше дело – охотиться на злодеев, а не рыбачить в венецианских каналах!
- Уверяю вас, госпожа Автор, что на злодеев я охочусь. Могу предоставить вам все отчёты о тех злодеях, которых я поймал за последние полгода и передал городской страже, чтобы их наказали в соответствии с законами Венеции. Местные власти уже не раз объявляли мне благодарность за то, что я помогаю бороться с преступностью. Кстати, как раз позавчера был особенно трудный случай: одним из пойманных мной злодеев оказался вампир, по имени Сантино. Полагаю, что вам он известен. Его пришлось связать железной цепью – ведь обычной верёвкой наше племя не скрутить! – а потом снабдить городских стражников самыми подробными инструкциями о том, как надлежит обращаться с пленным вампиром. Так что полагаю, госпожа Писательница, что мой долг по отношению к канону исполнен – ведь один злодей-вампир десятерых смертных стоит…
- Это совсем не то, что написано в текстах книг, - голос по ту сторону Связного портала прозвучал устало. – Но объясните мне хотя бы, как вы собираетесь пить рыбью кровь на глазах у мальчиков? Неужели они не догадаются, что вы собой представляете?
- Вы о том, что я вампир? Мальчики уже знают это, госпожа Автор. Как я уже говорил, я стремлюсь к взаимопониманию со своими учениками. Здесь, в Венеции пятнадцатого века, в людях невероятно сильна вера в христианские символы. И как только мои ученики увидели, что я не боюсь распятия, они сразу же поняли, что я не нечисть и не представляю для них опасности.
- А вы хотя бы выглядывали в окно, Мариус? До заката ещё далеко, лучи солнца свободно падают на вашу ничем не защищённую кожу! Вам положено от этого сгореть!
- Боюсь, здесь вы несколько заблуждаетесь, госпожа Автор. Образ вампира, сгорающего от солнечных лучей, зародится лишь в вашем двадцатом веке благодаря искусству под названием кинематограф… В особенности повлияет на него фильм Фридриха Вильгельма Мурнау «Носферату – симфония ужаса». Но стоит лишь заглянуть в более ранние источники, посвящённые вампиризму, хотя бы в работы Йоханеса Флукингера, чтобы понять, что у меня нет ни малейшей причины бояться солнца! Да и более известные книги, написанные ранее двадцатого столетия, это подтверждают, взять хотя бы роман господина Брэма Стокера «Дракула», который, увы, в сознании многих ваших современников оказался подменён многочисленными экранизациями…
- Вы всегда так длинно изъясняетесь, Мариус. Вы хотя бы понимаете, что по эту сторону Связного портала царит глубокая ночь? Неужели хотя бы из уважения к человеческому сну вы не могли выйти на связь после заката, когда здесь, в Западном полушарии, настанет рассвет?
Впервые за всё время разговора Мариус опустил глаза. Об этом он и вправду не подумал.
- Мне искренне жаль, госпожа Автор, что я вас разбудил посреди ночи, - проговорил он. – Обещаю, что больше такого не повторится.
Но связь прервалась, прежде чем он успел договорить. Вздохнув, Мариус закрыл портал. Увы, общение с автором – почти всегда очень непростая задача для персонажа. Утешало одно: чем бы он ни занимался в Венеции – никто не мешает Автору писать о нём в своих книгах всё, что захочет она сама. А читатели книг, разумеется, поверят каждому слову, написанному пером, то есть набранному на клавиатуре. Так что причин для недовольства Автора Мариус не видел.
Но вот трудности этого дня остались позади. Растянувшись на мягкой траве, Мариус наслаждался теплом уходящего дня, а выпитая рыбья кровь тем временем растекалась по его капиллярам. Ученики уже успели изжарить сома и со смехом делили его между собой.
Отделившись от компании, к нему подошёл один из мальчиков. Тот, кто для Мариуса был дороже родного сына.
- Мастер, - проговорил Амадео, пряча что-то за спиной, и щёки его были залиты краской. – Это, конечно, совсем не то, что рисуют другие ваши ученики… Вы знаете, что я утратил свой дар художника, после того как… после того как меня похитили и увезли… Но сегодня я попытался… и вот что получилось.
Он протянул Мариусу рисунок, очень простой, словно вышедший из-под руки ребёнка и совсем не похожий на те шедевры, что Амадео приходилось создавать прежде. Лесное озеро, окружённое зарослями. В Венеции таких не было. Наверняка Амадео пытался вспомнить светлые страницы своего прошлого...
- Ты молодец, - промолвил Мариус, не в силах оторвать взгляда от рисунка. – Сразу видно, что в эту работу ты вложил свою душу. Озеро так и манит к себе, хочется в него окунуться и, возможно, увидеть кого-то из водных духов… Кажется, ваш народ называет их водяными и русалками? Ведь так?
- Вам правда нравится, Мастер? – выдохнул Амадео. – Вы не пытаетесь меня утешить?
- Посмотри мне в глаза, - отвечал Мариус, - и убедишься, что я не лгу.
Амадео взглянул в глаза учителю, затем, поддавшись порыву, кинулся к нему на шею. Мариус, подхватив своего любимца на руки, мягко поцеловал его в лоб.
«Хорошо, что не всегда всё получается по вашей воле, госпожа Автор», - подумалось ему.
- Мастер, я давно хотел спросить… - прошептал Амадео. – Вы хотели бы, чтобы я стал таким же, как вы? Если это нужно, чтобы мы были вместе, то я сразу согласен!
- Не стоит спешить, мой мальчик, - Мариус погладил его по голове. – Никогда не спеши расстаться с тем, чего нельзя будет вернуть обратно. Мы ведь и сейчас вместе, ты для меня как сын. Что может быть крепче этой связи? Сейчас ты совсем рядом, и я слышу музыку твоего сердца. А если ты станешь вампиром – твоё сердце застучит иначе, и это будет совсем другая музыка. Понимаешь?
- Вы, как всегда, правы, Мастер, - серьёзно отвечал Амадео. – У меня на родине была поговорка, что от добра добра не ищут. А от вас я вижу только добро и не хочу ничего менять.
Юноша вытянулся на траве, глядя на звёзды.
- Бьянка! – внезапно воскликнул он. – Мы же собирались сегодня встретиться! Кавалер не имеет права опаздывать на свидание с дамой!
- Что же, тогда спеши к ней, - улыбнулся Мариус.
Неизвестно, долетели ли его слова до Амадео – тот, прижав к груди рисунок, уже со всех ног мчался по направлению к дому Бьянки.
Полюбовавшись ещё немного звёздным небом, поднялся и Мариус. Уж если Амадео устроил свидание с Бьянкой, то и ему неплохо было бы навестить этой ночью Пандору.
вторник, 30 августа 2016
From womb to tomb (с) // You're surrounded by armed bastards! (c)
Фандом: "Кошмары аиста марабу" И. Уэлша / "Marabou stork nightmares" by I. Welsh
Название: Марабу
Автор: Rufus XXI
Бета: нет
Рейтинг: NC-17 за лексику
Категория: Джен
Жанр: философская лирика
Пейринг: нет
Статус: закончен
Предупреждение: ненормативная лексика
Дисклеймер: все права на героев принадлежат автору
Займите, согласно билетам, места,
Ма-
машина моя упала с моста,
читать дальшеПричина, как старый гондон, проста:
Не справился с управлением.
Пускай я вшивый больной мудак,
Давай, всё будет не просто так,
Помимо своих, я сожму в кулак
Грехи всего населения.
Поверь, без разницы, с чем тонуть,
Чем больше вес, тем идти ко дну
Быстрее, а мне и пара минут
Нехило сделают дело.
Ма-
манжеты рубашки сейчас в крови,
Я тоже в парке приход ловил,
Считай, то что это был акт любви,
Забей на страданья тела.
К хуям ра-
расколоты линзы очков.
В траве бесконечный концерт сверчков.
Дыханье, пульс и ответ зрачков
На свет они проверяют.
А я ныряю всё глубже вниз,
Туда, где темень. Я старый лис
И я охочусь. Мой главный приз
Почти в руках, уверяю.
Я уповаю, что, может быть,
Не превратилась в сплошную нить
Кардиогра-
рама. Я должен всплыть
И взять на прицел паскуду.
Охотник-жертва - одно лицо.
Воняет здорово пиздецом,
Когда ответчик вдруг стал истцом,
Я скоро убийцей буду.
Мы все в ловушке Твоей, смотри,
Наш мир гнилой, как я сам, внутри,
Считаю до трёх и на цифре "три"
Мозги вышибаю твари.
Любу-
буюсь иронией; чтоб спасти
Себя, я обязан счета свести,
Что противоречит Тебе - прости,
Меня данный факт не парит.
И всё ж невозможно, безумно жаль:
Никто не укажет, что ты слажал,
Забу-
будь? Невозможно. И не сбежать.
И даже пускай раскаюсь -
Меня не отпустит чумной недуг,
Мы снова на замкнутый выйдем круг.
Ты в белом. Тебе всегда сходит с рук.
А я с трёх лет заикаюсь.
Название: Марабу
Автор: Rufus XXI
Бета: нет
Рейтинг: NC-17 за лексику
Категория: Джен
Жанр: философская лирика
Пейринг: нет
Статус: закончен
Предупреждение: ненормативная лексика
Дисклеймер: все права на героев принадлежат автору
Займите, согласно билетам, места,
Ма-
машина моя упала с моста,
читать дальшеПричина, как старый гондон, проста:
Не справился с управлением.
Пускай я вшивый больной мудак,
Давай, всё будет не просто так,
Помимо своих, я сожму в кулак
Грехи всего населения.
Поверь, без разницы, с чем тонуть,
Чем больше вес, тем идти ко дну
Быстрее, а мне и пара минут
Нехило сделают дело.
Ма-
манжеты рубашки сейчас в крови,
Я тоже в парке приход ловил,
Считай, то что это был акт любви,
Забей на страданья тела.
К хуям ра-
расколоты линзы очков.
В траве бесконечный концерт сверчков.
Дыханье, пульс и ответ зрачков
На свет они проверяют.
А я ныряю всё глубже вниз,
Туда, где темень. Я старый лис
И я охочусь. Мой главный приз
Почти в руках, уверяю.
Я уповаю, что, может быть,
Не превратилась в сплошную нить
Кардиогра-
рама. Я должен всплыть
И взять на прицел паскуду.
Охотник-жертва - одно лицо.
Воняет здорово пиздецом,
Когда ответчик вдруг стал истцом,
Я скоро убийцей буду.
Мы все в ловушке Твоей, смотри,
Наш мир гнилой, как я сам, внутри,
Считаю до трёх и на цифре "три"
Мозги вышибаю твари.
Любу-
буюсь иронией; чтоб спасти
Себя, я обязан счета свести,
Что противоречит Тебе - прости,
Меня данный факт не парит.
И всё ж невозможно, безумно жаль:
Никто не укажет, что ты слажал,
Забу-
будь? Невозможно. И не сбежать.
И даже пускай раскаюсь -
Меня не отпустит чумной недуг,
Мы снова на замкнутый выйдем круг.
Ты в белом. Тебе всегда сходит с рук.
А я с трёх лет заикаюсь.
@темы: фик
понедельник, 15 августа 2016
Meine ehre heisst treue
Автор: Lekteris
Беты: Модо, Altra Realta
Пейринг: Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом
Категория: джен
Рейтинг: NC-17
Размер: Мини
Статус: закончен
Предупреждение: AU, ООС, Нецензурная лексика, Насилие
Описание: «Красота неизменно вызывала у меня единственное желание — разрушить ее, так как она совершенно не вписывалась в наш уродливый мир»
— «Заводной Апельсин», Энтони Бёрджесс.
читать дальше— Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка!
Краем глаза Невилл видит, как Ханна достаёт палочку.
— Не надо, — шепчет он.
В этот момент Лонгботтом смотрит Малфою прямо в глаза. В них читаются знакомые наслаждение и безнаказанность, но после событий прошлого года постоянным спутником Драко стала напряжённость. «И не зря», — думает Невилл. Дальше он действует уже на инстинктах.
Шаг вперёд. Прямой удар левой в нос. Моментальный боковой в челюсть. Классическая боксёрская двойка.
Малфой падает, громко вопя и зажимая обеими руками нос. Симус бросается на обескураженного Гойла и наносит тому прямой удар ногой в солнечное сплетение; через две секунды Гойл задыхается на холодном полу. Стоящий справа Крэбб заносит палочку в направлении Невилла.
— Круцио!
Быстрый нырок вправо, и красный луч попадает в стену. Лонгботтом смещается чуть правее и наносит Крэббу мощнейший удар голенью в бедро, затем — стремительно ныряет ему в ноги, захватывая обе конечности предплечьями, и со всей силы валит тяжёлую тушу на пол. Спасительная палочка падает, Невилл подхватывает её и откидывает метра на два. Дальше дело простое — всползти на туловище, укрепить позицию на груди Крэбба и осыпать его градом ударов обеими руками. Через минуту руки в крови, Крэбб захлёбывается в ней же, а Гойл теряет сознание, когда Симус исполняет удушающий треугольник из-за спины; слизеринца затаптывают Майкл Корнер и Джинни Уизли; чёткие прямые удары ногами по груди и голове, маэ-гита.
Из соседнего коридора слышатся торопливые шаги.
— Уходим, — произносит Невилл. — Ханна, Парвати, палочки.
Двое девушек забирают палочки слизеринцев. Компания мгновенно ретируется с места драки, оставляя окровавленных врагов ждать помощи.
* * *
Я лежу на кушетке в Выручай-комнате. Штаб-квартира Отряда Дамблдора.
Патефон негромко, но настойчиво играет Баха, третью сюиту. Очень подходяще, мои дорогие слушатели, для воспоминаний. К тому же вы наверняка хотите услышать мою историю, а мне нужно с чего-то начать...
— Дядя Вернон, тётя Петунья, мы дома.
Я тянусь вниз, чтобы развязать кроссовки. Почти не чувствую рук, вместо них — ноющая боль сразу в плечах, трицепсе и предплечьях. Дико больно, знаете ли. Но мне это нравится.
В прихожей моментально появляется Петунья. На груди — фартук, одета в розовое трикотажное платье, руки — в перчатках. Значит, сегодня на ужин что-то аппетитное.
— Проголодались, наверное, да? Руки помойте и садитесь сразу за стол. Дадли, тебя сегодня не били?
— Нет, мам. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. — Дадли ловит мой насмешливый взгляд. — Это нормально, так, в общем-то, и должно быть...
Да, Дадли. Так и должно быть. Потому что глаз тебе подбил именно я, любимой комбинацией в два прямых правой и боковым левой между ними.
— Сынок, давай я посмотрю что у тебя там. Дай мне свою сумку, ты же устал, мой малыш...
— Мама! — орёт Дадли, краснея. — Сколько раз я буду повторять — не называй меня своими сраными прозвищами!
— Дадли! Что за выражения?! Как ты разговариваешь с матерью, задумайся об этом! Вернон! Вернон! Посмотри, какие слова произносит твой сын в адрес собственной матери!
В дверном проёме появляется Вернон. Клетчатый халат, пижамные штаны. Скандала не будет, дядюшка готовится ко сну.
— Ну, будет, Петунья, будет... Мальчик просто взрослеет. Он становится мужчиной. В его возрасте, знаешь, это совершенно нормально. Я в его годы был таким же, может быть, даже ещё более резким...
Я вздыхаю, беру сумку и поднимаюсь на второй этаж в свою комнату. Опять эти бесконечные разговоры о том, каким крутым дядюшка Вернон был «в его годы». В его годы, насколько мне удалось узнать из фотоальбомов и разговоров на кухне между Петунией и Мардж, дядюшка Вернон был ожиревшим, толстозадым и озабоченным увальнем, который мог разве что упасть на соперника и задавить его своей тушей в девяносто килограмм чистого жира. «Ха!» — подумал я, прыгая на кровать. Старый неудачник пытается самоутвердиться хотя бы здесь. Хрен тебе. Не поверю ни единому твоему слову, старый мудак, ни единому. Ты, наверное, и на улице ни разу не дрался, не то что в табло кому-нибудь дать.
Я всегда думал об этом, когда попадал в разного рода ситуации. Ну, знаете, бывает так — идут какие-то мудаки по улице, ржут над чем-то, видят тебя и начинают ржать ещё больше... Что тут ещё делать? Правильно, подойти к самому задиристому на вид и зарядить хорошенько по яйцам. Дальше — по обстановке. Обычно хватает одного удара, они ведь как пугливая стая собак, которая держится только на своём вожаке. Стоит главному мудаку упасть, остальные не двинутся — такие они, ребята, шпана соседская, воспитанная на правиле не давать сдачи. Мамочки подтирали им зады с самых пелёнок, они играли во дворе, оскорбляя тех, кто слабее, и не ожидая, что на улице всё будет совсем по-другому... Хорошо, что я вовремя это понял. Кто это первый поймёт, тот круче, тот выигрывает. Всё очень просто, дорогие друзья, просто, как дважды два.
Поэтому, наверное, я здесь. Не в чулане, среди пыли и пауков, а тут, во второй комнате наверху, которую готовили для Дадли, но в итоге отдали мне. Всё изменилось пару лет назад. Хотя нет, вру. Всё начало меняться тогда, когда я впервые ударил соседского парня старше себя на год. Тогда это было подвигом для меня, друзья, огромным подвигом. В школе меня часто обзывали, толпой гоняли по школьному двору. Этот мудак решил провернуть что-то похожее. Я играл с рваным мячом, который порвал Дадли. Очередная игрушка, которую любимый сынок сломал и не заметил. А мне, мать твою, приходилось с этим играть, потому что ничего другого не было, и играл я в одиночестве, потому что друзей у меня не было. Да и кому я был нужен как друг — нерешительный, пугливый, совсем некрутой... Да. Вспомню, аж в дрожь бросает. О, дорогие друзья, сейчас я не могу в это поверить. Когда-то Гарри Джеймс Поттер был на самом, самом дне.
Но вернёмся к той истории, благодаря которой я оказался здесь, сейчас и в этих прекрасных, прекрасных условиях.
...Шесть часов вечера, я гуляю по округе, как всегда один, как всегда сам с собой. Уже почти не боюсь — за плечами несколько драк, разбитый нос, который я прятал от дядюшки и тётушки, подбитый глаз, синяки по всему телу. Но всё равно всегда удавалось так или иначе кого-то хорошенько ударить раз-два. Даже если я проигрывал, даже если я валялся побитый на детской площадке. Конечно, дело не доходило до переломов или какой-то такой фигни. Всё-таки мне было тогда лет девять, взрослых ребят в округе толком не было, а даже если и были, мне их встречать не удавалось. А хотелось, дорогие друзья, хотелось и этого попробовать.
И вот я иду к детской площадке. Чувствую — этот день будет хорошим, весёлым. Что-то ждёт меня там, впереди. И я вижу, что.
Какие-то ребята окружают Дадли и Пирса, его друга. Дадли жирный, Пирс похож своей худобой на крысу — ясно, многого от них ждать нельзя. Тех ребят было, кажется, человека четыре, не больше. Ростом все выше Дадли. Не очень хорошо, но справиться можно.
— Руки убери от меня, придурок. Я тебе сказал, убери руки, мудак!
— Какого хуя ты приставал к моей сестрёнке, дерьмо? — обращается к Дадли самый высокий из ребят. — Какого хуя, спрашиваю? Ей семь лет, блядь, какого хуя тебе от неё нужно?
Дадли молчит, насупившись. Видно, опять решил повыделываться перед соседскими девочками, а Дадли этого делать без жестокости не умеет.
— Эй ты, дерьмо вонючее! — кричу я высокому, быстрым шагом приближаясь к нему.
Вся компания оборачивается в мою сторону. Я слышу, как незнакомые ребята спрашивают друг друга, кто я и какого черта тут делаю. Слышу, как Дадли удивлённо произносит: «Поттер?! Что ты...»
Дальше я уже не слушаю. Когда готовишься ударить, в ушах становится очень жарко, как и во всей голове. Чувствуешь, как приливает кровь. Потрясающее напряжение. Потрясающее, дорогие друзья.
Пока они в замешательстве, я дохожу достаточно, чтобы ударить.
Прямой удар правой в нос. Боль в костяшках, высокий парень — в болевом шоке и крови. Второй парень бросается на меня. Я не достану до него никак, ему легко будет увернуться. Немного подпрыгиваю. Сжатый кулак летит вверх к челюсти. Я ещё не знаю, что это — апперкот. Дадли, не зная что ещё делать, бросается на третьего и валит его, придавливая всей массой. Пирс заходит сзади к четвёртому парню и со всей силы бьёт в спину. Крысиный удар, но мне без разницы. Ботинком пинаю противника в коленку. Обувь уже ношенная Дадли, да и большая мне — удар выходит несильный, но его хватает, чтобы тот мудак склонился и мы с Пирсом положили его на лопатки.
— Души его, — говорю я Пирсу. Тот садится на упавшего.
Я поворачиваюсь. Самый высокий парень, которому я дал первому, каким-то неимоверным усилием стащил Дадли со своего друга и вдвоём они начали бить Дадли ногами. Недолго думая, я подбежал к нему и изо всех сил зарядил по яйцам. После этого он больше не вставал — только ползал. Его друга мы с лёгкостью положили на лопатки и, что называется, отфутболили. Били, короче говоря, футбольными пинками. Был момент, когда мы с Дадли пересеклись взглядами. Двое безумных пар глаз, два человека, впервые почувствовавших вкус насилия, жестокости. Тогда мы подружились всерьёз и надолго. После это начали замечать и тётя с дядей: они словно шкурой чуяли перемены во мне, и перемены пугали этих овец, так как ягнёнок линял и становился волком.
О, мои дорогие друзья, если бы вы только знали, как это прекрасно — бить лежащего человека ногами.
Я выныриваю из воспоминаний. Из ненастоящего окна Выручай-комнаты ненастоящий Хогвартс освещает ненастоящая Луна. Настоящий ли я? Стоит абсолютная тишина, звонкая, как хлыст от хорошего удара по груше. На этот вопрос трудно ответить, ведь на свете, мои дорогие друзья, так много этих самых «я».
Били ли вы, дорогие друзья, лежащих людей ногами? Могу поспорить, что вы этого никогда не делали. Никогда ваш вечер не становился страстным, энергичным, полным бурления энергии и выброса адреналина. Ваши вечера протекали спокойно, размеренно, за чашкой чая у телевизора или за обеденным столом с вашими драными родственниками, чёрт бы их побрал. Вы, дорогие друзья, никогда не поймёте, что чувствует человек, когда выходит из дома с кастетом в кармане куртки, забинтованными руками и готовностью убивать, когда он осознаёт себя охотником, потому что для этого нужно перестать быть человеком. Я не знаю, где проходит тонкая линия между зверем и сверхчеловеком, — знаю лишь, что эта линия никак не пересекается с куском дерьма, именуемым человеком. Однако что-то разделяет оба этих словечка, дорогие братья и сёстры. Сверхчеловек может освободиться только тогда, когда зверь в нём побеждает человека, и в следующий момент он входит в клетку и укрощает своё животное начало, но исключительно на мгновение. Он седлает его, он управляет им. Сверхчеловек отличается от зверя тем, что из насилия он извлекает удовольствие.
* * *
Такие мысли обычно приходили ко мне после ужина. Что бы вы сказали, мои дорогие братья и сёстры, если бы узнали о такой вот детали жизни нашего дома: когда семья отужинала, а вечерние телепередачи были отсмотрены, тётя Петунья любила включать одну классическую мелодию, прекрасную своей красочной монотонностью: тогда я не знал, как она называлась, а выяснив после, заслушал до дыр. Это было «Болеро» Равеля. Чудная мелодия растекалась по дому, наполняя своими отголосками уголки конформистского жилища. Ух, друзья, я уверен — Петунья чувствовала себя настоящей интеллектуалкой, тонким ценителем вечности! В то время как она наслаждалась своим превосходством над тупыми и необразованными соседями, ничего не мыслящими в искусстве и красоте, я предавался мыслям о физическом насилии. Я мог смотреть куда угодно, находиться в любом положении — лежать, сидеть, стоять, шагать по комнате — потому что я был вне себя, вне тела, где-то в мире фантазий и воспоминаний, которые сливались в сплошное чувство цвета ярчайшего огонька, о братья и сёстры, какое это было чувство! Оно вело меня к экватору наслаждений. Я вспоминал, как мы с Дадли подкрадывались к прохожим из-за спины, как этот увалень, всё больше перекачивавший жир в мышцы, трусцой подбегал к ничего не подозревающему пешеходу и сокрушал того ударом ноги в живот. Я подбегал ко второму, бросал два слабых удара в лицо и моментально проходил в ноги, валя незадачливого человека на асфальт, а Дадли крушил его голову тяжёлыми ударами своих массивных ног. Мы тогда были ещё хлюпики — спорт давал о себе знать, я заметно прибавлял в весе, но нам было слишком мало лет, чтобы играть всерьёз. После того, как можно было удостовериться об отсутствии намерения преследовать нас у почтенных джентльменов, мы стремительно ретировались с места событий, и бежали, окрылённые, озарённые, обожествлённые в глазах самих себя. Мы делали это каждую неделю и каждый раз всё дальше и дальше от дома.
Второй моей любимой мелодией был вальс «На широком голубом Дунае» Штраусса.
Когда я впервые услышал его, время и пространство прекратились. Это было нечто совершенно незнакомое, что-то из другого мира, сильнее, чем издевательства, сильнее, чем драка, сильнее, чем кровь из носу, сильнее, чем Равель.
Я будто оказался под прицелом очень талантливого оператора, намеренно растягивавшего мою фигуру. Я становился выше, сильнее, массивнее, опаснее, безрассуднее и умнее одновременно, я становился настоящим убийцей. Вот я стою, на мне лишь шорты и обувь, а обнажённый торс являет миру изгибы сухожилий и мускул, опытных в насилии. Моё лицо тронуто щетиной, бычья шея, плечи, напоминающие диск, выпирающие вены. Мои глаза выражают весёлое, азартное, яростное, фанатичное безумие. Я похож на тех древнегреческих героев, но по мне видно, что я не герой, но и не злодей, я нечто абсолютное, я убийца. Вот ко мне спиной падает от удара гигант в два метра ростом. У меня в руках блестит длинный нож, и под самые высокие ноты я перерезаю ему глотку. Финал вальса знаменует повисшую голову у меня в руках.
Став старше, я понял, что единственным близким по отношению к этому явлением был оргазм. Который, впрочем, не мог сравниться с первым прослушиванием Штраусса: оргазм смерти и оргазм насилия — высочайшие, но не равные вещи.
* * *
Представьте, что вы сидите за чтением книги и краем глаза замечаете, как по столу пробегает таракан. Вы уже встречались с ними до этого ранее и откровенно устали от их присутствия в вашем доме; каждый раз, когда вы видите таракана, вы хватаетесь за тапок. И его ждёт неминуемая смерть.
Но сегодня вы... устали. Тяжелый вечер в офисе, долгая готовка на кухне, что угодно. Таракана вам бить лень. "Пусть бежит", — говорите вы себе. Погоду он не сделает.
И в этот момент таракан побеждает. Когда вы не хотите бить противника, он побеждает. Когда вы придумываете оправдания бездействия по отношению к противнику, он побеждает. Когда вы позволяете внутренней овце победить вас, вы умираете.
Поэтому, если члены вашего дома неспособны держать дом в чистоте, его необходимо очищать самостоятельно. Травить газом или рассыпать отраву. И непременно не лениться, непременно убивать даже одного встреченного таракана.
Один убитый таракан — один шаг к чистоте дома.
Вот что я рассказывал ребятам из Отряда Дамблдора, когда мы шли бить идейных чистокровок.
* * *
Когда Амбридж захватила власть в Хогвартсе, я знал — нам не поможет магия. Её скоро запретят и лишат нас единственного доступного оружия, лишат палочек. Тогда я вспомнил о том, как выживал в Литтл-Уингинге.
Их было нетрудно убедить. Гермиона сделала всю рекламную кампанию. Она, конечно, не догадывалась о моём полном человеколюбия подходу к сопротивлению. Всё последующее было делом техники и правильно подобранных слов, которые сегодня в своей речи повторит Невилл Лонгботтом.
О Невилл, Невилл. Английский лев. Ему боевые искусства — которые я знал не то чтобы хорошо, но базовую практику передать всё-таки мог — стали незаменимым терапевтическим средством. Через несколько месяцев тренировок стало ясно, что он жутко полюбил бокс. Настоящим удовольствием было наблюдать — какой-нибудь Майкл Корнер, которому понравился кикбоксинг, отчаянно пытался бить его ногами, а Лонгботтом шёл вперёд без оглядки, на удивление оперативно выставляя блоки и сокрушая противника отработанными комбинациями. Правый прямой, левый боковой, правый апперкот, левый боковой. Позже Невилл добавил к этой комбинации маваши-гита, удар ногой в голову. Кажется, он был лидером по количеству нокдаунов в спаррингах.
Он подавал пример всему Отряду Дамблдора. Мне не приходилось прибегать ко всем этим хитроумным штучкам психологов и мотивировать участников. Мы тренировались день и ночь.
* * *
Первое столкновение по нашим правилам прошло на всё том же пятом курсе. Толпа в коридоре, надменное высокомерие слизеринцев, неосторожный толчок плечом — и вот Финч-Флетчли броском через бедро кидает загонщика слизеринской команды головой о тяжёлый каменный пол. Маркус Флинт хватается за палочку, Финч-Флетчли повторяет его манёвр, отражает Петрификус Тоталус Флинта, на которого с градом ударов обрушивается Эрни Макмиллан. Флинт роняет палочку и шатается. В этот момент невысокий брюнет-охотник, тоже из слизеринской команды, успевает обездвижить Эрни. Финч-Флетчли наступает на брюнета, посылая его лучи в сторону, выкраивает шанс вернуть Эрни подвижность, ныряет — левый боковой, коленом в голову.
За этим последовало долгое разбирательство. Были привлечены деканы, ученики, директор. Однако мы поняли главное: то, чем мы занимаемся, работает.
* * *
— Забудьте о том, что в нас постоянно вбивали все эти годы. Преимущество мага над магглом иллюзорно. Маг — это кастрат человека.
Выручай-комната для сегодняшнего собрания создала даже кафедру, около которой стоял Невилл Лонгботтом. Он не помнил, где вычитал ряд приёмов ораторского мастерства — они потерялись где-то посредине между Цицероном, Овидием и тьмой других маггловских книг, нещадно поглощенной Невиллом, где-то около серебряного Рубикона разума, который перешёл Лонгботтом.
— Маг беспомощен. Посмотрите на то, как мы живём: наши отцы — нерешительные, толстые, неудачливые, не имеющие ни призрака намёка на инстинкт охотника, никогда в жизни не чувствовавшие, каково это — идти на риск, отключать тормоза, драться. Наши отцы — кастраты, и виновата в этом магия. Магия заставила их поедать мнимое блюдо собственного превосходства. Магия отключила электричество их биологического вида. И наши отцы потянули за собой семью, превратив его в сучий потрох, гнойный аппендицит, группу тел, сжавшихся воедино во взаимном объятии страха.
— Магия — это трусость. Хогвартс — школа трусости. Здесь не учат идти напролом, не готовят уничтожать врага физически и морально, ломать его кости после того, как он лишится палочки. Нет. Даже тёмная магия, способная на невиданные чудеса, и та оскоплена. От Авады можно увернуться. Круциатус не поможет в поединке с более чем одним соперником. Сила воли переломит действие Империуса.
— На обучение трусости мы тратим семь лет. За семь лет наша страна удавила Францию, Вторая мировая война шесть продолжалась, а тут учат трусости. Семь лет. Трусость оснастили гнойными трубками и втиснули нам между рёбер. Магический мир — как тюрьма, где все участники автоматически заключенные. И наша с вами задача — яростью кулака выбить дорогу на волю.
Невилл выдохнул. Аудитория вибрировала. Он видел блеск юношеских глаз — где-то с фингалом, где-то с рассечением.
Он знал, что они готовы. Знал, что Отряд Дамблдора будет сражаться с режимом до того момента, пока не победит либо сам не подохнет.
— А потом, — сказал Невилл, — а потом они найдут себе нового врага. Зверь не может стерпеть голода. Такова цена, которую мы заплатим за это. Если победим — ввергнем Британию в хаос насилия. Если проиграем — её ждёт насилие хаоса. Но уже за авторством Волдеморта.
— Потребуется — заплатим, — протянул Гарри, растягиваясь на кушетке. — Я не вижу других путей. Даже не путей — рамок. Никаких рамок больше нет, замечаешь? — Невилл кивнул. — Всё начинается с мелкого шага, скажем, удара. Потом — драка. Потом — стенка на стенку. Потом — гражданская война.
— Согласен. К тому же, Гарри, такое уж мы поколение — домашнее, консервированное. Но память у нас всё-таки есть. Мы помним ту войну, не забываем погибших, видим выживших. — Лонгботтом подошёл к стенке его комнаты, где висела фотография Фрэнка и Алисы. — И эта живая память сильнее калёного железа.
— Да, обида, желание мести — сильная мотивация.
— Желание мести? — Невилл повернулся к Поттеру. — Нет, это не желание мести. Это всё что угодно, но только не желание мести! Я знаю, о чём они думают, там, после моей речи, — воскликнул Лонгботтом, — они, поверь, не думают — «ах, наши бедные родители!». Они ни разу так, блядь, не думают! С тех пор, когда ты начал учить нас драться, у меня в голове одна и та же мысль — каким грёбаным неудачником был мой отец! Господи! Неудачником! Этот болван не сумел защитить ни себя, ни жену!
— Невилл, не надо...
— Не надо?! Не надо, говоришь?! Ты меня, блядь, должен понимать лучше всех на этом блядском свете! Я не виню твоего отца, мне нет дела до этого, если честно — но мой отец — мой отец мог сделать что-нибудь, он мог сопротивляться, но он даже не попытался. Ты видишь, как его изуродовала эта система? Видишь, к чему привела? Думаешь, я от балды придумал всю эту речь про отцов, кастратов и мужественности? Будь я на его месте, я бы умер, но не допустил бы того, что в итоге случилось. Их запытали до безумия, как ягнят, и теперь они молчат. Моя мать молчит. Мой отец молчит. Я постоянно слышу это молчание ягнят в своей голове, и оно заставляет меня кричать! Может быть ты ответишь, в чём я виноват?
Поттер смотрел, как Лонгботтом упал в кресло стонущей глыбой. Из него вырывались наружу слова, зревшие годами, слова, выращенные злостью, обидой и пропитанные насилием, которому Невилл научился у духовного наставника Гарри.
— Всё, что бы мы ни делали, чему бы ты меня ни учил — всё это... неправильно, Гарри. Неправильно. От этого отвыкнуть невозможно, насилие сильнее любого наркотика. Но это не должно быть так. Мы не люди...
— Невилл, — тихо сказал Гарри. — Ты этого ещё, наверное, не понял. Мы дерёмся не за порядок и не за справедливость; мы дерёмся потому, что не можем не драться. Мы дерёмся не против Волдеморта и чистокровных; мы бьёмся сами с собой, с обидой за детство, которого у нас не было. Мы не скорбим по своим родителям — мы их ненавидим, как ненавидим себя и мир вокруг. И это опьяняет. Это упоительное чувство победы. Ты знаешь, о чём я.
— Знаю. Знаю... — Невилл тяжело вздохнул. Его взгляд упал на лежавшие на кресле боксёрские перчатки. — Побоксируем?
Беты: Модо, Altra Realta
Пейринг: Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом
Категория: джен
Рейтинг: NC-17
Размер: Мини
Статус: закончен
Предупреждение: AU, ООС, Нецензурная лексика, Насилие
Описание: «Красота неизменно вызывала у меня единственное желание — разрушить ее, так как она совершенно не вписывалась в наш уродливый мир»
— «Заводной Апельсин», Энтони Бёрджесс.
читать дальше— Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка!
Краем глаза Невилл видит, как Ханна достаёт палочку.
— Не надо, — шепчет он.
В этот момент Лонгботтом смотрит Малфою прямо в глаза. В них читаются знакомые наслаждение и безнаказанность, но после событий прошлого года постоянным спутником Драко стала напряжённость. «И не зря», — думает Невилл. Дальше он действует уже на инстинктах.
Шаг вперёд. Прямой удар левой в нос. Моментальный боковой в челюсть. Классическая боксёрская двойка.
Малфой падает, громко вопя и зажимая обеими руками нос. Симус бросается на обескураженного Гойла и наносит тому прямой удар ногой в солнечное сплетение; через две секунды Гойл задыхается на холодном полу. Стоящий справа Крэбб заносит палочку в направлении Невилла.
— Круцио!
Быстрый нырок вправо, и красный луч попадает в стену. Лонгботтом смещается чуть правее и наносит Крэббу мощнейший удар голенью в бедро, затем — стремительно ныряет ему в ноги, захватывая обе конечности предплечьями, и со всей силы валит тяжёлую тушу на пол. Спасительная палочка падает, Невилл подхватывает её и откидывает метра на два. Дальше дело простое — всползти на туловище, укрепить позицию на груди Крэбба и осыпать его градом ударов обеими руками. Через минуту руки в крови, Крэбб захлёбывается в ней же, а Гойл теряет сознание, когда Симус исполняет удушающий треугольник из-за спины; слизеринца затаптывают Майкл Корнер и Джинни Уизли; чёткие прямые удары ногами по груди и голове, маэ-гита.
Из соседнего коридора слышатся торопливые шаги.
— Уходим, — произносит Невилл. — Ханна, Парвати, палочки.
Двое девушек забирают палочки слизеринцев. Компания мгновенно ретируется с места драки, оставляя окровавленных врагов ждать помощи.
* * *
Я лежу на кушетке в Выручай-комнате. Штаб-квартира Отряда Дамблдора.
Патефон негромко, но настойчиво играет Баха, третью сюиту. Очень подходяще, мои дорогие слушатели, для воспоминаний. К тому же вы наверняка хотите услышать мою историю, а мне нужно с чего-то начать...
— Дядя Вернон, тётя Петунья, мы дома.
Я тянусь вниз, чтобы развязать кроссовки. Почти не чувствую рук, вместо них — ноющая боль сразу в плечах, трицепсе и предплечьях. Дико больно, знаете ли. Но мне это нравится.
В прихожей моментально появляется Петунья. На груди — фартук, одета в розовое трикотажное платье, руки — в перчатках. Значит, сегодня на ужин что-то аппетитное.
— Проголодались, наверное, да? Руки помойте и садитесь сразу за стол. Дадли, тебя сегодня не били?
— Нет, мам. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. — Дадли ловит мой насмешливый взгляд. — Это нормально, так, в общем-то, и должно быть...
Да, Дадли. Так и должно быть. Потому что глаз тебе подбил именно я, любимой комбинацией в два прямых правой и боковым левой между ними.
— Сынок, давай я посмотрю что у тебя там. Дай мне свою сумку, ты же устал, мой малыш...
— Мама! — орёт Дадли, краснея. — Сколько раз я буду повторять — не называй меня своими сраными прозвищами!
— Дадли! Что за выражения?! Как ты разговариваешь с матерью, задумайся об этом! Вернон! Вернон! Посмотри, какие слова произносит твой сын в адрес собственной матери!
В дверном проёме появляется Вернон. Клетчатый халат, пижамные штаны. Скандала не будет, дядюшка готовится ко сну.
— Ну, будет, Петунья, будет... Мальчик просто взрослеет. Он становится мужчиной. В его возрасте, знаешь, это совершенно нормально. Я в его годы был таким же, может быть, даже ещё более резким...
Я вздыхаю, беру сумку и поднимаюсь на второй этаж в свою комнату. Опять эти бесконечные разговоры о том, каким крутым дядюшка Вернон был «в его годы». В его годы, насколько мне удалось узнать из фотоальбомов и разговоров на кухне между Петунией и Мардж, дядюшка Вернон был ожиревшим, толстозадым и озабоченным увальнем, который мог разве что упасть на соперника и задавить его своей тушей в девяносто килограмм чистого жира. «Ха!» — подумал я, прыгая на кровать. Старый неудачник пытается самоутвердиться хотя бы здесь. Хрен тебе. Не поверю ни единому твоему слову, старый мудак, ни единому. Ты, наверное, и на улице ни разу не дрался, не то что в табло кому-нибудь дать.
Я всегда думал об этом, когда попадал в разного рода ситуации. Ну, знаете, бывает так — идут какие-то мудаки по улице, ржут над чем-то, видят тебя и начинают ржать ещё больше... Что тут ещё делать? Правильно, подойти к самому задиристому на вид и зарядить хорошенько по яйцам. Дальше — по обстановке. Обычно хватает одного удара, они ведь как пугливая стая собак, которая держится только на своём вожаке. Стоит главному мудаку упасть, остальные не двинутся — такие они, ребята, шпана соседская, воспитанная на правиле не давать сдачи. Мамочки подтирали им зады с самых пелёнок, они играли во дворе, оскорбляя тех, кто слабее, и не ожидая, что на улице всё будет совсем по-другому... Хорошо, что я вовремя это понял. Кто это первый поймёт, тот круче, тот выигрывает. Всё очень просто, дорогие друзья, просто, как дважды два.
Поэтому, наверное, я здесь. Не в чулане, среди пыли и пауков, а тут, во второй комнате наверху, которую готовили для Дадли, но в итоге отдали мне. Всё изменилось пару лет назад. Хотя нет, вру. Всё начало меняться тогда, когда я впервые ударил соседского парня старше себя на год. Тогда это было подвигом для меня, друзья, огромным подвигом. В школе меня часто обзывали, толпой гоняли по школьному двору. Этот мудак решил провернуть что-то похожее. Я играл с рваным мячом, который порвал Дадли. Очередная игрушка, которую любимый сынок сломал и не заметил. А мне, мать твою, приходилось с этим играть, потому что ничего другого не было, и играл я в одиночестве, потому что друзей у меня не было. Да и кому я был нужен как друг — нерешительный, пугливый, совсем некрутой... Да. Вспомню, аж в дрожь бросает. О, дорогие друзья, сейчас я не могу в это поверить. Когда-то Гарри Джеймс Поттер был на самом, самом дне.
Но вернёмся к той истории, благодаря которой я оказался здесь, сейчас и в этих прекрасных, прекрасных условиях.
...Шесть часов вечера, я гуляю по округе, как всегда один, как всегда сам с собой. Уже почти не боюсь — за плечами несколько драк, разбитый нос, который я прятал от дядюшки и тётушки, подбитый глаз, синяки по всему телу. Но всё равно всегда удавалось так или иначе кого-то хорошенько ударить раз-два. Даже если я проигрывал, даже если я валялся побитый на детской площадке. Конечно, дело не доходило до переломов или какой-то такой фигни. Всё-таки мне было тогда лет девять, взрослых ребят в округе толком не было, а даже если и были, мне их встречать не удавалось. А хотелось, дорогие друзья, хотелось и этого попробовать.
И вот я иду к детской площадке. Чувствую — этот день будет хорошим, весёлым. Что-то ждёт меня там, впереди. И я вижу, что.
Какие-то ребята окружают Дадли и Пирса, его друга. Дадли жирный, Пирс похож своей худобой на крысу — ясно, многого от них ждать нельзя. Тех ребят было, кажется, человека четыре, не больше. Ростом все выше Дадли. Не очень хорошо, но справиться можно.
— Руки убери от меня, придурок. Я тебе сказал, убери руки, мудак!
— Какого хуя ты приставал к моей сестрёнке, дерьмо? — обращается к Дадли самый высокий из ребят. — Какого хуя, спрашиваю? Ей семь лет, блядь, какого хуя тебе от неё нужно?
Дадли молчит, насупившись. Видно, опять решил повыделываться перед соседскими девочками, а Дадли этого делать без жестокости не умеет.
— Эй ты, дерьмо вонючее! — кричу я высокому, быстрым шагом приближаясь к нему.
Вся компания оборачивается в мою сторону. Я слышу, как незнакомые ребята спрашивают друг друга, кто я и какого черта тут делаю. Слышу, как Дадли удивлённо произносит: «Поттер?! Что ты...»
Дальше я уже не слушаю. Когда готовишься ударить, в ушах становится очень жарко, как и во всей голове. Чувствуешь, как приливает кровь. Потрясающее напряжение. Потрясающее, дорогие друзья.
Пока они в замешательстве, я дохожу достаточно, чтобы ударить.
Прямой удар правой в нос. Боль в костяшках, высокий парень — в болевом шоке и крови. Второй парень бросается на меня. Я не достану до него никак, ему легко будет увернуться. Немного подпрыгиваю. Сжатый кулак летит вверх к челюсти. Я ещё не знаю, что это — апперкот. Дадли, не зная что ещё делать, бросается на третьего и валит его, придавливая всей массой. Пирс заходит сзади к четвёртому парню и со всей силы бьёт в спину. Крысиный удар, но мне без разницы. Ботинком пинаю противника в коленку. Обувь уже ношенная Дадли, да и большая мне — удар выходит несильный, но его хватает, чтобы тот мудак склонился и мы с Пирсом положили его на лопатки.
— Души его, — говорю я Пирсу. Тот садится на упавшего.
Я поворачиваюсь. Самый высокий парень, которому я дал первому, каким-то неимоверным усилием стащил Дадли со своего друга и вдвоём они начали бить Дадли ногами. Недолго думая, я подбежал к нему и изо всех сил зарядил по яйцам. После этого он больше не вставал — только ползал. Его друга мы с лёгкостью положили на лопатки и, что называется, отфутболили. Били, короче говоря, футбольными пинками. Был момент, когда мы с Дадли пересеклись взглядами. Двое безумных пар глаз, два человека, впервые почувствовавших вкус насилия, жестокости. Тогда мы подружились всерьёз и надолго. После это начали замечать и тётя с дядей: они словно шкурой чуяли перемены во мне, и перемены пугали этих овец, так как ягнёнок линял и становился волком.
О, мои дорогие друзья, если бы вы только знали, как это прекрасно — бить лежащего человека ногами.
Я выныриваю из воспоминаний. Из ненастоящего окна Выручай-комнаты ненастоящий Хогвартс освещает ненастоящая Луна. Настоящий ли я? Стоит абсолютная тишина, звонкая, как хлыст от хорошего удара по груше. На этот вопрос трудно ответить, ведь на свете, мои дорогие друзья, так много этих самых «я».
Били ли вы, дорогие друзья, лежащих людей ногами? Могу поспорить, что вы этого никогда не делали. Никогда ваш вечер не становился страстным, энергичным, полным бурления энергии и выброса адреналина. Ваши вечера протекали спокойно, размеренно, за чашкой чая у телевизора или за обеденным столом с вашими драными родственниками, чёрт бы их побрал. Вы, дорогие друзья, никогда не поймёте, что чувствует человек, когда выходит из дома с кастетом в кармане куртки, забинтованными руками и готовностью убивать, когда он осознаёт себя охотником, потому что для этого нужно перестать быть человеком. Я не знаю, где проходит тонкая линия между зверем и сверхчеловеком, — знаю лишь, что эта линия никак не пересекается с куском дерьма, именуемым человеком. Однако что-то разделяет оба этих словечка, дорогие братья и сёстры. Сверхчеловек может освободиться только тогда, когда зверь в нём побеждает человека, и в следующий момент он входит в клетку и укрощает своё животное начало, но исключительно на мгновение. Он седлает его, он управляет им. Сверхчеловек отличается от зверя тем, что из насилия он извлекает удовольствие.
* * *
Такие мысли обычно приходили ко мне после ужина. Что бы вы сказали, мои дорогие братья и сёстры, если бы узнали о такой вот детали жизни нашего дома: когда семья отужинала, а вечерние телепередачи были отсмотрены, тётя Петунья любила включать одну классическую мелодию, прекрасную своей красочной монотонностью: тогда я не знал, как она называлась, а выяснив после, заслушал до дыр. Это было «Болеро» Равеля. Чудная мелодия растекалась по дому, наполняя своими отголосками уголки конформистского жилища. Ух, друзья, я уверен — Петунья чувствовала себя настоящей интеллектуалкой, тонким ценителем вечности! В то время как она наслаждалась своим превосходством над тупыми и необразованными соседями, ничего не мыслящими в искусстве и красоте, я предавался мыслям о физическом насилии. Я мог смотреть куда угодно, находиться в любом положении — лежать, сидеть, стоять, шагать по комнате — потому что я был вне себя, вне тела, где-то в мире фантазий и воспоминаний, которые сливались в сплошное чувство цвета ярчайшего огонька, о братья и сёстры, какое это было чувство! Оно вело меня к экватору наслаждений. Я вспоминал, как мы с Дадли подкрадывались к прохожим из-за спины, как этот увалень, всё больше перекачивавший жир в мышцы, трусцой подбегал к ничего не подозревающему пешеходу и сокрушал того ударом ноги в живот. Я подбегал ко второму, бросал два слабых удара в лицо и моментально проходил в ноги, валя незадачливого человека на асфальт, а Дадли крушил его голову тяжёлыми ударами своих массивных ног. Мы тогда были ещё хлюпики — спорт давал о себе знать, я заметно прибавлял в весе, но нам было слишком мало лет, чтобы играть всерьёз. После того, как можно было удостовериться об отсутствии намерения преследовать нас у почтенных джентльменов, мы стремительно ретировались с места событий, и бежали, окрылённые, озарённые, обожествлённые в глазах самих себя. Мы делали это каждую неделю и каждый раз всё дальше и дальше от дома.
Второй моей любимой мелодией был вальс «На широком голубом Дунае» Штраусса.
Когда я впервые услышал его, время и пространство прекратились. Это было нечто совершенно незнакомое, что-то из другого мира, сильнее, чем издевательства, сильнее, чем драка, сильнее, чем кровь из носу, сильнее, чем Равель.
Я будто оказался под прицелом очень талантливого оператора, намеренно растягивавшего мою фигуру. Я становился выше, сильнее, массивнее, опаснее, безрассуднее и умнее одновременно, я становился настоящим убийцей. Вот я стою, на мне лишь шорты и обувь, а обнажённый торс являет миру изгибы сухожилий и мускул, опытных в насилии. Моё лицо тронуто щетиной, бычья шея, плечи, напоминающие диск, выпирающие вены. Мои глаза выражают весёлое, азартное, яростное, фанатичное безумие. Я похож на тех древнегреческих героев, но по мне видно, что я не герой, но и не злодей, я нечто абсолютное, я убийца. Вот ко мне спиной падает от удара гигант в два метра ростом. У меня в руках блестит длинный нож, и под самые высокие ноты я перерезаю ему глотку. Финал вальса знаменует повисшую голову у меня в руках.
Став старше, я понял, что единственным близким по отношению к этому явлением был оргазм. Который, впрочем, не мог сравниться с первым прослушиванием Штраусса: оргазм смерти и оргазм насилия — высочайшие, но не равные вещи.
* * *
Представьте, что вы сидите за чтением книги и краем глаза замечаете, как по столу пробегает таракан. Вы уже встречались с ними до этого ранее и откровенно устали от их присутствия в вашем доме; каждый раз, когда вы видите таракана, вы хватаетесь за тапок. И его ждёт неминуемая смерть.
Но сегодня вы... устали. Тяжелый вечер в офисе, долгая готовка на кухне, что угодно. Таракана вам бить лень. "Пусть бежит", — говорите вы себе. Погоду он не сделает.
И в этот момент таракан побеждает. Когда вы не хотите бить противника, он побеждает. Когда вы придумываете оправдания бездействия по отношению к противнику, он побеждает. Когда вы позволяете внутренней овце победить вас, вы умираете.
Поэтому, если члены вашего дома неспособны держать дом в чистоте, его необходимо очищать самостоятельно. Травить газом или рассыпать отраву. И непременно не лениться, непременно убивать даже одного встреченного таракана.
Один убитый таракан — один шаг к чистоте дома.
Вот что я рассказывал ребятам из Отряда Дамблдора, когда мы шли бить идейных чистокровок.
* * *
Когда Амбридж захватила власть в Хогвартсе, я знал — нам не поможет магия. Её скоро запретят и лишат нас единственного доступного оружия, лишат палочек. Тогда я вспомнил о том, как выживал в Литтл-Уингинге.
Их было нетрудно убедить. Гермиона сделала всю рекламную кампанию. Она, конечно, не догадывалась о моём полном человеколюбия подходу к сопротивлению. Всё последующее было делом техники и правильно подобранных слов, которые сегодня в своей речи повторит Невилл Лонгботтом.
О Невилл, Невилл. Английский лев. Ему боевые искусства — которые я знал не то чтобы хорошо, но базовую практику передать всё-таки мог — стали незаменимым терапевтическим средством. Через несколько месяцев тренировок стало ясно, что он жутко полюбил бокс. Настоящим удовольствием было наблюдать — какой-нибудь Майкл Корнер, которому понравился кикбоксинг, отчаянно пытался бить его ногами, а Лонгботтом шёл вперёд без оглядки, на удивление оперативно выставляя блоки и сокрушая противника отработанными комбинациями. Правый прямой, левый боковой, правый апперкот, левый боковой. Позже Невилл добавил к этой комбинации маваши-гита, удар ногой в голову. Кажется, он был лидером по количеству нокдаунов в спаррингах.
Он подавал пример всему Отряду Дамблдора. Мне не приходилось прибегать ко всем этим хитроумным штучкам психологов и мотивировать участников. Мы тренировались день и ночь.
* * *
Первое столкновение по нашим правилам прошло на всё том же пятом курсе. Толпа в коридоре, надменное высокомерие слизеринцев, неосторожный толчок плечом — и вот Финч-Флетчли броском через бедро кидает загонщика слизеринской команды головой о тяжёлый каменный пол. Маркус Флинт хватается за палочку, Финч-Флетчли повторяет его манёвр, отражает Петрификус Тоталус Флинта, на которого с градом ударов обрушивается Эрни Макмиллан. Флинт роняет палочку и шатается. В этот момент невысокий брюнет-охотник, тоже из слизеринской команды, успевает обездвижить Эрни. Финч-Флетчли наступает на брюнета, посылая его лучи в сторону, выкраивает шанс вернуть Эрни подвижность, ныряет — левый боковой, коленом в голову.
За этим последовало долгое разбирательство. Были привлечены деканы, ученики, директор. Однако мы поняли главное: то, чем мы занимаемся, работает.
* * *
— Забудьте о том, что в нас постоянно вбивали все эти годы. Преимущество мага над магглом иллюзорно. Маг — это кастрат человека.
Выручай-комната для сегодняшнего собрания создала даже кафедру, около которой стоял Невилл Лонгботтом. Он не помнил, где вычитал ряд приёмов ораторского мастерства — они потерялись где-то посредине между Цицероном, Овидием и тьмой других маггловских книг, нещадно поглощенной Невиллом, где-то около серебряного Рубикона разума, который перешёл Лонгботтом.
— Маг беспомощен. Посмотрите на то, как мы живём: наши отцы — нерешительные, толстые, неудачливые, не имеющие ни призрака намёка на инстинкт охотника, никогда в жизни не чувствовавшие, каково это — идти на риск, отключать тормоза, драться. Наши отцы — кастраты, и виновата в этом магия. Магия заставила их поедать мнимое блюдо собственного превосходства. Магия отключила электричество их биологического вида. И наши отцы потянули за собой семью, превратив его в сучий потрох, гнойный аппендицит, группу тел, сжавшихся воедино во взаимном объятии страха.
— Магия — это трусость. Хогвартс — школа трусости. Здесь не учат идти напролом, не готовят уничтожать врага физически и морально, ломать его кости после того, как он лишится палочки. Нет. Даже тёмная магия, способная на невиданные чудеса, и та оскоплена. От Авады можно увернуться. Круциатус не поможет в поединке с более чем одним соперником. Сила воли переломит действие Империуса.
— На обучение трусости мы тратим семь лет. За семь лет наша страна удавила Францию, Вторая мировая война шесть продолжалась, а тут учат трусости. Семь лет. Трусость оснастили гнойными трубками и втиснули нам между рёбер. Магический мир — как тюрьма, где все участники автоматически заключенные. И наша с вами задача — яростью кулака выбить дорогу на волю.
Невилл выдохнул. Аудитория вибрировала. Он видел блеск юношеских глаз — где-то с фингалом, где-то с рассечением.
Он знал, что они готовы. Знал, что Отряд Дамблдора будет сражаться с режимом до того момента, пока не победит либо сам не подохнет.
— А потом, — сказал Невилл, — а потом они найдут себе нового врага. Зверь не может стерпеть голода. Такова цена, которую мы заплатим за это. Если победим — ввергнем Британию в хаос насилия. Если проиграем — её ждёт насилие хаоса. Но уже за авторством Волдеморта.
— Потребуется — заплатим, — протянул Гарри, растягиваясь на кушетке. — Я не вижу других путей. Даже не путей — рамок. Никаких рамок больше нет, замечаешь? — Невилл кивнул. — Всё начинается с мелкого шага, скажем, удара. Потом — драка. Потом — стенка на стенку. Потом — гражданская война.
— Согласен. К тому же, Гарри, такое уж мы поколение — домашнее, консервированное. Но память у нас всё-таки есть. Мы помним ту войну, не забываем погибших, видим выживших. — Лонгботтом подошёл к стенке его комнаты, где висела фотография Фрэнка и Алисы. — И эта живая память сильнее калёного железа.
— Да, обида, желание мести — сильная мотивация.
— Желание мести? — Невилл повернулся к Поттеру. — Нет, это не желание мести. Это всё что угодно, но только не желание мести! Я знаю, о чём они думают, там, после моей речи, — воскликнул Лонгботтом, — они, поверь, не думают — «ах, наши бедные родители!». Они ни разу так, блядь, не думают! С тех пор, когда ты начал учить нас драться, у меня в голове одна и та же мысль — каким грёбаным неудачником был мой отец! Господи! Неудачником! Этот болван не сумел защитить ни себя, ни жену!
— Невилл, не надо...
— Не надо?! Не надо, говоришь?! Ты меня, блядь, должен понимать лучше всех на этом блядском свете! Я не виню твоего отца, мне нет дела до этого, если честно — но мой отец — мой отец мог сделать что-нибудь, он мог сопротивляться, но он даже не попытался. Ты видишь, как его изуродовала эта система? Видишь, к чему привела? Думаешь, я от балды придумал всю эту речь про отцов, кастратов и мужественности? Будь я на его месте, я бы умер, но не допустил бы того, что в итоге случилось. Их запытали до безумия, как ягнят, и теперь они молчат. Моя мать молчит. Мой отец молчит. Я постоянно слышу это молчание ягнят в своей голове, и оно заставляет меня кричать! Может быть ты ответишь, в чём я виноват?
Поттер смотрел, как Лонгботтом упал в кресло стонущей глыбой. Из него вырывались наружу слова, зревшие годами, слова, выращенные злостью, обидой и пропитанные насилием, которому Невилл научился у духовного наставника Гарри.
— Всё, что бы мы ни делали, чему бы ты меня ни учил — всё это... неправильно, Гарри. Неправильно. От этого отвыкнуть невозможно, насилие сильнее любого наркотика. Но это не должно быть так. Мы не люди...
— Невилл, — тихо сказал Гарри. — Ты этого ещё, наверное, не понял. Мы дерёмся не за порядок и не за справедливость; мы дерёмся потому, что не можем не драться. Мы дерёмся не против Волдеморта и чистокровных; мы бьёмся сами с собой, с обидой за детство, которого у нас не было. Мы не скорбим по своим родителям — мы их ненавидим, как ненавидим себя и мир вокруг. И это опьяняет. Это упоительное чувство победы. Ты знаешь, о чём я.
— Знаю. Знаю... — Невилл тяжело вздохнул. Его взгляд упал на лежавшие на кресле боксёрские перчатки. — Побоксируем?
@музыка: Beethoven - Symphony #5
@темы: Гарри Поттер, кроссовер, фик, мини
воскресенье, 14 августа 2016
— Я обнаружил неизвестно что, капитан! (TOS сезон 2, серия 9)
воскресенье, 07 августа 2016
Meine ehre heisst treue
Автор: Lekteris
Бета: Altra Realta
Фандомы: Гарри Поттер, Настоящий Детектив
Пейринг: Рон Уизли, Тедди Люпин
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен, кроссовер, Action/AU/Detective
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
Песня моей души, мой голос мертв,
Ты умерла неспетой,
В то время как
Невыплаканные слезы
Высохнут и умрут
В затерянной Каркозе.
Отказ от прав: отказываюсь от всевозможных.
читать дальшеПоказания Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021. Цитаты, приведённые допрашиваемым, обозначены знаком «-» в начале цитаты.
— Мы жили там. Если это можно назвать жизнью... Он держал нас там. Мы… просыпались. Возвращались. Туда, где вы нашли меня. В пещеру Жёлтого короля.
Первую жертву Жёлтого короля — и первого, по факту, преступника — мы нашли в глубоком гроте прибрежной пещеры на юго-востоке Англии. Дэннис Криви, который не был Дэннисом Криви, и разбросанные по гроту трупы, которые не были трупами.
Это началось в феврале две тысячи восемнадцатого года. В аврорат поступило сообщение о том, что в каком-то заброшенном загородном поместье дети магглов, играя в прятки, обнаружили четыре изуродованных трупа. Один из детей решил спрятаться на втором этаже. Войдя в спальню, он увидел три полусгнивших взрослых тела, стоявших у стены, и лежащую на полу девочку с выколотыми глазами. Все они были голыми и покрыты багряными рубцами.
Новость об этом убийстве не дошла бы до аврората в любое другое время, но в тот период мы без устали работали над поиском пропавшей семьи одного важного министерского чиновника. Мои полномочия не позволяют называть имя, но, полагаю, вы в состоянии отыскать его в архивных данных.
Находка не проявила никаких следов касательно убийцы. Было ясно — наше расследование получило новую ветку развития, но патологоанатомический анализ удивил не экзотичным для волшебников методом умерщвления, а тем фактом, что не проявил в них ни малейшего следа способности к магии.
Позвольте пояснить. В то время Министерство взяло курс на активное сотрудничество с маггловскими нейробиологическими научными организациями. При помощи их оборудования и наших трансфигурационных наработок мы смогли заставить их аппараты выявлять, в какой области мозга формировался первичный магический импульс. Признаться честно, я не особо в курсе всей это научной терминологии — я скорее практик, чем теоретик — однако что-то из этого дела было тайно доставлено в Мунго. Разумеется, мы не хотели это обнародовать, но с консервативно настроенным обществом иначе действовать было неразумно.
Так вот, про тела. Ни малейшего следа магии. Будто они всю жизнь притворялись волшебниками, а на деле были сквибами. Министерский чиновник в своё время публиковал статьи в «Трансфигурации сегодня», его жена закончила Хогвартс с великолепнейшими результатами. Абсолютный бред. Поначалу так казалось. Но то, что произошло сутки спустя, показалось ещё более странным.
Тела исчезли из Мунго. Вернее, казалось, что их оттуда что-то утащило. Странными казались и показания сторожей. Им всю ночь мерещились стоны и гул, звучавший в коридорах.
— Сначала я слышал что-то вроде шума, как будто на улице поднялся ветер. Лишь некоторое время спустя я обратил внимание на то, что никакого ветра на улице не было, ночь стояла ясная и тихая. Позже в шуме стали проступать некоторые... ноты. Ритм. Мелодия. Низкая, как голос какого-то ирландца после хорошей пьянки. Как будто кто-то стучал по трубам голосом. Я тогда плохо спал, думал — чего с бессонницы не послышится... Но звук нарастал, и я уже мог различать слова. Что-то вроде «иди, иди». «Иди ко мне». Мне стало страшно. Слишком понятно и отчётливо звучали слова для галлюцинации. Я засмущался идти к сторожам на других этажах — думал, примут за больного, и потом буду лежать в этом же Мунго на шестом этаже.
— Следующим, что меня не на шутку испугало — шарканье в коридоре. Мягкий, ровный шаг. Кто-то шёл по этим пустым коридорам, ночью. И не один. Шагающих явно было несколько. Я подумал — плевать на всё, плевать, что подумают, нужно что-то делать. Палочка лежала на столе. Я попытался дотянуться до неё, но понял, что парализован.
— И тут я увидел их. Ту семью, которую привезли вчера. Мёртвую. Их тела. Они шагали в темноте, медленно. Они шли на зов. Они шли. Когда они проходили мимо меня, женщина повернула голову в мою сторону. Её глаза были одновременно пустыми и маниакальными, страстными. Я не знаю, как это объяснить. Она шла на зов.
— Когда они прошли, слова стали различимыми окончательно. «Иди ко мне. Иди к Жёлтому королю».
* * *
Мы не придали значения этому «Королю». Нас это не особо взволновало, во всяком случае, меня. Тедди всегда был внимательнее к таким деталям, но в этот раз он был необычно тих. Он увлекался маггловским семиотическим анализом, наукой о знаках в целом. У нас в аврорате такое обычно высмеивается, особенно, если с такими увлечениями носится какой-нибудь стажёр-неофит. Но Тедди поступил умно. Только пришёл сюда и вёл себя максимально просто и, если можно это назвать, скрытно. Сам себе на уме, но всегда вежлив, ко всем найдёт подход. А когда он раскрыл преступление, на которое мы потратили два года, с помощью разработанной им системы отношения символов, которые оставались на местах убийств — вот тогда его начали воспринимать всерьёз.
Так вот, и на этот раз Тедди не проявлял никакого видимого интереса к ключам, оставленным преступником. Я знал, что его ум находится в состоянии страстного расследования. Видел это в его глазах, да и это было очевидно — как такой любитель семиотики не заинтересовался бы огромным жёлтым знаком, который был оставлен на первом этаже той ночью, когда исчезли трупы — три червя устремились к точке, окружённой тремя маленькими треугольниками.
Жёлтый король появился спустя неделю. Там, где мы совершенно не ожидали.
Тем утром мы сидели в моём кабинете и изучали данные по необычным убийствам за последние полгода по стране. Я с головой ушёл в документы, на приветствия коллег отвечал невпопад — так уж я работаю, что поделать. Тедди был в похожем состоянии, только если я портил осанку перед документами, он сидел совершенно ровно, будто бы медитируя, медленно перебирая дела, одно за другим.
— Я пойду, возьму кофе.
Я кивнул. Он вышел. Наверное, не прошло и десяти минут, когда Тедди вломился в кабинет и криком поднял меня с кресла.
Оказалось, что сегодня утром в министерство заявился какой-то молодой парень, весь в лохмотьях и грязи.
— Он был похож, ну, знаете, на инфернала скорее! Хотя парень молодой, я удивился, до чего человека жизнь довести может... Он всё время повторял какой-то бред психопатический, что-то про жёлтый знак и Жёлтого короля, пожирающего время и души...
Я ударил его по другой щеке. Тупой стажёр, который выгнал неизвестного взашей и посмеялся ему вслед. Мерлин! Это могло продвинуть нас на тысячу шагов вперёд. И этот идиот просто выгнал его.
Естественно, нам нужно было действовать как можно скорее. Мы тотчас вызвали бригаду специалистов по аппарационным следам — ну, знаете, они оцепляют заданную область по три-четыре человека, применяют свои чары и через несколько минут сообщают вам, куда и как давно отсюда аппарировали. Как сообщили люди, видевшие нашего оборванца на момент его появления — около двух часов назад — он аппарировал, всего лишь перейдя дорогу, не обращая внимания ни на магглов, ни на что вообще.
— Он шёл, шатаясь, что-то бормоча самому себе. Шёл, шёл, и аппарировал.
Специалисты обнаружили несколько аппараций, совершенных в этой точке. Конечным пунктом одной из них было побережье на юго-западе Англии. Картовед-аппаролог выдал нам изображение места — тогда Министерство ввело картографирование местности с фотографиями аппарационных точек, чтобы авроры могли своевременно прибыть в разные уголки страны — и мы, дождавшись членов опергруппы и поисковиков, которые могли отслеживать магическую энергию вокруг, отправились туда.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2021 г.
Странные вещи начали происходить с момента, когда мы прибыли. Во-первых, поисковики тотчас уловили мощнейший источник неподалёку, исходивший ближе от берега. Мы спускались, и по дороге нам не встречалось ничего, что могло бы испугать группу опытных авроров, но в воздухе стоял какой-то неуловимый запах опасности, аромат смерти и силы.
В то время я работал над теорией Жёлтого короля днями и сутками. Я не спал, у меня была хроническая бессонница, но я и не желал спать. Я собирал всю информацию о Жёлтом знаке, который мы обнаружили в Мунго. Я не делился тем, что нашёл, хотя должен был. Ритуальные убийства, истязания, пытки, сексуальное насилие и необъяснимые причины смерти. Магглы искали пропавшие семьи и находили изувеченные трупы. Я сопоставлял это с данными по исчезнувшим волшебникам за последние два года.
Первое ритуальное убийство магглы датировали ноябрём две тысячи десятого года. Семья Винстонов, отец — наследственный предприниматель, мать закончила Йель с отличными оценками. Она была беременна. И к тому же, и она, и он были волшебниками. Оба восходили к одной волшебной семье, давным-давно ушедшей из магического мира. Согласно картотеке Министерства, из поколения в поколение Винстоны отказывались от обучения в Хогвартсе, при этом обладая генетической предрасположенностью к трансфигурации предметов. Имена их предков были почти во всех крупных академических исследованиях, совершенных в области манипуляций с волшебными предметами в начале двадцатого века. Конрад Винстон и его жена, Эльба, работали над крупным проектом, который сейчас пытались реализовать маггло-волшебные научно-исследовательские центры. Физические накопители магической энергии. Винстоны пытались разработать прибор, который, как предполагалось, сможет аккумулировать магию. Звучит как сырая и недоработанная теория, но Винстоны обладали невероятным интуитивным чутьем, подкрепляемым природной способностью к трансфигурации. Их проект был закрыт в тысяча девятьсот двадцать втором году. Позже я выяснил один факт, который заставил меня впасть в прострацию. За два года после закрытия проекта они не опубликовали ни одной работы, ни одной статьи. О них не было упоминаний в магических газетах. Они исчезли, а через одиннадцать лет в картотеке Министерства появилось сообщение о том, что родители Чарльза Винстона, Конрад и Эльба, отказались использовать право своего ребёнка на обучение в Хогвартсе. Всё. Магический мир больше никогда не видел ни одной весточки от Винстонов, разве что дети их детей отказывались везти своих детей в Хогвартс.
В ноябре две тысячи одиннадцатого года Саманта и Адам Винстоны были найдены зверски убитыми недалеко от своего дома в Нью-Хэмпфшире. Трупы обоих были связаны у огромного каменного столба недалеко в лесу.
Я отправился к этому месту втайне от Рона. Каменный столб стоял на опушке и выглядел очень неестественно. На нём не было никаких опознавательных меток, он не содержал никакой информации, будто сам вырос здесь, как органическое образование. Я мог вызвать специалистов по магической индексации — они определили бы происхождение столба, какая магия в нём заложена, если таковая имеется, — но я не хотел привлекать лишнего внимания к делу.
На верхней части столба темнели чёрные пятна. Кровь. Я буквально видел, как Винстонов прибивали к этому столбу, как они кричали, как алые струйки стекали по их запястьям. Я ходил кругами вокруг, присаживался, растягивался на траве, отходил дальше и подходил ближе. Что-то не давало мне покоя. Вокруг столба ощущалась аура. Аура, которую я позже чувствовал в пещере.
Всё, что я скажу вам дальше, должно остаться только между нами.
Эта аура была очень необычной. Для начала поясню кое-что. Способности моей матери, метаморфа, смешавшись с генами моего отца, мутировали во мне удивительным путём. Я научился чуять магию. Я проводил кое-какие исследования по магической генетике, однако я не собираюсь ничего об этом рассказывать. Проще говоря, то, что эксперты министерства научились выяснять на примитивнейшем уровне с помощью сложных приборов, мне было дано с детства. Я никогда это не афишировал, но я могу узреть магию почти всюду. Впрочем, неважно.
Так вот, об ауре, которая витала вокруг столба. Она была по-философски странной — магия была в ней, но её как бы и не было. Как бы вам пояснить… представьте себе объект. У объекта есть форма и содержание. Из объекта столба как будто высосали содержание, но частички его остались на его физической форме. Знаю, это очень непонятно, но вам должно хватить воображения.
Я пробыл в том месте, наверное, часа четыре. Я использовал свои способности на полную мощность, но ничего не выходило — информация как будто зарылась внутрь земли вокруг столба, в сам столб, в отпечатки крови на столбе. Я аппарировал к себе домой и взял одну штучку, своё изобретение — небольшую цепочку, которая регистрирует использование магии, с небольшим диапазоном охвата. Я оставил её там, надеясь засечь какие-либо временные изменения.
И я их засёк.
Ровно в тот день, когда нам сообщили об убийстве ещё одной маггловской семьи.
Я не придал этому особого значения. Вернее, старался не придавать. В конце концов, с момента, когда я установил регистратор, он сообщал о совсем небольших колебаниях магии — видимо, кто-то аппарировал в том районе, недалеко от регистратора, но это было неудивительно — там жили магические семьи. Но в тот день он порядочно всколыхнулся — не настолько, чтобы бежать сломя голову на сигнал, но достаточно, чтобы неделю сидеть в раздумьях. Когда неделя, длинная неделя копания в архивах кончилась, я сказал Рону, что собираюсь выйти за кофе, а сам рассчитывал уйти ненадолго к столбу. Когда я вышел из кабинета, до меня случайно долетели слова о каком-то безумце, пытавшемся прорваться к министру магии.
Безумие… Ни одно слово за всю мою жизнь не взволновало меня так, как это, в тот момент. За пять дней до этого я наведался в Центр нейробиологических исследований, которое было учреждено при партнерстве министерства магии и маггловского правительства. Разветвлённое учреждение, у них было много разработок, о некоторых из них я говорить не вправе. Я сам участвовал в некоторых из них, написал пару докладов. Тем не менее, обычно я появлялся там, когда нуждался в практической помощи психофизиологов, которые работали над разработкой анатомически-магического атласа человека. У меня появился хороший знакомый, Дэвид. Доктор биологических наук, младший научный сотрудник нейромагического отдела разработок. Помимо прочего, я пытался исследовать собственный мозг с целью узнать, какие отделы мозга давали мне способность чувствовать магию почти зрительно. Много лет спустя учёные избавились от этого нейроцентризма, уйдя в дебри смешения своих исследований с квантовой механикой, в общем, это неважно. Тогда я следовал этой концепции и верил, что смогу ответить на свои вопросы с помощью нейробиологии. Я боялся открыто исследовать эту тему. Я всегда был непубличен. Мы вели исследовательскую работу с Дэвидом.
В тот день я зашёл к нему просто поговорить, поболтать ни о чём. Я рассказал о том, что нашёл, о семье Винстонов.
— Ритуальные убийства… Не могу ничего сказать тебе. Ты у нас главный в этом деле. Я не любитель, знаешь, копаться в грязи… Не моё это. Расскажу тебе кое-что, но это совершенно конфиденциально, более конфиденциально, чем наша работа. Понимаешь, да, к чему я? Понимаешь?
— Да, понимаю, говори.
— Точно понимаешь? Тед, меня вытурят с работы, я опять уйду в запой. Ты точно понимаешь?
— Понимаю, понимаю, я молчалив как рыба.
— Ну ладно, тогда… Как ты знаешь, деятельность нашего центра — это, в общем-то, политический продукт. Мы независимы в своей работе и свободны во взглядах, но вся деятельность… практикоориентрованная, сам знаешь, о чём я. Но научные центры, которые появляются сейчас — это не всё. Знакомые сказали — полгода назад Министерство магии и наше правительство подписали договор о создании особой клиники для магическо-психических больных.
— Разве такие бывают? Глупый вопрос, но у нас такого вроде не водилось, на моей памяти.
— Вероятно, да. Пятый отдел, помнишь? Наше отделение, в которое никто из нас не имеет допуска, кроме его сотрудников. Пятый отдел занимается патологиями, с которыми сталкиваются психиатрические клиники и ваш Мунго. Понимаешь, да? Самый ужас, самый верх, самое серьёзное, с чем сталкиваются люди.
— Душевные расстройства на почве магии, переизбытка магии, допустим, чрезмерной концентрации энергии в мозге… Хм. Неужели… Стой. Практикоориентированная деятельность, пятый отдел, клиника… Они наверняка исследуют психопатов, совершающих убийства, верно?
Дэвид кивнул головой.
— Ритуальные убийства.
Я выдохнул.
— Моя тема. Слушай. Я всё понимаю, но ты не знаешь, как мне…
— Это по твоей части. Я нейробиолог, Тед. А ты — детектив. Пробей что-нибудь через свои контакты в министерстве, получи допуск. Но не уверен, что у тебя получится. Совсем не уверен, знаешь ли.
— Это мы ещё посмотрим.
* * *
…Я стоял у кабинета номер двадцать один. Оборотное зелье должно было действовать ещё двадцать минут.
— И что мы имеем в итоге? Абсолютная тупая неразбериха, эти следователи, авроры или как их там называют, совершенно не умеют интерпретировать данные. Идиоты. Тупые идиоты. А ведь среди них есть и публикующиеся у нас люди, взять того же Люпина…
— Ладно, ладно, хватит ворчать. Что нового, как твоя работа?
Я не знал, о чём говорить. Я знал только, что передо мной Роберт Уилкис, один из сотрудников пятого отдела, с которым человек, облик которого я сейчас принял, пил по субботам.
— Да что там работа… Всё то же самое, я уже сказал тебе. Криворукие волшебники ничего как всегда не знают, а наши разработки неспособны сами себя интерпретировать. Иногда вспоминаю своего отца. В его время такой херни не было… Можно было положиться на людей. Да. Его не подводили. Тогда, я тебе скажу, знали цену слову и делу…
— А что об этих ритуальных убийствах? Куда не посмотри, всплывёт тема эта — столько догадок. У тебя какое мнение? Давай, что ли, попробуем вместе подумать, как те греческие философы в своих диалогах…
— Ну, ты сам в курсе. Моё мнение неоригинально. Мы проводим полную экспертизу трупов, и что мы в итоге имеем? Ни следа магии. Вообще. Все эти убийства, за которыми мы следили несколько лет, какую бы форму изуверства они не принимают, имеют общий корень — у убитых не остаётся следов магии в их телах. Будто они не волшебники. Как это прикажешь понимать?! Я вот не знаю, а эти недоумки молчат и что-то себе думают…
— Но ведь должно быть что-то ещё? Какие-то необычные показатели?
— Есть тут у одного паренька теория. Фактически, выполняет роль младшего научного сотрудника, но, если честно, туповат, как и другие маги. Однако он сказал кое-что необычное, что меня заинтересовало: мол, всё это дело — как будто магию высосали и куда-то унесли, во что-то заключили, прямо как душу заключают в эти… как у них это называется…
— Крестражи.
— Да, кажется, так. Дело совсем в другом, — он понизил голос, — ведь отдел, насколько я знаю, трудится как раз над этим. Над тем, как извлекать и пересаживать магию. Представляешь, какое это открытие? Представляешь, какая сила за этим стоит? Мы сможем наделить магической энергией даже атомную бомбу или ракету, которую запустим в космос!
— То есть… Подожди. Трупы, которые были обнаружены на месте ритуальных убийств, трупы без магии… Они поступают в пятый отдел для обследования?
— Да, именно… Эй! Куда ты?
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Мы спустились вниз, к этой чертовой пещере. Господи, не могу её вспоминать, просто не могу. Но вы ведь просто так не отстанете, да?
Мы спускались, и становилось всё хуже. Не знаю, как объяснить. Что-то довлело, что-то сгущалось там, в темноте низины. Как-то рефлекторно рука тянулась к палочке, и не у меня одного.
На входе висела какая-то странная конструкция, похожая на башенку из веток. Висела, будто бы приветствовала входящего. И мы вошли.
Страшная вонь. Страшная. Вонь десятков одновременно разлагающихся мертвецов. Они лежали у входа, сразу за поворотом, они лежали на тропинке, шедшей вниз. Они лежали на земле, на камнях, на оврагах. Они были всюду, и они были мертвы.
Жёлтого короля мы увидели сразу, как вышли в низину грота.
Он был окружен чем-то вроде фиолетового круга ауры. Невозможно описать. Как будто вокруг него выстроилась огромная стена из магии. Издалека он казался очень высоким, за два метра ростом. Естественно, одет в жёлтую робу.
Мы потихоньку спустились с оврага. Палочки не доставали. Не знаю, почему. Было страшно. Очень. У меня тряслись ноги и руки…
Было ощущение, что он знает, что мы здесь. Знает, и ничего с этим не поделаешь. Постепенно это чувство перерастало в убеждение, что он не просто знает о нашем присутствии — он знает нас, каждого из нас, секреты, страсти, намерения. И что он чувствует нашу магию. Чувствует, и хочет её. Себе.
По мере нашего приближения стена ауры начинала вибрировать. Сначала шли мелкие дрожания, подрагивания, которые чуть позже превратились в раскатистые волны энергии. Когда я был в метрах десяти от этой стены, она взорвалась.
Яркая вспышка фиолетового цвета. Закрыл глаза. Когда открыл, увидел, что сгустки стены растекаются и расплываются по гроту.
И мертвецы начали оживать. Один за другим вставали, медленно и грациозно. Мы все перепугались до смерти, просто лежали и смотрели, как они, словно гипнотически заворожённые, идут к Жёлтому королю.
Он повернулся. Глаз не было видно под жёлтой маской. Они шли к нему, широко раскинув руки, словно шли к своему Отцу-прародителю. Я слышал их слова. Они говорили:
— Пробьёт час, и мы возвратимся. Пробьёт час, и Он оживёт. Пробьёт час, и мы возродимся, когда нас в Каркозу Он заберёт.
После хора голосов, произносящих эти страшные строки, терпеть это стало совершенно невозможно. Никто и не подумал аппарировать — мы просто побежали туда, откуда пришли, побежали так, как никогда в жизни не бегали. Мы бежали, отталкивая по пути ходячих мертвецов, слыша их хрипы, повторяющие заклинание возвращения. Мы бежали, бежали, бежали, а хор всё не утихал.
Когда мы выбежали из грота, мы обнаружили нечто ещё более ужасное. На Берегу собралось несколько десятков людей. Кто-то был одет в деловые костюмы, кто-то в повседневную одежду, кто-то — в пижаму. И все они повторяли одно:
— Пробьёт час, и мы возвратимся. Пробьёт час, и Он оживёт. Пробьёт час, и мы возродимся, когда нас в Каркозу Он заберёт.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2015 г.
Я громко дышал. Успел выбежать из здания до того, как оборотное перестало действовать. Свернул за угол, принял обычный облик и аппарировал к Министерству. К счастью, никто не заметил.
Сердце стучало сильно, чересчур сильно. Мне всё стало кристально ясно — никаких трупов без следов магии не существовало. Или, во всяком случае, магию из них извлекали уже в лаборатории.
— Мерлин… Мерлин. Что делать?
Рона не было на месте. Не было до тех пор, пока я об этом не подумал, а мысль эта пришла ко мне часа через два после того, как я заперся в кабинете. Тишину нарушил прерывистый, панический стук в дверь.
— Что с тобой? Что случилось?
Он не ответил. Забежал в кабинет, налил из кувшина воды, выпил, налил ещё, ещё раз выпил, достал бутылку огневиски, залпом осушил бокал в сто грамм.
— Мы нашли его. Этого самого Жёлтого короля. Я не знаю, что он там делает. Он управляет мёртвыми… и живыми. И живыми тоже. Мерлин. Мерлин. Мерлин.
— Так, успокойся. Спокойно. Убери бутылку. Не пей. Зачем… Ладно. Что ещё там было? Что он делал?
— Я не знаю. Аура… Стена… Стена фиолетовая. Энергия. Или как это там ещё называется… Не знаю. Не знаю. Он их поднял. Поднял, Тед. Мертвецов. А когда мы вышли… там были живые. Они говорили о том, что идут к нему, и он их куда-то вернёт.
— Послушай, Рон. Я знаю, ты сейчас не в состоянии, но я кое-что выяснил. Трупы, те самые, которые лишились магии и были изувечены, доставляются в пятый отдел Института нейробиологических исследований. Они там извлекают из них магию.
Он смотрел на меня примерно минуту.
— Ты помнишь хотя бы одно упоминание того, что трупы потом захоронили или кремировали?
— Нет.
— Мерлин.
Ещё минута молчания. Я достал второй бокал. Мы выпили.
— Что всё это значит?
— Я не знаю. С отделом что-то нечисто. С институтом что-то нечисто. С Королём всё нечисто совершенно точно.
— Что нам делать?
— Расследовать. Но я не знаю, что именно. Я думаю, сначала взяться за отдел, потом что-то делать с Королём. Хотя что с ним сделаешь… Я совершенно уверен — наших сил не хватит, чтобы идти в лобовую атаку.
— Значит, будем проникать в отдел.
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Кажется, вторая Бомбарда пробила дверь кабинета, в котором мы прятались. Они засекли нас очень быстро, три охранника появились в коридоре почти мгновенно. Первый небольшой взрыв раскидал нас в разные стороны, но не нанёс ущерба. Тедди кувырком добрался до меня, и мы забежали в первую попавшуюся комнату.
С трудом вспоминаю секунды после того, как выбили дверь. Я сидел слишком близко ко входу… Меня слегка контузило. Даже не думал о магии, взял какой-то прибор и ударил вбежавшему охраннику по коленному суставу. Тот согнулся, и Тедди его оглушил. Нельзя было убивать их, всё как в старые времена, будто мы не знали боевой магии, разработанной авроратом после войны…
С двумя остальными было труднее. Они не сглупили, как первый, поджидали, когда мы сами выйдем. Пришлось разбить окно кабинета, пустить дым и кинуть пару слепящих заклинаний. Дальше просто, Петрификусы по всему периметру поражения. Как поутихло, двинулись дальше. Оказалось, попали только в одного, второй всё ещё отходил от ослепляющего заклинания. Успел выбросить в меня ультразвуковое заклятие, слабой силы, знаете, чисто для того, чтобы человеку будто в живот стопятидесятикилограммовый амбал коленом вмазал. Благо, Тедди успел поставить щит и выключить его, попутно забрав связку ключей.
Мы старались бежать как можно быстрее. Мы не знали куда, но искали что-то вроде обширной лаборатории или камеры хранения. Согласно добытой Тедди информации, она должна была быть где-то внизу, на нижних этажах. По дороге встретили нескольких охранников на расстоянии, но иллюзионные сделали своё дело — к счастью, разведывательная подготовка в аврорате была вполне компетентной. И мы нашли то, что искали. Ясно стало сразу, что это оно. Ромбовидная дверь. Широкий коридор.
Лучше бы мы туда не заходили. Лучше бы мы оставили всё, бросили и ушли в тот момент куда подальше.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2021 г.
Когда мы зашли, я понял, о чём говорил Рон. Почему он столько пил, когда вернулся из грота.
Внутри не было охранников. Это была та самая камера хранения и лаборатория в одном помещении. Здесь хранились трупы, здесь стояло оборудование, здесь проводились операции. Впрочем, ничего из этого не имело никакого значения, когда мы вошли. Помимо трупов.
Они стояли. Стояли молча и смотрели на нас. Осознанные взгляды. Будто знали, что мы идём, знали ещё тогда, когда мы зашли в здание Института, может быть, ещё тогда, когда мы это планировали, или когда Рон забежал в наш кабинет и глушил огневиски.
У всех них были белесые, мёртвые глаза. Один из них, бородатый мужчина со светлыми волосами, которые уже выцветали от смерти, неестественно низким голосом произнёс:
— Я знаю, что будет дальше. Я видел вас в своём сне. Вы будете со мной в Каркозе. Он видит вас. Вы сделаете это опять. Время — это замкнутый круг. Чёрные звезды восходят...
Рон не выдержал. Он оглушил его. И сразу после этого раздался звук. Я потерял сознание.
* * *
Когда я очнулся, пустые чёрные глазницы его маски смотрели прямо на меня.
Я всмотрелся в них, в эту осуществлённую пустоту. Казалось, что там содержится всё, вся космическая пыль Вселенной. Он ждал меня, а я ждал его.
Жёлтый король — Отец-время.
Время есть Он, и Он ждёт.
Невозможно уйти. Ты привязан к времени фактом своего существования. Ты привязан к Жёлтому королю, ты принадлежишь Жёлтому королю, ты — Жёлтый король.
Его глазницы смотрели в мои глазницы, и я принял Жёлтый знак в дар.
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Первое, что я помню после пробуждения — фигура в жёлтой маске стоит над Тедди и смотрит на него. Не знаю, где мы были. Ничего не знаю. Он смотрел на Тедди примерно минуту, а потом началось странное: он начал высасывать из него душу. Как дементор. Может быть, он и был дементором. Я помню, как в последний момент перед потерей сознания видел, что из двери в лабораторию сочились дементоры, а на стенах были нарисованы Жёлтые знаки. Жёлтые знаки были повсюду. Жёлтый король проник в пятый отдел. А может быть, именно он его и создал. Я не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, не знаю, не знаю. Жёлтый король. Жёлтый король бродит по царству Каркозы. Жёлтый король ждёт его чёрные-чёрные розы. Жёлтый король, Жёлтый король, Жёлтый король, уже пора, уже пора мне домой. Жёлтый король.
* * *
ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМИССИИ ЭКСПЕРТОВ
От 25 июня 2021 года №111
На ЛЮПИНА Э.Р. и УИЗЛИ Р.Б., 1998 и 1980 г.р. соответственно
Первичная судебная стационарная психиатрическая экспертиза проведена в составе:
— Члена комиссии зам. главного врача по экспертной работе, врача эксперта, нейропсихиатра высшей категории ДЖ.С. РАССЕЛА (PhD, стаж работы 20 лет);
— Члена комиссии врача эксперта, нейропсихиатра первой категории, Р.В. МЭНКСИ (PhD, стаж работы 11 лет);
— Докладчика врача эксперта, врача психиатра Р.Р. УИЛЬЯМС-БЕННАССИ (магистр)
На основании постановления ст. аврора при Министерстве магии Бэкона У.М. от 19.05.2021
На разрешение экспертам поставлены следующие вопросы:
Находились ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. во время совершения общественно опасного деяния в состоянии невменяемости, т.е. могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния?
Находятся ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в настоящее время в состоянии невменяемости, т.е. могут ли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий/бездействий либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния?
Нуждаются ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в применении к ним принудительных мер медицинского характера?
Если Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. во время совершения общественно опасного деяния находились в состоянии вменяемости, но страдали психическим расстройством, то могли ли они в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими?
Обследование проводилось по методикам: сравнение понятий, объяснение метафор, пословиц, выделение четвёртого лишнего, тест Векслера, заучивание рассказов, рисуночный. Графические методики, метод радиационного воздействия на магически активные участки головного мозга…
…На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. страдают хроническим психическим расстройством в форме умственной отсталости лёгкой степени со значительными нарушениями поведения, требующими лечения и ухода. Об этом свидетельствуют данные анамнеза, медицинской документации и настоящего клинико-психиатрического и экспериментально-психологического исследований. Как страдающие хроническим психическим расстройством, Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в момент совершения правонарушения не могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В настоящее время по своему психическому состоянию они также не могут осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. По своему психическому состоянию Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре изолированного типа.
Листок кладётся в папку с делом, подписанным как «ЛЮПИН И УИЗЛИ». На лицевую сторону документа ставится печать с жёлтым знаком.
Бета: Altra Realta
Фандомы: Гарри Поттер, Настоящий Детектив
Пейринг: Рон Уизли, Тедди Люпин
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен, кроссовер, Action/AU/Detective
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
Песня моей души, мой голос мертв,
Ты умерла неспетой,
В то время как
Невыплаканные слезы
Высохнут и умрут
В затерянной Каркозе.
Отказ от прав: отказываюсь от всевозможных.
читать дальшеПоказания Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021. Цитаты, приведённые допрашиваемым, обозначены знаком «-» в начале цитаты.
— Мы жили там. Если это можно назвать жизнью... Он держал нас там. Мы… просыпались. Возвращались. Туда, где вы нашли меня. В пещеру Жёлтого короля.
Первую жертву Жёлтого короля — и первого, по факту, преступника — мы нашли в глубоком гроте прибрежной пещеры на юго-востоке Англии. Дэннис Криви, который не был Дэннисом Криви, и разбросанные по гроту трупы, которые не были трупами.
Это началось в феврале две тысячи восемнадцатого года. В аврорат поступило сообщение о том, что в каком-то заброшенном загородном поместье дети магглов, играя в прятки, обнаружили четыре изуродованных трупа. Один из детей решил спрятаться на втором этаже. Войдя в спальню, он увидел три полусгнивших взрослых тела, стоявших у стены, и лежащую на полу девочку с выколотыми глазами. Все они были голыми и покрыты багряными рубцами.
Новость об этом убийстве не дошла бы до аврората в любое другое время, но в тот период мы без устали работали над поиском пропавшей семьи одного важного министерского чиновника. Мои полномочия не позволяют называть имя, но, полагаю, вы в состоянии отыскать его в архивных данных.
Находка не проявила никаких следов касательно убийцы. Было ясно — наше расследование получило новую ветку развития, но патологоанатомический анализ удивил не экзотичным для волшебников методом умерщвления, а тем фактом, что не проявил в них ни малейшего следа способности к магии.
Позвольте пояснить. В то время Министерство взяло курс на активное сотрудничество с маггловскими нейробиологическими научными организациями. При помощи их оборудования и наших трансфигурационных наработок мы смогли заставить их аппараты выявлять, в какой области мозга формировался первичный магический импульс. Признаться честно, я не особо в курсе всей это научной терминологии — я скорее практик, чем теоретик — однако что-то из этого дела было тайно доставлено в Мунго. Разумеется, мы не хотели это обнародовать, но с консервативно настроенным обществом иначе действовать было неразумно.
Так вот, про тела. Ни малейшего следа магии. Будто они всю жизнь притворялись волшебниками, а на деле были сквибами. Министерский чиновник в своё время публиковал статьи в «Трансфигурации сегодня», его жена закончила Хогвартс с великолепнейшими результатами. Абсолютный бред. Поначалу так казалось. Но то, что произошло сутки спустя, показалось ещё более странным.
Тела исчезли из Мунго. Вернее, казалось, что их оттуда что-то утащило. Странными казались и показания сторожей. Им всю ночь мерещились стоны и гул, звучавший в коридорах.
— Сначала я слышал что-то вроде шума, как будто на улице поднялся ветер. Лишь некоторое время спустя я обратил внимание на то, что никакого ветра на улице не было, ночь стояла ясная и тихая. Позже в шуме стали проступать некоторые... ноты. Ритм. Мелодия. Низкая, как голос какого-то ирландца после хорошей пьянки. Как будто кто-то стучал по трубам голосом. Я тогда плохо спал, думал — чего с бессонницы не послышится... Но звук нарастал, и я уже мог различать слова. Что-то вроде «иди, иди». «Иди ко мне». Мне стало страшно. Слишком понятно и отчётливо звучали слова для галлюцинации. Я засмущался идти к сторожам на других этажах — думал, примут за больного, и потом буду лежать в этом же Мунго на шестом этаже.
— Следующим, что меня не на шутку испугало — шарканье в коридоре. Мягкий, ровный шаг. Кто-то шёл по этим пустым коридорам, ночью. И не один. Шагающих явно было несколько. Я подумал — плевать на всё, плевать, что подумают, нужно что-то делать. Палочка лежала на столе. Я попытался дотянуться до неё, но понял, что парализован.
— И тут я увидел их. Ту семью, которую привезли вчера. Мёртвую. Их тела. Они шагали в темноте, медленно. Они шли на зов. Они шли. Когда они проходили мимо меня, женщина повернула голову в мою сторону. Её глаза были одновременно пустыми и маниакальными, страстными. Я не знаю, как это объяснить. Она шла на зов.
— Когда они прошли, слова стали различимыми окончательно. «Иди ко мне. Иди к Жёлтому королю».
* * *
Мы не придали значения этому «Королю». Нас это не особо взволновало, во всяком случае, меня. Тедди всегда был внимательнее к таким деталям, но в этот раз он был необычно тих. Он увлекался маггловским семиотическим анализом, наукой о знаках в целом. У нас в аврорате такое обычно высмеивается, особенно, если с такими увлечениями носится какой-нибудь стажёр-неофит. Но Тедди поступил умно. Только пришёл сюда и вёл себя максимально просто и, если можно это назвать, скрытно. Сам себе на уме, но всегда вежлив, ко всем найдёт подход. А когда он раскрыл преступление, на которое мы потратили два года, с помощью разработанной им системы отношения символов, которые оставались на местах убийств — вот тогда его начали воспринимать всерьёз.
Так вот, и на этот раз Тедди не проявлял никакого видимого интереса к ключам, оставленным преступником. Я знал, что его ум находится в состоянии страстного расследования. Видел это в его глазах, да и это было очевидно — как такой любитель семиотики не заинтересовался бы огромным жёлтым знаком, который был оставлен на первом этаже той ночью, когда исчезли трупы — три червя устремились к точке, окружённой тремя маленькими треугольниками.
Жёлтый король появился спустя неделю. Там, где мы совершенно не ожидали.
Тем утром мы сидели в моём кабинете и изучали данные по необычным убийствам за последние полгода по стране. Я с головой ушёл в документы, на приветствия коллег отвечал невпопад — так уж я работаю, что поделать. Тедди был в похожем состоянии, только если я портил осанку перед документами, он сидел совершенно ровно, будто бы медитируя, медленно перебирая дела, одно за другим.
— Я пойду, возьму кофе.
Я кивнул. Он вышел. Наверное, не прошло и десяти минут, когда Тедди вломился в кабинет и криком поднял меня с кресла.
Оказалось, что сегодня утром в министерство заявился какой-то молодой парень, весь в лохмотьях и грязи.
— Он был похож, ну, знаете, на инфернала скорее! Хотя парень молодой, я удивился, до чего человека жизнь довести может... Он всё время повторял какой-то бред психопатический, что-то про жёлтый знак и Жёлтого короля, пожирающего время и души...
Я ударил его по другой щеке. Тупой стажёр, который выгнал неизвестного взашей и посмеялся ему вслед. Мерлин! Это могло продвинуть нас на тысячу шагов вперёд. И этот идиот просто выгнал его.
Естественно, нам нужно было действовать как можно скорее. Мы тотчас вызвали бригаду специалистов по аппарационным следам — ну, знаете, они оцепляют заданную область по три-четыре человека, применяют свои чары и через несколько минут сообщают вам, куда и как давно отсюда аппарировали. Как сообщили люди, видевшие нашего оборванца на момент его появления — около двух часов назад — он аппарировал, всего лишь перейдя дорогу, не обращая внимания ни на магглов, ни на что вообще.
— Он шёл, шатаясь, что-то бормоча самому себе. Шёл, шёл, и аппарировал.
Специалисты обнаружили несколько аппараций, совершенных в этой точке. Конечным пунктом одной из них было побережье на юго-западе Англии. Картовед-аппаролог выдал нам изображение места — тогда Министерство ввело картографирование местности с фотографиями аппарационных точек, чтобы авроры могли своевременно прибыть в разные уголки страны — и мы, дождавшись членов опергруппы и поисковиков, которые могли отслеживать магическую энергию вокруг, отправились туда.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2021 г.
Странные вещи начали происходить с момента, когда мы прибыли. Во-первых, поисковики тотчас уловили мощнейший источник неподалёку, исходивший ближе от берега. Мы спускались, и по дороге нам не встречалось ничего, что могло бы испугать группу опытных авроров, но в воздухе стоял какой-то неуловимый запах опасности, аромат смерти и силы.
В то время я работал над теорией Жёлтого короля днями и сутками. Я не спал, у меня была хроническая бессонница, но я и не желал спать. Я собирал всю информацию о Жёлтом знаке, который мы обнаружили в Мунго. Я не делился тем, что нашёл, хотя должен был. Ритуальные убийства, истязания, пытки, сексуальное насилие и необъяснимые причины смерти. Магглы искали пропавшие семьи и находили изувеченные трупы. Я сопоставлял это с данными по исчезнувшим волшебникам за последние два года.
Первое ритуальное убийство магглы датировали ноябрём две тысячи десятого года. Семья Винстонов, отец — наследственный предприниматель, мать закончила Йель с отличными оценками. Она была беременна. И к тому же, и она, и он были волшебниками. Оба восходили к одной волшебной семье, давным-давно ушедшей из магического мира. Согласно картотеке Министерства, из поколения в поколение Винстоны отказывались от обучения в Хогвартсе, при этом обладая генетической предрасположенностью к трансфигурации предметов. Имена их предков были почти во всех крупных академических исследованиях, совершенных в области манипуляций с волшебными предметами в начале двадцатого века. Конрад Винстон и его жена, Эльба, работали над крупным проектом, который сейчас пытались реализовать маггло-волшебные научно-исследовательские центры. Физические накопители магической энергии. Винстоны пытались разработать прибор, который, как предполагалось, сможет аккумулировать магию. Звучит как сырая и недоработанная теория, но Винстоны обладали невероятным интуитивным чутьем, подкрепляемым природной способностью к трансфигурации. Их проект был закрыт в тысяча девятьсот двадцать втором году. Позже я выяснил один факт, который заставил меня впасть в прострацию. За два года после закрытия проекта они не опубликовали ни одной работы, ни одной статьи. О них не было упоминаний в магических газетах. Они исчезли, а через одиннадцать лет в картотеке Министерства появилось сообщение о том, что родители Чарльза Винстона, Конрад и Эльба, отказались использовать право своего ребёнка на обучение в Хогвартсе. Всё. Магический мир больше никогда не видел ни одной весточки от Винстонов, разве что дети их детей отказывались везти своих детей в Хогвартс.
В ноябре две тысячи одиннадцатого года Саманта и Адам Винстоны были найдены зверски убитыми недалеко от своего дома в Нью-Хэмпфшире. Трупы обоих были связаны у огромного каменного столба недалеко в лесу.
Я отправился к этому месту втайне от Рона. Каменный столб стоял на опушке и выглядел очень неестественно. На нём не было никаких опознавательных меток, он не содержал никакой информации, будто сам вырос здесь, как органическое образование. Я мог вызвать специалистов по магической индексации — они определили бы происхождение столба, какая магия в нём заложена, если таковая имеется, — но я не хотел привлекать лишнего внимания к делу.
На верхней части столба темнели чёрные пятна. Кровь. Я буквально видел, как Винстонов прибивали к этому столбу, как они кричали, как алые струйки стекали по их запястьям. Я ходил кругами вокруг, присаживался, растягивался на траве, отходил дальше и подходил ближе. Что-то не давало мне покоя. Вокруг столба ощущалась аура. Аура, которую я позже чувствовал в пещере.
Всё, что я скажу вам дальше, должно остаться только между нами.
Эта аура была очень необычной. Для начала поясню кое-что. Способности моей матери, метаморфа, смешавшись с генами моего отца, мутировали во мне удивительным путём. Я научился чуять магию. Я проводил кое-какие исследования по магической генетике, однако я не собираюсь ничего об этом рассказывать. Проще говоря, то, что эксперты министерства научились выяснять на примитивнейшем уровне с помощью сложных приборов, мне было дано с детства. Я никогда это не афишировал, но я могу узреть магию почти всюду. Впрочем, неважно.
Так вот, об ауре, которая витала вокруг столба. Она была по-философски странной — магия была в ней, но её как бы и не было. Как бы вам пояснить… представьте себе объект. У объекта есть форма и содержание. Из объекта столба как будто высосали содержание, но частички его остались на его физической форме. Знаю, это очень непонятно, но вам должно хватить воображения.
Я пробыл в том месте, наверное, часа четыре. Я использовал свои способности на полную мощность, но ничего не выходило — информация как будто зарылась внутрь земли вокруг столба, в сам столб, в отпечатки крови на столбе. Я аппарировал к себе домой и взял одну штучку, своё изобретение — небольшую цепочку, которая регистрирует использование магии, с небольшим диапазоном охвата. Я оставил её там, надеясь засечь какие-либо временные изменения.
И я их засёк.
Ровно в тот день, когда нам сообщили об убийстве ещё одной маггловской семьи.
Я не придал этому особого значения. Вернее, старался не придавать. В конце концов, с момента, когда я установил регистратор, он сообщал о совсем небольших колебаниях магии — видимо, кто-то аппарировал в том районе, недалеко от регистратора, но это было неудивительно — там жили магические семьи. Но в тот день он порядочно всколыхнулся — не настолько, чтобы бежать сломя голову на сигнал, но достаточно, чтобы неделю сидеть в раздумьях. Когда неделя, длинная неделя копания в архивах кончилась, я сказал Рону, что собираюсь выйти за кофе, а сам рассчитывал уйти ненадолго к столбу. Когда я вышел из кабинета, до меня случайно долетели слова о каком-то безумце, пытавшемся прорваться к министру магии.
Безумие… Ни одно слово за всю мою жизнь не взволновало меня так, как это, в тот момент. За пять дней до этого я наведался в Центр нейробиологических исследований, которое было учреждено при партнерстве министерства магии и маггловского правительства. Разветвлённое учреждение, у них было много разработок, о некоторых из них я говорить не вправе. Я сам участвовал в некоторых из них, написал пару докладов. Тем не менее, обычно я появлялся там, когда нуждался в практической помощи психофизиологов, которые работали над разработкой анатомически-магического атласа человека. У меня появился хороший знакомый, Дэвид. Доктор биологических наук, младший научный сотрудник нейромагического отдела разработок. Помимо прочего, я пытался исследовать собственный мозг с целью узнать, какие отделы мозга давали мне способность чувствовать магию почти зрительно. Много лет спустя учёные избавились от этого нейроцентризма, уйдя в дебри смешения своих исследований с квантовой механикой, в общем, это неважно. Тогда я следовал этой концепции и верил, что смогу ответить на свои вопросы с помощью нейробиологии. Я боялся открыто исследовать эту тему. Я всегда был непубличен. Мы вели исследовательскую работу с Дэвидом.
В тот день я зашёл к нему просто поговорить, поболтать ни о чём. Я рассказал о том, что нашёл, о семье Винстонов.
— Ритуальные убийства… Не могу ничего сказать тебе. Ты у нас главный в этом деле. Я не любитель, знаешь, копаться в грязи… Не моё это. Расскажу тебе кое-что, но это совершенно конфиденциально, более конфиденциально, чем наша работа. Понимаешь, да, к чему я? Понимаешь?
— Да, понимаю, говори.
— Точно понимаешь? Тед, меня вытурят с работы, я опять уйду в запой. Ты точно понимаешь?
— Понимаю, понимаю, я молчалив как рыба.
— Ну ладно, тогда… Как ты знаешь, деятельность нашего центра — это, в общем-то, политический продукт. Мы независимы в своей работе и свободны во взглядах, но вся деятельность… практикоориентрованная, сам знаешь, о чём я. Но научные центры, которые появляются сейчас — это не всё. Знакомые сказали — полгода назад Министерство магии и наше правительство подписали договор о создании особой клиники для магическо-психических больных.
— Разве такие бывают? Глупый вопрос, но у нас такого вроде не водилось, на моей памяти.
— Вероятно, да. Пятый отдел, помнишь? Наше отделение, в которое никто из нас не имеет допуска, кроме его сотрудников. Пятый отдел занимается патологиями, с которыми сталкиваются психиатрические клиники и ваш Мунго. Понимаешь, да? Самый ужас, самый верх, самое серьёзное, с чем сталкиваются люди.
— Душевные расстройства на почве магии, переизбытка магии, допустим, чрезмерной концентрации энергии в мозге… Хм. Неужели… Стой. Практикоориентированная деятельность, пятый отдел, клиника… Они наверняка исследуют психопатов, совершающих убийства, верно?
Дэвид кивнул головой.
— Ритуальные убийства.
Я выдохнул.
— Моя тема. Слушай. Я всё понимаю, но ты не знаешь, как мне…
— Это по твоей части. Я нейробиолог, Тед. А ты — детектив. Пробей что-нибудь через свои контакты в министерстве, получи допуск. Но не уверен, что у тебя получится. Совсем не уверен, знаешь ли.
— Это мы ещё посмотрим.
* * *
…Я стоял у кабинета номер двадцать один. Оборотное зелье должно было действовать ещё двадцать минут.
— И что мы имеем в итоге? Абсолютная тупая неразбериха, эти следователи, авроры или как их там называют, совершенно не умеют интерпретировать данные. Идиоты. Тупые идиоты. А ведь среди них есть и публикующиеся у нас люди, взять того же Люпина…
— Ладно, ладно, хватит ворчать. Что нового, как твоя работа?
Я не знал, о чём говорить. Я знал только, что передо мной Роберт Уилкис, один из сотрудников пятого отдела, с которым человек, облик которого я сейчас принял, пил по субботам.
— Да что там работа… Всё то же самое, я уже сказал тебе. Криворукие волшебники ничего как всегда не знают, а наши разработки неспособны сами себя интерпретировать. Иногда вспоминаю своего отца. В его время такой херни не было… Можно было положиться на людей. Да. Его не подводили. Тогда, я тебе скажу, знали цену слову и делу…
— А что об этих ритуальных убийствах? Куда не посмотри, всплывёт тема эта — столько догадок. У тебя какое мнение? Давай, что ли, попробуем вместе подумать, как те греческие философы в своих диалогах…
— Ну, ты сам в курсе. Моё мнение неоригинально. Мы проводим полную экспертизу трупов, и что мы в итоге имеем? Ни следа магии. Вообще. Все эти убийства, за которыми мы следили несколько лет, какую бы форму изуверства они не принимают, имеют общий корень — у убитых не остаётся следов магии в их телах. Будто они не волшебники. Как это прикажешь понимать?! Я вот не знаю, а эти недоумки молчат и что-то себе думают…
— Но ведь должно быть что-то ещё? Какие-то необычные показатели?
— Есть тут у одного паренька теория. Фактически, выполняет роль младшего научного сотрудника, но, если честно, туповат, как и другие маги. Однако он сказал кое-что необычное, что меня заинтересовало: мол, всё это дело — как будто магию высосали и куда-то унесли, во что-то заключили, прямо как душу заключают в эти… как у них это называется…
— Крестражи.
— Да, кажется, так. Дело совсем в другом, — он понизил голос, — ведь отдел, насколько я знаю, трудится как раз над этим. Над тем, как извлекать и пересаживать магию. Представляешь, какое это открытие? Представляешь, какая сила за этим стоит? Мы сможем наделить магической энергией даже атомную бомбу или ракету, которую запустим в космос!
— То есть… Подожди. Трупы, которые были обнаружены на месте ритуальных убийств, трупы без магии… Они поступают в пятый отдел для обследования?
— Да, именно… Эй! Куда ты?
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Мы спустились вниз, к этой чертовой пещере. Господи, не могу её вспоминать, просто не могу. Но вы ведь просто так не отстанете, да?
Мы спускались, и становилось всё хуже. Не знаю, как объяснить. Что-то довлело, что-то сгущалось там, в темноте низины. Как-то рефлекторно рука тянулась к палочке, и не у меня одного.
На входе висела какая-то странная конструкция, похожая на башенку из веток. Висела, будто бы приветствовала входящего. И мы вошли.
Страшная вонь. Страшная. Вонь десятков одновременно разлагающихся мертвецов. Они лежали у входа, сразу за поворотом, они лежали на тропинке, шедшей вниз. Они лежали на земле, на камнях, на оврагах. Они были всюду, и они были мертвы.
Жёлтого короля мы увидели сразу, как вышли в низину грота.
Он был окружен чем-то вроде фиолетового круга ауры. Невозможно описать. Как будто вокруг него выстроилась огромная стена из магии. Издалека он казался очень высоким, за два метра ростом. Естественно, одет в жёлтую робу.
Мы потихоньку спустились с оврага. Палочки не доставали. Не знаю, почему. Было страшно. Очень. У меня тряслись ноги и руки…
Было ощущение, что он знает, что мы здесь. Знает, и ничего с этим не поделаешь. Постепенно это чувство перерастало в убеждение, что он не просто знает о нашем присутствии — он знает нас, каждого из нас, секреты, страсти, намерения. И что он чувствует нашу магию. Чувствует, и хочет её. Себе.
По мере нашего приближения стена ауры начинала вибрировать. Сначала шли мелкие дрожания, подрагивания, которые чуть позже превратились в раскатистые волны энергии. Когда я был в метрах десяти от этой стены, она взорвалась.
Яркая вспышка фиолетового цвета. Закрыл глаза. Когда открыл, увидел, что сгустки стены растекаются и расплываются по гроту.
И мертвецы начали оживать. Один за другим вставали, медленно и грациозно. Мы все перепугались до смерти, просто лежали и смотрели, как они, словно гипнотически заворожённые, идут к Жёлтому королю.
Он повернулся. Глаз не было видно под жёлтой маской. Они шли к нему, широко раскинув руки, словно шли к своему Отцу-прародителю. Я слышал их слова. Они говорили:
— Пробьёт час, и мы возвратимся. Пробьёт час, и Он оживёт. Пробьёт час, и мы возродимся, когда нас в Каркозу Он заберёт.
После хора голосов, произносящих эти страшные строки, терпеть это стало совершенно невозможно. Никто и не подумал аппарировать — мы просто побежали туда, откуда пришли, побежали так, как никогда в жизни не бегали. Мы бежали, отталкивая по пути ходячих мертвецов, слыша их хрипы, повторяющие заклинание возвращения. Мы бежали, бежали, бежали, а хор всё не утихал.
Когда мы выбежали из грота, мы обнаружили нечто ещё более ужасное. На Берегу собралось несколько десятков людей. Кто-то был одет в деловые костюмы, кто-то в повседневную одежду, кто-то — в пижаму. И все они повторяли одно:
— Пробьёт час, и мы возвратимся. Пробьёт час, и Он оживёт. Пробьёт час, и мы возродимся, когда нас в Каркозу Он заберёт.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2015 г.
Я громко дышал. Успел выбежать из здания до того, как оборотное перестало действовать. Свернул за угол, принял обычный облик и аппарировал к Министерству. К счастью, никто не заметил.
Сердце стучало сильно, чересчур сильно. Мне всё стало кристально ясно — никаких трупов без следов магии не существовало. Или, во всяком случае, магию из них извлекали уже в лаборатории.
— Мерлин… Мерлин. Что делать?
Рона не было на месте. Не было до тех пор, пока я об этом не подумал, а мысль эта пришла ко мне часа через два после того, как я заперся в кабинете. Тишину нарушил прерывистый, панический стук в дверь.
— Что с тобой? Что случилось?
Он не ответил. Забежал в кабинет, налил из кувшина воды, выпил, налил ещё, ещё раз выпил, достал бутылку огневиски, залпом осушил бокал в сто грамм.
— Мы нашли его. Этого самого Жёлтого короля. Я не знаю, что он там делает. Он управляет мёртвыми… и живыми. И живыми тоже. Мерлин. Мерлин. Мерлин.
— Так, успокойся. Спокойно. Убери бутылку. Не пей. Зачем… Ладно. Что ещё там было? Что он делал?
— Я не знаю. Аура… Стена… Стена фиолетовая. Энергия. Или как это там ещё называется… Не знаю. Не знаю. Он их поднял. Поднял, Тед. Мертвецов. А когда мы вышли… там были живые. Они говорили о том, что идут к нему, и он их куда-то вернёт.
— Послушай, Рон. Я знаю, ты сейчас не в состоянии, но я кое-что выяснил. Трупы, те самые, которые лишились магии и были изувечены, доставляются в пятый отдел Института нейробиологических исследований. Они там извлекают из них магию.
Он смотрел на меня примерно минуту.
— Ты помнишь хотя бы одно упоминание того, что трупы потом захоронили или кремировали?
— Нет.
— Мерлин.
Ещё минута молчания. Я достал второй бокал. Мы выпили.
— Что всё это значит?
— Я не знаю. С отделом что-то нечисто. С институтом что-то нечисто. С Королём всё нечисто совершенно точно.
— Что нам делать?
— Расследовать. Но я не знаю, что именно. Я думаю, сначала взяться за отдел, потом что-то делать с Королём. Хотя что с ним сделаешь… Я совершенно уверен — наших сил не хватит, чтобы идти в лобовую атаку.
— Значит, будем проникать в отдел.
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Кажется, вторая Бомбарда пробила дверь кабинета, в котором мы прятались. Они засекли нас очень быстро, три охранника появились в коридоре почти мгновенно. Первый небольшой взрыв раскидал нас в разные стороны, но не нанёс ущерба. Тедди кувырком добрался до меня, и мы забежали в первую попавшуюся комнату.
С трудом вспоминаю секунды после того, как выбили дверь. Я сидел слишком близко ко входу… Меня слегка контузило. Даже не думал о магии, взял какой-то прибор и ударил вбежавшему охраннику по коленному суставу. Тот согнулся, и Тедди его оглушил. Нельзя было убивать их, всё как в старые времена, будто мы не знали боевой магии, разработанной авроратом после войны…
С двумя остальными было труднее. Они не сглупили, как первый, поджидали, когда мы сами выйдем. Пришлось разбить окно кабинета, пустить дым и кинуть пару слепящих заклинаний. Дальше просто, Петрификусы по всему периметру поражения. Как поутихло, двинулись дальше. Оказалось, попали только в одного, второй всё ещё отходил от ослепляющего заклинания. Успел выбросить в меня ультразвуковое заклятие, слабой силы, знаете, чисто для того, чтобы человеку будто в живот стопятидесятикилограммовый амбал коленом вмазал. Благо, Тедди успел поставить щит и выключить его, попутно забрав связку ключей.
Мы старались бежать как можно быстрее. Мы не знали куда, но искали что-то вроде обширной лаборатории или камеры хранения. Согласно добытой Тедди информации, она должна была быть где-то внизу, на нижних этажах. По дороге встретили нескольких охранников на расстоянии, но иллюзионные сделали своё дело — к счастью, разведывательная подготовка в аврорате была вполне компетентной. И мы нашли то, что искали. Ясно стало сразу, что это оно. Ромбовидная дверь. Широкий коридор.
Лучше бы мы туда не заходили. Лучше бы мы оставили всё, бросили и ушли в тот момент куда подальше.
* * *
Показания Тедди Римуса Люпина, 21.05.2021 г.
Когда мы зашли, я понял, о чём говорил Рон. Почему он столько пил, когда вернулся из грота.
Внутри не было охранников. Это была та самая камера хранения и лаборатория в одном помещении. Здесь хранились трупы, здесь стояло оборудование, здесь проводились операции. Впрочем, ничего из этого не имело никакого значения, когда мы вошли. Помимо трупов.
Они стояли. Стояли молча и смотрели на нас. Осознанные взгляды. Будто знали, что мы идём, знали ещё тогда, когда мы зашли в здание Института, может быть, ещё тогда, когда мы это планировали, или когда Рон забежал в наш кабинет и глушил огневиски.
У всех них были белесые, мёртвые глаза. Один из них, бородатый мужчина со светлыми волосами, которые уже выцветали от смерти, неестественно низким голосом произнёс:
— Я знаю, что будет дальше. Я видел вас в своём сне. Вы будете со мной в Каркозе. Он видит вас. Вы сделаете это опять. Время — это замкнутый круг. Чёрные звезды восходят...
Рон не выдержал. Он оглушил его. И сразу после этого раздался звук. Я потерял сознание.
* * *
Когда я очнулся, пустые чёрные глазницы его маски смотрели прямо на меня.
Я всмотрелся в них, в эту осуществлённую пустоту. Казалось, что там содержится всё, вся космическая пыль Вселенной. Он ждал меня, а я ждал его.
Жёлтый король — Отец-время.
Время есть Он, и Он ждёт.
Невозможно уйти. Ты привязан к времени фактом своего существования. Ты привязан к Жёлтому королю, ты принадлежишь Жёлтому королю, ты — Жёлтый король.
Его глазницы смотрели в мои глазницы, и я принял Жёлтый знак в дар.
* * *
Из показаний Рональда Билиуса Уизли, 21.05.2021
Первое, что я помню после пробуждения — фигура в жёлтой маске стоит над Тедди и смотрит на него. Не знаю, где мы были. Ничего не знаю. Он смотрел на Тедди примерно минуту, а потом началось странное: он начал высасывать из него душу. Как дементор. Может быть, он и был дементором. Я помню, как в последний момент перед потерей сознания видел, что из двери в лабораторию сочились дементоры, а на стенах были нарисованы Жёлтые знаки. Жёлтые знаки были повсюду. Жёлтый король проник в пятый отдел. А может быть, именно он его и создал. Я не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, не знаю, не знаю. Жёлтый король. Жёлтый король бродит по царству Каркозы. Жёлтый король ждёт его чёрные-чёрные розы. Жёлтый король, Жёлтый король, Жёлтый король, уже пора, уже пора мне домой. Жёлтый король.
* * *
От 25 июня 2021 года №111
На ЛЮПИНА Э.Р. и УИЗЛИ Р.Б., 1998 и 1980 г.р. соответственно
Первичная судебная стационарная психиатрическая экспертиза проведена в составе:
— Члена комиссии зам. главного врача по экспертной работе, врача эксперта, нейропсихиатра высшей категории ДЖ.С. РАССЕЛА (PhD, стаж работы 20 лет);
— Члена комиссии врача эксперта, нейропсихиатра первой категории, Р.В. МЭНКСИ (PhD, стаж работы 11 лет);
— Докладчика врача эксперта, врача психиатра Р.Р. УИЛЬЯМС-БЕННАССИ (магистр)
На основании постановления ст. аврора при Министерстве магии Бэкона У.М. от 19.05.2021
На разрешение экспертам поставлены следующие вопросы:
Находились ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. во время совершения общественно опасного деяния в состоянии невменяемости, т.е. могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния?
Находятся ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в настоящее время в состоянии невменяемости, т.е. могут ли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий/бездействий либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия, либо иного болезненного состояния?
Нуждаются ли Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в применении к ним принудительных мер медицинского характера?
Если Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. во время совершения общественно опасного деяния находились в состоянии вменяемости, но страдали психическим расстройством, то могли ли они в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими?
Обследование проводилось по методикам: сравнение понятий, объяснение метафор, пословиц, выделение четвёртого лишнего, тест Векслера, заучивание рассказов, рисуночный. Графические методики, метод радиационного воздействия на магически активные участки головного мозга…
…На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. страдают хроническим психическим расстройством в форме умственной отсталости лёгкой степени со значительными нарушениями поведения, требующими лечения и ухода. Об этом свидетельствуют данные анамнеза, медицинской документации и настоящего клинико-психиатрического и экспериментально-психологического исследований. Как страдающие хроническим психическим расстройством, Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. в момент совершения правонарушения не могли осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В настоящее время по своему психическому состоянию они также не могут осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. По своему психическому состоянию Люпин Э.Р. и Уизли Р.Б. нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре изолированного типа.
Листок кладётся в папку с делом, подписанным как «ЛЮПИН И УИЗЛИ». На лицевую сторону документа ставится печать с жёлтым знаком.
@музыка: Xasthur - Murdered Echoes of Mind
@темы: Гарри Поттер, кроссовер, фик, мини
понедельник, 04 января 2016
If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror
Фандом: Leverage / Воздействие / Грабь награбленное
Название: "История с бетадином"
Автор: Пацка
Бета: Margo Phantomaniac
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен
Жанр: Hurt/Comfort
Пейринг: Элиот Спенсер / Софи Деверо, Нейтан Форд, Паркер, Алек Хардисон
Размер: мини (одна глава)
Статус: закончен
Предупреждение Если кому-то неприятно читать про зашивание резаных ран, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Саммари: Софи впервые в жизни зашивает ножевую рану, причем вполне успешно, а Элиот переживает за сохранность своих любимых кухонных принадлежностей. Действие происходит где-то посередине первого сезона.
Читаем дальшеС самого начала все пошло не так, как было запланировано.
Сначала Софи умудрилась угодить "шпилькой" в небольшую трещину на асфальте и сломала каблук. В ее повседневной сумке на всякий случай всегда лежала пара "балеток", но сегодня она изображала богатую наследницу крупного текстильного промышленника, а в клатч не спрячешь ничего, кроме мобильника, помады и пудреницы. Нейту пришлось срочно везти ее в ближайший обувной, чтобы она подобрала новые "лодочки" на шпильках от Кристиана Лубутена к своему шикарному кроваво-красному платью. Поскольку начало приема было назначено на восемь вечера, они еле-еле успели до закрытия магазина, и если бы не несколько стодолларовых купюр, которые Нейт сунул менеджеру, им пришлось бы мчаться через весь город домой к Софи, а их нынешний клиент был просто-таки параноидально обидчив и мог воспринять опоздание на прием как личное неуважение и чуть ли не оскорбление.
Затем у Паркер вдруг заело карабин, чего на их памяти никогда не случалось, и она чуть не застряла вниз головой в шахте лифта. К счастью, у нее при себе всегда были острый нож и куча запасных деталей экипировки, и она смогла заменить неисправную железку, но всем членам команды пришлось какое-то время понервничать.
Потом, уже когда Софи оказалась в музее, Хардисон внезапно потерял с ней связь. Вместо легкой и непринужденной беседы с нефтяным магнатом, целью их текущего задания, из динамиков "Люсиль" понеслись громкие звуки статики и помех. В итоге Хардисон все же сумел наладить связь, поколдовав над своим ноутбуком и бормоча что-то нелицеприятное в адрес тех, кто умудряется неправильно настроить музейную систему сигнализации. После чего выдал, что задание определенно кто-то сглазил и, по его мнению, лучше им все свернуть и потом попробовать еще раз, в какой-нибудь другой день.
Это предложение было в один голос отвергнуто Нейтом, Элиотом и Паркер; даже Софи умудрилась прошептать что-то вроде "Откуда эти суеверия!", одновременно не переставая вешать лапшу на уши параноидального магната. Слегка обиженный Хардисон сообщил, что его бабуля была абсолютно уверена в существовании сглаза; сам он - человек рациональный и здравомыслящий, но три непредвиденных события буквально за пару часов - это уже слишком. И что у него плохие предчувствия.
Эти предчувствия не преминули очень скоро воплотиться в жизнь.
Нейт едва успел подхватить Паркер около музея, и они торопились временно залечь на дно, потому что оба засветились на камерах охраны. Хардисон должен был как можно скорее взломать систему видеонаблюдения и стереть оттуда их изображения, но прежде надо было спрятать "Люсиль" в надежном месте, потому что он тоже засветился - хакер перехватил разговор охранников, один из которых диктовал второму номера его ненаглядной машины. А Софи, растрепанная и босиком, сидела за рулем угнанного "шевроле" и поминутно оглядывалась на Элиота.
Когда включился сигнал тревоги, в ее наушнике тут же раздалось лаконичное указание Нейта: "Мы раскрыты, срочно уходим!". Многочисленные гости моментально превратились из элегантных мужчин в смокингах и дам в вечерних платьях в возбужденную и взволнованную толпу, мгновенно оттеснившую Софи от магната. Она была уверена, что сможет выйти вместе с остальными, воспользовавшись всеобщей суматохой, но охранники немедленно заперли главные входные двери и объявили, что пока хозяин не разберется, в чем дело, никто не покинет помещение. Софи, прячась за спинами взбудораженных гостей, пробралась к служебному выходу, открыла дверь - к счастью, электронный пропуск, изготовленный Хардисоном, все еще действовал! - и сообщила Алеку и Элиоту, что проберется к выходу во внутренний двор.
Она надеялась, что хакер сможет подъехать и забрать их, но Хардисон ответил, что уже заводит мотор "Люсиль", потому что к нему бежит охрана. Нейт в тот момент был ближе всего к Паркер, поэтому приказал Элиоту встретить Софи и позаботиться о ее безопасности.
Когда она осторожно приоткрыла узкую металлическую дверь и выглянула во двор, то увидела, что Элиот схватился врукопашную с пятью типами в черном. Трое, правда, уже корчились на земле, но двое вовсю наседали на Элиота, один с полицейской дубинкой, второй с ножом. От неожиданности она громко ахнула, Элиот буквально на мгновение отвлекся от драки - и тут же получил ножом в бок. Софи зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть, но он каким-то чудом успел за долю секунды среагировать и удар пришелся по касательной. Противники, судя по всему, наивно решили, что сумели вывести его из строя и не ожидали, что Элиот тут же вырвет дубинку и изо всей силы врежет по голове сначала одному, а потом другому охраннику. Они почти синхронно повалились за землю, а Элиот бросил: "На улице ждет машина, скорее!"
Софи босиком - она сняла туфли еще в коридорах музея, потому что сложновато убегать на четырехдюймовых каблуках, - побежала следом за Элиотом к воротам. Дверца "шевроле" была распахнута, мотор работал; Софи запрыгнула на сиденье водителя, швырнула куда-то в сторону клатч и "шпильки", услышала позади хриплый окрик Элиота "Вперед!" и изо всех сил нажала на педаль газа.
Вскоре они находились в двадцати кварталах от музея, уже не были слышны сирены полицейских машин. Теперь Софи выдерживала разрешенную правилами скорость в сорок миль в час, чтобы случайно не нарваться на обычный ночной патруль, и постоянно смотрела в зеркало заднего вида - нет, не на возможную погоню. На Элиота. Софи волновали не мелочи вроде ссадин и синяков, а тот удар ножом. На одном из светофоров она оглянулась и увидела, что Элиот зажимает правый бок, а между пальцев сочится кровь. На ее немой вопрос он коротко ответил: "Ничего серьезного. Внутренние органы не задеты. Езжай, уже зеленый свет", но Софи дала себе слово, что не оставит его одного. Ведь именно из-за того, что он на нее отвлекся, он и был ранен, и теперь она просто обязана ему помочь.
Пару раз они всей командой были приглашены к Элиоту домой на обед, так что адрес Софи знала. Притормозив около ворот гаража, она обернулась:
- Нам надо спрятать машину, а потом я займусь твоей раной.
- Не будешь ты мной заниматься, - Элиот с трудом, морщась от боли, медленно выбрался из машины. - Я пока загоню тачку в гараж, а ты заходи внутрь. Вот ключи, - он протянул ей связку. - Переночуешь в гостевой спальне, а утром за тобой приедет Нейт или Хардисон.
Возмущенная Софи вслед за ним вылезла из-за руля:
- Я не собираюсь просто пойти и лечь спать, в то время как тебя ударили ножом! Это ведь моя вина, что ты ранен!
- Просто порез, - устало сказал Элиот, - и не первый в моей жизни. Повторяю, внутренние органы не задеты, иначе живым я бы сюда не доехал. У нас всех был трудный день. Иди отдыхать.
Софи по опыту знала, что дальше спорить бесполезно, поэтому молча взяла ключи и направилась к входной двери. Сейчас она ничего говорить не будет, просто пойдет в ванную комнату, откроет аптечку и возьмет все, что нужно для обработки ран. Ему просто придется смириться с ее желанием помочь, и никакие силы в мире не смогут ей помешать.
Быстро позвонив Нейту и сообщив, что они с Элиотом в безопасности, Софи выслушала его краткий отчет о том, что Паркер, Хардисону и самому Нейту тоже ничего не угрожает, выключила телефон и на мгновение устало прикрыла глаза. Почему все пошло не так, они будут анализировать потом, сейчас ее первостепенная задача - преодолеть сопротивление и упрямство Элиота.
Когда хлопнула дверь, Софи уже вынимала из аптечки упаковки стерильных салфеток, бинтов, хирургические перчатки и флакон с хлоргексидином - на нем было написано "антисептик" и ей не пришлось гадать, для чего нужна эта жидкость. Она быстро сгребла все в охапку и поспешила в гостиную, но Элиота там не обнаружила.
- Ты где? - встревоженно спросила она и услышала со стороны кухни непривычно тихое:
- Здесь.
Софи поспешила на кухню и увидела, что Элиот сидит, низко опустив голову и все еще зажимая правый бок; кровь целиком пропитала футболку спереди и уже даже немного испачкала джинсы.
- Как ты? - только и смогла она выдавить из себя, настолько было непривычно видеть всегда энергичного - даже после очередной драки! - Элиота в таком состоянии. Он медленно поднял голову, и Софи поразилась его бледности.
- Вот, смотри, - она стала суетливо выкладывать свой груз на кухонный стол, - тут бинты, салфетки, сейчас я помогу тебе раздеться и начну перевязывать...
- Ничего ты не начнешь, - тихо сказал Элиот и для пущей убедительности отрицательно помотал головой. - Я все сделаю сам. Иди спать.
- Никуда я не пойду, - возразила Софи, подойдя поближе и пытаясь отвести его руку от раны, но он оттолкнул ее:
- Я всегда справляюсь один! Мне не нужна ничья помощь!
- Посмотри, сколько ты крови потерял! - возразила она горячо. - Если сомневаешься, что я сделаю все как надо, будешь учить меня по ходу дела!
- Софи, ты не сможешь! - Элиот рывком поднялся со стула. - Пойми, зашивать рану совсем не так...
Он внезапно замолчал, пошатнулся и невольно ухватился за Софи; она еле успела его подхватить, иначе он промахнулся бы мимо стула и опустился прямо на пол.
- Вот видишь, - укоризненно сказала она, придерживая его за плечо, - у тебя от потери крови уже кружится голова. Может, я и не знаю, как обрабатывать огнестрельные ранения, но с порезом как-нибудь да справлюсь.
Скрытность Элиота и категорическое нежелание принимать чью-либо помощь были давно известны всем членам команды, и Софи надеялась, что слабость, которую он испытывал, сломит его сопротивление.
- Не надо со мной нянчиться, - пробормотал он уже не так уверенно. - Что я, сам себя раньше не штопал?
- Раньше ты работал один, а теперь мы команда, - возразила Софи самым твердым тоном, на какой была способна. - Если бы Нейт был ранен, или Алек, или Паркер, разве ты не оказал бы им первую помощь?
- Конечно, оказал бы, - не глядя на нее, проворчал он.
- То же самое хочу сделать для тебя и я. Разве это так странно?
- Непривычно, - помолчав, тихо ответил Элиот. - С такими мелочами, - он кивнул на свой бок, - я обычно ни к кому не обращаюсь.
- Ну, я-то сейчас здесь, - сказала Софи с облегчением, мысленно празднуя победу. Удивительно, что он так быстро согласился, видимо, ему было по-настоящему плохо. - Ну что, начнем? Или тебе нужно время перевести дух?
Элиот отрицательно покачал головой и указал на кучу перевязочных материалов на столе:
- Ты захватила иглы и перчатки?
- Перчатки принесла, а иглы, кажется, нет, - обескураженно ответила она. Надо будет поискать в интернете видеокурсы по оказанию первой помощи; судя по тому, что во время каждого задания Элиот всегда ввязывается как минимум в одну драку, на будущее ей следует поднабраться хотя бы теоретического опыта. - Где они, в аптечке?
- Да. Нижняя полка слева, белая коробка без надписей. Справа пачка пластырей и коробка азитромицина - это антибиотик, их тоже захвати. И еще там лежит несколько больших одноразовых шприцев, объемом в пятьдесят миллилитров, возьми одну штуку.
- Сейчас я все принесу. Ты не упадешь? Я могу на минуту оставить тебя одного?
- Софи, у меня просто небольшая кровопотеря, от которой со стула не падают! Подумаешь, на секунду голова закружилась!
Она все же колебалась, и тогда он легонько подтолкнул ее в сторону двери:
- Если будешь тянуть время, тогда могу и правда свалиться!
Вздохнув, Софи снова пошла в ванную. Взяв нужную коробку, она открыла крышку и слегка вздрогнула от устрашающего вида ее содержимого. Она была уверена, что медицинские иголки будут один-в-один как обычные швейные - да, ей приходилось при форс-мажорных обстоятельствах пару раз на скорую руку подгонять свои наряды, - а в прозрачных упаковках лежали кривые, изогнутые иглы разных размеров, уже со своими нитями. Ладно, Элиот скажет ей, какими именно надо будет зашивать его рану. Так, что он еще попросил принести? Ага, вот пластыри, коробка с антибиотиком и четыре большущих - она прежде таких не видела, - шприца без игл.
Вернувшись на кухню, она положила коробку на стол:
- Вот, выбери, что именно нужно, я ведь в этом не разбираюсь. Теперь говори, что делать.
- Для начала как следует вымой руки, можешь прямо здесь. Чистое полотенце в верхнем шкафчике справа от газовой плиты. Потом открой вот тот ящик, - Элиот указал на тумбу рядом с мойкой, - и достань ножницы.
- Ножницы? Зачем? - удивленно спросила она, выдавливая на ладонь жидкое мыло из флакона.
- С порезом на боку не очень удобно раздеваться привычным способом. Легче просто разрезать одежду. Вот, посмотри сама, - он осторожно потянул за край футболки, и Софи озабоченно нахмурилась, увидев, что ткань прилипла к ране.
- Надевай перчатки, бери хлоргексидин, - Элиот кивком указал на флакон с антисептиком, - и смочи им рану. Набери в шприц и лей побольше, надо, чтобы все размокло как следует.
Софи аккуратно положила полотенце на сушилку для посуды, послушно натянула одноразовые перчатки, наполнила шприц бесцветной прозрачной жидкостью и предупредила:
- Я начинаю. Наклонись-ка чуть-чуть... Вот так.
Она медленно нажала на поршень; антисептик полился тонкой струйкой, быстро смешиваясь с кровью и еще больше пачкая джинсы Элиота.
- Как же я не сообразила, - с досадой заметила Софи, полностью опустошив шприц, - что надо снизу что-нибудь подложить. Теперь придется отдавать джинсы в химчистку.
- Выброшу их на помойку, - пробормотал Элиот, - невелика потеря. Погоди, дай я посмотрю, может, уже хватит.
Софи отступила на шаг, давая ему возможность взглянуть на рану.
- Отлично. Набери-ка еще хлоргексидина, - скомандовал он.
Она послушно отвернулась к столу и тут же услышала за спиной короткий стон. Вздрогнув от неожиданности, быстро обернулась и увидела, что Элиот, болезненно морщась, оттягивает футболку на боку:
- Сделано. Теперь давай ножницы.
- Все еще порываешься проявить самостоятельность? - упрекнула его Софи.
- У тебя впереди еще самая сложная процедура. Не хочу, чтобы ты заранее заранее перепугалась. Еще в обморок упадешь, - криво усмехнулся он.
Софи старалась не показывать, что ей не по себе от вида крови; самое страшное, что она видела в жизни - это разбитая коленка, так что тут Элиот попал в точку. Она попыталась представить себе, как будет вонзать изогнутую иглу в его тело, и вздрогнула. Ничего, все у нее получится!
Следуя указаниям Элиота, она разрезала футболку и выкинула обрывки в мусорное ведро, которое предусмотрительно придвинула поближе. А потом замерла, глядя на многочисленные шрамы и рубцы на его груди и плечах.
- Что? - осведомился он, глядя ей прямо в глаза.
- У тебя... На тебе... - она замялась, пытаясь подобрать правильные слова.
- Память о прошлом, - коротко сказал Элиот таким тоном, что было ясно - он не желает об этом говорить. - Теперь снова бери шприц. Надо промыть рану начисто. Разрешаю пожертвовать полотенцем, чтобы ты не волновалась за чистоту пола.
Софи свернула полотенце валиком, приложила к боку Элиота пониже раны и снова стала промывать порез - теперь она видела, что длиной он где-то четыре дюйма и достаточно глубокий, настолько, что она старалась фокусировать свое внимание на струе антисептика, а не на ране. И еще у нее упорно не шли из головы шрамы на теле Элиота. Через какие же ужасы ему пришлось пройти в свое время?!
- Опять кровь пошла, - встревоженно сообщила она через некоторое время. - Правда, не так сильно. Что мне сделать?
- Ты просто смыла сгустки, которые временно остановили кровотечение. После того, как наложишь швы, все пройдет, - объяснил Элиот хрипло, и Софи только сейчас задумалась, какое действие оказывает на рану хлоргексидин.
- Тебе больно? Щиплет? - спросила она участливо, на что он в ответ буркнул:
- Ничего такого, чего бы я не испытывал бы раньше. Кожу вокруг раны тоже протри, мокрыми салфетками. И можно будет зашивать.
Легко сказать - зашивать, подумала она, очень осторожно вытирая кровь с бока Элиота, стараясь лишний раз не потревожить порез. Пока все не слишком сложно, хотя ее немного мутит от вида и запаха крови, а ведь вот-вот придется браться за одну из этих устрашающих игл! Ничего, она справится, повторила про себя Софи в очередной раз.
Когда она выкинула окровавленные салфетки, Элиот выбрал пакет со среднего размера иглой и протянул ей:
- Наложишь четыре шва. Отступи где-то четверть дюйма от края раны и воткни иглу так, чтобы она прошла сквозь оба края. Протяни нить и оставь столько, чтобы можно было завязать двойной узел. Края раны должны плотно быть прижаты друг к другу. Потом отрежь и повтори. Все понятно?
Софи смотрела на искривленную иглу и чувствовала, что у нее пересохло во рту. Хорошо еще, что руки не дрожат!
- Софи, - уже мягче сказал Элиот, - не надо так волноваться. В этом нет ничего сложного. Проткнула, завязала, обрезала. И так четыре раза. Левой рукой я и правда не смогу хорошо справиться самостоятельно, так что именно сейчас требуется твоя основная помощь.
Она глубоко вздохнула и взяла из его руки пакет с иглой. Так, вот тут его надо надорвать...
- Посмотри на меня, - внезапно Элиот коснулся ее обнаженного предплечья - на ней до сих пор было вечернее платье без рукавов. Софи вздрогнула от неожиданности и подняла на него глаза. - Ты просто отлично справляешься. Ты молодец! Не бойся.
- П-постой... - ей пришла в голову одна совершенно запоздалая мысль. - А тебе разве не надо принять обезболивающее?
- У меня ничего не сломано и не прострелено, так что нет, не надо.
- Уверен? - она сумела выдавить из себя слабую, неуверенную улыбку.
- Абсолютно, - Элиот повернулся и чуть наклонился, чтобы ей было удобнее. - Начинай. Смелее!
Софи надорвала пакет и осторожно вынула иглу. Странно, почти совсем не видно ушка, как у обычной швейной иголки...
- Значит, отступить на четверть дюйма от края, - повторила она, облизнула сухие от волнения губы и поднесла острие к коже. Теперь надо заставить себя воткнуть иглу в его тело. Ну же, сказала она себе, не тяни, давай!
Как она умудрилась сделать первый шов, Софи не запомнила. В себя она пришла от сдавленного голоса Элиота:
- Видишь, в этом нет ничего сложного. Теперь двойной узел.
Она встряхнула головой и увидела, что он сидит, крепко зажмурившись и сжав кулаки так, что побелели костяшки.
Непослушными пальцами она два раза завязала нитку, повторяя про себя, что ей просто страшно с непривычки, а вот Элиоту очень больно и надо поскорее завершить эту жуткую процедуру, чтобы избавить его от мучений.
Когда она заканчивала со вторым швом, Элиот тяжело дышал, вцепившись одной рукой в край кухонного стола. На вопрос, не надо ли сделать перерыв, он только отрицательно помотал головой, так что Софи пришлось продолжать. На третьем и четвертом швах Элиот не смог удержаться от стонов; Софи, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от сочувствия, перерезала нить в последний раз, швырнула иглу в мусорное ведро и, отвернувшись, зашуршала новой упаковкой стерильных салфеток. Руки у нее тряслись так сильно, что она чуть не выронила на пол всю пачку.
- Все хорошо, - раздался у нее за спиной сдавленный голос Элиота. - Ты просто молодчина.
Софи зачем-то изо всех сил стиснула салфетку, глубоко вдохнула и обернулась.
Уже даже не бледный, а белый от боли Элиот смотрел на нее и... криво улыбался! Она только что без всякого обезболивания тыкала в него иглой, а он еще пытается ее подбадривать!
Софи изо всех сил старалась сдержать свои эмоции под контролем, но не получилось, и она всхлипнула. Ее нервы были уже на пределе и больше никаких садистских процедур она просто не вынесет!
- Ну что ты, - Элиот ласково коснулся ее руки, - перестань. Все самое сложное позади. Ты отлично справилась.
- П-правда? - она попыталась вытереть слезы предплечьем, но безуспешно, а перчатки были все в его крови.
- Даже хирург не сделал бы лучше, - кивнул он. Только сейчас Софи заметила бисеринки пота, выступившие у него на лбу. - Теперь осталось самое легкое - возьми бетадин, он на дверце в холодильнике, и смажь им кожу вокруг шва. Потом положи сверху сухую салфетку и закрепи ее пластырями.
- И все? - по-детски шмыгнув носом, спросила она.
- И все. После этого я выпью две таблетки азитромицина, ты - виски, бутылку и стакан возьмешь вон в том шкафу, и мы пойдем по своим комнатам. Без возражений.
Софи судорожно вздохнула и снова посмотрела на окровавленные перчатки на своих руках. Она смогла!
- Давай бетадин, еще совсем чуть-чуть - и ты от меня освободишься.
Она послушно достала из холодильника бутылочку и тут ей в голову пришел закономерный вопрос:
- Почему у тебя все лекарства хранятся в аптечке в ванной комнате, а только бетадин - на кухне?
- Софи, - Элиот еле заметно улыбнулся, - когда готовишь, постоянно приходится иметь дело с ножами. А где ножи, там обязательно бывают порезы.
Она смущенно отвернулась к столу и стала смачивать стерильную салфетку бетадином. Вся эта возня со швами и кровью определенно плохо сказалась на ее сообразительности.
Наконец повязка была наложена и надежно закреплена пластырями, антибиотик выпит, а весь окровавленный мусор плотно упакован в мешок. Софи сняла перчатки, тщательно вымыла руки - у нее было ощущение, что запах крови и резины никогда не выветрится с ее кожи, - и обернулась к Элиоту. Он сидел с закрытыми глазами, бессильно откинувшись на спинку стула, и Софи на мгновение испугалась, что он потерял сознание, но, когда шум воды стих, он сразу открыл глаза:
- Что еще? Я сказал тебе выпить виски и идти спать.
- Во-первых, я не хочу виски, во-вторых, ты должен переодеться, - возразила она. - И я провожу тебя до кровати, вдруг у тебя снова закружится голова.
- Надену рубашку, - пробурчал Элиот, - а джинсы подождут до завтра. И вообще, меня не в ногу ранили, я смогу и сам дойти.
Он оперся на стол, осторожно поднялся и смог продержаться так несколько секунд, после чего его повело в сторону. Софи, уже наученная горьким опытом, успела его вовремя подхватить.
- Ну откуда такое нелепое упрямство, - вздохнула она. - Видишь ведь, что без меня тебе не обойтись. Я тебя держу, не торопись... Вот так. Я ведь все равно от тебя не отстану.
Софи крепко подхватила его под руку и таким манером они медленно добрались до спальни Элиота, где она помогла ему опуститься на кровать. Самое сложное позади, сказала Софи себе и присела рядом - от нервного перенапряжения колени у нее дрожали и то и дело норовили подогнуться.
- Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду своими руками накладывать швы, никогда бы не поверила, - устало сказала она, зябко обхватив себя руками - ей почему-то вдруг стало холодно.
- У тебя талант. Теперь надо потренироваться с обработкой пулевого ранения, а я буду иметь в виду, что можно не нанимать медсестер. Ты отлично управляешься с иголкой, - хмыкнул Элиот.
Софи содрогнулась в непритворном ужасе:
- Пулевого?! Нет, Элиот, ты уж прости, но с пулевым ранением я лично отвезу тебя в больницу! Причем предварительно раздобуду шприц со снотворным, чтобы ты не сопротивлялся! И вообще, где у тебя рубашки?
Она решительно встала и, не дожидаясь ответа, направилась к гардеробу. Внутри царил образцовый порядок, не то что в ее платяном шкафу, так что Софи сразу нашла простую клетчатую рубашку на пуговицах - она уже знала, что с раненым боком ее надевать удобнее, чем футболку.
- Возьми еще одну, - сказал Элиот, когда она уже собиралась закрыть створку. - Я же вижу, что тебе холодно.
- А можно? - обернулась она.
- Конечно, можно. После того геройства, что ты только что совершила, я даже готов подарить тебе набор моих любимых нержавеющих кастрюль.
Софи невольно фыркнула, представив себя стоящей у плиты и помешивающей какое-то абстрактное варево, и взяла с полки еще одну рубашку.
- Спасибо, а то мне и правда стало как-то прохладно, - поблагодарила она Элиота, помогая ему надеть правый - со стороны раненого бока, - рукав.
- Это я должен тебя благодарить, - он, морщась, осторожно натянул рубашку на плечо и облегченно выдохнул.
- Больно?
- Немного тянет шов, но это скоро пройдет.
Софи уже привыкла, что Элиот всегда значительно преуменьшает информацию, касающуюся своих травм, и поэтому не слишком поверила его словам.
Он пока не успел надеть второй рукав, так что ей хорошо была видна его обнаженная спина, почти сплошь исполосованная старыми, уже совсем побелевшими шрамами.
- Элиот... Кто это тебя так? - осмелев, спросила Софи, легонько проведя кончиками пальцев по его спине и рубцам. И почувствовала, как он весь напрягся.
- Обычные боевые шрамы, - коротко ответил Элиот, смотря прямо перед собой.
Ох, ну что за невыносимая скрытность, подумала Софи устало. Слова лишнего из него не вытянешь!
- Может, сегодня я впервые в жизни и накладывала швы на рану, но я не настолько глупа, чтобы не видеть разницу между шрамом от обычной раны и... этим. Они ведь... Тебя пытали, верно?
Элиот неуклюже натянул рубашку на второе плечо, закрывая изуродованную спину.
- Извини, - сказала Софи примиряюще. - Наверное, я задаю слишком личные вопросы. Просто... Просто я никогда не задумывалась, сколько всего тебе пришлось перенести... раньше. До нас.
Она замолчала, понимая, что несмотря на только что оказанную первую помощь, ей вряд ли стоит надеяться на внезапную откровенность Элиота.
- Это были китайцы, - вдруг тихо сказал он, по-прежнему глядя в пространство куда-то перед собой. - Мое первое задание. Из всего взвода в живых, кроме меня, осталось только двое. И пока за нами не прибыл спасательный отряд, китайцы... активно пытались узнать интересующие их сведения.
Софи содрогнулась, во всех красках представив себе методы дознания, которые оставили такие ужасные следы.
- Я не хотела... - она помедлила, подбирая слова, - я не должна была спрашивать. Не должна была ворошить твои воспоминания. Прости.
- Ты просто не представляешь, что бывает на войне, - словно не слыша ее, сказал Элиот еще тише, - и какими изобретательными могут быть военные со своими пленными. Существуют методы... много страшнее, чем простая порка, поверь. Они не оставляют видимых шрамов, но ломают человека навсегда. После того задания... Не сломался и выжил только я.
Софи была глубоко потрясена тем, что Элиот приоткрыл перед ней кусочек своего прошлого. Пусть совсем небольшой, но это означало высочайшую степень доверия, которого до сих пор не был удостоен никто из членов команды; они в отсутствие Элиота часто обсуждали, в каких странах он прежде бывал и чем именно там занимался, и никто не мог похвастаться наличием хоть какой-либо внятной информации, даже Хардисон, как-то раз специально перерывший все официальные и секретные военные базы данных.
Она придвинулась поближе, взяла Элиота за руку и легонько сжала. Ей хотелось хотя бы таким образом дать ему понять, что она глубоко ценит его откровенность и ей очень жаль, что ему когда-то пришлось пройти через такое.
Элиот ответил на ее пожатие, и тогда Софи положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
Сегодня между ними как-то незаметно установилась странная связь; теперь он для нее не просто громила, а человек, в чьем прошлом было много ужасных вещей, которые он, несмотря ни на что, смог пережить, преодолеть и остаться собой. И, чтобы не случилось в будущем, она будет помогать ему всегда.
От всех волнений минувшего вечера Софи, согревшись в теплой фланелевой рубашке Элиота, чуть было не заснула прямо сидя на кровати, хотя так и не выпила ни капли виски. Из дремы ее вывел голос Элиота:
- Эй, Софи, я сейчас немного не в той форме, чтобы поднимать тебя на руки и тащить в гостевую спальню.
Она встряхнулась и увидела, что он смотрит на нее с легкой улыбкой:
- Подобная сонливость бывает после особенно сильного физического или нервного перенапряжения. Если позволишь, я не буду тебя провожать, а то снова голова закружится. Ты меня снова подхватишь, и это никогда не закончится.
Софи, не таясь, широко зевнула и пробормотала:
- По-моему, я сейчас никуда не смогу уйти. Посплю прямо тут, если ты не против...
Она действительно ощущала себя так, словно выпила несколько таблеток сильного снотворного. Кровать у Элиота широкая, она примостится на самом краешке и не будет ему мешать. Ей надо буквально пару часиков, чтобы прийти в себя...
Уже сквозь сон она почувствовала, как ее бережно накрывают пледом, и окончательно отключилась.
***
Когда позволяло время, Софи любила, проснувшись, не вскакивать сразу с кровати, а понежиться немного с закрытыми глазами. Так сначала было и в этот раз, но потом она осознала - что-то неправильно. Ее постельное белье пахнет совсем другим кондиционером для белья, да и подушку она предпочитает повыше и помягче. А потом ей сразу вспомнился вчерашний вечер, окровавленные перчатки, хирургическая игла в ее руках...
Беззвучно ахнув, она открыла глаза.
Все правильно, она находится у Элиота дома, он лежит рядом и, судя по страдальческой складке между бровями, видит плохой сон.
Софи осторожно приподнялась на локте и всмотрелась в его лицо. Интересно, откуда у него этот шрам на верхней губе? Тоже следствие военного прошлого или просто обычная драка в баре?
Элиот пробормотал что-то не по-английски; в голосе явственно прозвучала агрессия, дыхание участилось, быстро задвигались глазные яблоки под закрытыми веками. Точно, он видит плохой сон, подумала Софи и неожиданно для самой себя погладила Элиота по голове. Нет, она вовсе не питала к нему никаких романтических чувств, ей уже давно нравился Нейт. А к Элиоту она чувствует... Это скорее отношение мудрой старшей сестры к хулиганистому младшему брату, вечно вляпывающемуся в какие-то передряги.
- Это лишь сон, - тихо сказала она ему на ухо и осторожно поправила сбившийся на бок плед. - Просто дурной сон. Все хорошо.
То ли ее слова подействовали, то ли кошмар закончился, но через пару мгновений Элиот глубоко вздохнул и расслабился. Складка между бровями разгладилась, и его лицо стало совсем мальчишеским. Софи еще раз погладила его по голове и выскользнула из постели. Пора звонить Нейту.
Вся команда находилась на кухне, когда в дверях появился Элиот. Нейт стоял у плиты, помешивая на одной сковородке картошку, на другой - яичницу с ломтиками бекона, Паркер сосредоточенно изучала неисправный карабин, а Софи, уже переодевшись в обычную одежду, которую захватила для нее Паркер, в лицах описывала Хардисону свой вчерашний медицинский подвиг. Увидев Элиота, она замолчала и внимательно всмотрелась в его лицо. Выглядел он не очень хорошо - бледный, измученный, для надежности держался одной рукой за косяк, но в глазах, как всегда, вызов.
- Элиот! - Паркер первая его заметила, соскочила со стула и бросилась обниматься.
- Эй, осторожнее, - он аккуратно отстранился, - от твоего энтузиазма могут разойтись швы. А Софи второго зашивания моего бока за последние шесть часов не перенесет.
- Чувак, слушай, тебя вчера, оказывается, заштопала наша Софи! - Хардисон, широко улыбаясь, поднялся со стула. - Она мне все подробно рассказала! Я прям обалдел!
- У Софи много талантов, - согласился Элиот, отпустил дверной косяк и медленно и осторожно направился к столу, стараясь не делать правой рукой лишних движений.
- Очень надеюсь, что ей больше не придется применять именно этот талант на практике, - обернулся от плиты Нейт. - Все наши следующие дела будем прорабатывать так, чтобы не возникло даже малейшей вероятности подобных инцидентов.
- Ничего особенного не произошло, - буркнул Элиот, аккуратно опускаясь на то же место, где несколько часов назад с ним возилась Софи.
- Ничего не произошло? Ничего?! - Нейт повысил голос. - А если бы нож попал тебе в печень и ты истек кровью? А если бы у них были не только ножи и дубинки, но и пистолеты? Я не могу допустить, чтобы с кем-то из вас случилось что-то непоправимое.
- Небольшой порез - это совсем не что-то непоправимое, - запротестовал было верный себе Элиот, но тут Нейт тихо добавил:
- Я не прощу себе. Только не после Сэма.
Команда притихла, даже неугомонная Паркер перестала бренчать карабином. Тишину кухни нарушало только шкворчание сковородок и еле слышное гудение кондиционера. Все знали историю про сына Нейта и никогда не затрагивали тему его болезни, чтобы не причинять Форду дополнительные страдания. Тот тоже практически никогда не вспоминал о Сэме в их присутствии, и эти вырвавшиеся слова показывали, насколько близко к сердцу Нейт воспринял ранение Элиота, пусть и не слишком серьезное.
Первой молчание нарушила Софи. Она подошла к Форду, положила руку ему на плечо и мягко сказала:
- Вчера, к счастью, все обошлось. Мы будем делать все так, как ты скажешь, и никто из нас больше не пострадает. Верно?
- Да чтоб я сдох! - отрапортовал Хардисон бодро, а Паркер молча отдала честь. Атмосферу окончательно разрядил Элиот, который потянул носом воздух и заметил:
- Эй, Нейт, если ты испортил мои любимые сковородки, я всем расскажу, где ты обычно прячешь свою заначку с "Джеком Дэниелсом".
- Ты не посмеешь, - усмехнулся Нейт, уже вернувший себе обычное самообладание.
- Еще как посмею! Я этот набор железяк аж из Германии тащил!
- Все, все, уже заканчиваю, - Нейт повернулся обратно к плите, выключил газ и принялся раскладывать еду по тарелкам. - Подумал, что после ранения тебе надо будет плотно позавтракать. Я, конечно, не ты и ничего серьезного приготовить не смог, но картошка с беконом мне обычно вполне удается.
Софи приняла у Нейта первую тарелку и поставила ее перед Элиотом. Тот с подозрением посмотрел на содержимое, наколол на вилку кусочек, понюхал и осторожно откусил.
- Ну как? - улыбнулась Софи, наблюдая, с каким вдумчивым выражением он жует обычную картошку.
- Как ни странно, получилось вполне съедобно, - несколько недоверчиво ответил Элиот. - Я бы, правда, добавил еще немного соли и поперчил, но для непрофессионала неплохо.
Нейт фыркнул:
- Один из плюсов холостяцкой жизни - умение жарить картошку.
- Элиот тоже холостяк, но он такие вкусности умеет готовить! - встряла Паркер, прямо рукой запихивая в рот жареный бекон.
- Элиот у нас исключение из всех правил! Так ведь, чувак? - Хардисон уселся рядом с Паркер и утащил прямо у нее из- под носа солонку.
- Я просто немного умею готовить, - проворчал тот несколько смущенно. - Кем вам надо восторгаться, так это Софи. Я был уверен, что она упадет в обморок и мне придется латать себя самому.
- Ну, не настолько я и чувствительная, - ответила она, стараясь не вспоминать вчерашнюю дурноту при виде его раны. - Просто непривычная. А ты отличный учитель, - Софи легонько погладила Элиота по плечу, - и теперь, если тебе когда-нибудь вдруг понадобится помощь с порезом, я всегда к твоим услугам. Хотя надеюсь, что тебя никто и никогда больше не ранит.
- Я об этом позабочусь, - Нейт достал из шкафчика салфетки, раздал команде и тоже сел за стол. - Давайте сначала поедим, а потом подумаем, как нам завершить вчерашнее дело. У меня за ночь появились кое-какие наметки. Причем в этом варианте мы справляемся без Элиота, я даю ему отпуск, пока рана не затянется.
- Но я... - начал было тот, но Нейт перебил его не допускающим возражений тоном:
- Отпуск две недели. И всем приятного аппетита. Да, вот еще что. Элиот, почему у тебя на кухне в холодильнике лежит бетадин?
Название: "История с бетадином"
Автор: Пацка
Бета: Margo Phantomaniac
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен
Жанр: Hurt/Comfort
Пейринг: Элиот Спенсер / Софи Деверо, Нейтан Форд, Паркер, Алек Хардисон
Размер: мини (одна глава)
Статус: закончен
Предупреждение Если кому-то неприятно читать про зашивание резаных ран, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Саммари: Софи впервые в жизни зашивает ножевую рану, причем вполне успешно, а Элиот переживает за сохранность своих любимых кухонных принадлежностей. Действие происходит где-то посередине первого сезона.
Читаем дальшеС самого начала все пошло не так, как было запланировано.
Сначала Софи умудрилась угодить "шпилькой" в небольшую трещину на асфальте и сломала каблук. В ее повседневной сумке на всякий случай всегда лежала пара "балеток", но сегодня она изображала богатую наследницу крупного текстильного промышленника, а в клатч не спрячешь ничего, кроме мобильника, помады и пудреницы. Нейту пришлось срочно везти ее в ближайший обувной, чтобы она подобрала новые "лодочки" на шпильках от Кристиана Лубутена к своему шикарному кроваво-красному платью. Поскольку начало приема было назначено на восемь вечера, они еле-еле успели до закрытия магазина, и если бы не несколько стодолларовых купюр, которые Нейт сунул менеджеру, им пришлось бы мчаться через весь город домой к Софи, а их нынешний клиент был просто-таки параноидально обидчив и мог воспринять опоздание на прием как личное неуважение и чуть ли не оскорбление.
Затем у Паркер вдруг заело карабин, чего на их памяти никогда не случалось, и она чуть не застряла вниз головой в шахте лифта. К счастью, у нее при себе всегда были острый нож и куча запасных деталей экипировки, и она смогла заменить неисправную железку, но всем членам команды пришлось какое-то время понервничать.
Потом, уже когда Софи оказалась в музее, Хардисон внезапно потерял с ней связь. Вместо легкой и непринужденной беседы с нефтяным магнатом, целью их текущего задания, из динамиков "Люсиль" понеслись громкие звуки статики и помех. В итоге Хардисон все же сумел наладить связь, поколдовав над своим ноутбуком и бормоча что-то нелицеприятное в адрес тех, кто умудряется неправильно настроить музейную систему сигнализации. После чего выдал, что задание определенно кто-то сглазил и, по его мнению, лучше им все свернуть и потом попробовать еще раз, в какой-нибудь другой день.
Это предложение было в один голос отвергнуто Нейтом, Элиотом и Паркер; даже Софи умудрилась прошептать что-то вроде "Откуда эти суеверия!", одновременно не переставая вешать лапшу на уши параноидального магната. Слегка обиженный Хардисон сообщил, что его бабуля была абсолютно уверена в существовании сглаза; сам он - человек рациональный и здравомыслящий, но три непредвиденных события буквально за пару часов - это уже слишком. И что у него плохие предчувствия.
Эти предчувствия не преминули очень скоро воплотиться в жизнь.
Нейт едва успел подхватить Паркер около музея, и они торопились временно залечь на дно, потому что оба засветились на камерах охраны. Хардисон должен был как можно скорее взломать систему видеонаблюдения и стереть оттуда их изображения, но прежде надо было спрятать "Люсиль" в надежном месте, потому что он тоже засветился - хакер перехватил разговор охранников, один из которых диктовал второму номера его ненаглядной машины. А Софи, растрепанная и босиком, сидела за рулем угнанного "шевроле" и поминутно оглядывалась на Элиота.
Когда включился сигнал тревоги, в ее наушнике тут же раздалось лаконичное указание Нейта: "Мы раскрыты, срочно уходим!". Многочисленные гости моментально превратились из элегантных мужчин в смокингах и дам в вечерних платьях в возбужденную и взволнованную толпу, мгновенно оттеснившую Софи от магната. Она была уверена, что сможет выйти вместе с остальными, воспользовавшись всеобщей суматохой, но охранники немедленно заперли главные входные двери и объявили, что пока хозяин не разберется, в чем дело, никто не покинет помещение. Софи, прячась за спинами взбудораженных гостей, пробралась к служебному выходу, открыла дверь - к счастью, электронный пропуск, изготовленный Хардисоном, все еще действовал! - и сообщила Алеку и Элиоту, что проберется к выходу во внутренний двор.
Она надеялась, что хакер сможет подъехать и забрать их, но Хардисон ответил, что уже заводит мотор "Люсиль", потому что к нему бежит охрана. Нейт в тот момент был ближе всего к Паркер, поэтому приказал Элиоту встретить Софи и позаботиться о ее безопасности.
Когда она осторожно приоткрыла узкую металлическую дверь и выглянула во двор, то увидела, что Элиот схватился врукопашную с пятью типами в черном. Трое, правда, уже корчились на земле, но двое вовсю наседали на Элиота, один с полицейской дубинкой, второй с ножом. От неожиданности она громко ахнула, Элиот буквально на мгновение отвлекся от драки - и тут же получил ножом в бок. Софи зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть, но он каким-то чудом успел за долю секунды среагировать и удар пришелся по касательной. Противники, судя по всему, наивно решили, что сумели вывести его из строя и не ожидали, что Элиот тут же вырвет дубинку и изо всей силы врежет по голове сначала одному, а потом другому охраннику. Они почти синхронно повалились за землю, а Элиот бросил: "На улице ждет машина, скорее!"
Софи босиком - она сняла туфли еще в коридорах музея, потому что сложновато убегать на четырехдюймовых каблуках, - побежала следом за Элиотом к воротам. Дверца "шевроле" была распахнута, мотор работал; Софи запрыгнула на сиденье водителя, швырнула куда-то в сторону клатч и "шпильки", услышала позади хриплый окрик Элиота "Вперед!" и изо всех сил нажала на педаль газа.
Вскоре они находились в двадцати кварталах от музея, уже не были слышны сирены полицейских машин. Теперь Софи выдерживала разрешенную правилами скорость в сорок миль в час, чтобы случайно не нарваться на обычный ночной патруль, и постоянно смотрела в зеркало заднего вида - нет, не на возможную погоню. На Элиота. Софи волновали не мелочи вроде ссадин и синяков, а тот удар ножом. На одном из светофоров она оглянулась и увидела, что Элиот зажимает правый бок, а между пальцев сочится кровь. На ее немой вопрос он коротко ответил: "Ничего серьезного. Внутренние органы не задеты. Езжай, уже зеленый свет", но Софи дала себе слово, что не оставит его одного. Ведь именно из-за того, что он на нее отвлекся, он и был ранен, и теперь она просто обязана ему помочь.
Пару раз они всей командой были приглашены к Элиоту домой на обед, так что адрес Софи знала. Притормозив около ворот гаража, она обернулась:
- Нам надо спрятать машину, а потом я займусь твоей раной.
- Не будешь ты мной заниматься, - Элиот с трудом, морщась от боли, медленно выбрался из машины. - Я пока загоню тачку в гараж, а ты заходи внутрь. Вот ключи, - он протянул ей связку. - Переночуешь в гостевой спальне, а утром за тобой приедет Нейт или Хардисон.
Возмущенная Софи вслед за ним вылезла из-за руля:
- Я не собираюсь просто пойти и лечь спать, в то время как тебя ударили ножом! Это ведь моя вина, что ты ранен!
- Просто порез, - устало сказал Элиот, - и не первый в моей жизни. Повторяю, внутренние органы не задеты, иначе живым я бы сюда не доехал. У нас всех был трудный день. Иди отдыхать.
Софи по опыту знала, что дальше спорить бесполезно, поэтому молча взяла ключи и направилась к входной двери. Сейчас она ничего говорить не будет, просто пойдет в ванную комнату, откроет аптечку и возьмет все, что нужно для обработки ран. Ему просто придется смириться с ее желанием помочь, и никакие силы в мире не смогут ей помешать.
Быстро позвонив Нейту и сообщив, что они с Элиотом в безопасности, Софи выслушала его краткий отчет о том, что Паркер, Хардисону и самому Нейту тоже ничего не угрожает, выключила телефон и на мгновение устало прикрыла глаза. Почему все пошло не так, они будут анализировать потом, сейчас ее первостепенная задача - преодолеть сопротивление и упрямство Элиота.
Когда хлопнула дверь, Софи уже вынимала из аптечки упаковки стерильных салфеток, бинтов, хирургические перчатки и флакон с хлоргексидином - на нем было написано "антисептик" и ей не пришлось гадать, для чего нужна эта жидкость. Она быстро сгребла все в охапку и поспешила в гостиную, но Элиота там не обнаружила.
- Ты где? - встревоженно спросила она и услышала со стороны кухни непривычно тихое:
- Здесь.
Софи поспешила на кухню и увидела, что Элиот сидит, низко опустив голову и все еще зажимая правый бок; кровь целиком пропитала футболку спереди и уже даже немного испачкала джинсы.
- Как ты? - только и смогла она выдавить из себя, настолько было непривычно видеть всегда энергичного - даже после очередной драки! - Элиота в таком состоянии. Он медленно поднял голову, и Софи поразилась его бледности.
- Вот, смотри, - она стала суетливо выкладывать свой груз на кухонный стол, - тут бинты, салфетки, сейчас я помогу тебе раздеться и начну перевязывать...
- Ничего ты не начнешь, - тихо сказал Элиот и для пущей убедительности отрицательно помотал головой. - Я все сделаю сам. Иди спать.
- Никуда я не пойду, - возразила Софи, подойдя поближе и пытаясь отвести его руку от раны, но он оттолкнул ее:
- Я всегда справляюсь один! Мне не нужна ничья помощь!
- Посмотри, сколько ты крови потерял! - возразила она горячо. - Если сомневаешься, что я сделаю все как надо, будешь учить меня по ходу дела!
- Софи, ты не сможешь! - Элиот рывком поднялся со стула. - Пойми, зашивать рану совсем не так...
Он внезапно замолчал, пошатнулся и невольно ухватился за Софи; она еле успела его подхватить, иначе он промахнулся бы мимо стула и опустился прямо на пол.
- Вот видишь, - укоризненно сказала она, придерживая его за плечо, - у тебя от потери крови уже кружится голова. Может, я и не знаю, как обрабатывать огнестрельные ранения, но с порезом как-нибудь да справлюсь.
Скрытность Элиота и категорическое нежелание принимать чью-либо помощь были давно известны всем членам команды, и Софи надеялась, что слабость, которую он испытывал, сломит его сопротивление.
- Не надо со мной нянчиться, - пробормотал он уже не так уверенно. - Что я, сам себя раньше не штопал?
- Раньше ты работал один, а теперь мы команда, - возразила Софи самым твердым тоном, на какой была способна. - Если бы Нейт был ранен, или Алек, или Паркер, разве ты не оказал бы им первую помощь?
- Конечно, оказал бы, - не глядя на нее, проворчал он.
- То же самое хочу сделать для тебя и я. Разве это так странно?
- Непривычно, - помолчав, тихо ответил Элиот. - С такими мелочами, - он кивнул на свой бок, - я обычно ни к кому не обращаюсь.
- Ну, я-то сейчас здесь, - сказала Софи с облегчением, мысленно празднуя победу. Удивительно, что он так быстро согласился, видимо, ему было по-настоящему плохо. - Ну что, начнем? Или тебе нужно время перевести дух?
Элиот отрицательно покачал головой и указал на кучу перевязочных материалов на столе:
- Ты захватила иглы и перчатки?
- Перчатки принесла, а иглы, кажется, нет, - обескураженно ответила она. Надо будет поискать в интернете видеокурсы по оказанию первой помощи; судя по тому, что во время каждого задания Элиот всегда ввязывается как минимум в одну драку, на будущее ей следует поднабраться хотя бы теоретического опыта. - Где они, в аптечке?
- Да. Нижняя полка слева, белая коробка без надписей. Справа пачка пластырей и коробка азитромицина - это антибиотик, их тоже захвати. И еще там лежит несколько больших одноразовых шприцев, объемом в пятьдесят миллилитров, возьми одну штуку.
- Сейчас я все принесу. Ты не упадешь? Я могу на минуту оставить тебя одного?
- Софи, у меня просто небольшая кровопотеря, от которой со стула не падают! Подумаешь, на секунду голова закружилась!
Она все же колебалась, и тогда он легонько подтолкнул ее в сторону двери:
- Если будешь тянуть время, тогда могу и правда свалиться!
Вздохнув, Софи снова пошла в ванную. Взяв нужную коробку, она открыла крышку и слегка вздрогнула от устрашающего вида ее содержимого. Она была уверена, что медицинские иголки будут один-в-один как обычные швейные - да, ей приходилось при форс-мажорных обстоятельствах пару раз на скорую руку подгонять свои наряды, - а в прозрачных упаковках лежали кривые, изогнутые иглы разных размеров, уже со своими нитями. Ладно, Элиот скажет ей, какими именно надо будет зашивать его рану. Так, что он еще попросил принести? Ага, вот пластыри, коробка с антибиотиком и четыре большущих - она прежде таких не видела, - шприца без игл.
Вернувшись на кухню, она положила коробку на стол:
- Вот, выбери, что именно нужно, я ведь в этом не разбираюсь. Теперь говори, что делать.
- Для начала как следует вымой руки, можешь прямо здесь. Чистое полотенце в верхнем шкафчике справа от газовой плиты. Потом открой вот тот ящик, - Элиот указал на тумбу рядом с мойкой, - и достань ножницы.
- Ножницы? Зачем? - удивленно спросила она, выдавливая на ладонь жидкое мыло из флакона.
- С порезом на боку не очень удобно раздеваться привычным способом. Легче просто разрезать одежду. Вот, посмотри сама, - он осторожно потянул за край футболки, и Софи озабоченно нахмурилась, увидев, что ткань прилипла к ране.
- Надевай перчатки, бери хлоргексидин, - Элиот кивком указал на флакон с антисептиком, - и смочи им рану. Набери в шприц и лей побольше, надо, чтобы все размокло как следует.
Софи аккуратно положила полотенце на сушилку для посуды, послушно натянула одноразовые перчатки, наполнила шприц бесцветной прозрачной жидкостью и предупредила:
- Я начинаю. Наклонись-ка чуть-чуть... Вот так.
Она медленно нажала на поршень; антисептик полился тонкой струйкой, быстро смешиваясь с кровью и еще больше пачкая джинсы Элиота.
- Как же я не сообразила, - с досадой заметила Софи, полностью опустошив шприц, - что надо снизу что-нибудь подложить. Теперь придется отдавать джинсы в химчистку.
- Выброшу их на помойку, - пробормотал Элиот, - невелика потеря. Погоди, дай я посмотрю, может, уже хватит.
Софи отступила на шаг, давая ему возможность взглянуть на рану.
- Отлично. Набери-ка еще хлоргексидина, - скомандовал он.
Она послушно отвернулась к столу и тут же услышала за спиной короткий стон. Вздрогнув от неожиданности, быстро обернулась и увидела, что Элиот, болезненно морщась, оттягивает футболку на боку:
- Сделано. Теперь давай ножницы.
- Все еще порываешься проявить самостоятельность? - упрекнула его Софи.
- У тебя впереди еще самая сложная процедура. Не хочу, чтобы ты заранее заранее перепугалась. Еще в обморок упадешь, - криво усмехнулся он.
Софи старалась не показывать, что ей не по себе от вида крови; самое страшное, что она видела в жизни - это разбитая коленка, так что тут Элиот попал в точку. Она попыталась представить себе, как будет вонзать изогнутую иглу в его тело, и вздрогнула. Ничего, все у нее получится!
Следуя указаниям Элиота, она разрезала футболку и выкинула обрывки в мусорное ведро, которое предусмотрительно придвинула поближе. А потом замерла, глядя на многочисленные шрамы и рубцы на его груди и плечах.
- Что? - осведомился он, глядя ей прямо в глаза.
- У тебя... На тебе... - она замялась, пытаясь подобрать правильные слова.
- Память о прошлом, - коротко сказал Элиот таким тоном, что было ясно - он не желает об этом говорить. - Теперь снова бери шприц. Надо промыть рану начисто. Разрешаю пожертвовать полотенцем, чтобы ты не волновалась за чистоту пола.
Софи свернула полотенце валиком, приложила к боку Элиота пониже раны и снова стала промывать порез - теперь она видела, что длиной он где-то четыре дюйма и достаточно глубокий, настолько, что она старалась фокусировать свое внимание на струе антисептика, а не на ране. И еще у нее упорно не шли из головы шрамы на теле Элиота. Через какие же ужасы ему пришлось пройти в свое время?!
- Опять кровь пошла, - встревоженно сообщила она через некоторое время. - Правда, не так сильно. Что мне сделать?
- Ты просто смыла сгустки, которые временно остановили кровотечение. После того, как наложишь швы, все пройдет, - объяснил Элиот хрипло, и Софи только сейчас задумалась, какое действие оказывает на рану хлоргексидин.
- Тебе больно? Щиплет? - спросила она участливо, на что он в ответ буркнул:
- Ничего такого, чего бы я не испытывал бы раньше. Кожу вокруг раны тоже протри, мокрыми салфетками. И можно будет зашивать.
Легко сказать - зашивать, подумала она, очень осторожно вытирая кровь с бока Элиота, стараясь лишний раз не потревожить порез. Пока все не слишком сложно, хотя ее немного мутит от вида и запаха крови, а ведь вот-вот придется браться за одну из этих устрашающих игл! Ничего, она справится, повторила про себя Софи в очередной раз.
Когда она выкинула окровавленные салфетки, Элиот выбрал пакет со среднего размера иглой и протянул ей:
- Наложишь четыре шва. Отступи где-то четверть дюйма от края раны и воткни иглу так, чтобы она прошла сквозь оба края. Протяни нить и оставь столько, чтобы можно было завязать двойной узел. Края раны должны плотно быть прижаты друг к другу. Потом отрежь и повтори. Все понятно?
Софи смотрела на искривленную иглу и чувствовала, что у нее пересохло во рту. Хорошо еще, что руки не дрожат!
- Софи, - уже мягче сказал Элиот, - не надо так волноваться. В этом нет ничего сложного. Проткнула, завязала, обрезала. И так четыре раза. Левой рукой я и правда не смогу хорошо справиться самостоятельно, так что именно сейчас требуется твоя основная помощь.
Она глубоко вздохнула и взяла из его руки пакет с иглой. Так, вот тут его надо надорвать...
- Посмотри на меня, - внезапно Элиот коснулся ее обнаженного предплечья - на ней до сих пор было вечернее платье без рукавов. Софи вздрогнула от неожиданности и подняла на него глаза. - Ты просто отлично справляешься. Ты молодец! Не бойся.
- П-постой... - ей пришла в голову одна совершенно запоздалая мысль. - А тебе разве не надо принять обезболивающее?
- У меня ничего не сломано и не прострелено, так что нет, не надо.
- Уверен? - она сумела выдавить из себя слабую, неуверенную улыбку.
- Абсолютно, - Элиот повернулся и чуть наклонился, чтобы ей было удобнее. - Начинай. Смелее!
Софи надорвала пакет и осторожно вынула иглу. Странно, почти совсем не видно ушка, как у обычной швейной иголки...
- Значит, отступить на четверть дюйма от края, - повторила она, облизнула сухие от волнения губы и поднесла острие к коже. Теперь надо заставить себя воткнуть иглу в его тело. Ну же, сказала она себе, не тяни, давай!
Как она умудрилась сделать первый шов, Софи не запомнила. В себя она пришла от сдавленного голоса Элиота:
- Видишь, в этом нет ничего сложного. Теперь двойной узел.
Она встряхнула головой и увидела, что он сидит, крепко зажмурившись и сжав кулаки так, что побелели костяшки.
Непослушными пальцами она два раза завязала нитку, повторяя про себя, что ей просто страшно с непривычки, а вот Элиоту очень больно и надо поскорее завершить эту жуткую процедуру, чтобы избавить его от мучений.
Когда она заканчивала со вторым швом, Элиот тяжело дышал, вцепившись одной рукой в край кухонного стола. На вопрос, не надо ли сделать перерыв, он только отрицательно помотал головой, так что Софи пришлось продолжать. На третьем и четвертом швах Элиот не смог удержаться от стонов; Софи, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от сочувствия, перерезала нить в последний раз, швырнула иглу в мусорное ведро и, отвернувшись, зашуршала новой упаковкой стерильных салфеток. Руки у нее тряслись так сильно, что она чуть не выронила на пол всю пачку.
- Все хорошо, - раздался у нее за спиной сдавленный голос Элиота. - Ты просто молодчина.
Софи зачем-то изо всех сил стиснула салфетку, глубоко вдохнула и обернулась.
Уже даже не бледный, а белый от боли Элиот смотрел на нее и... криво улыбался! Она только что без всякого обезболивания тыкала в него иглой, а он еще пытается ее подбадривать!
Софи изо всех сил старалась сдержать свои эмоции под контролем, но не получилось, и она всхлипнула. Ее нервы были уже на пределе и больше никаких садистских процедур она просто не вынесет!
- Ну что ты, - Элиот ласково коснулся ее руки, - перестань. Все самое сложное позади. Ты отлично справилась.
- П-правда? - она попыталась вытереть слезы предплечьем, но безуспешно, а перчатки были все в его крови.
- Даже хирург не сделал бы лучше, - кивнул он. Только сейчас Софи заметила бисеринки пота, выступившие у него на лбу. - Теперь осталось самое легкое - возьми бетадин, он на дверце в холодильнике, и смажь им кожу вокруг шва. Потом положи сверху сухую салфетку и закрепи ее пластырями.
- И все? - по-детски шмыгнув носом, спросила она.
- И все. После этого я выпью две таблетки азитромицина, ты - виски, бутылку и стакан возьмешь вон в том шкафу, и мы пойдем по своим комнатам. Без возражений.
Софи судорожно вздохнула и снова посмотрела на окровавленные перчатки на своих руках. Она смогла!
- Давай бетадин, еще совсем чуть-чуть - и ты от меня освободишься.
Она послушно достала из холодильника бутылочку и тут ей в голову пришел закономерный вопрос:
- Почему у тебя все лекарства хранятся в аптечке в ванной комнате, а только бетадин - на кухне?
- Софи, - Элиот еле заметно улыбнулся, - когда готовишь, постоянно приходится иметь дело с ножами. А где ножи, там обязательно бывают порезы.
Она смущенно отвернулась к столу и стала смачивать стерильную салфетку бетадином. Вся эта возня со швами и кровью определенно плохо сказалась на ее сообразительности.
Наконец повязка была наложена и надежно закреплена пластырями, антибиотик выпит, а весь окровавленный мусор плотно упакован в мешок. Софи сняла перчатки, тщательно вымыла руки - у нее было ощущение, что запах крови и резины никогда не выветрится с ее кожи, - и обернулась к Элиоту. Он сидел с закрытыми глазами, бессильно откинувшись на спинку стула, и Софи на мгновение испугалась, что он потерял сознание, но, когда шум воды стих, он сразу открыл глаза:
- Что еще? Я сказал тебе выпить виски и идти спать.
- Во-первых, я не хочу виски, во-вторых, ты должен переодеться, - возразила она. - И я провожу тебя до кровати, вдруг у тебя снова закружится голова.
- Надену рубашку, - пробурчал Элиот, - а джинсы подождут до завтра. И вообще, меня не в ногу ранили, я смогу и сам дойти.
Он оперся на стол, осторожно поднялся и смог продержаться так несколько секунд, после чего его повело в сторону. Софи, уже наученная горьким опытом, успела его вовремя подхватить.
- Ну откуда такое нелепое упрямство, - вздохнула она. - Видишь ведь, что без меня тебе не обойтись. Я тебя держу, не торопись... Вот так. Я ведь все равно от тебя не отстану.
Софи крепко подхватила его под руку и таким манером они медленно добрались до спальни Элиота, где она помогла ему опуститься на кровать. Самое сложное позади, сказала Софи себе и присела рядом - от нервного перенапряжения колени у нее дрожали и то и дело норовили подогнуться.
- Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду своими руками накладывать швы, никогда бы не поверила, - устало сказала она, зябко обхватив себя руками - ей почему-то вдруг стало холодно.
- У тебя талант. Теперь надо потренироваться с обработкой пулевого ранения, а я буду иметь в виду, что можно не нанимать медсестер. Ты отлично управляешься с иголкой, - хмыкнул Элиот.
Софи содрогнулась в непритворном ужасе:
- Пулевого?! Нет, Элиот, ты уж прости, но с пулевым ранением я лично отвезу тебя в больницу! Причем предварительно раздобуду шприц со снотворным, чтобы ты не сопротивлялся! И вообще, где у тебя рубашки?
Она решительно встала и, не дожидаясь ответа, направилась к гардеробу. Внутри царил образцовый порядок, не то что в ее платяном шкафу, так что Софи сразу нашла простую клетчатую рубашку на пуговицах - она уже знала, что с раненым боком ее надевать удобнее, чем футболку.
- Возьми еще одну, - сказал Элиот, когда она уже собиралась закрыть створку. - Я же вижу, что тебе холодно.
- А можно? - обернулась она.
- Конечно, можно. После того геройства, что ты только что совершила, я даже готов подарить тебе набор моих любимых нержавеющих кастрюль.
Софи невольно фыркнула, представив себя стоящей у плиты и помешивающей какое-то абстрактное варево, и взяла с полки еще одну рубашку.
- Спасибо, а то мне и правда стало как-то прохладно, - поблагодарила она Элиота, помогая ему надеть правый - со стороны раненого бока, - рукав.
- Это я должен тебя благодарить, - он, морщась, осторожно натянул рубашку на плечо и облегченно выдохнул.
- Больно?
- Немного тянет шов, но это скоро пройдет.
Софи уже привыкла, что Элиот всегда значительно преуменьшает информацию, касающуюся своих травм, и поэтому не слишком поверила его словам.
Он пока не успел надеть второй рукав, так что ей хорошо была видна его обнаженная спина, почти сплошь исполосованная старыми, уже совсем побелевшими шрамами.
- Элиот... Кто это тебя так? - осмелев, спросила Софи, легонько проведя кончиками пальцев по его спине и рубцам. И почувствовала, как он весь напрягся.
- Обычные боевые шрамы, - коротко ответил Элиот, смотря прямо перед собой.
Ох, ну что за невыносимая скрытность, подумала Софи устало. Слова лишнего из него не вытянешь!
- Может, сегодня я впервые в жизни и накладывала швы на рану, но я не настолько глупа, чтобы не видеть разницу между шрамом от обычной раны и... этим. Они ведь... Тебя пытали, верно?
Элиот неуклюже натянул рубашку на второе плечо, закрывая изуродованную спину.
- Извини, - сказала Софи примиряюще. - Наверное, я задаю слишком личные вопросы. Просто... Просто я никогда не задумывалась, сколько всего тебе пришлось перенести... раньше. До нас.
Она замолчала, понимая, что несмотря на только что оказанную первую помощь, ей вряд ли стоит надеяться на внезапную откровенность Элиота.
- Это были китайцы, - вдруг тихо сказал он, по-прежнему глядя в пространство куда-то перед собой. - Мое первое задание. Из всего взвода в живых, кроме меня, осталось только двое. И пока за нами не прибыл спасательный отряд, китайцы... активно пытались узнать интересующие их сведения.
Софи содрогнулась, во всех красках представив себе методы дознания, которые оставили такие ужасные следы.
- Я не хотела... - она помедлила, подбирая слова, - я не должна была спрашивать. Не должна была ворошить твои воспоминания. Прости.
- Ты просто не представляешь, что бывает на войне, - словно не слыша ее, сказал Элиот еще тише, - и какими изобретательными могут быть военные со своими пленными. Существуют методы... много страшнее, чем простая порка, поверь. Они не оставляют видимых шрамов, но ломают человека навсегда. После того задания... Не сломался и выжил только я.
Софи была глубоко потрясена тем, что Элиот приоткрыл перед ней кусочек своего прошлого. Пусть совсем небольшой, но это означало высочайшую степень доверия, которого до сих пор не был удостоен никто из членов команды; они в отсутствие Элиота часто обсуждали, в каких странах он прежде бывал и чем именно там занимался, и никто не мог похвастаться наличием хоть какой-либо внятной информации, даже Хардисон, как-то раз специально перерывший все официальные и секретные военные базы данных.
Она придвинулась поближе, взяла Элиота за руку и легонько сжала. Ей хотелось хотя бы таким образом дать ему понять, что она глубоко ценит его откровенность и ей очень жаль, что ему когда-то пришлось пройти через такое.
Элиот ответил на ее пожатие, и тогда Софи положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
Сегодня между ними как-то незаметно установилась странная связь; теперь он для нее не просто громила, а человек, в чьем прошлом было много ужасных вещей, которые он, несмотря ни на что, смог пережить, преодолеть и остаться собой. И, чтобы не случилось в будущем, она будет помогать ему всегда.
От всех волнений минувшего вечера Софи, согревшись в теплой фланелевой рубашке Элиота, чуть было не заснула прямо сидя на кровати, хотя так и не выпила ни капли виски. Из дремы ее вывел голос Элиота:
- Эй, Софи, я сейчас немного не в той форме, чтобы поднимать тебя на руки и тащить в гостевую спальню.
Она встряхнулась и увидела, что он смотрит на нее с легкой улыбкой:
- Подобная сонливость бывает после особенно сильного физического или нервного перенапряжения. Если позволишь, я не буду тебя провожать, а то снова голова закружится. Ты меня снова подхватишь, и это никогда не закончится.
Софи, не таясь, широко зевнула и пробормотала:
- По-моему, я сейчас никуда не смогу уйти. Посплю прямо тут, если ты не против...
Она действительно ощущала себя так, словно выпила несколько таблеток сильного снотворного. Кровать у Элиота широкая, она примостится на самом краешке и не будет ему мешать. Ей надо буквально пару часиков, чтобы прийти в себя...
Уже сквозь сон она почувствовала, как ее бережно накрывают пледом, и окончательно отключилась.
***
Когда позволяло время, Софи любила, проснувшись, не вскакивать сразу с кровати, а понежиться немного с закрытыми глазами. Так сначала было и в этот раз, но потом она осознала - что-то неправильно. Ее постельное белье пахнет совсем другим кондиционером для белья, да и подушку она предпочитает повыше и помягче. А потом ей сразу вспомнился вчерашний вечер, окровавленные перчатки, хирургическая игла в ее руках...
Беззвучно ахнув, она открыла глаза.
Все правильно, она находится у Элиота дома, он лежит рядом и, судя по страдальческой складке между бровями, видит плохой сон.
Софи осторожно приподнялась на локте и всмотрелась в его лицо. Интересно, откуда у него этот шрам на верхней губе? Тоже следствие военного прошлого или просто обычная драка в баре?
Элиот пробормотал что-то не по-английски; в голосе явственно прозвучала агрессия, дыхание участилось, быстро задвигались глазные яблоки под закрытыми веками. Точно, он видит плохой сон, подумала Софи и неожиданно для самой себя погладила Элиота по голове. Нет, она вовсе не питала к нему никаких романтических чувств, ей уже давно нравился Нейт. А к Элиоту она чувствует... Это скорее отношение мудрой старшей сестры к хулиганистому младшему брату, вечно вляпывающемуся в какие-то передряги.
- Это лишь сон, - тихо сказала она ему на ухо и осторожно поправила сбившийся на бок плед. - Просто дурной сон. Все хорошо.
То ли ее слова подействовали, то ли кошмар закончился, но через пару мгновений Элиот глубоко вздохнул и расслабился. Складка между бровями разгладилась, и его лицо стало совсем мальчишеским. Софи еще раз погладила его по голове и выскользнула из постели. Пора звонить Нейту.
Вся команда находилась на кухне, когда в дверях появился Элиот. Нейт стоял у плиты, помешивая на одной сковородке картошку, на другой - яичницу с ломтиками бекона, Паркер сосредоточенно изучала неисправный карабин, а Софи, уже переодевшись в обычную одежду, которую захватила для нее Паркер, в лицах описывала Хардисону свой вчерашний медицинский подвиг. Увидев Элиота, она замолчала и внимательно всмотрелась в его лицо. Выглядел он не очень хорошо - бледный, измученный, для надежности держался одной рукой за косяк, но в глазах, как всегда, вызов.
- Элиот! - Паркер первая его заметила, соскочила со стула и бросилась обниматься.
- Эй, осторожнее, - он аккуратно отстранился, - от твоего энтузиазма могут разойтись швы. А Софи второго зашивания моего бока за последние шесть часов не перенесет.
- Чувак, слушай, тебя вчера, оказывается, заштопала наша Софи! - Хардисон, широко улыбаясь, поднялся со стула. - Она мне все подробно рассказала! Я прям обалдел!
- У Софи много талантов, - согласился Элиот, отпустил дверной косяк и медленно и осторожно направился к столу, стараясь не делать правой рукой лишних движений.
- Очень надеюсь, что ей больше не придется применять именно этот талант на практике, - обернулся от плиты Нейт. - Все наши следующие дела будем прорабатывать так, чтобы не возникло даже малейшей вероятности подобных инцидентов.
- Ничего особенного не произошло, - буркнул Элиот, аккуратно опускаясь на то же место, где несколько часов назад с ним возилась Софи.
- Ничего не произошло? Ничего?! - Нейт повысил голос. - А если бы нож попал тебе в печень и ты истек кровью? А если бы у них были не только ножи и дубинки, но и пистолеты? Я не могу допустить, чтобы с кем-то из вас случилось что-то непоправимое.
- Небольшой порез - это совсем не что-то непоправимое, - запротестовал было верный себе Элиот, но тут Нейт тихо добавил:
- Я не прощу себе. Только не после Сэма.
Команда притихла, даже неугомонная Паркер перестала бренчать карабином. Тишину кухни нарушало только шкворчание сковородок и еле слышное гудение кондиционера. Все знали историю про сына Нейта и никогда не затрагивали тему его болезни, чтобы не причинять Форду дополнительные страдания. Тот тоже практически никогда не вспоминал о Сэме в их присутствии, и эти вырвавшиеся слова показывали, насколько близко к сердцу Нейт воспринял ранение Элиота, пусть и не слишком серьезное.
Первой молчание нарушила Софи. Она подошла к Форду, положила руку ему на плечо и мягко сказала:
- Вчера, к счастью, все обошлось. Мы будем делать все так, как ты скажешь, и никто из нас больше не пострадает. Верно?
- Да чтоб я сдох! - отрапортовал Хардисон бодро, а Паркер молча отдала честь. Атмосферу окончательно разрядил Элиот, который потянул носом воздух и заметил:
- Эй, Нейт, если ты испортил мои любимые сковородки, я всем расскажу, где ты обычно прячешь свою заначку с "Джеком Дэниелсом".
- Ты не посмеешь, - усмехнулся Нейт, уже вернувший себе обычное самообладание.
- Еще как посмею! Я этот набор железяк аж из Германии тащил!
- Все, все, уже заканчиваю, - Нейт повернулся обратно к плите, выключил газ и принялся раскладывать еду по тарелкам. - Подумал, что после ранения тебе надо будет плотно позавтракать. Я, конечно, не ты и ничего серьезного приготовить не смог, но картошка с беконом мне обычно вполне удается.
Софи приняла у Нейта первую тарелку и поставила ее перед Элиотом. Тот с подозрением посмотрел на содержимое, наколол на вилку кусочек, понюхал и осторожно откусил.
- Ну как? - улыбнулась Софи, наблюдая, с каким вдумчивым выражением он жует обычную картошку.
- Как ни странно, получилось вполне съедобно, - несколько недоверчиво ответил Элиот. - Я бы, правда, добавил еще немного соли и поперчил, но для непрофессионала неплохо.
Нейт фыркнул:
- Один из плюсов холостяцкой жизни - умение жарить картошку.
- Элиот тоже холостяк, но он такие вкусности умеет готовить! - встряла Паркер, прямо рукой запихивая в рот жареный бекон.
- Элиот у нас исключение из всех правил! Так ведь, чувак? - Хардисон уселся рядом с Паркер и утащил прямо у нее из- под носа солонку.
- Я просто немного умею готовить, - проворчал тот несколько смущенно. - Кем вам надо восторгаться, так это Софи. Я был уверен, что она упадет в обморок и мне придется латать себя самому.
- Ну, не настолько я и чувствительная, - ответила она, стараясь не вспоминать вчерашнюю дурноту при виде его раны. - Просто непривычная. А ты отличный учитель, - Софи легонько погладила Элиота по плечу, - и теперь, если тебе когда-нибудь вдруг понадобится помощь с порезом, я всегда к твоим услугам. Хотя надеюсь, что тебя никто и никогда больше не ранит.
- Я об этом позабочусь, - Нейт достал из шкафчика салфетки, раздал команде и тоже сел за стол. - Давайте сначала поедим, а потом подумаем, как нам завершить вчерашнее дело. У меня за ночь появились кое-какие наметки. Причем в этом варианте мы справляемся без Элиота, я даю ему отпуск, пока рана не затянется.
- Но я... - начал было тот, но Нейт перебил его не допускающим возражений тоном:
- Отпуск две недели. И всем приятного аппетита. Да, вот еще что. Элиот, почему у тебя на кухне в холодильнике лежит бетадин?
воскресенье, 03 января 2016
From womb to tomb (с) // You're surrounded by armed bastards! (c)
вторник, 27 января 2015
If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror
Фандом: Воздействие / Грабь награбленное / Leverage
Название: Разбитые сердца
Автор: S J Smith-Evil Little Dog
Переводчик: Пацка
Бета: russiansb
Ссылка на оригинал: тут
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: G
Герои: Элиот Спенсер / Паркер
Жанр: джен
Описание: Всего лишь пара предложений и конверт с бумажным сердечком - и становится ясно, сколько всего Элиот пережил до встречи с командой "Воздействия".
Предупреждение: нет
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Увы, фик слишком короткий
Паркер, естественно, обнаруживает конверт и открывает его, прежде чем Элиот успевает понять, что происходит.
- Что это? - она достает нечто ярко-розовое, украшенное красными сердечками и кружевами. - Что это такое, а? - Теперь ее любопытство целиком и полностью направлено на Элиота.
Он не пытается выхватить конверт из ее рук, но Паркер видит, как сжимаются его кулаки, как он стискивает зубы, и понимает, что, вероятно, зашла слишком далеко. Она смотрит на него своим самым невинным взглядом - о-о, она это может, она ведь годами практиковалась перед зеркалом! - и поднимает повыше бело-красно-розовую бумагу.
Элиот недовольно ворчит и протягивает руку. Паркер, все еще полная любопытства, послушно кладет сердечко ему на ладонь. Она видит узоры, нарисованные на бумаге цветными карандашами, и вспоминает, что у Элиота в семье совершенно точно нет маленьких детей. Или есть? Она не тот человек, который будет расспрашивать о семье. Их команда - самое близкое к "семье", что было в ее жизни, ну, кроме Арчи, конечно.
- Так что же это?
Тяжело вздохнув, Элиот бережно кладет бумажное сердечко обратно в конверт и, помедлив, говорит:
- Когда я был в армии - ты ведь знаешь, что я служил, - он кидает взгляд на Паркер и она утвердительно кивает, - мое подразделение получило большой конверт, полный открыток с поздравлениями ко Дню Святого Валентина. Их отправили обычные школьники. Которые были совершенно не в курсе, что там происходило. И это было... - он сглатывает, его кадык дергается, - на какое-то мгновение мы почувствовали себя так, словно дома нас ждут те, кому мы небезразличны.
- О-о, - Паркер молчит несколько секунд, глядя на конверт, который Элиот все еще держит в руке. Она пытается представить, каково это - находиться в чужой стране, где все хотят тебя убить; каково это - участвовать в операции, которая превратила Элиота в того человека, каким он является сейчас; нет, каким он был тогда и которому было наплевать на все и на всех, кроме задания.
Паркер хватает Элиота за рукав и тянет к себе, но он не двигается, вообще не шевелится, и поэтому она сама делает шаг вперед и крепко-крепко его обнимает.
- Мне небезразлично, - шепчет она куда-то в район его шеи. - Хочу, чтобы ты возвращался домой.
Элиот расслабляется достаточно, чтобы поднять руку, положить ладонь ей на затылок и поцеловать в макушку.
- Только ради тебя, - говорит он, и Паркер улыбается.
Название: Разбитые сердца
Автор: S J Smith-Evil Little Dog
Переводчик: Пацка
Бета: russiansb
Ссылка на оригинал: тут
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: G
Герои: Элиот Спенсер / Паркер
Жанр: джен
Описание: Всего лишь пара предложений и конверт с бумажным сердечком - и становится ясно, сколько всего Элиот пережил до встречи с командой "Воздействия".
Предупреждение: нет
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Увы, фик слишком короткий
Паркер, естественно, обнаруживает конверт и открывает его, прежде чем Элиот успевает понять, что происходит.- Что это? - она достает нечто ярко-розовое, украшенное красными сердечками и кружевами. - Что это такое, а? - Теперь ее любопытство целиком и полностью направлено на Элиота.
Он не пытается выхватить конверт из ее рук, но Паркер видит, как сжимаются его кулаки, как он стискивает зубы, и понимает, что, вероятно, зашла слишком далеко. Она смотрит на него своим самым невинным взглядом - о-о, она это может, она ведь годами практиковалась перед зеркалом! - и поднимает повыше бело-красно-розовую бумагу.
Элиот недовольно ворчит и протягивает руку. Паркер, все еще полная любопытства, послушно кладет сердечко ему на ладонь. Она видит узоры, нарисованные на бумаге цветными карандашами, и вспоминает, что у Элиота в семье совершенно точно нет маленьких детей. Или есть? Она не тот человек, который будет расспрашивать о семье. Их команда - самое близкое к "семье", что было в ее жизни, ну, кроме Арчи, конечно.
- Так что же это?
Тяжело вздохнув, Элиот бережно кладет бумажное сердечко обратно в конверт и, помедлив, говорит:
- Когда я был в армии - ты ведь знаешь, что я служил, - он кидает взгляд на Паркер и она утвердительно кивает, - мое подразделение получило большой конверт, полный открыток с поздравлениями ко Дню Святого Валентина. Их отправили обычные школьники. Которые были совершенно не в курсе, что там происходило. И это было... - он сглатывает, его кадык дергается, - на какое-то мгновение мы почувствовали себя так, словно дома нас ждут те, кому мы небезразличны.
- О-о, - Паркер молчит несколько секунд, глядя на конверт, который Элиот все еще держит в руке. Она пытается представить, каково это - находиться в чужой стране, где все хотят тебя убить; каково это - участвовать в операции, которая превратила Элиота в того человека, каким он является сейчас; нет, каким он был тогда и которому было наплевать на все и на всех, кроме задания.
Паркер хватает Элиота за рукав и тянет к себе, но он не двигается, вообще не шевелится, и поэтому она сама делает шаг вперед и крепко-крепко его обнимает.
- Мне небезразлично, - шепчет она куда-то в район его шеи. - Хочу, чтобы ты возвращался домой.
Элиот расслабляется достаточно, чтобы поднять руку, положить ладонь ей на затылок и поцеловать в макушку.
- Только ради тебя, - говорит он, и Паркер улыбается.
вторник, 06 января 2015
If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror
Фандом: Leverage / Воздействие / Грабь награбленное
Название: "Бежевое перышко" (продолжение переводного фанфика "Все дело в доверии")
Автор: Пацка
Бета: russiansb
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен
Жанр: Hurt/Comfort, юмор
Пейринг: Элиот Спенсер / Нейтан Форд, Софи Деверо, Паркер, Алек Хардисон
Размер: мини (одна глава)
Статус: закончен
Предупреждение: Если кому-то неприятно читать о синяках и вывихах, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Саммари: Во время очередной аферы у Элиота не все прошло безупречно и теперь он страдает от полученных травм. Нейт, Софи, Паркер и Хардисон немедленно приходят на помощь, несмотря на его протесты.
Хронология событий: Где-то в самом начале первого сезона, когда Элиот еще не вполне сдружился с командой и предпочитает заботиться о себе сам.
Благодарности: Спасибо моей замечательной подруге russiansb за идею про Кельвина Кляйна, проверку ООС-ности героев и помощь при уточнении американский реалий.
Читаем дальше***
Обычно Элиот просыпался мгновенно - за годы, проведенные сначала в армии, а потом в различных военных подразделениях, действующих не всегда официально, умение мгновенно переходить от сна к бодрствованию было просто жизненной необходимостью. Но в этот раз никакого резкого пробуждения, словно от неожиданной перестрелки, начавшейся прямо над головой, не было. В себя он пришел постепенно, словно после обморока - хотя, может, так оно и было? - и сначала просто лежал с закрытыми глазами, ни о чем не думая и стараясь не сосредотачиваться на где-то ноющей, а где-то тянущей боли во всем теле. Потом потихоньку стали приходить воспоминания.
Вчера они пришли к нему в номер, помогли добраться до кровати, раздеться и лечь, дали обезболивающее - это он помнил более-менее отчетливо. А потом пошли какие-то отдельные обрывки: доносившиеся словно сквозь толстый слой ваты слова Нейта, что надо съезжать из гостиницы и залегать на дно в одном из их убежищ; Паркер, что-то говорящая про машину "скорой помощи"; потом его, кажется, переложили на каталку и куда-то повезли. Потом были шум мотора, тряска, боль во всем теле, чья-то ласковая рука, гладящая его по голове, успокаивающий шепот...
Они что, угнали машину скорой ради него?!
Похоже на то, потому что матрас под ним явно ортопедический, а в обычных гостиницах никто и никогда на такой не раскошелится. И еще ему определенно слышатся голоса Хардисона и Паркер, о чем-то спорящие – вряд ли они будут столько времени препираться в коридоре отеля. Пора было открывать глаза, вернее, здоровый глаз, чтобы убедиться в том, что команда действительно перевезла его на квартиру.
Первое, что он увидел – кресло, в котором сидел Нейт и очень внимательно на него смотрел. Несмотря на задернутые шторы, было видно, что под глазами у него чернеют круги, и облик был в целом довольно помятый.
- Где я? – хрипло осведомился Элиот, невольно морщась от неприятных ощущений в пояснице и ребрах. Биение пульса мерзко отдавалось в висках.
- Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Тошнит?
- Эй, не так быстро, - пробормотал Элиот, очень осторожно пытаясь пошевелиться - у него довольно ощутимо затекла больная рука. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, покрутил запястьем - никаких затруднений не возникло, а вот при малейшем движении локтем плечо начинало очень чувствительно о себе напоминать.
- Мы посовещались и решили, что тебе безопаснее и спокойнее будет не в отеле, а на нашей штаб-квартире. Дальше все было очень просто – Паркер и Хардисон позаимствовали из больницы машину с каталкой и полным набором лекарств для оказания первой помощи, и вот ты тут! - Нейт придвинул кресло поближе к кровати. – В процессе перевозки ты неоднократно требовал оставить тебя в покое и заявлял, что справишься без нас. Помнишь, как ты пытался сопротивляться, когда Хардисон сказал, что мы все будем о тебе заботиться, пока ты не поправишься окончательно?
Элиот нахмурился, но ничего такого вспомнить не смог.
- Нет.
Нейт усмехнулся:
- Хардисон тебе обязательно напомнит и даже покажет синяк на запястье.
- Я с ним что-то сделал?! - слегка напрягся Элиот, слишком хорошо себя знавший.
- Просто взял за руку и...э-э... Скажем так, ты был слегка против. К счастью, в следующее мгновение ты отключился, иначе руке Хардисона пришлось бы несладко. Надеюсь, меня ты не собираешься пытаться переубедить? Потому что я повторяю еще раз - мы останемся с тобой до тех пор, пока ты не сможешь передвигаться самостоятельно, без нашей помощи. И, кстати, это предложение не обсуждается.
- Не надо. Со мной все нормально, это же не в первый раз.
- Не в первый, но надо же когда-то что-то начинать менять, - Нейт многозначительно приподнял бровь. - Жизнь не должна стоять на месте.
Элиот недовольно скривился, но на споры пока не было ни сил, ни желания.
- Софи, Паркер и Хардисон в соседней комнате, просили позвать их, как только ты придешь в себя. Они со вчерашнего вечера за тебя волнуются.
- Не надо за меня волноваться. Всего пара синяков и небольшое сотрясение. После снайперской пули обычно бывает намного хуже, - здоровой рукой Элиот стал осторожно растирать больное предплечье, потому что онемение упорно не проходило.
Нейт встал:
- Шторы раздвинуть? Сегодня просто замечательная солнечная погода.
- Не надо, - Элиот поморщился. - При сотрясении мозга гораздо приятнее находиться в полумраке.
- Тогда скажи точно, как должен проходить дальнейший процесс твоего лечения. Какие нужны лекарства? Потребуются ли какие-нибудь особенные перевязочные материалы? Если в наборе из скорой нет чего-то необходимого, то Паркер и Хардисон раздобудут.
- Что надо раздобыть? - дверь распахнулась и первой в спальню влетела Паркер, за ней вошел непривычно серьезный Хардисон. Встревоженная Софи осталась стоять на пороге.
Нейт, увидев гримасу на лице Элиота, обернулся:
- Эй, народ, не так громко и не все сразу, он только что пришел в себя.
- Мы услышали ваши голоса и подумали, вдруг что-то не так, раз ты нас сразу не позвал, как обещал, - Софи бросила на Нейта укоризненный взгляд и подошла к кровати. Присмиревшая Паркер вместе с Хардисоном остались стоять за спиной Форда. - Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна еще таблетка перкосета?
Элиот покачал было головой, но возникшая тошнота быстро напомнила ему, что с сотрясением мозга все же лучше максимально избегать лишних движений:
- Перкосет нужен только в первые часы, иначе начнется привыкание, а мне не хочется спустя какое-то время терпеть еще и ломку. Обойдусь, у меня ничего особенно не болит.
- А как насчет поесть вкусненького? - осведомилась Паркер из-за плеча Нейта. - Софи остаток ночи от волнения не спала и наготовила каких-то своих фирменных кексов по бабушкиному рецепту. Принести парочку? А пить что будешь?
Элиот, всегда испытывавший глубочайшее недоверие к кулинарным талантам членов команды, бросил выразительный взгляд на Нейта, который тот истолковал однозначно:
- Паркер, ему в первую очередь нужен покой и тишина, а не кексы. Если Элиоту что-то понадобится, он нам непременно скажет, ведь так? Хардисон, будь добр, приоткрой окно. Нет-нет, штору отодвинь лишь чуть-чуть, только для доступа свежего воздуха. А теперь давай серьезно - что у нас в плане дня? Перевязки? Ледяные компрессы? Мази? Чем тебя в таком состоянии можно кормить? И не надо делать такое недовольное лицо, вставать и идти на кухню готовить ты пока не будешь.
- Я погуглил и выяснил, что при сотрясениях и многочисленных ушибах наиболее благоприятен постельный режим, - встрял Хардисон, потрясая очередным новейшим смартфоном, который должен будет появиться на рынке только через пару лет.
- Да ты у нас Капитан Очевидность, - пробормотал Элиот. - Просвети-ка меня, что еще познавательное ты умудрился нагуглить?
- Тебе нельзя делать резких движений, - затараторил хакер, - смотреть телевизор, пить пиво, говорить по мобильнику...
- Стоп! - прервал его Нейт. - Мне кажется, Элиот со своим опытом лучше нас и Гугла знает, чем и как себя лечить.
- В первую очереди мне надо будет сейчас встать, - тихо ответил тот.
- Но тебе же нельзя, у тебя ведь сотрясение! - Софи совершенно по-театральному заломила руки. Элиот в очередной раз удивился, как такая поразительно талантливая мошенница может так феерически паршиво выступать на сцене. - Скажи, что тебе надо, и мы все принесем!
- Если надо - украдем! - бодро добавила Паркер.
Элиот страдальчески посмотрел на Нейта - мало того, что вдобавок к тошноте у него от громких голосов начала болеть голова, к тому же не хотелось, чтобы Софи и Паркер присутствовали при дальнейшем разговоре. Форд удивленно приподнял бровь, но ведь недаром он был "мозгом" их команды - быстро сообразил, в чем дело.
- Так, девочки, давайте-ка на выход, мы с Хардисоном тут пока сами справимся.
Паркер уже открыла было рот, чтобы задать вопрос, но Софи взяла ее под локоть и мягко повлекла к выходу из спальни:
- Пойдем-ка, мне надо у тебя кое-что уточнить насчет вчерашнего сейфа.
- А разве мы вчера не... - заикнулась было Паркер, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд Нейта, послушно последовала за Софи.
Когда за мошенницей и воровкой закрылась дверь, Нейт понимающе обернулся к Элиоту:
- Тебе в туалет надо, да?
- Сегодня я просто не смогу сам встать и пойти туда, - очень неохотно признался тот после долгой паузы. - Завтра ваша помощь уже не понадобится.
- Да ладно, чувак, - Хардисон осторожно похлопал Элиота по здоровому плечу, - мы же друзья. А друзья всегда и во всем друг другу помогают.
- Ну что, тогда попробуем встать? - Нейт вопросительно посмотрел на Элиота. Тот медленно кивнул и мысленно скривился, предвкушая полный букет неприятных ощущений. Нейт присел на край кровати, откинул одеяло и, как и вчера, не смог удержаться от тихого ругательства:
- Проклятье, они тебя что, "хаммером" переехали? Два раза? Или танком "Абрамс"?
- Все выглядело бы намного хуже, будь у них кастеты или резиновые дубинки, - выдохнул Элиот, протягивая ему руку. - Хардисон, я сейчас подтянусь и сяду, а ты подстрахуй меня со спины.
- Только не резко, - предупредил Нейт хакера, - медленно и плавно.
Элиот покрепче сжал ладонь Форда, напрягся - ребра немедленно отозвались болью, - и начал медленно садиться в постели. Буквально через мгновение руки Алека очутились у него на пояснице и плавно, но с совершенно ненужной силой надавили. Элиот дернулся и сдавленно вскрикнул, в глазах потемнело от острой боли - хакер явно забыл, что район почек представляет собой один большой синяк.
- Убери руки! - реакция Нейта, как всегда, была на высоте; Хардисон испуганно ойкнул и тут же отпрянул от Элиота, который теперь сидел на кровати, вцепившись одной рукой в Нейта и, закрыв здоровый глаз, тяжело дышал.
- Я идиот, совсем забыл про спину. Прости, - у Хардисона был такой растерянно-виноватый голос, что Элиот, несколько покривив душой, хрипло прошептал:
- Забудь, все в порядке.Это не так уж и больно, как может показаться со стороны.
Он сидел, держась за Нейта, и пытался отдышаться, что сложновато сделать, когда весь левый бок представляет собой один сплошной кровоподтек. Все еще не открывая глаз, он услышал звук распахнувшейся двери и голос Софи с явной ноткой истерики в голосе:
- Что у вас случилось? Наша помощь нужна?
- Это я виноват, - прозвучал удрученный ответ хакера откуда-то сбоку. - Я схватил Элиота за поясницу, а там же все синяки...
- Софи, закрой, пожалуйста, дверь. У нас правда все в порядке, - успокаивающе сказал Нейт. - Уведи Паркер и проследи, чтобы она для снятия стресса не пошла вламываться в какой-нибудь банк и от волнения за Элиота не наделала глупостей. Мы с Хардисоном справимся.
- Пойдем, Паркер. Помнишь, когда-то давно ты обещала показать мне, как правильно завязывать двойной рифовый узел? Вот сейчас как раз самое время...
- А ты заметила, что на Элиоте боксеры от Кельвина Кляйна? - жизнерадостно воскликнула Паркер уже издалека. Потом дверь закрылась и они не смогли услышать, что на эту неожиданную реплику ответила Софи.
- Парни, не знаю как вы, а я определенно не в курсе, что наша Паркер, оказывается, разбирается в марках мужского белья, - ошарашенно сказал Хардисон, глупо моргая совершенно круглыми от изумления глазами. Элиот, который уже более-менее пришел в себя, поднял голову и свирепо сказал:
- Еще один комментарий, и двойной рифовый узел окажется на твоей шее!
- Так, мы более-менее благополучно сели, - Нейт быстренько перевел разговор на более насущную тему, - что делаем дальше? Надо будет как-то зафиксировать твое плечо, верно?
- Возьмите любую длинную широкую тряпку, свяжите концы. В один конец кольца продеть руку, другой накинуть мне на шею.
- Наверное, нам придется позаимствовать шарф Софи, - задумчиво прикинул Нейт. - Хардисон, пойди принеси его, уверен, что она не будет против использования ее Hermes для подобной цели.
- Иду, босс!
Когда за хакером закрылась дверь, Элиот впервые за все утро посмотрел Нейту прямо в глаза:
- Повторяю, не стоило так беспокоиться, но... - он сделал над собой некоторое усилие, потому что еще с давних армейских времен не привык никого благодарить за уход, потому что это считалось само собой разумеющимся, - спасибо.
- Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать. И в дальнейшем не надо от нас отстраняться, - Форд ответил ему серьезным взглядом. - Твои проблемы теперь и наши проблемы, и решать их мы всегда будем все вместе.
Элиот не ответил, но знал, что Нейт правильно истолковал его молчание. Пару минут они сидели в тишине, Элиот набирался сил перед походом в ванную, а Нейт его поддерживал. Потом Хардисон принес шарф, соорудил немного корявую перевязь, они со всеми предосторожностями пристроили в нее руку Элиота - он морщился, но все же сумел удержаться от стона, - и, наконец, помогли ему подняться на ноги. Как и вчера вечером, здоровой рукой он обхватил плечо Нейта, а Хардисон, уже наученный горьким опытом, только страховал их, стоя рядом.
Выпрямиться как следует Элиот не смог, боль из поясницы отдавала в живот так, что его головокружение и тошнота стали еще сильнее. Глубоко дышать, чтобы обеспечить больший приток кислорода в кровь и тем самым уменьшить болевые ощущения, он тоже не мог – а все проклятые ребра! Колени дрожали и то и дело норовили подогнуться, во рту мгновенно пересохло, и если бы не поддержка Нейт, он скорее всего позорно свалился бы на пол.
- Так, ну что, пойдем полегонечку? Или лучше снова сядем?
- Пойдем, - прошептал Элиот, понимая, что вторую попытку встать он в ближайшее время может и не осилить.
Когда они наконец доковыляли до ванной, у него с висков стекали капли пота, а сердце колотилось не там, где ему полагается согласно законам анатомии, а где-то в горле. Но они доковыляли и даже без особых проблем вошли внутрь, в заранее распахнутую хакером дверь.
- Так, Хардисон, достань из шкафчика чистое полотенце и повесь у раковины, - скомандовал Нейт. - А потом выйди, пожалуйста.
Элиот дернулся, словно от удара:
- Нейт, ты тоже уходи. Я не немощный инвалид и как-нибудь сам справлюсь!
- У тебя постоянное головокружение, - мягко напомнил Нейт, - и только одна здоровая рука. А если ты потеряешь равновесие и упадешь?
- Не хватало нам твоего проломленного черепа, чувак, - сочувственно согласился Хардисон. - Тут везде полно углов, о которые можно здорово пораниться.
- Уйдите, - тихо попросил Элиот и через силу добавил, - пожалуйста.
Ох, как же трудно ему далось это коротенькое "пожалуйста"! Ему, который никогда и никого за последние лет... ну, двадцать точно ни о чем не просил!
Нейт явно услышал в его голосе что-то такое, что заставило его взять Хардисона за локоть и вернуться в спальню, предварительно предупредив:
- Не запирай дверь. Если тебе станет плохо, тут же позови, мы будем рядом и сразу же придем на помощь.
- Но только если позову, - хрипло согласился Элиот, изо всех сил вцепившись здоровой рукой в край раковины и стараясь унять дрожь в коленях.
Наконец дверь ванной закрылась, а он невольно вспомнил, как много лет назад в одной далекой жаркой стране его взрывной волной отбросило на пару метров, и уже потом, в больнице, каждое вставание с постели оборачивалось мучительной болью в спине. Что ж, один раз он уже это проходил, как-нибудь и сейчас потерпит.
Стоять без чьей-либо поддержки оказалось трудно и больно; как он ни старался, от сдавленного стона удержаться не получилось. Моча вполне ожидаемо оказалась розовой, с парой сгустков крови, но, к счастью, не в угрожающем жизни количестве. Зато за дверью немедленно раздался взволнованный голос Хардисона:
- Элиот, ты как?
- Все в порядке, - сквозь стиснутые зубы простонал он, с трудом удержавшись от ругательства, потому что от случайного неудачного движения плечо пронзило болью так, словно в сустав воткнули раскаленную иглу. - Дайте мне еще минуту.
Эту минуту он провел, разглядывая в зеркале свою разбитую физиономию. Повезло, что все зубы остались на месте; глаз постепенно раскроется, это не самая серьезная текущая проблема. Порезы на щеке и лбу не настолько глубокие, чтобы их пришлось зашивать, раз простые пластыри, которые на них ночью приклеил кто-то из команды, остановили кровотечение.
На боку переливался всеми оттенками бордового и синего большущий кровоподтек, и ему еще крупно повезло, что обошлось без сломанных ребер. Вчера бок болел так невыносимо, что он был уверен как минимум в паре переломов, но сейчас, очень осторожно ощупав себя, убедился, что отделался только сильным ушибом. Насчет почек, несмотря на сгустки крови в моче, волноваться тоже не стоило - тут нужны только покой и время.
А вот плечо Элиоту не понравилось - отек образовался уже довольно приличный, вся рука до самого запястья противно ныла, а о каких-то движениях локтем даже и думать не следовало. О суставе надо будет позаботиться, в конце концов именно руки - его главное оружие, и любое ограничение подвижности в результате недолеченной травмы будет только на пользу его будущим противникам.
Мысленно прикинув план собственного лечения, Элиот одной рукой, как сумел, умылся, вернее, поплескал холодной водой на здоровую половину лица, потом, беззвучно шепча все ругательства и проклятия, которые знал, кое-как обтерся влажным полотенцем - принятие душа или горячей ванны в ближайшие дни полностью исключены, - и понял, что если сию же минуту не присядет, то скорее всего потеряет сознание. Слишком много физических нагрузок для первого дня, подумал он, покрепче ухватился за раковину и позвал Нейта.
Они с Хардисоном вошли буквально через секунду, так что Элиот, несмотря на постепенно затуманивающийся разум, все же умудрился слабым голосом спросить:
- Что, подслушивали под дверью?
- Конечно! А вдруг ты упал в обморок и не успел нас позвать? - возмутился Хардисон, подхватывая его под руку.
- Давай-ка немного передохнем, - деловито перебил его Нейт. - Прямо за тобой бортик ванной, мы тебя держим. Осторожно, осторожно... Вот так.
Элиот с трудом перевел дух. Сейчас он тут немножко посидит, пока не перестанет зашкаливать пульс, а потом предстоит еще один мучительный марш-бросок, обратно к кровати. Ничего, он и его осилит, ведь с помощью Нейта и Хардисона - надо себе честно признаться! - это будет не так ужасно, как если бы ему пришлось передвигаться самому. Вот только выпьет немного воды, потому что от напряжения и боли у него совершенно пересохло во рту.
Дорога в спальню показалась ему намного длиннее, чем к ванной. Каждые пару шагов им приходилось останавливаться, чтобы Элиот мог хоть чуть-чуть отдышаться и перетерпеть приступы все усиливающихся головокружения и тошноты. Он даже стонать не мог, потому что последние остатки сил уходили на то, чтобы удержаться на ногах. Как Нейт и Хардисон помогли ему лечь, он помнил уже смутно, находясь в полуобмороке, успел только попросить их помочь повернуться на здоровый бок и подложить под спину подушку - и провалился в долгожданное забытье.
***
Разбудило его - а на этот раз он точно спал, потому что видел очередные кошмары из своего военного прошлого, - тянущее, неприятное ощущение в пояснице. Он попытался в полудреме сменить позу и лечь поудобнее, но спросонок забыл про плечо, которое напомнило о себе такой жгучей болью, что у него на лбу мгновенно выступила испарина. Тихо чертыхаясь сквозь зубы, Элиот с трудом перевернулся на спину и подумал, а не плюнуть ли на возможные последствия и не принять ли обезболивающее. Еще от одной таблетки он наркоманом точно не станет, зато не придется искать такое положение, когда его мучения будут минимальны. Хотя, собственно, а почему это он так зациклился на перкосете? Сотрясение мозга определенно плохо повлияло на его интеллектуальные способности. Надо попросить принести его сумку с лекарствами, там, кроме перкосета, ведь есть еще тайленол с адвилом и разные мази и гели.
- Нейт, - немного поколебавшись, позвал он негромко. За дверью раздавались голоса команды; нет, они его не слышат, еще и телевизор вроде тихо бубнит...
Элиот медленно и осторожно, чтобы не потревожить притихшую боль в боку, набрал в грудь побольше воздуха и снова позвал Нейта. Хардисон всегда был склонен к проявлению некоторой истеричности при виде крови и вообще любых травм, Паркер лучше всего разбиралась в сейфах и своих веревках, ну а Софи была слишком аристократична и сногсшибательно элегантна элегантна, чтобы ухаживать за ранеными. А вот Нейт был какой-то... надежный; после тех нескольких афер, что они провернули, Элиот мог всецело положиться именно на него. На других, в принципе, тоже, но они часто терялись в неожиданной ситуации, а Нейт абсолютно всегда и все держал под неусыпным контролем.
Створка приоткрылась и в спальню на цыпочках проскользнула Паркер. Встретившись с Элиотом взглядом, она спросила:
- Ты что, нас звал?
- Звал. Нейта.
- А он не слышит, - хихикнула Паркер и с размаху плюхнулась в кресло рядом с кроватью. – Из всей команды слух ведь лучше всего у меня! Я же все время слушаю щелканье сейфовых замков!
- Очень рад за твои уши, - криво улыбнулся Элиот, - но мне надо поговорить с Нейтом. Объяснить, что надо... – он поколебался, подбирая слова, - дальше со мной делать.
Энергично кивнув, Паркер, не долго думая, крикнула во весь голос:
- Не-е-ейт! Иди сюда, тебя Элиот зовет!
Он тихо охнул и зажмурился, потому что при сотрясении мозга такие громкие звуки достаточно неприятны.
- Я уже здесь, больше не кричи, - предупреждающе сказал Нейт, появляясь на пороге. – Софи, Хардисон, вы тоже заходите, будем держать совет. Элиот, ты сумел хоть немного отдохнуть? Прошло почти четыре часа после того, как мы вставали.
- Я в норме. Теперь слушайте. Чем быстрее выполните то, что я вам скажу, тем скорее сможете от меня избавиться и разойтись по своим делам.
- Не говори так, - укоризненно нахмурилась Софи. – Мы вовсе не хотим от тебя избавляться!
Элиот скрипнул зубами, причем больше от злости на самого себя, чем на Софи. Он всегда не терпел, когда с ним нянчились, как с маленьким ребенком, но, как внезапно оказалось, это же просто здорово, если тебе помогают, когда тебе так плохо и больно...
- Итак, нам надо знать, - начал Нейт, - что делать с твоим плечом, ребрами, спиной и сотрясением мозга. Вторым пунктом повестки дня значится твое меню. Пока ты отдыхал, Хардисон поделился с нами информацией, которую нарыл в сети, но там частенько попадаются взаимоисключающие советы, а ты наверняка уже неоднократно получал и вывихи, и сотрясения, и переломы, так что просвети нас.
- Сегодня-завтра на плечо надо будет прикладывать холод - начал Элиот. – Потом нужен бетадин, через пару дней начнем им мазать плечо и бок, он улучшит кровоснабжение в тканях.
Софи и Паркер кивнули в унисон.
- Кроме него у меня в сумке лежат мази, принесите "Био-Фриз гель" и "Тигровый бальзам". И еще захватите таблетки адвила, там должно быть две полных коробки.
- А что делать с сотрясением? – спросил непривычно серьезный Хардисон.
- Ничего особенно. Мне надо будет просто отлежаться несколько дней в тишине и темноте.
- После Сэма я немного разбираюсь в медицине, - вмешался Нейт. – Как насчет твоей спины и почек? Судя по синякам, у тебя совершенно точно должна была быть кровь в моче.
- Вот вдруг у тебя разрыв почки, а? – подхватил хакер. - Если надо сделать рентген или привести какого-то определенного врача, которому ты доверяешь, скажи, мы все сделаем.
Элиот тихо вздохнул. Он, уже давно ко всему привычный, сейчас почему-то несколько смущался присутствия Паркер и особенно Софи.
- Если бы у меня был разрыв почки, - слабо усмехнулся он, - то сейчас я лежал бы не здесь.
- А где же? – встряла непосредственная Паркер, накручивая на руку свой светлый конский хвост.
- В морге, - коротко ответил он и удивился – такое вдруг серьезное и испуганное лицо стало у вечно веселой и неунывающей воровки.
- Так, с лечением все ясно, - подытожил Нейт. – Надо побольше льда и еще вытрясти твою сумку на предмет указанных лекарств. А как твой аппетит? Ты ведь не ел уже почти... – он прищурился, прикидывая, - почти двое суток. И очень мало пил.
- Пить много мне пока и нельзя, - хрипло пояснил Элиот. – Чем больше жидкости, тем выше вероятность возникновения отека мозга или почек. А насчет еды...
- Хочешь, мы приготовим твой любимый бургер? Заказать пиццу? Или тебе хочется жареной картошки или, например, мороженого?
Элиот не удержался от смешка, но тут же поморщился от боли в ребрах:
- Нет, Софи, ничего из перечисленного мне пока есть не стоит. Обычный теплый бульон и немного вареной курятины или говядины первые пару-тройку дней, а там видно будет.
- Замечательно, - подытожил Нейт. – Софи, на тебе сумка Элиота. Хардисон, пойди помоги Софи. Паркер, отправляйся в супермаркет за курицей и прихвати еще фунта три-четыре свежей телятины и каких-нибудь фруктов на свое усмотрение. Не надо ничего экзотического из тропиков, простые яблоки, апельсины и так далее. И купи их, а не воруй! И потом сразу сюда, понятно? Лед на мне, я как раз часа два назад сунул формочку в морозилку для... Э-э... Моего виски. Всем все ясно?
Команда дружно закивала и послушно отправилась выполнять указания, а Нейт, бросив "Вернусь через минуту!", пошел на кухню. Элиот услышал звяканье стакана, стук кубиков льда и неодобрительно нахмурился – последний месяц Нейт почему-то стал слишком активно налегать на спиртное.
- Ну вот, - радостно возвестил Форд, входя в спальню со стаканом в одной руке и пакетом в другой, - я готов. Приступим к твоему охлаждению? Ах да, я опять забыл, ведь пакет нужно во что-то завернуть, - он аккуратно пристроил полный почти до краев стакан на прикроватную тумбочку и направился к комоду. – Ну вот, теперь все готово. С чего начинаем, с ребер или плеча?
- На бок лед класть нельзя, совсем забыл тебе сказать. Не хватало мне еще воспаления легких. Меня сильнее тревожит рука, слишком уж большой отек образовался, - Элиот принял у него наволочку, накрыл свое распухшее плечо и кивнул Нейту, - мол, давай, можно класть лед. Нейт энергично встряхнул пакет, чтобы кубики внутри распределились более равномерно, и осторожно опустил.
Элиот охнул и судорожно вцепился здоровой рукой в одеяло. Ощущение было такое, что на него положили не пакет, весом не дотягивающий даже до пары фунтов, а плиту в несколько тонн, и она раздробила ему весь сустав и захватила еще и ключицу с локтем впридачу.
- Эй, разве так должно быть? Вчера ты так остро не реагировал! – встревоженный Нейт уже собирался убрать пакет, но Элиот объяснил сквозь стиснутые зубы:
- Так всегда бывает в первые полминуты, потом почувствую облегчение. А вчера было... м-м-м... Просто болело все и плечо не особенно выделялось на фоне прочего.
- Значит, ждем?
- Засеки десять или пятнадцать минут, - Элиот закрыл глаз и стал размеренно, но неглубоко дышать, стараясь отрешиться от боли в плече, постепенно сменяющейся от острой до ноющей. Звякнул лед в стакане и тут же послышалось бормотание Нейта: "Да, сейчас мне без этого точно никак не обойтись".
Пусть пьет, подумал Элиот, мысленно тщательно прорабатывая очередную вариацию рецепта мяса на ребрышках – лучше всего на свете его отвлекало кулинарное хобби, - самое главное, чтобы во время проведения аферы он был во вменяемом состоянии и случайно не подвел их на пьяную голову.
Десять минут истекли довольно быстро. Нейт как раз собирался унести обратно в морозилку уже начавший таять лед, когда появилась Софи с пластиковым пакетом, полным баночек и коробочек.
- Я решила принести всю аптечку, пусть лежит в этой комнате. Вдруг Элиоту срочно понадобится еще какое-нибудь лекарство? Нам не придется терять время на поиски. Так, вот это адвил, - Софи начала выгружать коробки на тумбочку, - вот бетадин, а это "Био-Фриз гель" и "Тигровый бальзам". Остальное я спрячу в ящик, пусть все время будут под рукой, на всякий случай.
- Что мы делаем сейчас? Натираем твое плечо? - поинтересовался Нейт.
- Да. Начинаем с "Био-Фриз геля". Только... Тебе придется мне помочь, я не смогу сам толком намазать себе плечо. Словно я какой-то однорукий инвалид, - мрачно добавил Элиот, невольно злясь на собственную беспомощность.
- Знаешь, давай-ка это сделаю я, - Софи присела на край его кровати. - Если уж я без проблем могу незаметно вытащить бумажник у кого угодно, наверняка и твоему плечу не наврежу. Нейт, пойди позвони Паркер, супермаркет всего в нескольких минутах ходьбы, прямо за углом, она уже должна была вернуться.
- Она еще не пришла? - Нейт удивленно поднял брови. - Странно. Сейчас выясню, куда запропастилась эта девчонка!
Доставая телефон, он вышел из спальни, а Софи открутила с тюбика крышку и поднесла его к носу:
- Пахнет не очень-то и приятно.
- Это лекарство, Софи, оно и не должно пахнуть парфюмом от Шанель.
- Ты знаешь про духи от Шанель? - притворно удивилась она, выдавливая на плечо Элиота полоску прозрачного геля.
- Я даже покупал их в подарок, - буркнул Элиот мрачно, - "Пятый номер". Добавь еще немного, а теперь втирай, только не нажимай очень сильно.
Софи кончиками пальцев легонько распределила гель по всей поверхности отекшего плеча и удивленно заметила:
- А у него холодящий эффект.
- Для дополнительного уменьшения болевых ощущений.
- Тебе не больно?
- Нет.
Пока больно и правда не было. А вот когда Софи начала втирать гель в кожу, сустав заныл, несмотря на то, что лед хорошенько его проморозил и притупил чувствительность. Элиот отвернулся, чтобы Софи не заметила, как он хмурится, но мошенницу нельзя было обмануть:
- А вот сейчас тебе точно больно.
- Да забудь ты про боль, просто заканчивай поскорее! - не выдержал он, и от злости на собственную беспомощность эти слова прозвучали слишком резко.
- Элиот, - Софи прекратила втирать гель и выпрямилась, - посмотри на меня.
Он помедлил, а потом неохотно встретился с ней взглядом.
- Тебе совсем необязательно строить из себя мученика. Если я делаю что-то не так, научи меня, как надо. Мы все правда хотим помочь тебе и будем очень признательны, если ты перестанешь этому так активно и совершенно беспричинно сопротивляться. Мы не просто твои временные знакомые, мы команда. И мы хотим тебе только добра, пойми же это наконец!
Несколько секунд Элиот неотрывно смотрел в ее темно-карие глаза и пытался понять, чего же ему на самом деле хочется больше - чтобы они оставили его в покое и дали возможность самому дальше зализывать раны или чтобы продолжили вокруг него хлопотать. А потом он вспомнил вчерашний вечер, и тот проклятый комод, в который он намертво вцепился, и раскалывающуюся от боли голову, и угнанную ради него машину скорой помощи...
Софи мягко улыбнулась Элиоту, и эта милая, приветливая, доброжелательная улыбка внезапно сломила все его сопротивление. Вот так просто - взяла и сломила, всего за какое-то мгновение.
Ладно, пускай помогают, решил Элиот. Если честно, он уже смертельно устал на протяжении многих лет зачастую в одиночку возиться с собственными ранами, порой до крови закусывая губу, чтобы не закричать.
Он внимательно наблюдал за тем, как эти люди относятся друг к другу во время планирования аферы и в процессе ее проведения, насколько тщательно Нейт заботится о безопасности напарников, и постепенно у него сложилось определенное мнение. А события последних двух суток подтвердили его выводы - пора признаться себе, что можно и нужно наконец начинать им доверять.
- Хорошо, - очень тихо сказал он, так тихо, что Софи наклонилась ближе, не расслышав. - Извини.
Она снова улыбнулась ему:
- Потерпи совсем чуть-чуть, я уже почти закончила.
На этот раз он от нее не отвернулся. И от ощущения какого-то совершенно непривычного, непонятно откуда взявшегося спокойствия и умиротворения уже не обратил внимания на боль.
- Вот так, - Софи удовлетворенно кивнула головой. - Теперь, думаю, надо так же обработать твои ребра. Давай-ка я откину одеяло, осторожнее с рукой, вот так...
Увидев его грудь и бок, она озабоченно нахмурилась:
- Мне кажется, или кровоподтек стал больше?
- Полностью синяки проявляются не сразу, - ответил Элиот. – И это ты еще не видела, как выглядят сломанные ребра. Или простреленная печень, - не удержавшись, ухмыльнулся он.
Софи в ужасе закатила глаза:
- Сомневаюсь, что вообще захочу когда-нибудь такое увидеть. Полагаю, сюда геля надо будет побольше? - она, едва касаясь, провела пальцем по припухшему боку.
- Да, добавь пару дюймов.
Поскольку боль в ребрах не была притуплена льдом, как в плече, Элиот не смог удержаться и тихо застонал, когда Софи начала втирать лекарство. Ее движения на мгновение замедлились, но он кивнул - мол, продолжай, - и стиснул зубы так, что у него заныли челюсти. Он и не такое терпел в жизни, а синяк на боку - это же такая мелочь; он не будет показывать свою слабость, а тем более в присутствии Софи!
Когда она бережно укрывала его одеялом, вошел раздосадованный Нейт:
- Паркер не взяла мобильник! Софи, у тебя есть идея, куда она могла подеваться? Хардисона я уже спрашивал, она ничего особенного ему не говорила, просто ушла и все.
Вошедший следом хакер огорченно пожал плечами:
- Мне даже отследить нечего. А ведь сказала, что мигом все принесет! Вот что именно мне сейчас взламывать, чтобы найти эту девчонку? Систему видеонаблюдения всех супермаркетов Бостона?
- Давайте немного подождем, - предложил Нейт. - Это же Паркер. Небось решила заодно еще что-нибудь украсть по дороге, хотя я ее предупреждал этого не делать. Элиот, ты пока можешь терпеть голод?
- Ты так спрашиваешь, словно меня целый год морили голодом в тюрьме Северной Кореи, - фыркнул он, - и я прямо сейчас готов откусывать по кусочку... да хотя бы от Хардисона!
- Эй, чувак, это ты брось! - хакер с деланным испугом отпрянул от кровати. - Я невкусный! Посмотри, какой я худой и жилистый, с меня в смысле калорий и взять-то нечего!
Софи не выдержала и прыснула, Нейт улыбнулся. Хакер обладал удивительным умением разряжать обстановку какой-нибудь дурацкой, но обязательно смешной репликой.
- Вы идите занимайтесь своими делами, - сказал Элиот, старательно сохраняя серьезный вид, - мне сейчас не требуется сиделка.
- Точно? - Софи аккуратно разгладила складку на его одеяле. - А то я могу с тобой посидеть.
- Ага, и будешь морочить ему голову рассказами о разных актерских методах, - подхватил Нейт, иронически изогнув бровь, - и даже показывать их на собственном примере.
Элиот внутренне содрогнулся от такой жуткой перспективы. Лучше пусть ему кто-нибудь снова даст в ребра! К тому же, если честно, разговоры его уже несколько утомили; снова начало стучать в висках и хотелось побыть в тишине и расслабиться.
- Серьезно, вы идите, а я постараюсь еще немного подремать.
- Мы оставим дверь приоткрытой, чтобы услышать, если тебе что-то понадобится, - Софи ободряюще ему улыбнулась, подала две таблетки адвила и стакан воды, а потом вместе с Нейтом вышла из спальни.
Элиот устало вздохнул. Как же раздражает смотреть на окружающий мир только одним глазом! Все кажется каким-то плоским, а если прибавить к этому головокружение, приступы тошноты и разнообразные болезненные ощущения во всем теле, то выходит, что в таком состоянии лучше всего заснуть. Что он сейчас и постарается сделать.
***
- Вот что это такое, а?! Паркер, объясни мне, как я должен буду это сделать?!
Элиот вздрогнул и проснулся от разъяренного голоса Хардисона. Дверь спальни, как и обещала Софи, была приоткрыта, и у него возникло ощущение, что хакер кричит прямо ему в ухо.
- Но она же лучше! - ответила Паркер непреклонным тоном, а Элиот недоверчиво нахмурился, потому что ему послышался какой-то странный, абсолютно неуместный в данной ситуации звук.
- Сначала ты уезжаешь почти на два часа, не предупредив нас, а потом привозишь это?! - не успокаивался хакер. Обычно он так кипятился, когда что-то случалось с его ненаглядной Люсиль, но чем же Паркер умудрилась так вывести его из себя в квартире?
Элиот не успел перебрать все возможные варианты, как в его комнату заглянула Софи:
- Они тебя разбудили? Неудивительно, Хардисон ведь так громко выражает свое... э-э... недовольство.
- Что там еще натворила Паркер? - хриплым после сна голосом спросил он.
- Ты не поверишь! - Софи посмотрела через плечо назад и, не удержавшись, рассмеялась.
- Что? - повторил Элиот, но Софи не могла остановиться. Она так заразительно хохотала, что он не выдержал и тоже улыбнулся:
- Она взяла Люсиль и погнула ей бампер? Проколола все четыре покрышки?
- Хуже! Лучше! Нет, ты просто не поверишь! - Софи наконец вытерла слезы и покачала головой. - Паркер, конечно, личность довольно своеобразная, но даже я не могла представить, на что она способна пойти ради, как она говорит, команды. Нет, тебе лучше увидеть это своими собственными глазами!
Она быстро вышла из спальни, и Элиот услышал, как она зовет Хардисона. Интересно, что умудрилась отколоть Паркер на этот раз?
- Приве-е-е-т! - тут на пороге как раз появилась Паркер собственной персоной, почему-то в своем рабочем облачении - вся с ног до головы в черном, с мотком веревки на плече и парой альпинистских карабинов на поясе. - Хардисон меня ругает, Софи смеется, Нейт просто сидит на диване со своим стаканом и смотрит, а ведь я специально для тебя старалась!
- Старалась она! - послышался голос хакера. - Элиот, ты даже не можешь себе представить, что натворила эта девчонка!
Паркер посторонилась и в комнату вошел Хардисон, с донельзя возмущенной физиономией и...
Элиоту на мгновение показалось, что у него от сотрясения начались галлюцинации.
Хакер держал за лапки вниз головой пеструю курицу.
Элиот открыл было рот, потом закрыл. В голове у него было совершенно пусто, за исключением вопроса: "Курица?"
Даже нет, не так: "КУРИЦА?!"
- Ну вот, и ты туда же, - обиженно сказала Паркер. - Ты же сказал, что тебе нужен бульон и вареная курятина, вот я и поехала на одну загородную ферму, чтобы достать курицу. В магазине они все замороженые продаются, очень сомневаюсь, что из такой получится нормальный бульон.
- Паркер! - рявкнул Хардисон так громко, что курица испуганно затрепыхалась и задергала растопыренными крыльями. - Она же живая! Как из нее бульон варить?!
- Ты что, никогда не убивал куриц? - поразилась та.
- Я убиваю только компьютерные вирусы! Ну, еще орков там или троллей в компьютерных играх! Да я никогда в жизни живой курицы не встречал! Только в виде наггетсов!
- Ну сейчас же встретил, - лукаво улыбнулась Паркер. - Сверни ей шею, потом надо отодрать перья и кинуть в кастрюлю. Я это в интернете прочитала!
Хардисон застонал, а Элиот продолжал все так же молча смотреть на эту невозможную картину, не веря своим глазам, вернее, здоровому глазу.
- Я не могу ее убить, - хакер обреченно потряс курицу, на что та ответила коротким обиженным кудахтаньем, а на пол спланировало маленькое бежевое перышко. - Элиот, я твой друг, но даже ради тебя на это не пойду!
- Ну, что скажешь? - к участникам безумной сцены добавился Нейт; Софи осталась стоять в дверях, зажимая рот рукой - она определенно до сих пор не могла успокоиться.
- Я убиваю курицу! - Хардисон нервно потряс головой. - Нет, вы можете себе представить?! Да если бы бабуля только услышала, что я должен кому-то свернуть шею и кинуть в кастрюлю, она бы меня так отлупила!
Курица тихо вякнула, явно соглашаясь, что ей вообще-то стоит еще немножко пожить.
Элиот глубоко вдохнул, стараясь не потревожить ребра, а потом спросил, стараясь удержаться от смеха, что в его положении было бы крайне нежелательно:
- Эй, народ, а вы не забыли еще один момент?
- Какой? - живо заинтересовалась Паркер; по мрачному лицу Хардисона было видно, что ему неинтересны никакие моменты и он ждет не дождется, чтобы отпустить курицу восвояси, как следует вымыть руки и вернуться к своим обожаемым компьютерам.
- После того, как вы свернете птице шею и ощипаете - не отдерете перья, Паркер, куриц ощипывают, - что надо сделать дальше?
- Как что? Положить ее в воду и варить!
Элиот тяжело вздохнул - он, конечно, знал, что Нейт, Софи, Паркер и Хардисон не особенные знатоки кулинарии, но чтобы настолько?!
- Что у нее внутри?
- Ну-у, куры несутся, - неуверенно ответила Паркер. - Значит, у нее внутри яйца, откуда потом вылупляются цыплята!
Тут Элиот уже картинно застонал в голос, отчего Софи тут же переполошилась:
- Тебе что, стало нехорошо? Где болит? Хочешь еще адвил?
- Вы что, надо мной издеваетесь? - он так поразился их потрясающему незнанию элементарных вещей, что даже умудрился довольно бодро приподнять голову: - Ей надо отрубить голову и ноги, но что самое главное - выпотрошить! Что у нас всех находится внутри - пищевод, желудок, печень, кишки, - то же самое есть и у курицы! Нельзя варить бульон, не вытащив внутренностей!
Несколько секунд в спальне царило полное молчание, даже будущая основа бульона не кудахтала и вообще не шевелилась. Потом Нейт задумчиво произнес:
- Так значит, выпотрошить...
Софи сделала шаг вперед:
- То есть если бы мы как-то смогли убить... эту птицу, то дали бы тебе бульон из... из...
- Вот именно, - Элиот выразительно посмотрел на опешившую команду.
А спустя мгновение Нейта первого прорвало и он просто согнулся пополам от хохота:
- Ох, Элиот, прости, какие же мы все идиоты!
Через секунду смеялись уже все; Хардисон, забывшись, выпустил курицу и она начала, истерически кудахтая, метаться по комнате и в итоге выскочила в гостиную, Паркер, хохоча во весь голос, бросилась за ней в погоню. Софи в изнеможении плюхнулась в кресло, а Нейт устроился на подлокотнике.
Элиот придерживал рукой ноющий бок, потому что все же не смог удержаться от смеха при виде вытянувшихся лиц команды, и ребра тут же дали о себе знать, несмотря на таблетки. Зато он давно так искренне не веселился, очень и очень давно. В работе с людьми - вернее, конкретно вот с этими людьми, - определенно есть много положительных моментов. И это не только оказание ему помощи, когда он ранен.
- Мы и правда идиоты, - отсмеявшись, сказала Софи, - я даже не подумала, что с живой птицей надо столько всего сделать, прежде чем ее можно будет съесть.
- Вот что значит питание полуфабрикатами и хождение по ресторанам и кафе, - весело заметил Нейт. - Так что, Элиот, пойду-ка я поставлю вариться телятину. Спасибо хоть на том, что Паркер не украла корову!
Элиот фыркнул, представив выражение лица Хардисона при виде бычка-однолетки герефордской породы. А что, это хорошая идея - как-нибудь вывезти хакера на природу и показать, каков первоначальный вид всех этих бифштексов, вырезок и отбивных, которые потом продаются в супермаркетах!
- Кстати, Нейт, - спохватился он, потому что даже в нынешнем состоянии его второе, шеф-поварское "я" было начеку, - добавь в воду лавровый лист и перец горошком! Я точно помню, что видел их на кухне.
- Полагаю, что морковь и репчатый лук тоже не повредят, - лукаво заметила Софи. - Пойду-ка я куплю парочку.
- Только ничего не говори Паркер! - притворно ужаснулся Нейт. - А то она увезет тебя куда-нибудь за город за экологически чистыми овощами!
- И отпустите курицу, - попросил Элиот, изо всех сил стараясь придать голосу серьезность. - Даже я не смогу теперь свернуть шею этой конкретной птице. Пусть живет!
Нейт и Софи клятвенно заверили его, что отвезут несчастную в зоомагазин, и наконец закрыли за собой дверь спальни. А Элиот посмотрел на бежевое перышко, которое Хардисон поднял с пола и зачем-то положил ему на одеяло, и счастливо улыбнулся.
Сколько они с ним вчера и сегодня возились? На разных войнах – а он побывал уже на слишком многих, - во время боя главное - быстро оказать раненому первую помощь. Никаких особенных волнений насчет того, насколько тебе больно, у командира не возникает; не истекаешь кровью? вколоть промедол? можешь идти дальше сам или вызвать вертушку? – вот тебе и все вопросы. На войне нет места сантиментам, и он давно привык к такому положению вещей. А они вчера так изо всех сил старались не причинить ему еще большую боль, волновались за его самочувствие...
Да, вчера они нарушили все негласно установленные им самим правила, войдя к нему в номер, но как же, оказывается, приятно осознавать, что он для них не просто "эй-парень-пойди-набей-им-всем-морду", а... друг. И им, оказывается, вовсе не безразлично, как он себя чувствует после очередного дела, вернее, очередной драки – хотя до вчерашнего вечера Элиот был уверен, что им все равно, лишь бы он качественно выполнял свои обязанности по их защите.
Сколько бы он не хорохорился, что никто ему не нужен и он сможет позаботиться о себе сам, пора честно признаться: без Нейта, Софи, Хардисона и Паркер ему было бы хреново. Причем не только вчера и сегодня, но и в жизни вообще. Сколько бы хакер не прикалывался над его неумением ловко обращаться с компьютерами, сколько бы Паркер не раздражала его своими сумасбродными выходками и надкусанными пончиками, все равно они ему как... Как младшие брат и сестра, наконец сказал он себе, которых у него никогда не было. Ну а Софи и Нейт - добрые тетушка и дядюшка, которые вовремя погасят ссору, между прочим подскажут верное решение, дадут совет...
Впервые за много лет Элиот осознал, что теперь он наконец-то не один. И пусть в промежутках между аферами он предоставлен самому себе и может браться за любые предложения в какой угодно стране мира - теперь ему есть к кому возвращаться.
И он будет возвращаться.
Всегда.
Конец
Название: "Бежевое перышко" (продолжение переводного фанфика "Все дело в доверии")
Автор: Пацка
Бета: russiansb
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен
Жанр: Hurt/Comfort, юмор
Пейринг: Элиот Спенсер / Нейтан Форд, Софи Деверо, Паркер, Алек Хардисон
Размер: мини (одна глава)
Статус: закончен
Предупреждение: Если кому-то неприятно читать о синяках и вывихах, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Саммари: Во время очередной аферы у Элиота не все прошло безупречно и теперь он страдает от полученных травм. Нейт, Софи, Паркер и Хардисон немедленно приходят на помощь, несмотря на его протесты.
Хронология событий: Где-то в самом начале первого сезона, когда Элиот еще не вполне сдружился с командой и предпочитает заботиться о себе сам.
Благодарности: Спасибо моей замечательной подруге russiansb за идею про Кельвина Кляйна, проверку ООС-ности героев и помощь при уточнении американский реалий.
Читаем дальше***
Обычно Элиот просыпался мгновенно - за годы, проведенные сначала в армии, а потом в различных военных подразделениях, действующих не всегда официально, умение мгновенно переходить от сна к бодрствованию было просто жизненной необходимостью. Но в этот раз никакого резкого пробуждения, словно от неожиданной перестрелки, начавшейся прямо над головой, не было. В себя он пришел постепенно, словно после обморока - хотя, может, так оно и было? - и сначала просто лежал с закрытыми глазами, ни о чем не думая и стараясь не сосредотачиваться на где-то ноющей, а где-то тянущей боли во всем теле. Потом потихоньку стали приходить воспоминания.
Вчера они пришли к нему в номер, помогли добраться до кровати, раздеться и лечь, дали обезболивающее - это он помнил более-менее отчетливо. А потом пошли какие-то отдельные обрывки: доносившиеся словно сквозь толстый слой ваты слова Нейта, что надо съезжать из гостиницы и залегать на дно в одном из их убежищ; Паркер, что-то говорящая про машину "скорой помощи"; потом его, кажется, переложили на каталку и куда-то повезли. Потом были шум мотора, тряска, боль во всем теле, чья-то ласковая рука, гладящая его по голове, успокаивающий шепот...
Они что, угнали машину скорой ради него?!
Похоже на то, потому что матрас под ним явно ортопедический, а в обычных гостиницах никто и никогда на такой не раскошелится. И еще ему определенно слышатся голоса Хардисона и Паркер, о чем-то спорящие – вряд ли они будут столько времени препираться в коридоре отеля. Пора было открывать глаза, вернее, здоровый глаз, чтобы убедиться в том, что команда действительно перевезла его на квартиру.
Первое, что он увидел – кресло, в котором сидел Нейт и очень внимательно на него смотрел. Несмотря на задернутые шторы, было видно, что под глазами у него чернеют круги, и облик был в целом довольно помятый.
- Где я? – хрипло осведомился Элиот, невольно морщась от неприятных ощущений в пояснице и ребрах. Биение пульса мерзко отдавалось в висках.
- Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Тошнит?
- Эй, не так быстро, - пробормотал Элиот, очень осторожно пытаясь пошевелиться - у него довольно ощутимо затекла больная рука. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, покрутил запястьем - никаких затруднений не возникло, а вот при малейшем движении локтем плечо начинало очень чувствительно о себе напоминать.
- Мы посовещались и решили, что тебе безопаснее и спокойнее будет не в отеле, а на нашей штаб-квартире. Дальше все было очень просто – Паркер и Хардисон позаимствовали из больницы машину с каталкой и полным набором лекарств для оказания первой помощи, и вот ты тут! - Нейт придвинул кресло поближе к кровати. – В процессе перевозки ты неоднократно требовал оставить тебя в покое и заявлял, что справишься без нас. Помнишь, как ты пытался сопротивляться, когда Хардисон сказал, что мы все будем о тебе заботиться, пока ты не поправишься окончательно?
Элиот нахмурился, но ничего такого вспомнить не смог.
- Нет.
Нейт усмехнулся:
- Хардисон тебе обязательно напомнит и даже покажет синяк на запястье.
- Я с ним что-то сделал?! - слегка напрягся Элиот, слишком хорошо себя знавший.
- Просто взял за руку и...э-э... Скажем так, ты был слегка против. К счастью, в следующее мгновение ты отключился, иначе руке Хардисона пришлось бы несладко. Надеюсь, меня ты не собираешься пытаться переубедить? Потому что я повторяю еще раз - мы останемся с тобой до тех пор, пока ты не сможешь передвигаться самостоятельно, без нашей помощи. И, кстати, это предложение не обсуждается.
- Не надо. Со мной все нормально, это же не в первый раз.
- Не в первый, но надо же когда-то что-то начинать менять, - Нейт многозначительно приподнял бровь. - Жизнь не должна стоять на месте.
Элиот недовольно скривился, но на споры пока не было ни сил, ни желания.
- Софи, Паркер и Хардисон в соседней комнате, просили позвать их, как только ты придешь в себя. Они со вчерашнего вечера за тебя волнуются.
- Не надо за меня волноваться. Всего пара синяков и небольшое сотрясение. После снайперской пули обычно бывает намного хуже, - здоровой рукой Элиот стал осторожно растирать больное предплечье, потому что онемение упорно не проходило.
Нейт встал:
- Шторы раздвинуть? Сегодня просто замечательная солнечная погода.
- Не надо, - Элиот поморщился. - При сотрясении мозга гораздо приятнее находиться в полумраке.
- Тогда скажи точно, как должен проходить дальнейший процесс твоего лечения. Какие нужны лекарства? Потребуются ли какие-нибудь особенные перевязочные материалы? Если в наборе из скорой нет чего-то необходимого, то Паркер и Хардисон раздобудут.
- Что надо раздобыть? - дверь распахнулась и первой в спальню влетела Паркер, за ней вошел непривычно серьезный Хардисон. Встревоженная Софи осталась стоять на пороге.
Нейт, увидев гримасу на лице Элиота, обернулся:
- Эй, народ, не так громко и не все сразу, он только что пришел в себя.
- Мы услышали ваши голоса и подумали, вдруг что-то не так, раз ты нас сразу не позвал, как обещал, - Софи бросила на Нейта укоризненный взгляд и подошла к кровати. Присмиревшая Паркер вместе с Хардисоном остались стоять за спиной Форда. - Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна еще таблетка перкосета?
Элиот покачал было головой, но возникшая тошнота быстро напомнила ему, что с сотрясением мозга все же лучше максимально избегать лишних движений:
- Перкосет нужен только в первые часы, иначе начнется привыкание, а мне не хочется спустя какое-то время терпеть еще и ломку. Обойдусь, у меня ничего особенно не болит.
- А как насчет поесть вкусненького? - осведомилась Паркер из-за плеча Нейта. - Софи остаток ночи от волнения не спала и наготовила каких-то своих фирменных кексов по бабушкиному рецепту. Принести парочку? А пить что будешь?
Элиот, всегда испытывавший глубочайшее недоверие к кулинарным талантам членов команды, бросил выразительный взгляд на Нейта, который тот истолковал однозначно:
- Паркер, ему в первую очередь нужен покой и тишина, а не кексы. Если Элиоту что-то понадобится, он нам непременно скажет, ведь так? Хардисон, будь добр, приоткрой окно. Нет-нет, штору отодвинь лишь чуть-чуть, только для доступа свежего воздуха. А теперь давай серьезно - что у нас в плане дня? Перевязки? Ледяные компрессы? Мази? Чем тебя в таком состоянии можно кормить? И не надо делать такое недовольное лицо, вставать и идти на кухню готовить ты пока не будешь.
- Я погуглил и выяснил, что при сотрясениях и многочисленных ушибах наиболее благоприятен постельный режим, - встрял Хардисон, потрясая очередным новейшим смартфоном, который должен будет появиться на рынке только через пару лет.
- Да ты у нас Капитан Очевидность, - пробормотал Элиот. - Просвети-ка меня, что еще познавательное ты умудрился нагуглить?
- Тебе нельзя делать резких движений, - затараторил хакер, - смотреть телевизор, пить пиво, говорить по мобильнику...
- Стоп! - прервал его Нейт. - Мне кажется, Элиот со своим опытом лучше нас и Гугла знает, чем и как себя лечить.
- В первую очереди мне надо будет сейчас встать, - тихо ответил тот.
- Но тебе же нельзя, у тебя ведь сотрясение! - Софи совершенно по-театральному заломила руки. Элиот в очередной раз удивился, как такая поразительно талантливая мошенница может так феерически паршиво выступать на сцене. - Скажи, что тебе надо, и мы все принесем!
- Если надо - украдем! - бодро добавила Паркер.
Элиот страдальчески посмотрел на Нейта - мало того, что вдобавок к тошноте у него от громких голосов начала болеть голова, к тому же не хотелось, чтобы Софи и Паркер присутствовали при дальнейшем разговоре. Форд удивленно приподнял бровь, но ведь недаром он был "мозгом" их команды - быстро сообразил, в чем дело.
- Так, девочки, давайте-ка на выход, мы с Хардисоном тут пока сами справимся.
Паркер уже открыла было рот, чтобы задать вопрос, но Софи взяла ее под локоть и мягко повлекла к выходу из спальни:
- Пойдем-ка, мне надо у тебя кое-что уточнить насчет вчерашнего сейфа.
- А разве мы вчера не... - заикнулась было Паркер, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд Нейта, послушно последовала за Софи.
Когда за мошенницей и воровкой закрылась дверь, Нейт понимающе обернулся к Элиоту:
- Тебе в туалет надо, да?
- Сегодня я просто не смогу сам встать и пойти туда, - очень неохотно признался тот после долгой паузы. - Завтра ваша помощь уже не понадобится.
- Да ладно, чувак, - Хардисон осторожно похлопал Элиота по здоровому плечу, - мы же друзья. А друзья всегда и во всем друг другу помогают.
- Ну что, тогда попробуем встать? - Нейт вопросительно посмотрел на Элиота. Тот медленно кивнул и мысленно скривился, предвкушая полный букет неприятных ощущений. Нейт присел на край кровати, откинул одеяло и, как и вчера, не смог удержаться от тихого ругательства:
- Проклятье, они тебя что, "хаммером" переехали? Два раза? Или танком "Абрамс"?
- Все выглядело бы намного хуже, будь у них кастеты или резиновые дубинки, - выдохнул Элиот, протягивая ему руку. - Хардисон, я сейчас подтянусь и сяду, а ты подстрахуй меня со спины.
- Только не резко, - предупредил Нейт хакера, - медленно и плавно.
Элиот покрепче сжал ладонь Форда, напрягся - ребра немедленно отозвались болью, - и начал медленно садиться в постели. Буквально через мгновение руки Алека очутились у него на пояснице и плавно, но с совершенно ненужной силой надавили. Элиот дернулся и сдавленно вскрикнул, в глазах потемнело от острой боли - хакер явно забыл, что район почек представляет собой один большой синяк.
- Убери руки! - реакция Нейта, как всегда, была на высоте; Хардисон испуганно ойкнул и тут же отпрянул от Элиота, который теперь сидел на кровати, вцепившись одной рукой в Нейта и, закрыв здоровый глаз, тяжело дышал.
- Я идиот, совсем забыл про спину. Прости, - у Хардисона был такой растерянно-виноватый голос, что Элиот, несколько покривив душой, хрипло прошептал:
- Забудь, все в порядке.Это не так уж и больно, как может показаться со стороны.
Он сидел, держась за Нейта, и пытался отдышаться, что сложновато сделать, когда весь левый бок представляет собой один сплошной кровоподтек. Все еще не открывая глаз, он услышал звук распахнувшейся двери и голос Софи с явной ноткой истерики в голосе:
- Что у вас случилось? Наша помощь нужна?
- Это я виноват, - прозвучал удрученный ответ хакера откуда-то сбоку. - Я схватил Элиота за поясницу, а там же все синяки...
- Софи, закрой, пожалуйста, дверь. У нас правда все в порядке, - успокаивающе сказал Нейт. - Уведи Паркер и проследи, чтобы она для снятия стресса не пошла вламываться в какой-нибудь банк и от волнения за Элиота не наделала глупостей. Мы с Хардисоном справимся.
- Пойдем, Паркер. Помнишь, когда-то давно ты обещала показать мне, как правильно завязывать двойной рифовый узел? Вот сейчас как раз самое время...
- А ты заметила, что на Элиоте боксеры от Кельвина Кляйна? - жизнерадостно воскликнула Паркер уже издалека. Потом дверь закрылась и они не смогли услышать, что на эту неожиданную реплику ответила Софи.
- Парни, не знаю как вы, а я определенно не в курсе, что наша Паркер, оказывается, разбирается в марках мужского белья, - ошарашенно сказал Хардисон, глупо моргая совершенно круглыми от изумления глазами. Элиот, который уже более-менее пришел в себя, поднял голову и свирепо сказал:
- Еще один комментарий, и двойной рифовый узел окажется на твоей шее!
- Так, мы более-менее благополучно сели, - Нейт быстренько перевел разговор на более насущную тему, - что делаем дальше? Надо будет как-то зафиксировать твое плечо, верно?
- Возьмите любую длинную широкую тряпку, свяжите концы. В один конец кольца продеть руку, другой накинуть мне на шею.
- Наверное, нам придется позаимствовать шарф Софи, - задумчиво прикинул Нейт. - Хардисон, пойди принеси его, уверен, что она не будет против использования ее Hermes для подобной цели.
- Иду, босс!
Когда за хакером закрылась дверь, Элиот впервые за все утро посмотрел Нейту прямо в глаза:
- Повторяю, не стоило так беспокоиться, но... - он сделал над собой некоторое усилие, потому что еще с давних армейских времен не привык никого благодарить за уход, потому что это считалось само собой разумеющимся, - спасибо.
- Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать. И в дальнейшем не надо от нас отстраняться, - Форд ответил ему серьезным взглядом. - Твои проблемы теперь и наши проблемы, и решать их мы всегда будем все вместе.
Элиот не ответил, но знал, что Нейт правильно истолковал его молчание. Пару минут они сидели в тишине, Элиот набирался сил перед походом в ванную, а Нейт его поддерживал. Потом Хардисон принес шарф, соорудил немного корявую перевязь, они со всеми предосторожностями пристроили в нее руку Элиота - он морщился, но все же сумел удержаться от стона, - и, наконец, помогли ему подняться на ноги. Как и вчера вечером, здоровой рукой он обхватил плечо Нейта, а Хардисон, уже наученный горьким опытом, только страховал их, стоя рядом.
Выпрямиться как следует Элиот не смог, боль из поясницы отдавала в живот так, что его головокружение и тошнота стали еще сильнее. Глубоко дышать, чтобы обеспечить больший приток кислорода в кровь и тем самым уменьшить болевые ощущения, он тоже не мог – а все проклятые ребра! Колени дрожали и то и дело норовили подогнуться, во рту мгновенно пересохло, и если бы не поддержка Нейт, он скорее всего позорно свалился бы на пол.
- Так, ну что, пойдем полегонечку? Или лучше снова сядем?
- Пойдем, - прошептал Элиот, понимая, что вторую попытку встать он в ближайшее время может и не осилить.
Когда они наконец доковыляли до ванной, у него с висков стекали капли пота, а сердце колотилось не там, где ему полагается согласно законам анатомии, а где-то в горле. Но они доковыляли и даже без особых проблем вошли внутрь, в заранее распахнутую хакером дверь.
- Так, Хардисон, достань из шкафчика чистое полотенце и повесь у раковины, - скомандовал Нейт. - А потом выйди, пожалуйста.
Элиот дернулся, словно от удара:
- Нейт, ты тоже уходи. Я не немощный инвалид и как-нибудь сам справлюсь!
- У тебя постоянное головокружение, - мягко напомнил Нейт, - и только одна здоровая рука. А если ты потеряешь равновесие и упадешь?
- Не хватало нам твоего проломленного черепа, чувак, - сочувственно согласился Хардисон. - Тут везде полно углов, о которые можно здорово пораниться.
- Уйдите, - тихо попросил Элиот и через силу добавил, - пожалуйста.
Ох, как же трудно ему далось это коротенькое "пожалуйста"! Ему, который никогда и никого за последние лет... ну, двадцать точно ни о чем не просил!
Нейт явно услышал в его голосе что-то такое, что заставило его взять Хардисона за локоть и вернуться в спальню, предварительно предупредив:
- Не запирай дверь. Если тебе станет плохо, тут же позови, мы будем рядом и сразу же придем на помощь.
- Но только если позову, - хрипло согласился Элиот, изо всех сил вцепившись здоровой рукой в край раковины и стараясь унять дрожь в коленях.
Наконец дверь ванной закрылась, а он невольно вспомнил, как много лет назад в одной далекой жаркой стране его взрывной волной отбросило на пару метров, и уже потом, в больнице, каждое вставание с постели оборачивалось мучительной болью в спине. Что ж, один раз он уже это проходил, как-нибудь и сейчас потерпит.
Стоять без чьей-либо поддержки оказалось трудно и больно; как он ни старался, от сдавленного стона удержаться не получилось. Моча вполне ожидаемо оказалась розовой, с парой сгустков крови, но, к счастью, не в угрожающем жизни количестве. Зато за дверью немедленно раздался взволнованный голос Хардисона:
- Элиот, ты как?
- Все в порядке, - сквозь стиснутые зубы простонал он, с трудом удержавшись от ругательства, потому что от случайного неудачного движения плечо пронзило болью так, словно в сустав воткнули раскаленную иглу. - Дайте мне еще минуту.
Эту минуту он провел, разглядывая в зеркале свою разбитую физиономию. Повезло, что все зубы остались на месте; глаз постепенно раскроется, это не самая серьезная текущая проблема. Порезы на щеке и лбу не настолько глубокие, чтобы их пришлось зашивать, раз простые пластыри, которые на них ночью приклеил кто-то из команды, остановили кровотечение.
На боку переливался всеми оттенками бордового и синего большущий кровоподтек, и ему еще крупно повезло, что обошлось без сломанных ребер. Вчера бок болел так невыносимо, что он был уверен как минимум в паре переломов, но сейчас, очень осторожно ощупав себя, убедился, что отделался только сильным ушибом. Насчет почек, несмотря на сгустки крови в моче, волноваться тоже не стоило - тут нужны только покой и время.
А вот плечо Элиоту не понравилось - отек образовался уже довольно приличный, вся рука до самого запястья противно ныла, а о каких-то движениях локтем даже и думать не следовало. О суставе надо будет позаботиться, в конце концов именно руки - его главное оружие, и любое ограничение подвижности в результате недолеченной травмы будет только на пользу его будущим противникам.
Мысленно прикинув план собственного лечения, Элиот одной рукой, как сумел, умылся, вернее, поплескал холодной водой на здоровую половину лица, потом, беззвучно шепча все ругательства и проклятия, которые знал, кое-как обтерся влажным полотенцем - принятие душа или горячей ванны в ближайшие дни полностью исключены, - и понял, что если сию же минуту не присядет, то скорее всего потеряет сознание. Слишком много физических нагрузок для первого дня, подумал он, покрепче ухватился за раковину и позвал Нейта.
Они с Хардисоном вошли буквально через секунду, так что Элиот, несмотря на постепенно затуманивающийся разум, все же умудрился слабым голосом спросить:
- Что, подслушивали под дверью?
- Конечно! А вдруг ты упал в обморок и не успел нас позвать? - возмутился Хардисон, подхватывая его под руку.
- Давай-ка немного передохнем, - деловито перебил его Нейт. - Прямо за тобой бортик ванной, мы тебя держим. Осторожно, осторожно... Вот так.
Элиот с трудом перевел дух. Сейчас он тут немножко посидит, пока не перестанет зашкаливать пульс, а потом предстоит еще один мучительный марш-бросок, обратно к кровати. Ничего, он и его осилит, ведь с помощью Нейта и Хардисона - надо себе честно признаться! - это будет не так ужасно, как если бы ему пришлось передвигаться самому. Вот только выпьет немного воды, потому что от напряжения и боли у него совершенно пересохло во рту.
Дорога в спальню показалась ему намного длиннее, чем к ванной. Каждые пару шагов им приходилось останавливаться, чтобы Элиот мог хоть чуть-чуть отдышаться и перетерпеть приступы все усиливающихся головокружения и тошноты. Он даже стонать не мог, потому что последние остатки сил уходили на то, чтобы удержаться на ногах. Как Нейт и Хардисон помогли ему лечь, он помнил уже смутно, находясь в полуобмороке, успел только попросить их помочь повернуться на здоровый бок и подложить под спину подушку - и провалился в долгожданное забытье.
***
Разбудило его - а на этот раз он точно спал, потому что видел очередные кошмары из своего военного прошлого, - тянущее, неприятное ощущение в пояснице. Он попытался в полудреме сменить позу и лечь поудобнее, но спросонок забыл про плечо, которое напомнило о себе такой жгучей болью, что у него на лбу мгновенно выступила испарина. Тихо чертыхаясь сквозь зубы, Элиот с трудом перевернулся на спину и подумал, а не плюнуть ли на возможные последствия и не принять ли обезболивающее. Еще от одной таблетки он наркоманом точно не станет, зато не придется искать такое положение, когда его мучения будут минимальны. Хотя, собственно, а почему это он так зациклился на перкосете? Сотрясение мозга определенно плохо повлияло на его интеллектуальные способности. Надо попросить принести его сумку с лекарствами, там, кроме перкосета, ведь есть еще тайленол с адвилом и разные мази и гели.
- Нейт, - немного поколебавшись, позвал он негромко. За дверью раздавались голоса команды; нет, они его не слышат, еще и телевизор вроде тихо бубнит...
Элиот медленно и осторожно, чтобы не потревожить притихшую боль в боку, набрал в грудь побольше воздуха и снова позвал Нейта. Хардисон всегда был склонен к проявлению некоторой истеричности при виде крови и вообще любых травм, Паркер лучше всего разбиралась в сейфах и своих веревках, ну а Софи была слишком аристократична и сногсшибательно элегантна элегантна, чтобы ухаживать за ранеными. А вот Нейт был какой-то... надежный; после тех нескольких афер, что они провернули, Элиот мог всецело положиться именно на него. На других, в принципе, тоже, но они часто терялись в неожиданной ситуации, а Нейт абсолютно всегда и все держал под неусыпным контролем.
Створка приоткрылась и в спальню на цыпочках проскользнула Паркер. Встретившись с Элиотом взглядом, она спросила:
- Ты что, нас звал?
- Звал. Нейта.
- А он не слышит, - хихикнула Паркер и с размаху плюхнулась в кресло рядом с кроватью. – Из всей команды слух ведь лучше всего у меня! Я же все время слушаю щелканье сейфовых замков!
- Очень рад за твои уши, - криво улыбнулся Элиот, - но мне надо поговорить с Нейтом. Объяснить, что надо... – он поколебался, подбирая слова, - дальше со мной делать.
Энергично кивнув, Паркер, не долго думая, крикнула во весь голос:
- Не-е-ейт! Иди сюда, тебя Элиот зовет!
Он тихо охнул и зажмурился, потому что при сотрясении мозга такие громкие звуки достаточно неприятны.
- Я уже здесь, больше не кричи, - предупреждающе сказал Нейт, появляясь на пороге. – Софи, Хардисон, вы тоже заходите, будем держать совет. Элиот, ты сумел хоть немного отдохнуть? Прошло почти четыре часа после того, как мы вставали.
- Я в норме. Теперь слушайте. Чем быстрее выполните то, что я вам скажу, тем скорее сможете от меня избавиться и разойтись по своим делам.
- Не говори так, - укоризненно нахмурилась Софи. – Мы вовсе не хотим от тебя избавляться!
Элиот скрипнул зубами, причем больше от злости на самого себя, чем на Софи. Он всегда не терпел, когда с ним нянчились, как с маленьким ребенком, но, как внезапно оказалось, это же просто здорово, если тебе помогают, когда тебе так плохо и больно...
- Итак, нам надо знать, - начал Нейт, - что делать с твоим плечом, ребрами, спиной и сотрясением мозга. Вторым пунктом повестки дня значится твое меню. Пока ты отдыхал, Хардисон поделился с нами информацией, которую нарыл в сети, но там частенько попадаются взаимоисключающие советы, а ты наверняка уже неоднократно получал и вывихи, и сотрясения, и переломы, так что просвети нас.
- Сегодня-завтра на плечо надо будет прикладывать холод - начал Элиот. – Потом нужен бетадин, через пару дней начнем им мазать плечо и бок, он улучшит кровоснабжение в тканях.
Софи и Паркер кивнули в унисон.
- Кроме него у меня в сумке лежат мази, принесите "Био-Фриз гель" и "Тигровый бальзам". И еще захватите таблетки адвила, там должно быть две полных коробки.
- А что делать с сотрясением? – спросил непривычно серьезный Хардисон.
- Ничего особенно. Мне надо будет просто отлежаться несколько дней в тишине и темноте.
- После Сэма я немного разбираюсь в медицине, - вмешался Нейт. – Как насчет твоей спины и почек? Судя по синякам, у тебя совершенно точно должна была быть кровь в моче.
- Вот вдруг у тебя разрыв почки, а? – подхватил хакер. - Если надо сделать рентген или привести какого-то определенного врача, которому ты доверяешь, скажи, мы все сделаем.
Элиот тихо вздохнул. Он, уже давно ко всему привычный, сейчас почему-то несколько смущался присутствия Паркер и особенно Софи.
- Если бы у меня был разрыв почки, - слабо усмехнулся он, - то сейчас я лежал бы не здесь.
- А где же? – встряла непосредственная Паркер, накручивая на руку свой светлый конский хвост.
- В морге, - коротко ответил он и удивился – такое вдруг серьезное и испуганное лицо стало у вечно веселой и неунывающей воровки.
- Так, с лечением все ясно, - подытожил Нейт. – Надо побольше льда и еще вытрясти твою сумку на предмет указанных лекарств. А как твой аппетит? Ты ведь не ел уже почти... – он прищурился, прикидывая, - почти двое суток. И очень мало пил.
- Пить много мне пока и нельзя, - хрипло пояснил Элиот. – Чем больше жидкости, тем выше вероятность возникновения отека мозга или почек. А насчет еды...
- Хочешь, мы приготовим твой любимый бургер? Заказать пиццу? Или тебе хочется жареной картошки или, например, мороженого?
Элиот не удержался от смешка, но тут же поморщился от боли в ребрах:
- Нет, Софи, ничего из перечисленного мне пока есть не стоит. Обычный теплый бульон и немного вареной курятины или говядины первые пару-тройку дней, а там видно будет.
- Замечательно, - подытожил Нейт. – Софи, на тебе сумка Элиота. Хардисон, пойди помоги Софи. Паркер, отправляйся в супермаркет за курицей и прихвати еще фунта три-четыре свежей телятины и каких-нибудь фруктов на свое усмотрение. Не надо ничего экзотического из тропиков, простые яблоки, апельсины и так далее. И купи их, а не воруй! И потом сразу сюда, понятно? Лед на мне, я как раз часа два назад сунул формочку в морозилку для... Э-э... Моего виски. Всем все ясно?
Команда дружно закивала и послушно отправилась выполнять указания, а Нейт, бросив "Вернусь через минуту!", пошел на кухню. Элиот услышал звяканье стакана, стук кубиков льда и неодобрительно нахмурился – последний месяц Нейт почему-то стал слишком активно налегать на спиртное.
- Ну вот, - радостно возвестил Форд, входя в спальню со стаканом в одной руке и пакетом в другой, - я готов. Приступим к твоему охлаждению? Ах да, я опять забыл, ведь пакет нужно во что-то завернуть, - он аккуратно пристроил полный почти до краев стакан на прикроватную тумбочку и направился к комоду. – Ну вот, теперь все готово. С чего начинаем, с ребер или плеча?
- На бок лед класть нельзя, совсем забыл тебе сказать. Не хватало мне еще воспаления легких. Меня сильнее тревожит рука, слишком уж большой отек образовался, - Элиот принял у него наволочку, накрыл свое распухшее плечо и кивнул Нейту, - мол, давай, можно класть лед. Нейт энергично встряхнул пакет, чтобы кубики внутри распределились более равномерно, и осторожно опустил.
Элиот охнул и судорожно вцепился здоровой рукой в одеяло. Ощущение было такое, что на него положили не пакет, весом не дотягивающий даже до пары фунтов, а плиту в несколько тонн, и она раздробила ему весь сустав и захватила еще и ключицу с локтем впридачу.
- Эй, разве так должно быть? Вчера ты так остро не реагировал! – встревоженный Нейт уже собирался убрать пакет, но Элиот объяснил сквозь стиснутые зубы:
- Так всегда бывает в первые полминуты, потом почувствую облегчение. А вчера было... м-м-м... Просто болело все и плечо не особенно выделялось на фоне прочего.
- Значит, ждем?
- Засеки десять или пятнадцать минут, - Элиот закрыл глаз и стал размеренно, но неглубоко дышать, стараясь отрешиться от боли в плече, постепенно сменяющейся от острой до ноющей. Звякнул лед в стакане и тут же послышалось бормотание Нейта: "Да, сейчас мне без этого точно никак не обойтись".
Пусть пьет, подумал Элиот, мысленно тщательно прорабатывая очередную вариацию рецепта мяса на ребрышках – лучше всего на свете его отвлекало кулинарное хобби, - самое главное, чтобы во время проведения аферы он был во вменяемом состоянии и случайно не подвел их на пьяную голову.
Десять минут истекли довольно быстро. Нейт как раз собирался унести обратно в морозилку уже начавший таять лед, когда появилась Софи с пластиковым пакетом, полным баночек и коробочек.
- Я решила принести всю аптечку, пусть лежит в этой комнате. Вдруг Элиоту срочно понадобится еще какое-нибудь лекарство? Нам не придется терять время на поиски. Так, вот это адвил, - Софи начала выгружать коробки на тумбочку, - вот бетадин, а это "Био-Фриз гель" и "Тигровый бальзам". Остальное я спрячу в ящик, пусть все время будут под рукой, на всякий случай.
- Что мы делаем сейчас? Натираем твое плечо? - поинтересовался Нейт.
- Да. Начинаем с "Био-Фриз геля". Только... Тебе придется мне помочь, я не смогу сам толком намазать себе плечо. Словно я какой-то однорукий инвалид, - мрачно добавил Элиот, невольно злясь на собственную беспомощность.
- Знаешь, давай-ка это сделаю я, - Софи присела на край его кровати. - Если уж я без проблем могу незаметно вытащить бумажник у кого угодно, наверняка и твоему плечу не наврежу. Нейт, пойди позвони Паркер, супермаркет всего в нескольких минутах ходьбы, прямо за углом, она уже должна была вернуться.
- Она еще не пришла? - Нейт удивленно поднял брови. - Странно. Сейчас выясню, куда запропастилась эта девчонка!
Доставая телефон, он вышел из спальни, а Софи открутила с тюбика крышку и поднесла его к носу:
- Пахнет не очень-то и приятно.
- Это лекарство, Софи, оно и не должно пахнуть парфюмом от Шанель.
- Ты знаешь про духи от Шанель? - притворно удивилась она, выдавливая на плечо Элиота полоску прозрачного геля.
- Я даже покупал их в подарок, - буркнул Элиот мрачно, - "Пятый номер". Добавь еще немного, а теперь втирай, только не нажимай очень сильно.
Софи кончиками пальцев легонько распределила гель по всей поверхности отекшего плеча и удивленно заметила:
- А у него холодящий эффект.
- Для дополнительного уменьшения болевых ощущений.
- Тебе не больно?
- Нет.
Пока больно и правда не было. А вот когда Софи начала втирать гель в кожу, сустав заныл, несмотря на то, что лед хорошенько его проморозил и притупил чувствительность. Элиот отвернулся, чтобы Софи не заметила, как он хмурится, но мошенницу нельзя было обмануть:
- А вот сейчас тебе точно больно.
- Да забудь ты про боль, просто заканчивай поскорее! - не выдержал он, и от злости на собственную беспомощность эти слова прозвучали слишком резко.
- Элиот, - Софи прекратила втирать гель и выпрямилась, - посмотри на меня.
Он помедлил, а потом неохотно встретился с ней взглядом.
- Тебе совсем необязательно строить из себя мученика. Если я делаю что-то не так, научи меня, как надо. Мы все правда хотим помочь тебе и будем очень признательны, если ты перестанешь этому так активно и совершенно беспричинно сопротивляться. Мы не просто твои временные знакомые, мы команда. И мы хотим тебе только добра, пойми же это наконец!
Несколько секунд Элиот неотрывно смотрел в ее темно-карие глаза и пытался понять, чего же ему на самом деле хочется больше - чтобы они оставили его в покое и дали возможность самому дальше зализывать раны или чтобы продолжили вокруг него хлопотать. А потом он вспомнил вчерашний вечер, и тот проклятый комод, в который он намертво вцепился, и раскалывающуюся от боли голову, и угнанную ради него машину скорой помощи...
Софи мягко улыбнулась Элиоту, и эта милая, приветливая, доброжелательная улыбка внезапно сломила все его сопротивление. Вот так просто - взяла и сломила, всего за какое-то мгновение.
Ладно, пускай помогают, решил Элиот. Если честно, он уже смертельно устал на протяжении многих лет зачастую в одиночку возиться с собственными ранами, порой до крови закусывая губу, чтобы не закричать.
Он внимательно наблюдал за тем, как эти люди относятся друг к другу во время планирования аферы и в процессе ее проведения, насколько тщательно Нейт заботится о безопасности напарников, и постепенно у него сложилось определенное мнение. А события последних двух суток подтвердили его выводы - пора признаться себе, что можно и нужно наконец начинать им доверять.
- Хорошо, - очень тихо сказал он, так тихо, что Софи наклонилась ближе, не расслышав. - Извини.
Она снова улыбнулась ему:
- Потерпи совсем чуть-чуть, я уже почти закончила.
На этот раз он от нее не отвернулся. И от ощущения какого-то совершенно непривычного, непонятно откуда взявшегося спокойствия и умиротворения уже не обратил внимания на боль.
- Вот так, - Софи удовлетворенно кивнула головой. - Теперь, думаю, надо так же обработать твои ребра. Давай-ка я откину одеяло, осторожнее с рукой, вот так...
Увидев его грудь и бок, она озабоченно нахмурилась:
- Мне кажется, или кровоподтек стал больше?
- Полностью синяки проявляются не сразу, - ответил Элиот. – И это ты еще не видела, как выглядят сломанные ребра. Или простреленная печень, - не удержавшись, ухмыльнулся он.
Софи в ужасе закатила глаза:
- Сомневаюсь, что вообще захочу когда-нибудь такое увидеть. Полагаю, сюда геля надо будет побольше? - она, едва касаясь, провела пальцем по припухшему боку.
- Да, добавь пару дюймов.
Поскольку боль в ребрах не была притуплена льдом, как в плече, Элиот не смог удержаться и тихо застонал, когда Софи начала втирать лекарство. Ее движения на мгновение замедлились, но он кивнул - мол, продолжай, - и стиснул зубы так, что у него заныли челюсти. Он и не такое терпел в жизни, а синяк на боку - это же такая мелочь; он не будет показывать свою слабость, а тем более в присутствии Софи!
Когда она бережно укрывала его одеялом, вошел раздосадованный Нейт:
- Паркер не взяла мобильник! Софи, у тебя есть идея, куда она могла подеваться? Хардисона я уже спрашивал, она ничего особенного ему не говорила, просто ушла и все.
Вошедший следом хакер огорченно пожал плечами:
- Мне даже отследить нечего. А ведь сказала, что мигом все принесет! Вот что именно мне сейчас взламывать, чтобы найти эту девчонку? Систему видеонаблюдения всех супермаркетов Бостона?
- Давайте немного подождем, - предложил Нейт. - Это же Паркер. Небось решила заодно еще что-нибудь украсть по дороге, хотя я ее предупреждал этого не делать. Элиот, ты пока можешь терпеть голод?
- Ты так спрашиваешь, словно меня целый год морили голодом в тюрьме Северной Кореи, - фыркнул он, - и я прямо сейчас готов откусывать по кусочку... да хотя бы от Хардисона!
- Эй, чувак, это ты брось! - хакер с деланным испугом отпрянул от кровати. - Я невкусный! Посмотри, какой я худой и жилистый, с меня в смысле калорий и взять-то нечего!
Софи не выдержала и прыснула, Нейт улыбнулся. Хакер обладал удивительным умением разряжать обстановку какой-нибудь дурацкой, но обязательно смешной репликой.
- Вы идите занимайтесь своими делами, - сказал Элиот, старательно сохраняя серьезный вид, - мне сейчас не требуется сиделка.
- Точно? - Софи аккуратно разгладила складку на его одеяле. - А то я могу с тобой посидеть.
- Ага, и будешь морочить ему голову рассказами о разных актерских методах, - подхватил Нейт, иронически изогнув бровь, - и даже показывать их на собственном примере.
Элиот внутренне содрогнулся от такой жуткой перспективы. Лучше пусть ему кто-нибудь снова даст в ребра! К тому же, если честно, разговоры его уже несколько утомили; снова начало стучать в висках и хотелось побыть в тишине и расслабиться.
- Серьезно, вы идите, а я постараюсь еще немного подремать.
- Мы оставим дверь приоткрытой, чтобы услышать, если тебе что-то понадобится, - Софи ободряюще ему улыбнулась, подала две таблетки адвила и стакан воды, а потом вместе с Нейтом вышла из спальни.
Элиот устало вздохнул. Как же раздражает смотреть на окружающий мир только одним глазом! Все кажется каким-то плоским, а если прибавить к этому головокружение, приступы тошноты и разнообразные болезненные ощущения во всем теле, то выходит, что в таком состоянии лучше всего заснуть. Что он сейчас и постарается сделать.
***
- Вот что это такое, а?! Паркер, объясни мне, как я должен буду это сделать?!
Элиот вздрогнул и проснулся от разъяренного голоса Хардисона. Дверь спальни, как и обещала Софи, была приоткрыта, и у него возникло ощущение, что хакер кричит прямо ему в ухо.
- Но она же лучше! - ответила Паркер непреклонным тоном, а Элиот недоверчиво нахмурился, потому что ему послышался какой-то странный, абсолютно неуместный в данной ситуации звук.
- Сначала ты уезжаешь почти на два часа, не предупредив нас, а потом привозишь это?! - не успокаивался хакер. Обычно он так кипятился, когда что-то случалось с его ненаглядной Люсиль, но чем же Паркер умудрилась так вывести его из себя в квартире?
Элиот не успел перебрать все возможные варианты, как в его комнату заглянула Софи:
- Они тебя разбудили? Неудивительно, Хардисон ведь так громко выражает свое... э-э... недовольство.
- Что там еще натворила Паркер? - хриплым после сна голосом спросил он.
- Ты не поверишь! - Софи посмотрела через плечо назад и, не удержавшись, рассмеялась.
- Что? - повторил Элиот, но Софи не могла остановиться. Она так заразительно хохотала, что он не выдержал и тоже улыбнулся:
- Она взяла Люсиль и погнула ей бампер? Проколола все четыре покрышки?
- Хуже! Лучше! Нет, ты просто не поверишь! - Софи наконец вытерла слезы и покачала головой. - Паркер, конечно, личность довольно своеобразная, но даже я не могла представить, на что она способна пойти ради, как она говорит, команды. Нет, тебе лучше увидеть это своими собственными глазами!
Она быстро вышла из спальни, и Элиот услышал, как она зовет Хардисона. Интересно, что умудрилась отколоть Паркер на этот раз?
- Приве-е-е-т! - тут на пороге как раз появилась Паркер собственной персоной, почему-то в своем рабочем облачении - вся с ног до головы в черном, с мотком веревки на плече и парой альпинистских карабинов на поясе. - Хардисон меня ругает, Софи смеется, Нейт просто сидит на диване со своим стаканом и смотрит, а ведь я специально для тебя старалась!
- Старалась она! - послышался голос хакера. - Элиот, ты даже не можешь себе представить, что натворила эта девчонка!
Паркер посторонилась и в комнату вошел Хардисон, с донельзя возмущенной физиономией и...
Элиоту на мгновение показалось, что у него от сотрясения начались галлюцинации.
Хакер держал за лапки вниз головой пеструю курицу.
Элиот открыл было рот, потом закрыл. В голове у него было совершенно пусто, за исключением вопроса: "Курица?"
Даже нет, не так: "КУРИЦА?!"
- Ну вот, и ты туда же, - обиженно сказала Паркер. - Ты же сказал, что тебе нужен бульон и вареная курятина, вот я и поехала на одну загородную ферму, чтобы достать курицу. В магазине они все замороженые продаются, очень сомневаюсь, что из такой получится нормальный бульон.
- Паркер! - рявкнул Хардисон так громко, что курица испуганно затрепыхалась и задергала растопыренными крыльями. - Она же живая! Как из нее бульон варить?!
- Ты что, никогда не убивал куриц? - поразилась та.
- Я убиваю только компьютерные вирусы! Ну, еще орков там или троллей в компьютерных играх! Да я никогда в жизни живой курицы не встречал! Только в виде наггетсов!
- Ну сейчас же встретил, - лукаво улыбнулась Паркер. - Сверни ей шею, потом надо отодрать перья и кинуть в кастрюлю. Я это в интернете прочитала!
Хардисон застонал, а Элиот продолжал все так же молча смотреть на эту невозможную картину, не веря своим глазам, вернее, здоровому глазу.
- Я не могу ее убить, - хакер обреченно потряс курицу, на что та ответила коротким обиженным кудахтаньем, а на пол спланировало маленькое бежевое перышко. - Элиот, я твой друг, но даже ради тебя на это не пойду!
- Ну, что скажешь? - к участникам безумной сцены добавился Нейт; Софи осталась стоять в дверях, зажимая рот рукой - она определенно до сих пор не могла успокоиться.
- Я убиваю курицу! - Хардисон нервно потряс головой. - Нет, вы можете себе представить?! Да если бы бабуля только услышала, что я должен кому-то свернуть шею и кинуть в кастрюлю, она бы меня так отлупила!
Курица тихо вякнула, явно соглашаясь, что ей вообще-то стоит еще немножко пожить.
Элиот глубоко вдохнул, стараясь не потревожить ребра, а потом спросил, стараясь удержаться от смеха, что в его положении было бы крайне нежелательно:
- Эй, народ, а вы не забыли еще один момент?
- Какой? - живо заинтересовалась Паркер; по мрачному лицу Хардисона было видно, что ему неинтересны никакие моменты и он ждет не дождется, чтобы отпустить курицу восвояси, как следует вымыть руки и вернуться к своим обожаемым компьютерам.
- После того, как вы свернете птице шею и ощипаете - не отдерете перья, Паркер, куриц ощипывают, - что надо сделать дальше?
- Как что? Положить ее в воду и варить!
Элиот тяжело вздохнул - он, конечно, знал, что Нейт, Софи, Паркер и Хардисон не особенные знатоки кулинарии, но чтобы настолько?!
- Что у нее внутри?
- Ну-у, куры несутся, - неуверенно ответила Паркер. - Значит, у нее внутри яйца, откуда потом вылупляются цыплята!
Тут Элиот уже картинно застонал в голос, отчего Софи тут же переполошилась:
- Тебе что, стало нехорошо? Где болит? Хочешь еще адвил?
- Вы что, надо мной издеваетесь? - он так поразился их потрясающему незнанию элементарных вещей, что даже умудрился довольно бодро приподнять голову: - Ей надо отрубить голову и ноги, но что самое главное - выпотрошить! Что у нас всех находится внутри - пищевод, желудок, печень, кишки, - то же самое есть и у курицы! Нельзя варить бульон, не вытащив внутренностей!
Несколько секунд в спальне царило полное молчание, даже будущая основа бульона не кудахтала и вообще не шевелилась. Потом Нейт задумчиво произнес:
- Так значит, выпотрошить...
Софи сделала шаг вперед:
- То есть если бы мы как-то смогли убить... эту птицу, то дали бы тебе бульон из... из...
- Вот именно, - Элиот выразительно посмотрел на опешившую команду.
А спустя мгновение Нейта первого прорвало и он просто согнулся пополам от хохота:
- Ох, Элиот, прости, какие же мы все идиоты!
Через секунду смеялись уже все; Хардисон, забывшись, выпустил курицу и она начала, истерически кудахтая, метаться по комнате и в итоге выскочила в гостиную, Паркер, хохоча во весь голос, бросилась за ней в погоню. Софи в изнеможении плюхнулась в кресло, а Нейт устроился на подлокотнике.
Элиот придерживал рукой ноющий бок, потому что все же не смог удержаться от смеха при виде вытянувшихся лиц команды, и ребра тут же дали о себе знать, несмотря на таблетки. Зато он давно так искренне не веселился, очень и очень давно. В работе с людьми - вернее, конкретно вот с этими людьми, - определенно есть много положительных моментов. И это не только оказание ему помощи, когда он ранен.
- Мы и правда идиоты, - отсмеявшись, сказала Софи, - я даже не подумала, что с живой птицей надо столько всего сделать, прежде чем ее можно будет съесть.
- Вот что значит питание полуфабрикатами и хождение по ресторанам и кафе, - весело заметил Нейт. - Так что, Элиот, пойду-ка я поставлю вариться телятину. Спасибо хоть на том, что Паркер не украла корову!
Элиот фыркнул, представив выражение лица Хардисона при виде бычка-однолетки герефордской породы. А что, это хорошая идея - как-нибудь вывезти хакера на природу и показать, каков первоначальный вид всех этих бифштексов, вырезок и отбивных, которые потом продаются в супермаркетах!
- Кстати, Нейт, - спохватился он, потому что даже в нынешнем состоянии его второе, шеф-поварское "я" было начеку, - добавь в воду лавровый лист и перец горошком! Я точно помню, что видел их на кухне.
- Полагаю, что морковь и репчатый лук тоже не повредят, - лукаво заметила Софи. - Пойду-ка я куплю парочку.
- Только ничего не говори Паркер! - притворно ужаснулся Нейт. - А то она увезет тебя куда-нибудь за город за экологически чистыми овощами!
- И отпустите курицу, - попросил Элиот, изо всех сил стараясь придать голосу серьезность. - Даже я не смогу теперь свернуть шею этой конкретной птице. Пусть живет!
Нейт и Софи клятвенно заверили его, что отвезут несчастную в зоомагазин, и наконец закрыли за собой дверь спальни. А Элиот посмотрел на бежевое перышко, которое Хардисон поднял с пола и зачем-то положил ему на одеяло, и счастливо улыбнулся.
Сколько они с ним вчера и сегодня возились? На разных войнах – а он побывал уже на слишком многих, - во время боя главное - быстро оказать раненому первую помощь. Никаких особенных волнений насчет того, насколько тебе больно, у командира не возникает; не истекаешь кровью? вколоть промедол? можешь идти дальше сам или вызвать вертушку? – вот тебе и все вопросы. На войне нет места сантиментам, и он давно привык к такому положению вещей. А они вчера так изо всех сил старались не причинить ему еще большую боль, волновались за его самочувствие...
Да, вчера они нарушили все негласно установленные им самим правила, войдя к нему в номер, но как же, оказывается, приятно осознавать, что он для них не просто "эй-парень-пойди-набей-им-всем-морду", а... друг. И им, оказывается, вовсе не безразлично, как он себя чувствует после очередного дела, вернее, очередной драки – хотя до вчерашнего вечера Элиот был уверен, что им все равно, лишь бы он качественно выполнял свои обязанности по их защите.
Сколько бы он не хорохорился, что никто ему не нужен и он сможет позаботиться о себе сам, пора честно признаться: без Нейта, Софи, Хардисона и Паркер ему было бы хреново. Причем не только вчера и сегодня, но и в жизни вообще. Сколько бы хакер не прикалывался над его неумением ловко обращаться с компьютерами, сколько бы Паркер не раздражала его своими сумасбродными выходками и надкусанными пончиками, все равно они ему как... Как младшие брат и сестра, наконец сказал он себе, которых у него никогда не было. Ну а Софи и Нейт - добрые тетушка и дядюшка, которые вовремя погасят ссору, между прочим подскажут верное решение, дадут совет...
Впервые за много лет Элиот осознал, что теперь он наконец-то не один. И пусть в промежутках между аферами он предоставлен самому себе и может браться за любые предложения в какой угодно стране мира - теперь ему есть к кому возвращаться.
И он будет возвращаться.
Всегда.
Конец
понедельник, 05 января 2015
If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror
Название: Все дело в доверии
Фандом: Воздействие / Грабь награбленное / Leverage
Автор: ScoutLover
Переводчик: Пацка
Бета: russiansb
Ссылка на оригинал: тут
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: PG-13
Герои: Элиот Спенсер / Нейтан Форд, Софи Деверо, Паркер, Алек Хардисон
Жанр: Джен, Hurt/Comfort
Описание: Нейт, Софи, Паркер и Хардисон поначалу не особо задумывались, какую цену приходится платить Элиоту Спенсеру за их защиту. И вот после очередного дела они обнаруживают, что даже непобедимому и несгибаемому Элиоту иногда нужна их помощь, даже если он и не желает этого признавать. И очень нужна!
Предупреждение: Если кому-то неприятно читать о синяках и вывихах, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Читаем дальшеЭлиот не хочет, чтобы они видели, какую цену он платит за их безопасность. Обычно его нужды их особенно-то и не интересуют.
Он знал, что должен сдвинуться с места.
Все, что ему нужно, находилось в этой комнате - ведь так всегда и бывает, правда? - но какой с того прок, если он простоит на одном месте всю ночь. Он понимал, что надо сдвинуться с места.
Вся проблема была в том, чтобы заставить себя отцепиться от края комода, за который он держался изо всех сил, и заставить себя сделать первый шаг.
Ему нужно было наконец сдвинуться с места. И это обещало быть чертовски больно.
Само собой, если он свалится на пол прямо не сходя с места, будет еще хуже, и он подозревал, что до этого момента уже недалеко. Он чувствовал, как его бросало то в жар, то в холод, и пот выступил у него на лбу и на верхней губе; чувствовал противную липкость, проступающую на коже. Без особого успеха попробовал сглотнуть слюну, ощутив знакомый металлический привкус на языке; попытался, моргнув, прогнать предательское помутнение в глазах, опять же безуспешно. Его начала бить дрожь, мышцы находились на пределе возможностей и он понимал, что у него заканчивается время.
Просто. Мать твою. Двигайся. Потому что падать будет хреново, и уж лучше упасть на кровать, чем на пол.
Проблема заключалась, разумеется, в том, что кровать находилась чертовски далеко, в центре комнаты, которая сейчас казалось ему размером с футбольное поле. Какого хрена Хардисон выбрал именно эту гостиницу? Да, сначала номера выглядели просто замечательно - пока не пришел такой момент, когда надо просто, мать твою, пересечь комнату, чтобы доползти до этой проклятой кровати.
Блин, вот больно-то будет.
Конечно, у него и сейчас все болело. Голова трещала в том единственном и неповторимом духе, который четко указывал на сотрясение мозга - боль пронзала череп, словно его проткнули кочергой, и отдавала в глаза, и единственное, что удерживало его от вскрика - он просто не мог для этого достаточно глубоко вдохнуть. И все благодаря ребрам, которые ему казались не то что сломанными – раздробленными. Его левая рука висела плетью - а вправлять собственное вывихнутое плечо та еще радость! Кровоподтеков он видеть не мог, но знал, что вся поясница в синяках и некоторое время он будет мочиться кровью.
Господи, да сейчас он почти хотел в больницу. В больницу с маленькими палатами и чтобы кровать была вот прямо тут. И наркотики чтобы были не просто хорошие, а очень хорошие.
Как раз такие, что лежат одной из его сумок, потому что он всегда брал с собой качественный товар. Он мог забыть упаковать лишнюю пару чистых носков, но обезболивающие просто-таки убойной силы? О нет!
Эти таблетки просто лежали в сумке и ждали его. На другой, мать его, стороне кровати и, мать его, с крышками с защитой от детей! Крупным фармацевтическим компаниям дай только повод поиздеваться на людьми, страдающими от сильной боли. Попытка открыть такую баночку одной рукой доведет его и без того паршивое состояние до нового, непостижимого уровня.
Может, ему стоит...
Нет. Он сможет. Он же мог все эти годы, до того, как встретил их всех. Твою мать, да он много раз сам зашивал собственные раны! Зашивал - потому что рядом просто не было никого, кто мог бы помочь, и да, сейчас настало уже другое время, но...
Он сможет.
Наверное.
Он стоял там, дрожа и потея, с пересохшим ртом, ощущая резкий металлический привкус, а пронизывающая головная боль тем временем все больше усиливалась и перед глазами все начало плыть. Господи, как же больно! Давненько он не оказывался так близко к поражению в драке, знал, что если ввяжется в нее, то хорошего будет мало - но эти ублюдки пытались помешать его команде сбежать, и это решило дело. Утешало другое - помимо того, что его люди сейчас действительно находились в безопасности, - этим ублюдкам сейчас так же плохо, как и ему.
Особенно тому гаду, которого он швырнул вниз через перила на бетонный пол. Урод скалился, когда наставил на него пистолет; приставил прямо к груди и положил палец на спусковой крючок. Элиот не мог вспомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие, ломая кому-то кости.
Ох, Господи, ему надо было поскорее присесть. Кружилась голова, медленно надвигалась тошнота, пот лил ручьем. Ему надо добраться до кровати. Но как только он разжал пальцы, то понял, что немедленно начал сползать на пол. Ох, и как больно же сейчас будет, черт возьми!
- Элиот?
Он смутно услышал чей-то голос издалека и даже не смог понять, кто это был и что сказал. А вот стук в дверь прозвучал гораздо громче, – и отозвался отбойным молотком в его несчастной голове... О'кей, наверное, это кто-то от волнения так сильно стучится, но, Господи, как же болит голова...
- Элиот, мы заходим.
- Нет, я в порядке, - запротестовал он. Ну, вообще-то простонал и, мать твою, как такая короткая и жалкая фраза может причинить столько боли?
О да, этот неразборчивый хрип прозвучал крайне убедительно. Точно так же, как Софи в одной из своих пьес.
Тем не менее он все-таки сумел что-то раздраженно прорычать - или проскулить? - когда дверь за ним распахнулась. Это было абсолютным нарушением правил. Раз он не истекал кровью у них на глазах, и нигде не торчали обломки костей, значит, они обязаны были оставить его, вашу мать, в покое! Он-то получше них знал, как о себе позаботиться; спасибо, он делал это годами и был единственным, у кого имелся опыт оказания медицинской помощи в полевых условиях. А они знали, что должны дать ему время разобраться в своих ранах, чтобы потом...
- Все в порядке, Элиот, - раздался голос Нейта, слишком близко от его уха. Господи, и как он умудрился подойти так близко? А, ну да, ведь за те десять минут – или два часа, или целую вечность! – Элиот не продвинулся и на миллиметр. Сам виноват.
- Мы тебе поможем, - сказал Нейт. – Ты только скажи, что делать.
Элиот напрягся и резко вдохнул – "не смей так больше делать, твою мать!", в унисон закричали от боли разум и тело, в глазах потемнело. Правила. Господи, для этих людей правила что, ничего не значат?!
- Софи, подготовь его постель. Паркет, найди аптечку.
- Нет! - каким-то чудом он умудрился поднять голову, открыл глаза - ну ладно, только один глаз, тот, который не заплыл окончательно, и попытался бросить свирепый взгляд через плечо на... на Нейта? Он мог только предполагать, что размытая фигура, маячившая в его крайне узком поле зрения, была именно Нейтом. - Мне... Мне не нужна... помощь. Я сам...
- Даже и не думай, - пригрозил другой голос позади него. Это что, Хардисон? - Серьезно, чувак, ты что, правда нас считаешь совсем тупыми?
Хардисон. Просто замечательно. Теперь они все будут пялиться на то, как он шлепнется задом на пол. Или же мордой. В любом случае ситуация паскудная.
- Элиот, - голос Нейта прозвучал ближе и как-то по-странному мягко, - долго ты не продержишься, сам знаешь. Удивительно, что ты вообще сумел столько продержаться. Так что просто скажи нам, что делать, ладно?
- Хочу, чтобы вы… оставили меня… в покое, - выдохнул он сквозь стиснутые зубы. - Я... я смогу... сам.
- Да ну? – насмешливо фыркнул Хардисон; его голос близок, как никогда. – Ты серьезно, чувак? Ты даже для белого очень уж бледный. Думаю, что где-то секунд через тридцать будешь обниматься с ковром.
Элиот облизнул пересохшие губы, удивляясь, что умудрился столько простоять на ногах:
- Тогда пошел вон.
Потому что он и правда не хотел, чтобы они были здесь, когда он упадет.
И не хотел, чтобы они увидели, как он пострадал, защищая их.
- Элиот.
Он застонал про себя. Или, может быть, вслух. Вероятно, все же вслух. Это был голос Софи, мягкий, теплый, низкий и такой нежный, что он просто не смог удержаться от стона. Господи, как эти люди на него действуют!
- Ты ранен, - надо же, какая проницательность! - и мы это знаем. Если считаешь, что мы меньше будет о тебе беспокоиться, если ты будешь скрывать это, то ты ошибаешься. - Мягкие пальцы откинули волосы с его лица и заправили за ухо, потом легонько провели по ссадинам и синякам на его щеке. - Тебе больно, Элиот, и мы должны о тебе позаботиться. Ты дашь нам помочь тебе?
Он хотел отказаться, был абсолютно уверен, что должен был сказать "нет"; не мог представить, что такого особенного они могут для него сделать, чего он не смог бы сделать для себя сам. Ну разве только таблетки открыть. И вообще, они ему были не нужны, никто ему был не нужен, с тех самых пор как…
- Хорошо.
Стоп. Что? Не может быть, это не...
- Ладно, - снова голос Нейта, на этот раз с явным облегчением. - Тебе надо лечь. Скажи, как нам тебя уложить? Где у тебя больше всего болит, чтобы мы случайно не задели?
Он издал смешок, который немедленно перешел в сдавленный стон, потому что ребра, голова, да все тело, мать твою, тут же наказали его. Интересно, у него еще осталось место, которое не болит?
А потом он стал падать.
- Держим тебя, чувак, - быстро произнес Хардисон, закинув руку Элиота на свое плечо, подхватив его и не позволив опуститься на пол.
Элиот повернул голову направо и одним здоровым глазом всмотрелся в лица, смутно видневшиеся сквозь захлестывающую его пелену боли и изнеможения. Нейт поддерживал его плечом, Хардисон, стоя прямо позади, поддерживал его руку
И он больше не падал.
- Медленно и осторожно, - скомандовал Нейт, держа все под контролем, как обычно. Скотина.
- Ненавижу тебя, - пробормотал Элиот; это что, черт возьми, его собственный голос?
- Да, да, я знаю. Ты крутой парень, мы все потрясены. Ребята, разве мы не потрясены?
- Да прям дрожим от ужаса, чувак, - согласился Хардисон, - но мы не из пугливых. - Он продолжал держать его за руку своей огромной, но на удивление нежной ручищей; другой он придерживал Элиота за талию и помогал идти.
Козел ты, собирался сказать Элиот, но не сказал. Потом он каким-то образом опустился - нет, его медленно и осторожно посадили на край кровати и теплое, крепкое тело прижалось к его спине; до Элиота донесся легкий сладковатый запах духов, и он совершенно уверен, что застонал.
- Дай нам позаботиться о тебе, Элиот, - попросила Софи, когда его уставшее и израненное тело всем своим весом навалилось на нее; она положила его голову, раскалывавшуюся от боли, себе на плечо. - Ты пострадал, помогая нам. Теперь наша очередь помочь тебе.
Кто-то снял с него ботинки и носки – судя по легкости движений, Паркер, а потом Софи своими проворными пальчиками начала расстегивать его рубашку. Элиота медленно, очень медленно раздели, хотя даже самые осторожные движения пальцев, привычных воровать бумажники и взламывать сейфы, причиняли ему боль. Хотя в любом случае у них это получилось лучше, чем могло бы выйти у него самого.
И нет, он никогда об этом не признается вслух. А вот когда все это закончится и он сможет нормально говорить, а не стонать, он им опять напомнит про правила.
- Твою мать, чувак!
А вот и онемевший от шока и ужаса Хардисон и выругавшийся себе под нос Нейт. Вот именно поэтому правила и существовали. Им не надо было этого видеть, не надо знать, какую цену он платит за их безопасность, не надо видеть уродливые последствия его работы на его теле. Он должен их защищать, и часть этой его обязанности - они не должны знать.
- Теперь я смогу сам, - выдыхает он. - Вам не надо...
- Верно, - фыркнул Нейт, - потому что ты просто-таки замечательно справлялся, когда мы пришли. Обработал бы ты все эти раны только одной здоровой рукой и с одним здоровым глазом? Вот очнулся бы после того, как свалился на пол, и сразу бы приступил.
Элиот попытался поднять голову с плеча Софи, но ни сил, ни желания терпеть боль, которую это движение вызовет, у него не было. И вообще – одним глазом как-то тяжеловато испепелять окружающих своим знаменитым взглядом.
Твою мать.
- Хардисон, принеси льда. Паркер, расстегни его ремень, нет, бумажник оставь в покое, потом вы с Софи снимете с него джинсы.
- Что? Нет! - теперь он поднял голову, но волна боли, прокатившаяся по телу, заставила его практически рухнуть на пол, ну или на Паркер. Несколько пар рук, сильных, быстрых, но осторожных подхватили его, не дав упасть, и медленно уложили на кровать. Боль пронизывала каждую частичку его тела, сильно тошнило. Элиот крепко закрыл глаза, изо всех сил стиснул зубы, здоровой рукой вцепился в матрас, отчаянно стараясь не закричать, и начал дышать носом, быстро и неглубоко, потому что боялся, что его сейчас вырвет.
Джинсы помахали ему ручкой. Вот же гребаные воры.
Кто-то взял простыню и одеяло и укрыл его до пояса; к раненому плечу приложили пузырь со льдом. Постепенно боль ослабла, стала терпимой, и он, вздрогнув, расслабился с беззвучным стоном.
И, черт возьми, действительно надо прекращать.
Потом кровать прогнулась с одной стороны и теплая, сильная рука легла на его здоровое плечо. Нейт.
- Тебе можно обезболивающее? - спросил он тихо. - Ну, с твоим сотрясением.
Элиот хотел открыть глаза, о'кей, один глаз, хотел еще много чего сделать, но его тело предательски не позволило сделать ни-че-го.
- Да, - прошептал он, - только... Знаешь... Время от времени будите меня.
- Паркер, посмотри, что у него есть.
- Должен быть перкосет, - выдохнул он. - Синие таблетки. Дайте одну.
Вскоре Софи осторожно приподняла его голову, а Паркет положила таблетку в рот и подала стакан воды. Он мог бы это сделать сам, правда, прежде ведь делал столько раз...
Ну да, ага. Ведь это было бы гора-а-здо лучше, чем сейчас.
Софи опустила его голову обратно на подушку и нежно поправила волосы, что-то тихо шепча, а Нейт начал массировать здоровое плечо, стараясь снять напряжение в мышцах. Паркер устроилась где-то в изножье кровати и начала поглаживать его ногу.
Поглаживать, а не тыкать. Слава тебе, Господи.
Огни в комнате померкли - без сомнения, дело рук Хардисона, хакеру обязательно надо нажимать на какие-нибудь кнопочки, - и темнота как будто сжалилась над ним, потому что притупила боль в голове. Он снова застонал - мать твою, а почему бы и нет? - расслабился и медленно уплыл то ли в сон, то ли в беспамятство.
Может быть, все это не слишком умно. Это определенно идет против всех инстинктов, которые появились за много, слишком много сложных и полных боли лет. И да, он мог бы все сделать сам.
Но сейчас, только на этот раз, пусть будет так. На какое-то мгновение он может забыть про эти гребаные правила.
Бывали в его жизни ситуации и похуже этой, когда он позволил команде себе помочь.
Конец
Фандом: Воздействие / Грабь награбленное / Leverage
Автор: ScoutLover
Переводчик: Пацка
Бета: russiansb
Ссылка на оригинал: тут
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: PG-13
Герои: Элиот Спенсер / Нейтан Форд, Софи Деверо, Паркер, Алек Хардисон
Жанр: Джен, Hurt/Comfort
Описание: Нейт, Софи, Паркер и Хардисон поначалу не особо задумывались, какую цену приходится платить Элиоту Спенсеру за их защиту. И вот после очередного дела они обнаруживают, что даже непобедимому и несгибаемому Элиоту иногда нужна их помощь, даже если он и не желает этого признавать. И очень нужна!
Предупреждение: Если кому-то неприятно читать о синяках и вывихах, под кат не ходите
Дисклеймер: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно авторам сериала, я их взяла на время поиграться
Читаем дальшеЭлиот не хочет, чтобы они видели, какую цену он платит за их безопасность. Обычно его нужды их особенно-то и не интересуют.
Он знал, что должен сдвинуться с места.
Все, что ему нужно, находилось в этой комнате - ведь так всегда и бывает, правда? - но какой с того прок, если он простоит на одном месте всю ночь. Он понимал, что надо сдвинуться с места.
Вся проблема была в том, чтобы заставить себя отцепиться от края комода, за который он держался изо всех сил, и заставить себя сделать первый шаг.
Ему нужно было наконец сдвинуться с места. И это обещало быть чертовски больно.
Само собой, если он свалится на пол прямо не сходя с места, будет еще хуже, и он подозревал, что до этого момента уже недалеко. Он чувствовал, как его бросало то в жар, то в холод, и пот выступил у него на лбу и на верхней губе; чувствовал противную липкость, проступающую на коже. Без особого успеха попробовал сглотнуть слюну, ощутив знакомый металлический привкус на языке; попытался, моргнув, прогнать предательское помутнение в глазах, опять же безуспешно. Его начала бить дрожь, мышцы находились на пределе возможностей и он понимал, что у него заканчивается время.
Просто. Мать твою. Двигайся. Потому что падать будет хреново, и уж лучше упасть на кровать, чем на пол.
Проблема заключалась, разумеется, в том, что кровать находилась чертовски далеко, в центре комнаты, которая сейчас казалось ему размером с футбольное поле. Какого хрена Хардисон выбрал именно эту гостиницу? Да, сначала номера выглядели просто замечательно - пока не пришел такой момент, когда надо просто, мать твою, пересечь комнату, чтобы доползти до этой проклятой кровати.
Блин, вот больно-то будет.
Конечно, у него и сейчас все болело. Голова трещала в том единственном и неповторимом духе, который четко указывал на сотрясение мозга - боль пронзала череп, словно его проткнули кочергой, и отдавала в глаза, и единственное, что удерживало его от вскрика - он просто не мог для этого достаточно глубоко вдохнуть. И все благодаря ребрам, которые ему казались не то что сломанными – раздробленными. Его левая рука висела плетью - а вправлять собственное вывихнутое плечо та еще радость! Кровоподтеков он видеть не мог, но знал, что вся поясница в синяках и некоторое время он будет мочиться кровью.
Господи, да сейчас он почти хотел в больницу. В больницу с маленькими палатами и чтобы кровать была вот прямо тут. И наркотики чтобы были не просто хорошие, а очень хорошие.
Как раз такие, что лежат одной из его сумок, потому что он всегда брал с собой качественный товар. Он мог забыть упаковать лишнюю пару чистых носков, но обезболивающие просто-таки убойной силы? О нет!
Эти таблетки просто лежали в сумке и ждали его. На другой, мать его, стороне кровати и, мать его, с крышками с защитой от детей! Крупным фармацевтическим компаниям дай только повод поиздеваться на людьми, страдающими от сильной боли. Попытка открыть такую баночку одной рукой доведет его и без того паршивое состояние до нового, непостижимого уровня.
Может, ему стоит...
Нет. Он сможет. Он же мог все эти годы, до того, как встретил их всех. Твою мать, да он много раз сам зашивал собственные раны! Зашивал - потому что рядом просто не было никого, кто мог бы помочь, и да, сейчас настало уже другое время, но...
Он сможет.
Наверное.
Он стоял там, дрожа и потея, с пересохшим ртом, ощущая резкий металлический привкус, а пронизывающая головная боль тем временем все больше усиливалась и перед глазами все начало плыть. Господи, как же больно! Давненько он не оказывался так близко к поражению в драке, знал, что если ввяжется в нее, то хорошего будет мало - но эти ублюдки пытались помешать его команде сбежать, и это решило дело. Утешало другое - помимо того, что его люди сейчас действительно находились в безопасности, - этим ублюдкам сейчас так же плохо, как и ему.
Особенно тому гаду, которого он швырнул вниз через перила на бетонный пол. Урод скалился, когда наставил на него пистолет; приставил прямо к груди и положил палец на спусковой крючок. Элиот не мог вспомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие, ломая кому-то кости.
Ох, Господи, ему надо было поскорее присесть. Кружилась голова, медленно надвигалась тошнота, пот лил ручьем. Ему надо добраться до кровати. Но как только он разжал пальцы, то понял, что немедленно начал сползать на пол. Ох, и как больно же сейчас будет, черт возьми!
- Элиот?
Он смутно услышал чей-то голос издалека и даже не смог понять, кто это был и что сказал. А вот стук в дверь прозвучал гораздо громче, – и отозвался отбойным молотком в его несчастной голове... О'кей, наверное, это кто-то от волнения так сильно стучится, но, Господи, как же болит голова...
- Элиот, мы заходим.
- Нет, я в порядке, - запротестовал он. Ну, вообще-то простонал и, мать твою, как такая короткая и жалкая фраза может причинить столько боли?
О да, этот неразборчивый хрип прозвучал крайне убедительно. Точно так же, как Софи в одной из своих пьес.
Тем не менее он все-таки сумел что-то раздраженно прорычать - или проскулить? - когда дверь за ним распахнулась. Это было абсолютным нарушением правил. Раз он не истекал кровью у них на глазах, и нигде не торчали обломки костей, значит, они обязаны были оставить его, вашу мать, в покое! Он-то получше них знал, как о себе позаботиться; спасибо, он делал это годами и был единственным, у кого имелся опыт оказания медицинской помощи в полевых условиях. А они знали, что должны дать ему время разобраться в своих ранах, чтобы потом...
- Все в порядке, Элиот, - раздался голос Нейта, слишком близко от его уха. Господи, и как он умудрился подойти так близко? А, ну да, ведь за те десять минут – или два часа, или целую вечность! – Элиот не продвинулся и на миллиметр. Сам виноват.
- Мы тебе поможем, - сказал Нейт. – Ты только скажи, что делать.
Элиот напрягся и резко вдохнул – "не смей так больше делать, твою мать!", в унисон закричали от боли разум и тело, в глазах потемнело. Правила. Господи, для этих людей правила что, ничего не значат?!
- Софи, подготовь его постель. Паркет, найди аптечку.
- Нет! - каким-то чудом он умудрился поднять голову, открыл глаза - ну ладно, только один глаз, тот, который не заплыл окончательно, и попытался бросить свирепый взгляд через плечо на... на Нейта? Он мог только предполагать, что размытая фигура, маячившая в его крайне узком поле зрения, была именно Нейтом. - Мне... Мне не нужна... помощь. Я сам...
- Даже и не думай, - пригрозил другой голос позади него. Это что, Хардисон? - Серьезно, чувак, ты что, правда нас считаешь совсем тупыми?
Хардисон. Просто замечательно. Теперь они все будут пялиться на то, как он шлепнется задом на пол. Или же мордой. В любом случае ситуация паскудная.
- Элиот, - голос Нейта прозвучал ближе и как-то по-странному мягко, - долго ты не продержишься, сам знаешь. Удивительно, что ты вообще сумел столько продержаться. Так что просто скажи нам, что делать, ладно?
- Хочу, чтобы вы… оставили меня… в покое, - выдохнул он сквозь стиснутые зубы. - Я... я смогу... сам.
- Да ну? – насмешливо фыркнул Хардисон; его голос близок, как никогда. – Ты серьезно, чувак? Ты даже для белого очень уж бледный. Думаю, что где-то секунд через тридцать будешь обниматься с ковром.
Элиот облизнул пересохшие губы, удивляясь, что умудрился столько простоять на ногах:
- Тогда пошел вон.
Потому что он и правда не хотел, чтобы они были здесь, когда он упадет.
И не хотел, чтобы они увидели, как он пострадал, защищая их.
- Элиот.
Он застонал про себя. Или, может быть, вслух. Вероятно, все же вслух. Это был голос Софи, мягкий, теплый, низкий и такой нежный, что он просто не смог удержаться от стона. Господи, как эти люди на него действуют!
- Ты ранен, - надо же, какая проницательность! - и мы это знаем. Если считаешь, что мы меньше будет о тебе беспокоиться, если ты будешь скрывать это, то ты ошибаешься. - Мягкие пальцы откинули волосы с его лица и заправили за ухо, потом легонько провели по ссадинам и синякам на его щеке. - Тебе больно, Элиот, и мы должны о тебе позаботиться. Ты дашь нам помочь тебе?
Он хотел отказаться, был абсолютно уверен, что должен был сказать "нет"; не мог представить, что такого особенного они могут для него сделать, чего он не смог бы сделать для себя сам. Ну разве только таблетки открыть. И вообще, они ему были не нужны, никто ему был не нужен, с тех самых пор как…
- Хорошо.
Стоп. Что? Не может быть, это не...
- Ладно, - снова голос Нейта, на этот раз с явным облегчением. - Тебе надо лечь. Скажи, как нам тебя уложить? Где у тебя больше всего болит, чтобы мы случайно не задели?
Он издал смешок, который немедленно перешел в сдавленный стон, потому что ребра, голова, да все тело, мать твою, тут же наказали его. Интересно, у него еще осталось место, которое не болит?
А потом он стал падать.
- Держим тебя, чувак, - быстро произнес Хардисон, закинув руку Элиота на свое плечо, подхватив его и не позволив опуститься на пол.
Элиот повернул голову направо и одним здоровым глазом всмотрелся в лица, смутно видневшиеся сквозь захлестывающую его пелену боли и изнеможения. Нейт поддерживал его плечом, Хардисон, стоя прямо позади, поддерживал его руку
И он больше не падал.
- Медленно и осторожно, - скомандовал Нейт, держа все под контролем, как обычно. Скотина.
- Ненавижу тебя, - пробормотал Элиот; это что, черт возьми, его собственный голос?
- Да, да, я знаю. Ты крутой парень, мы все потрясены. Ребята, разве мы не потрясены?
- Да прям дрожим от ужаса, чувак, - согласился Хардисон, - но мы не из пугливых. - Он продолжал держать его за руку своей огромной, но на удивление нежной ручищей; другой он придерживал Элиота за талию и помогал идти.
Козел ты, собирался сказать Элиот, но не сказал. Потом он каким-то образом опустился - нет, его медленно и осторожно посадили на край кровати и теплое, крепкое тело прижалось к его спине; до Элиота донесся легкий сладковатый запах духов, и он совершенно уверен, что застонал.
- Дай нам позаботиться о тебе, Элиот, - попросила Софи, когда его уставшее и израненное тело всем своим весом навалилось на нее; она положила его голову, раскалывавшуюся от боли, себе на плечо. - Ты пострадал, помогая нам. Теперь наша очередь помочь тебе.
Кто-то снял с него ботинки и носки – судя по легкости движений, Паркер, а потом Софи своими проворными пальчиками начала расстегивать его рубашку. Элиота медленно, очень медленно раздели, хотя даже самые осторожные движения пальцев, привычных воровать бумажники и взламывать сейфы, причиняли ему боль. Хотя в любом случае у них это получилось лучше, чем могло бы выйти у него самого.
И нет, он никогда об этом не признается вслух. А вот когда все это закончится и он сможет нормально говорить, а не стонать, он им опять напомнит про правила.
- Твою мать, чувак!
А вот и онемевший от шока и ужаса Хардисон и выругавшийся себе под нос Нейт. Вот именно поэтому правила и существовали. Им не надо было этого видеть, не надо знать, какую цену он платит за их безопасность, не надо видеть уродливые последствия его работы на его теле. Он должен их защищать, и часть этой его обязанности - они не должны знать.
- Теперь я смогу сам, - выдыхает он. - Вам не надо...
- Верно, - фыркнул Нейт, - потому что ты просто-таки замечательно справлялся, когда мы пришли. Обработал бы ты все эти раны только одной здоровой рукой и с одним здоровым глазом? Вот очнулся бы после того, как свалился на пол, и сразу бы приступил.
Элиот попытался поднять голову с плеча Софи, но ни сил, ни желания терпеть боль, которую это движение вызовет, у него не было. И вообще – одним глазом как-то тяжеловато испепелять окружающих своим знаменитым взглядом.
Твою мать.
- Хардисон, принеси льда. Паркер, расстегни его ремень, нет, бумажник оставь в покое, потом вы с Софи снимете с него джинсы.
- Что? Нет! - теперь он поднял голову, но волна боли, прокатившаяся по телу, заставила его практически рухнуть на пол, ну или на Паркер. Несколько пар рук, сильных, быстрых, но осторожных подхватили его, не дав упасть, и медленно уложили на кровать. Боль пронизывала каждую частичку его тела, сильно тошнило. Элиот крепко закрыл глаза, изо всех сил стиснул зубы, здоровой рукой вцепился в матрас, отчаянно стараясь не закричать, и начал дышать носом, быстро и неглубоко, потому что боялся, что его сейчас вырвет.
Джинсы помахали ему ручкой. Вот же гребаные воры.
Кто-то взял простыню и одеяло и укрыл его до пояса; к раненому плечу приложили пузырь со льдом. Постепенно боль ослабла, стала терпимой, и он, вздрогнув, расслабился с беззвучным стоном.
И, черт возьми, действительно надо прекращать.
Потом кровать прогнулась с одной стороны и теплая, сильная рука легла на его здоровое плечо. Нейт.
- Тебе можно обезболивающее? - спросил он тихо. - Ну, с твоим сотрясением.
Элиот хотел открыть глаза, о'кей, один глаз, хотел еще много чего сделать, но его тело предательски не позволило сделать ни-че-го.
- Да, - прошептал он, - только... Знаешь... Время от времени будите меня.
- Паркер, посмотри, что у него есть.
- Должен быть перкосет, - выдохнул он. - Синие таблетки. Дайте одну.
Вскоре Софи осторожно приподняла его голову, а Паркет положила таблетку в рот и подала стакан воды. Он мог бы это сделать сам, правда, прежде ведь делал столько раз...
Ну да, ага. Ведь это было бы гора-а-здо лучше, чем сейчас.
Софи опустила его голову обратно на подушку и нежно поправила волосы, что-то тихо шепча, а Нейт начал массировать здоровое плечо, стараясь снять напряжение в мышцах. Паркер устроилась где-то в изножье кровати и начала поглаживать его ногу.
Поглаживать, а не тыкать. Слава тебе, Господи.
Огни в комнате померкли - без сомнения, дело рук Хардисона, хакеру обязательно надо нажимать на какие-нибудь кнопочки, - и темнота как будто сжалилась над ним, потому что притупила боль в голове. Он снова застонал - мать твою, а почему бы и нет? - расслабился и медленно уплыл то ли в сон, то ли в беспамятство.
Может быть, все это не слишком умно. Это определенно идет против всех инстинктов, которые появились за много, слишком много сложных и полных боли лет. И да, он мог бы все сделать сам.
Но сейчас, только на этот раз, пусть будет так. На какое-то мгновение он может забыть про эти гребаные правила.
Бывали в его жизни ситуации и похуже этой, когда он позволил команде себе помочь.
Конец
пятница, 26 декабря 2014
Das Auge - für das Auge, den Zahn für den Zahn
Автор: south_fics (ficbook.net/authors/16452)
Фэндом: Южный парк
Пейринг: Кенни/Милли, Стэн/Вэнди, Кайл/Вэнди, Бэбе/Твик, Салли/Твик, Лизи/Кенни, Ребекка/Кенни, Клайд/Эстер
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Джен, Мистика, POV, Songfic, Эксперимент
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: Макси
Статус: закончен
Описание: Никаких родителей, никаких учителей, никаких правил, никакой пощады.
Посвящение: Уильяму Голдингу и Владимиру Набокову
Публикация на других ресурсах: Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку
читать дальше
Их было четверо.
«Стэн и три его дурацких друга, - подумала Вэнди. - Если бы не они, то можно было бы попытаться сделать из него нормального человека…»
Они сидели на курилке и о чём-то говорили. Точнее, просто перебрасывались ничего не значащими фразами.
Вэнди уже десять минут стояла за углом и собиралась с духом, чтобы начать этот разговор. Она почти ненавидела себя за эту слабость.
Наконец она решилась и уверенной походкой подошла к своему, без пяти минут, бывшему парню:
- Стэн, нам надо поговорить.
- Валяй, - пожал плечами Стэн.
Раньше Вэнди была без ума от его постоянного спокойствия - это делало его таким серьёзным, таким зрелым... Теперь оно её только раздражало.
«Как будто у него вообще нет чувств»
- Наедине, - уточнила Вэнди.
- Мне нечего от них скрывать, - ещё одно пожатие плечами.
Вэнди никогда не понимала, почему Стэн выбрал себе ТАКИХ друзей. Даже самый адекватный, с её точки зрения, Кайл был неприемлем.
Конечно, он хорошо учился и был евреем, что было, несомненно, огромными плюсами. Но в то же время, его отношение к женщинам… Не то чтобы он был сексистом. Просто они его никогда особо не интересовали. И это почему-то раздражало Вэнди.
У Кайла было несколько романов и, судя по рассказам, довольно скучных. Однако его поведение в промежутках между этими романами было таким, словно отсутствие подруги – вполне нормальное состояние.
«Если человек – один, он должен быть несчастным. Иначе… это ведь несправедливо по отношению к нам, не одиноким».
Или взять, к примеру, МакКормика. Как можно тусоваться с этим типичным реднеком, чьи интересы ограничены пивом, сиськами и мотоциклами? Даже сейчас, он нацепил дешёвые наушники и стоял подальше от остальных.
А Картман? Это, вообще, воплощение всего того, что Вэнди искренне презирала.
- Я думаю, что нам обоим было бы лучше, если бы мы перестали быть вместе, - на одном дыхании Вэнди выдала заранее приготовленную фразу.
Когда Вэнди готовилась к этому разговору, эта фраза показалась ей максимально мягкой. Но, будучи изречённой, она превратилась в ломаную и жалкую.
- Вот как, - на этот раз Стэн даже поленился пожать плечами.
- Я очень много времени думала над этим…
Вэнди вдруг поняла, что Стэн даже не смотрит на неё.
«Чёрт возьми, почему мне так неловко? Ведь это он виноват во всём! Это он не захотел меняться!»
- Стэн! Ты меня слушаешь?
- Да.
- Пойми, мне тоже очень тяжело расставаться. Было бы неплохо, если бы ты помог мне…
- С какой стати мне это делать? – Стэн на секунду поднял взгляд, но потом снова опустил.
«Почему я вообще перед ним распинаюсь? Надо было просто отправить СМС»
Картман ехидно оскалился глядя на то, как терзается Вэнди. Кайл положил локоть на плечо Стэна. Кенни продолжал слушать свою музыку, временами бросая ироничные взгляды на происходящее.
- С такой, что ты являешься причиной моего решения, - Вэнди начала злиться. - Я… я… я хочу делать что-то важное, хочу помочь нашей планете. А тебе плевать на всё!
«Я помню, как Стэн не пошёл со мной на митинг в защиту кенгуру, а предпочёл поиграть в X-box со своими дружками»
- Что ты несёшь? Стэн уже раз десять спасал этот мир, - воскликнул Кайл, - И раз сто спасал наш город.
- Я не про это, - помахала головой Вэнди, - Это - совсем другое.
- И в чём разница? – прищурился Картман.
«Вот поэтому лучше говорить с одним Стэном. Без поддержки».
- Разница в том, что вы спасаете только то, что вам нравится! – вздохнула Вэнди.
(POV Стэн)
Я не знаю, когда именно я тут очутился. Знаю только, что это случилось ночью.
Первое, что я почувствовал, это как моя удобная кровать перестала быть удобной и стала жёсткой и колючей.
Как песок.
Потом мне вдруг стало холодно.
А потом…
- Стэн! Ты тоже тут? – потряс меня за плечо Кайл.
- Что? Где?
- Не знаю… просто тут. Похоже, мы куда-то влипли…
Он не договорил, но я и так понял. Какое слово не было произнесено вслух.
Опять.
Я огляделся. Ночь на исходе, скоро рассвет.
Ага, слева море, справа пальмы. Сверху небо, снизу пляж. Передо мной тревожное лицо Кайла:
- И мы – не в Саус Парке, - протянул мне руку Кайл.
Молодец, гений. А так же не в Денвере, не в Далласе, не в Чикаго и не на северном полюсе…
- Мы? – я с трудом поднялся, - Кенни – тоже тут?
- Тут весь наш класс.
Действительно. Вон, Кенни держится за виски, вон Баттерс испуганно смотрит по сторонам, вон Твик нервно теребит свою пижаму.
- Только наш?
- Вроде бы…
«И Вэнди?» - чуть было не спросил я, но вовремя остановился.
Ещё не хватало выставить себя полным придурком.
- Что будем делать?
Отличный вопросец… Найти бы на него не менее хороший ответ.
- Надо найти помощь, - по-моему, это единственное на что можно рассчитывать в данных обстоятельствах.
- У тебя есть с собой телефон? – спросил я у Кайла, но он покачал головой, - У кого-нибудь есть телефон? Эй, народ! Подойдите все сюда!
Большая часть ребят начала подходить, но некоторые никак не отреагировали.
- Кенни, Баттерс! Позовите остальных идиотов с проблемным слухом, - попросил я, - Кайл, посчитай людей. Может, кого-то не хватает.
В другое время, я бы попросил Вэнди заняться этим. Она всё-таки староста. Но…
- Одного не хватает, - сообщил мне после подсчёта Кайл.
- Кого? – спросил я.
- Картмана.
Что из этого следует?
Да всё что угодно! Он у нас всегда особенный.
- Всем меня слышно? Отлично. Слушайте, хоть кто-нибудь знает, где мы и как мы здесь оказались?
Ответ отрицательный.
- О’кей. Другой вопрос: у кого-нибудь есть с собой мобильный телефон.
Тоже нет. Как я и думал. Но попробовать всё равно стоило.
- Ладно, давайте держаться вместе, и…
- … Мне страшно, - всплакнула вдруг Кэтти.
- … И всё будет хорошо.
- Ты не можешь этого знать! – раздался возмущённый голос Крэйга.
- Мой дядя Джимбо говорил, что в дерьмовых ситуациях главное не терять дух.
- И что мне твой дядя? Мы хрен знает где, и ни у кого нет даже сраной мобилы!
- Ты хочешь сказать что-то конкретное, Такер? Валяй, только желательно по делу.
- Я думаю, что это Картман нас всех сюда закинул, - заявил Крэйг, - Он грозился избавиться от всех нас на прошлой неделе.
Тоже мне аргумент. Он грозится сделать это по пять раз за день. Мы уже привыкли.
Если бы он мог реализовать хотя бы половину своих угроз, то превратился бы в опасность для пентагона.
- Давайте не делать поспешных выводов, - я поднял руки видя нарастающий гул, - То, что Картмана здесь нет ещё ни о чём не говорит.
- А может он здесь, просто мы его не нашли, - предположил Кенни.
- Вот именно. Нам надо его поискать, а заодно и других людей.
- Вот ещё! Зачем нам это надо? – скривил рожу Такер, - Кто, вообще, дал тебе право командовать?
- Я вовсе не командую!
- А что же тогда ты делаешь?
- Пытаюсь помочь, - развёл руками я, - И всё.
- С чего ты взял, что мы нуждаемся в твоей помощи?
Действительно, с чего?
По большому счёту мне плевать почти на всех своих одноклассников. С другой стороны, логика подсказывает, что действуя сообща, у нас больше шансов выбраться отсюда…
- Мы – Американцы! – напомнил всем Кенни, - Наша страна построена на демократии. Давайте проголосуем.
- Отлично, – согласился Крэйг, - Хэй! Поднимите руки все, кто за меня. Все, кому тесно сидеть под задницей Марша.
Стеснённых моей пятой точкой нашлось куда больше, чем я ожидал: Токен, Клайд, Джейсон, Нейтон, Терренс, Дог Пу, Лерой, Фосси, Билл…
Неужели я настолько раздражаю окружающих? Я же такой душка…
Последней подняла руку Эстер, неуверенно оглядываясь то на Милли, то на Клайда.
Всего, стало быть, одиннадцать. Многовато конечно, но остальных же ещё больше, правильно?
- Кажется, кто-то проиграл, - ухмыльнулся Кайл, - Опять.
- А если мы не хотим голосовать? – спросила Бэбе.
- Д-д-да, если м-м-мы хотим в-в-воздержаться? – поддержал её Джимми.
- Точно! – хлопнул в ладоши Крэйг, - То, что кто-то против меня – это не значит, что он за тебя.
- Ладно, кто – за меня? – безразличным тоном спросил я, хотя сердце начало бешено колотиться.
Кайл, Кенни, Кевин…
Жаль, что Картмана рядом нет. Он бы не только сам проголосовал за меня, но ещё и убедил бы сделать это пару, тройку ребят. Да хотя бы одного Баттерса, - и то хорошо.
Меня всегда поражало, как ему, будучи всеми не любимым, удаётся заставлять окружающих действовать в своих интересах.
Хейди, Салли, Лизи…
И очень хорошо, что Кенни – со мной. Уверен, половина девчонок голосует за меня, только из-за него.
Только РАДИ него.
Реббека, Милли….
Победа приближается, но готов ли я к ней? Я уже был готов проиграть. В проигрыше есть своя свобода. Не надо ни за что отвечать. Можно с умным видом говорить: «Я бы сделал по-другому».
Фрэнсис, Энни…
Поровну.
Я одновременно с надеждой и с опаской посмотрел на воздержавшихся.
Джимми отвёл взгляд; Бэбе, хрен знает откуда, достала зеркало и стала прихорашиваться; Брэдли стал изучать свою обувь; Тимми орал что-то нечленораздельное…
- Похоже, ничья, - пробормотал Крэйг.
- Нет! – поднялась ещё одна рука, - Я – тоже голосую за Стэна.
Интересно, она специально ждала последнего момента? На неё это так похоже.
- Спасибо, Вэнди, - одними губами произнёс я.
И что мне прикажете теперь с ней делать?
Да и не только с ней…
Очередной, совершенно идиотский, запрет своих родителей Кайла повлёк за собой очередной скандал.
Шейла Брофлоски голосила про дурное влияние телевизора и современной музыки, а так же про слабовольный характер сына.
Джеральд был настроен более либерально, но опасаясь неминуемых последствий, поддержал жену.
Кайла снова начали посещать мысли о суициде, но, как всегда, мысли так и остались мыслями.
«Откуда взяться воле, если ты сама её уничтожила?»
Было время, когда Кайлу нравилось поступать правильно. Что правильно, а что нет – было самоочевидно. Теперь же… каждое решение, даже самое тривиальное, было мучительным испытанием. Разные люди советовали поступать ему по-разному.
«Терпи сейчас – что бы было легче потом» - говорила ему мать.
Но что такое потом? И что такое терпение?
«Это не долгосрочный вклад в банк… я просто меняю местами два события. Интересное и нет. Какая, чёрт, возьми, разница съесть сладость сейчас, или потерпеть и съесть её завтра? И это в лучшем случае. В худшем – долгожданное завтра так никогда и не наступит».
После всех этих разборок Кайлу не хотелось ни есть, ни спать, ни даже выпить. Хотелось просто включить на полную громкость музыку в своей машине и уехать куда-нибудь на запад. Просто ехать по бескрайним американским просторам и любоваться нехитрыми пустынными пейзажами с редкими бетонными оазисами бензоколонок. Как раз под стать тоскливому настроению.
Потом остановиться на закате, лечь на капот, закурить сигарету и считать едва проступающие звёзды.
«Я хочу быть один, но я не хочу быть одиноким… Я хочу, что б меня кто-то ждал, но я не хочу, что б мной командовали. Как я завидую своим друзьям… Им ведь намного проще, чем мне. Их никто не заставляет прыгать выше головы. Их не гонят поганой метлой к успеху. Они вольны заниматься тем, чем хотят. Они имеют право на счастье».
Школьные дела, из тех которые происходят не на уроках, а возле шкафчиков, мало занимали Кайла. Он, конечно, активно участвовал во всех событиях, но делал он это… как бы на автомате. Всё происходило, минуя душу: слишком уж разный масштаб между тяжёлыми внутренними переживаниями, и тем «кто с кем пойдёт на вечеринку».
Даже стычки с Картманом перестали щекотать нервы. Возможно, отчасти из-за того, что Картман переключился на более простые и приземлённые радости. Но в основном потому, что Кайлу стало плевать на этот мир.
Иногда, обычно в первые мгновения после сна, Кайлу казалось, что тот мир, мир который ему снился, более реальный, чем его настоящая жизнь. Там всё было по-настоящему, не смотря на очевидную эфемерность сна. Чувства были более искренними, эмоции более чистыми, а люди - человечнее.
А те люди, которых он видел каждый день – не более чем плохо нарисованные картинки.
(POV Кайл)
Любите ли вы плавать? Любите ли вы море?
Я – люблю и то, и другое. Возможно, это у меня наследственное. Всё-таки мой народ со средиземного моря пришёл, а не с горы слез.
Но сейчас мне не хочется даже касаться этой здоровенной солёной лужи, не смотря на то, что она в трёх метрах от меня.
Стэн попросил меня исследовать побережье, и дал в нагрузку Клайда. Мы шли на восток, и солнце всё больше слепило нам глаза.
Я предпочёл бы пойти на запад, но туда отправились Джейсон и Брэдли.
Со стороны Стэна было весьма разумно таким деликатным способом избавиться от Клайда и Джейсона. Наверное, какое-то похожее задание получил и Токен.
Надо лишить Крэйга поддержки на случай, если он задумал какую-нибудь глупость. А даже, если и не задумал, то пусть немного понервничает. Умнее будет
- Долго нам ещё идти? - в пятый раз прогнусавил Клайд.
- Если через пол часа ничего не найдём – пойдём обратно.
- Я хочу пить.
- Вон, воды сколько, - я кивнул в сторону моря.
Грубо, конечно, но он меня уже достал своим нытьём.
Постепенно песок сменился галькой, а пальмовые заросли отодвинулись от моря на приличное расстояние.
Если смотреть только под ноги, то можно представить, что идёшь по мощеной улице, какого-нибудь старого города. Только шум прибоя всё равно нарушал эту глупую фантазию и возвращал обратно к ненавистной реальности.
- Что мы, вообще, ищем? – не выдержал долгого молчания Клайд.
- Что-нибудь необычное. Что-нибудь, что подскажет нам, как мы тут оказались, и как отсюда выбраться, - объяснил я ему.
- А если ничего такого не будет?
- Блин, Клайд, ты что, в стрёмные истории никогда не влипал?
- Нет!
- Вот и заткнись!
Честно говоря, я сам не был уверен, что ответ будет просто валяться под ногами. Но не сидеть же, сложа руки.
- Послушай… - начал Клайд.
- Я, кажется, сказал тебе, заткнутся!
- Я понял. Просто… вон те горы не кажутся тебе необычными?
Ох, нихрена себе…
Похоже, я слишком пристально смотрел вниз. Иначе заметил бы небольшой выступ горы метрах в двухстах. И ещё один чуть дальше.
- Там, похоже, ещё и пещеры имеются, - приглядевшись, сказал я.
- Теперь мы пойдём обратно и расскажем про них?
- Шутишь? Давай сами туда слазим.
- Ну, уж нет! – заупрямился Клайд, - Ты сказал, что мы ищем что-то необычное. Ты не говорил, что мы должны будем сами туда лезть.
- Не хочешь – вали обратно. Я сам их исследую.
Клайд недовольно заворчал, но всё же последовал за мной.
По пути я гадал, что мы найдём в этих пещерах. Что что-нибудь да найдём, я даже не сомневался. Но почему-то в голову лезла одна чушь. Например, офис таймшерной компании, которая и закинула нас сюда в рамках своей новой маркетинговой кампании. Или штаб квартиру крабовых людей. Или тайное убежище Дэвида Блейна…
Понимаясь на пригорок, пришлось чуть-чуть попотеть. Но открывшийся с высоты вид с лихвой окупил потраченные усилия.
- Прикольный видок, - сказал я Клайду.
- Не знаю… - пожал он плечами, - Давай быстрей делай что хотел.
- Я хотел только посмотреть, что внутри, - успокоил я его и, пригнувшись, зашёл в ближайшую пещеру.
- Что там?
- Да погоди! Глаза должны привыкнуть к темноте…
Сталактиты, сталагмиты сталагнаты… ерунда всякая. Одно разочарование. Однако так просто сдаваться не хотелось – и я начал осторожно ощупывать стены.
- Ты нашёл что-нибудь? – снова спросил Клайд.
- Если тебе так интересно, то зайди и сам посмотри!
- Мне - не интересно. Я хочу поскорей вернуться к остальным! И пусть кто-нибудь другой… занимается всем этим…
Ага,… это походу его принцип по жизни: «пусть кто-нибудь другой»; «сам я посижу в сторонке и полистаю плейбой.
Печально.
- Эй! Ты где? – протиснулся в пещеру Клайд.
- Всё нормально.
Я похлопал его по плечу, но он от неожиданности отшатнулся и…
…Споткнувшись, упал глазницей на острый сталагмит.
Вот интересно, мне так же как и прежде считать себя сволочью или нет?
В Саус Парке, если хорошенько поискать, можно найти много интересных мест. Здесь хватает и притонов, и борделей, и подпольных казино…
Это – другой Саус Парк. Не смотря на то, что географически он расположен там же, где и обычный, там действуют совершенно иные законы. Законы, которые больше подходят для стран третьего мира, нежели для Штатов.
В этих местах очень просто расстаться и с жизнью, и с деньгами.
Однако некоторые умудряются там зарабатывать…
- ...Извини, но мои руки связаны.
- Пепетто, ты выкручиваешь мне яйца! – усталым голосом сказал Картман.
- Меня зовут не Пепетто! Я – Карлос! – возмутился мексиканец.
- Да мне насрать! Вы все на одну рожу! – небрежно сплюнул Картман, - Я не могу платить твоему долбанному Мигелю по полтиннику за бой. Давай оставим старые расценки.
- Но Мигель узнал, что на твои бои стало приходить больше народу…
- …Потому что я хорошо виду дела!
- Да, но…
- Мои бои популярны, потому что я заказываю самых лучших и самых дорогих петухов. Между прочим, из Мексики.
- Так что мне передать боссу?..
- Передай Мигелю, следующее: я готов больше платить за аренду, если он поможет мне с поставками «бойцов» со своей родины.
- Хорошо.
«Грёбанные, латиносы!» - подумал Картман, - «Насколько было бы проще, проводи я боксёрские поединки, вместо петушиных боёв. Одного бойца можно выставлять на ринг больше одного раза… Можно устроить подставной матч, и срубить бабла на тотализаторе… А самое главное, на бокс пойдут смотреть все, а не только эти мексикосы».
Картман как обычно, возвращался домой поздно вечером, опустив голову и ругая «несправедливую» судьбу.
Его белое и упитанное лицо уже давно примелькалось, и на него перестали удивлённо коситься жители бедных районов. Даже более того, они начали его побаиваться. Оттуда к ним заглядывают только копы и бандиты. А и те, и другие приносят с собой только неприятности.
«Чёрт! Завтра опять долбанная школа. И ведь хрен пропустишь, а то опять начнутся эти дурацкие подозрения…»
Традиционно благополучную и неблагополучную части города разделяла железная дорога. И, переходя её, Картман на ходу менял свою внешность: причёсывался, заправлялся, отряхивал джинсы от вездесущей пыли…
К тому времени, когда Картман входил домой, он выглядел уже вполне прилично. И его мать продолжала думать, что её сын так поздно возвращается со свиданий. Для того что бы убедить её в этом, Картману пришлось даже подкупить Салли Тёрнер. Всего за сто долларов она согласилась один раз прийти к нему домой на ужин, поговорить с его матерью… короче создать видимость отношений.
Разумеется, под честное слово Картмана, что никто в школе про это не узнает.
И он сдержал слово. Но фотографии с того вечера всё таки сохранил.
Так, на всякий случай.
(POV Картман)
Твою ж мать!
Это ж надо так вляпаться…
Тут одно из двух: либо у меня крыша поехала, либо сигареты, купленные в той мексиканской забегаловке, были не совсем качественные.
Нет, вы подумайте. Заснуть в тёплой, постели родного милого маленького городка, а проснуться в какой-то жопе! В каких-то тухлых, вонючих джунглях!! Посреди своры гнусных, волосатых насекомых!!!
Я б предпочёл быть снова похищенным пришельцами.
Нет, я, конечно, знаю, что херня случается. Но, какого хрена, эта самая херня случается исключительно со мной?
Готов поспорить, этот сукин сын Кайл сейчас дома и никуда не попал! Что б его…
Ладно… Соберись, Эрик! Ты – самый крутой на свете!
Что мы имеем?
Я один. Где-то в тропиках. В таких ситуациях надо искать цивилизацию, в виде вырубщиков леса, браконьеров или наркоторговцев. Вперёд!
С этой бравой мыслью я тут же поймал открытым ртом муху.
Грёбанные джунгли…
Вот почему бы этим злоумышленникам (пока что будем считать их подземными роботами-мутантами) не закинуть меня куда-нибудь в более умеренную зону? Серьёзно, я бы даже согласился на Флориду. Но нет… «мы роботы-мутанты, мы закинем Эрика в Эквадор или в Венесуэлу…»
Тьфу!
И ещё эти, с позволения сказать, приключения свалились мне на голову, ой, как не вовремя! Я только-только стабилизировал свои делишки. Самое время наслаждаться успехом… Но хрен тебе!
Наверное, господу нравится причинять мне страдания. Возможно, он даже тащится с этого. Ну ладно, господи, наслаждайся моими мучениями. Я знаю, что выберусь отсюда…
А я, случайно не по кругу хожу?
Что-то пальма больно знакомая. Я уж не говорю, про тапок, который под ней лежит…
- Твою ж ма-а-а-ать!!! – закричал я чуть не плача.
Хорошо, что меня ни кто не слышит. А то ещё решили бы…
- Кто там орёт? – послышался чей-то голос.
Причём, на английском. Причём, без акцента.
Господи, спасибо тебе! Аллилуйя.
- Это я! – крикнул я в ответ, - Я – здесь! Не стреляйте: я – Белый!
- Да я – тоже. Как бы, - из ближайших кустов вылез…
- Баттерс? – моя радость сменилась удивлением, а оно, в свою очередь, разочарованием, - Какого хрена ты тут делаешь?
- Ну, меня, вроде как, отправили тебя искать. Точнее не меня, а нас. Но Кевин сказал, что я и сам справлюсь, а сам прилёг…
- Стоп! Давай по порядку. Как ты здесь оказался? Здесь, это, кстати, где? Кто тебя отправил? И как вы узнали, где меня искать?
43 секунды спустя
- … и тогда Стэн победил, а потом сказал нам, искать тебя.
- Вот значит как…
Стало быть, они знают не больше моего. Ну не идиоты?
А малыш Стэн каков? Как всегда на высоте. Настоящий американский герой. Всем поможет, всех спасёт, всем сказку на ночь расскажет…
- Вот что, Баттерс. Хватит трепаться. Отведи ка меня в ваш лагерь.
- В наш что?
Здорово!
Они даже не додумались разбить лагерь…
- Отведи меня в то место, где вы сейчас находитесь.
- Но я сейчас нахожусь здесь, с тобой.
- Мать твою! Туда, где все остальные.
- А-а-а, - понимающе кивнул Баттерс, после чего повёл меня через джунгли.
Кретины! Меня окружают одни кретины.
- Эрик, я забыл спросить, а у тебя случайно нет с собой мобильного телефона?
- Да! Две штуки! А тут я разгуливал потому, что хотел свежим воздухом подышать!
- Правда?
Если он скажет ещё хоть что-нибудь, клянусь, я его придушу.
Нет, серьёзно, господи, это - какая-то слишком злая шутка. Я такого явно не заслужил. Такого – никто не заслужил. Никто, кроме хиппи…
- Привет, Картман! – раздался голос Кенни, - Я тебя уже заждался.
Граница.
Через эту границу переходят миллиарды.
Но только в одну сторону.
Обратный путь закрыт.
Почему?
Так уж устроен этот мир. Таковы его правила.
Но в каждом правиле есть исключение. У нашего исключения есть имя.
Кенни.
Он одновременно и притягивает смерть, и не подвластен ей. И не сразу поймёшь, великий это дар, или великое проклятье?
Когда начинаешь всматриваться в наше исключение, поневоле задаёшься вопросом: почему он? Что в нём такого необычного?
Живёт себе парень, живёт. Ничем особо не отличается от остальных. Ходит в школу по будням. Отдыхает с друзьями по выходным. Выпивает иногда…
Может, есть какой-то секрет? Какая-то тайна? Или, может, у высших сил есть на него далеко идущие планы?
Никто не знает. В том числе и он сам…
…
- Кенни, ты там? – Карен постучалась к нему в комнату.
- Ага, - отозвался её брат.
Он лежал на кровати и рисовал портрет какой-то смазливой особы женского пола.
- Твоя новая подружка? – полюбопытствовала Карен.
- Нет. Просто фантазия.
Он любил рассказывать ей о своих пассиях. Как и о своих друзьях, о своих приключениях… обо всём. Точнее почти обо всём.
А она любила слушать. Иногда, если Кенни просил, она давала советы. Но чаще просто слушала, время от времени задавая уточняющие вопросы. Она вместе с ним радовалась его успехам, и вместе с ним горевала по поводу его неудач.
- Папу снова забрали в участок, - сообщила Карен.
- Что он учудил на этот раз? – оторвался от рисования Кенни.
- Не знаю. Вроде бы подрался с кем-то…
Это означало, что его придётся вытаскивать. Не то что бы они были так уж сильно привязаны к отцу, но его отсутствие сулило большие проблемы. Мать, имея «хороший» повод обязательно напьётся. А потом, в соответствии с законом подлости, придут социальные работники…
- Что ты планируешь сделать? – спросила Карен.
- Что-нибудь придумаю, - пожал плечами Кенни и слабо улыбнулся.
Подобная ситуация возникала не в первый раз. Разумеется, не точно такая, а похожая. Иногда их родителей забирали в милицию, иногда они серьёзно проигрывались в карты, иногда они просто исчезали, забыв про своих детей, будучи в наркотическом или алкогольном опьянении.
И каждый раз Кенни приходилось брать судьбу в свои руки. Он понимал, что ни в коем случае нельзя допустить лишения родительских прав. Ведь, они уже не маленькие, и поэтому их ни за что не возьмут в одну семью. А значит, он потеряет самого близкого в мире человека.
(POV Кенни)
- Привет, Картман! Я тебя уже заждался.
Я – сама приветливость.
А в ответ лишь испуганный взгляд старательно маскируемый под суровый. Но таков уж Картман. Его нельзя исправить, к нему можно лишь привыкнуть.
- С чего это ты меня ждёшь? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
- Едва ли, - ещё одна приветливая улыбка, - Это ты у нас мистер себе на уме.
- Тогда?..
- Угадал. Статистически, вероятность твоего появления стремиться к единице.
- Прошу тебя, Кенни, не надо выражаться, как задрот, - вмешалась Милли.
- Ты просто расстроилась из-за того, что проспорила, - упрекнула её Ребекка.
- Да, - поддержала подругу Энни.
- Я вовсе не расстроилась, - надула губки Милли, и в доказательство своих слов чмокнула меня в щёку.
- Что, чёрт возьми, тут происходит? – сорвался на писк Картман.
Это всё от волнения. Когда Картман нервничает, то начинает пищать, как щенок лавропуделя.
Если честно, то всё предельно просто. Стэн отправил меня Милли, Ребекку и Энни собирать дрова для сигнального костра. Мы слегка утомились и устроили привал. Затем поспорили, найдётся или нет наш толстозадый одноклассник.
Кто на что ставил, и какой был приз, я думаю, вы уже догадались.
Но ведь Картману не обязательно об этом знать…
- Какие у тебя есть версии? – я предложил ему самому ответить на свой вопрос.
- У меня есть гениальное предположение о подземных роботах-мутантах, но тебя это не касается.
- Как скажешь.
Девчонки захихикали.
- А вы чего ржете? – набычился Картман.
- Тише-тише, - я подошёл к нему поближе и шепотом добавил, - Пусть смеются. Я полчаса выводил их ступора.
- Зачем? – удивился Картман.
- Не хочу, что б они боялись.
- Ладно, делай, что хочешь, - он махнул рукой и побрёл дальше.
- Откуда ты знаешь, куда надо идти? – послышался вдали голос Баттерса.
- Я иду на шум прибоя, придурок…
Такие дела.
На чём я остановился?
Ах, да! Мы снова влипли, но на этот раз расширенной компанией.
- Кенни, а может тут есть фрукты? – предположила Ребекка.
- А бы сейчас поела чего-нибудь, - согласилась с ней Милли.
- А ты умеешь охотиться? – спросила Эмми.
И, видит бог, я не против расширенной компании.
Конечно, от некоторых товарищей я бы с радостью избавился. Грубо говоря, от всех кто голосовал за Крэйга. И, разумеется, от него самого.
Сами посудите, этот мудак начал ныть через пять минут, после того, как мы здесь появились. И так происходит постоянно. Любая мало-мальски необычная ситуация вызывает у него только негативные эмоции.
Зато в следовании за очередным идиотским поворотом моды он всегда первый. И в издевательствах над теми, кто не следует за модой, а живёт своим умом.
Мразь, одним словом.
- Смотрите, что я нашла! – позвала нас Милли и продемонстрировала нам какой-то огромный фиолетовый фрукт.
- Что это? – ахнула Эмми
- Я не знаю.
- А оно съедобно? – насторожилась Ребекка.
- Сейчас проверим, - я достал складной ножик и отрезал от фрукта небольшой кусок.
- Кенни, может не надо…
Поздно. Я уж съел.
И, надо признаться, это было восхитительно. Правду говорят, голод – лучший повар.
- Всё в порядке, - обнадёжил я девчонок, - Есть можно.
- Ой, а отрежь и мне кусочек, - наигранно стесняясь, попросила Милли, - Не хочу грязными руками ломать.
- И мне.
- И мне.
- Сейчас, погодите, - я не особо ловко орудуя лезвием, нарезал фрукт шесть кусков, - А где ты его нашла?
- Вон там, - показала Милли, - А что?
- Пойду - посмотрю. Может там ещё такие есть, - объяснил я и заговорщицким тоном добавил, - Если есть, то устроим пикник.
Три улыбающихся мордашки, перепачканные фруктовым соком, одновременно кивнули в знак согласия.
Не такое уж и плохое это место.
Вэнди нервно ходила по кругу, бормоча проклятья в адрес судьбы.
«Какого чёрта он дал мне такое идиотское задание? Это что, тонкое мстительное издевательство? Или просто неуклюжая попытка угодить?».
Бэбе, загоравшая неподалёку, напротив была довольна своим поручением: «сидеть на месте и держать связь». Временами она бросала, полные любопытства, взгляды на подругу, но не торопилась начать разговор.
«Пока они там занимаются настоящими, важными и интересными делами, я тут должна торчать с этой дурой. Которая, похоже, не понимает, что Стэн её здесь оставил, только для того, что бы мне не было скучно… Идиот».
- Может, хватит мельтешить, - попросила Бэбе, - Ляг, отдохни.
- Как ты можешь лежать здесь, и ничего не делать? – плохо скрывая презрение, спросила Вэнди.
- Эй! Мы не тут не просто так. Мы – держим связь.
- Вообще-то, просто так. Стэн, видимо, так проявляет свои чувства: заставляет сидеть и ничего не делать.
- Он тебе всё ещё небезразличен? – тут же заинтересовалась Бэбе.
«Типичная Бэбе: мы все можем умереть, а её интересует только… всякая ерунда».
- Нет… не знаю. Не в этом дело. Там… - Вэнди махнула рукой в сторону джунглей, - …Ребята делают что-то полезное. Ну, или пытаются делать. А нас оставили тут, потому что считают, что мы ни на что не годимся.
- А что ты предлагаешь?
- Я не знаю… я… я… - Вэнди наконец, перестала ходить и села рядом с подругой, - Я, просто расстроена и обижена его решением.
- Тогда зачем ты за него голосовала?
«А, в самом деле, зачем? Тогда мне это показалось настолько естественным, что я почти не раздумывала. А теперь? Нельзя же сказать: я проголосую за тебя, только если мы вместе будем делать что-нибудь интересное…»
- Ну не за Крэйга же.
- И это твой аргумент? Ты вполне могла воздержаться, - хитро прищурилась Бэбе.
«Тоже мне Соломоново решение... До него любой дурак додумается. Просто ты побоялась кого-нибудь обидеть».
- Чего ты прицепилась? Проголосовала и проголосовала.
- Теперь жалеешь?
- Нет. Не совсем. Я думала, что всё будет по-другому. Я думала, что выбирая Стэна, всё поменяется… - Вэнди на секунду запнулась.
- …сразу? – подсказала Бэбе.
- Да! Мы сразу вернёмся домой, или хотя бы сразу поймём, как вернуться. А Стэн… изменится… Блин, я, наверное, глупо сейчас выгляжу?
- Не более чем всегда.
- В смысле? Ты хочешь меня оскорбить?
- Нет. Я хочу сказать, что ты привыкла смотреть на несчастных и бедствующих людей со стороны. И твоё участие в их жизни (безусловно, благородное) носило мгновенный характер. А теперь ты сама оказалась в тяжёлом положении. И тебе не привычно, что один, даже очень красивый жест, не привёл к счастливому итогу.
«А она, похоже, не такая дурочка, какой хочет казаться».
(POV Стэн)
Пошли дела кое-как.
Конечно, больше «кое-как», чем «пошли», но тем не менее…
Главное, что б каждому было, чем заняться, а то не дай бог начнут нервничать и паниковать, да ещё подбиваемые этим кретином.
Я старательно изображал из себя эдакого волевого уверенного в себе лидера, с ясным взором, гордым профилем и квадратным подбородком. Многие даже поверили, что у меня есть гениальный план нашего спасения, обреченный на удачу.
На самом деле, я просто, попросил каждого сделать несколько банальных вещей: вроде обследования местности, разведения сигнального костра и поиска пищи. А кому не хватило задания, тех я просто отправил искать следы цивилизации. Вот и всё.
Ну и ещё сказал каждому «по секрету», что именно его задание «самое важное», и я полагаюсь именно на их группу. Совокупность ответственности и благодарности за оказанное доверие сохранит их лояльность на некоторое время.
А что будет потом?
Если помощь так и не появится, то, что нас ожидает? Постепенное одичание с каннибализмом и кровавыми жертвоприношениями?
Возможно.
Одно хорошо, меня к этому времени уже убьют, как главного виновника всех несчастий.
- А-а-а!!! Змея-а-а! – заорал Твик.
- Успокойся, Твик. Это всего лишь ветка, - успокоил я парня, даже не глядя в его сторону: он «обнаруживает» змею уже в четвёртый раз.
- Тимми! – поддержал меня Тимми.
Вы удивлены, почему я взял себе в спутники самых ненормальных?
Всё просто. Во-первых, за ними нужен постоянный пригляд. Во-вторых, если их нагрузить на кого-нибудь другого, обязательно начнутся обиды.
Хотя они и так начались. Например, Лиззи обиделась, что её отправили вместе с Салли, а не вместе с Милли. И её не волнует, что Милли сама захотела пойти с Кенни, а не с ней. Виноват, всё равно я.
И такие мелкие обиды заставят их переходить со стороны на сторону.
Если выберусь отсюда, то месяц не буду выходить из дома. Надоели мне люди.
- Стэн, а что если мы ничего не найдём? – спросил меня Твик.
Господи, да откуда мне знать! Я даже не знаю, где мы находимся. Не говоря уж том, есть ли тут еда.
- Тогда мы сожрём Тимми, - абсолютно серьёзным голосом сообщил я.
- Тимми! – радостно крикнул Тимми, поняв, что речь идёт о нём и тут же испуганно переспросил, - Тимми?
- Я не хочу есть инвалида! Вдруг, после этого я тоже стану инвалидом?
- Тогда ты умрёшь с голоду.
- А-а-а.
Конечно, гораздо вероятней, что мы все умрём от жажды, но тут уж от меня ничего не зависит. Найдём пресную воду, так найдём. Нет, так нет.
Я прожил… короткую и… несчастливую жизнь.
Не вижу смысла особо надрываться, что бы превратить её в длинную и несчастливую.
Пусть другие надрываются.
- Эй, Твик! – позвал я.
- А? Что?
- Видишь ту, высокую пальму?
- Ага.
- Сможешь на неё залезть?
- Зачем? – насторожился Твик.
- Сможешь или нет?
- Ну да, наверное.
- Залезь и поищи… что-нибудь похожее на речку или озеро.
Вот интересно, что бы сделал на моём месте Картман?
В далёкой перспективе, понятно: построил бы маленькую антиутопическую диктатуру. А конкретно сейчас? Наобещал бы всем счастья с три короба, а потом перевёл бы весь негатив на подходящих козлов отпущения?
Возможно.
Пожалуй, стоит взять этот приём на вооружение. На всякий случай.
И не судите меня строго, речь идёт о моей жизни.
- Есть там что-нибудь? – крикнул я Твику.
- Нет! Я не вижу ничего синего, только зелёное. И немного коричневого.
Мдя…
Жаль я оставил дома свой словарь Твико-Английского…
Зелёное – это, видимо джунгли. Их, очевидно, много. Синее – это водоёмы, и их нет. Печально… А вот коричневое это…?
Дерьмовая ситуация, в которую мы попали?
- Спускайся!
- Тимми!!
- Заткнись, Тимми.
Нет, всё-таки два поехавших, это уже перебор. Скоро у меня у самого мозги откажут.
- И что теперь будет? Мы все умрём? – заскулил Твик, когда слез.
- Нет. Никто не умрёт, - я похлопал его по плечу, - А теперь пошли к тому… коричневому.
- Почему туда?
- Разнообразие нам не повредит.
Даже если это и впрямь нечто… гм… противоположное мёду. Хотя, откуда ему тут взяться? Разве что, Картман постарался.
Ну вот, видите, уже начал потихоньку сходить с ума. Или это от обезвоживанья?
- Твик, ты как себя чувствуешь?
- Я хочу кофе!
- И это всё?
- Нет. Я хочу есть!
Спасибо, парень. Ты мне очень помог.
- А ты не чувствуешь слабость, помутнение рассудка?..
- Что?! Нет!!
- В ушах не шумит?
- Нет! – Твик затряс головой, - Хотя… Что-то такое есть.
- Серьёзно?
А ведь я просто наугад ляпнул.
- Постой! Это не… Я тоже что-то слышу! Кажется, оттуда.
- Это очень похоже на…
- …Шум ручья.
«Коричневое» - это часть скальной породы. А там частенько на поверхность выходят грунтовые воды.
Похоже, мы ещё немного поживём.
Помучаемся.
- Поздравляю тебя, Кайл Брофловский! – раздался мощный баритон.
- Кто это сказал? – Кайл завертел головой, пытаясь определить источник голоса.
- За успешное убийство ты получаешь протеиновый коктейль.
- Я вас не вижу! Кто вы такой?!
- Он удовлетворит и твою жажду, и твой голод.
- Какой ещё коктейль? Я ничего не хочу, я хочу домой!
- Кроме того ты на сутки раньше остальных узнаешь первое правило.
Кайл понял, что его либо не слышат, либо не хотят слышать. А ещё вероятней, что это просто запись.
- «Не пытайтесь бежать. Кто попытается сбежать - умрёт».
Голос замолчал.
- Всё? Аудиенция закончена? – спросил Кайл у пустоты, но ответа так и не дождался.
«Это у меня слуховая галлюцинация» - подумал Кайл, - «Из-за пережитого шока».
Он оглянулся, что бы посмотреть на причину шока, однако тело Клайда исчезло. Вместо него там стоял пол-литровый бокал с чем-то белым.
«А может, и нет. Может, всё это взаправду».
Кайл взял бокал осторожно пригубил незнакомую жидкость. Вкус оказался настолько вкусным, насколько же и необычным.
«Чёрт, оно почти того стоило… Хотя, стоп! Не надо так шутить. Всё-таки человек погиб…»
Не то что бы Кайл и впрямь считал себя убийцей, но определённую вину он за собой ощущал. Клайд ведь хотел вернуться. И если бы он его послушал, то никто бы не умер.
Кайл осушил бокал до дна и вылез из пещеры. Яркое солнце, после полумрака, слепило глаза. Ветра не было, и спокойное море уже не казалось таким мерзким и колючим, каким было утром.
Поддавшись неожиданному импульсу, Кайл побежал к морю, на ходу сбрасывая с себя одежду, и с разбегу окунулся в прохладную воду.
- Охохо! – закричал он.
«Что это со мной? Я – хрен знает, где. По моей вине погиб человек. Какой сумасшедший парень раздаривает всем коктейли за просто так и устанавливает странные правила. Я радостно купаюсь, как ни в чём не бывало…»
Проанализировав своё состояние, Кайл пришёл к выводу, что его накачали какими-то наркотиками. Его внезапная эйфория очень походила на ту, которая обычно наступает после травки. (Не смотря на репутацию прилежного мальчика, Кайл был не прочь иногда пошалить).
«Пожалуй, пора возвращаться. Надо всё рассказать …»
По пути Кайл размышлял, как отреагируют Стэн и другие ребята на его историю. Поверят или нет? А если поверят, то не начнут ли подозревать в том, что он что-то утаил? Или в том, что он – это вовсе не он?
«Будь с нами Картман, он вообще бы обвинил меня в участии в каком-то масонском заговоре. И в организации всего, что с нами случилось».
Что хуже, что бы тебя считали чокнутым или подлецом?
«Или мне следует рассказать обо всём только Стэну и Кенни? И уже втроём решим, что дальше делать? Нет. Это лишь перенесёт бремя выбора на моих друзей. А тогда наши мини-войны продолжаться с новой силой. Пусть лучше меня одного ненавидят, чем нас всех».
Когда Кайл уже различал вдали фигурки Вэнди и Бэбе, он окончательно решил, что расскажет о случившимся.
«Это единственное приемлемое решение».
- Кайл! – улыбнулась Бэбе, когда Кайл, наконец, подошёл, - А почему ты один?
- Что-то стряслось? – спросила Вэнди.
- Несчастный случай, - ответил Кайл, - Только лишь, несчастный случай.
(POV Крэйг)
Я ненавижу эту школу.
Всей душой, всем сердцем, всем… чем только можно.
Я видел другие школы, нормальные школы. Знаете, что там происходит?
Ничего!
Там учатся обычные тинэйджеры. Они играют в футбол, прогуливают уроки и устраивают вечеринки. Там есть крутые ребята (спортсмены или просто богатые), и есть лузеры (ботаники или слабаки). Первые издеваются над вторыми – и это нормально. Это правильно. Ещё первые нравятся всем классным девчонкам.
Я знаю, что хочу быть там. Потому что я – крутой, и там – моё место.
Я знаю, что всё это есть где-то. Возможно, даже везде. Но только не у нас.
И я знаю, чья это вина.
Этих уродов: Стэна, Кайла, Картмана и Кенни.
В нормальной школе, Кайл – был бы лузером. Он ведь хорошо учится, а значит, считает себя лучше других. А ещё его мамаша…
Но вместо того, что бы быть избитым, он гордо разгуливает по школе и ещё других поучает, как жить.
В нормальной школе, Кенни – был бы лузером. Он ведь бедный. Он всегда плохо одет, не говоря уж про его обувь.
Но вместо того, что бы быть униженным, он собирает лавры плейбоя. Все улыбаются ему, хотя должны его презирать.
В нормальной школе, Картман – был бы лузером. Он ведь толстый и некрасивый. И никому не нравится.
Но вместо того, что бы быть забитым тихоней, он выставляет свою непривлекательность напоказ, как орден. Все слушаются его, хотя должны им командовать.
В нормальной школе, Стэн – был бы лузером. Он ведь такой инициативный и отзывчивый. А крутые парни должны быть пофигистами.
Но вместо того, что бы быть высмеянным за свой идеализм, его считают лидером!
Это – нонсенс. Это – мать его, парадокс. Это – грёбанное дно.
Я не хочу быть участником вселенских заговоров, я не хочу решать судьбы мира, я не хочу спасать Землю. Я не хочу каждую неделю влипать в неприятности только затем, что бы потом выпутываться из них.
Я хочу просто жить. Обычной жизнью, какой живут миллионы американцев.
Но…
Я имею то, что имею.
Я устраиваю крутую вечеринку, но всем плевать. Потому что, именно в это время, Картман организовал мини-погром мексиканских забегаловок.
Мой друг, Клайд, купил себе новые крутые кроссовки, но никто и не смотрит. Потому, что Кенни забрали в полицию.
Токен пытается поприкалываться над Баттерсом, но появляются Стэн с Кайлом и заступаются за него.
И это происходит постоянно.
Они постоянно притягивают к себе внимание. Они постоянно нарушают естественный порядок вещей. Они постоянно стоят на моём пути.
И даже сейчас я в этом дерьме только из-за них. Я уверен. По-другому быть не может!
И я ненавижу их.
И всё, что с ними связано.
- Эй, Такер! – позвал его Билл, - Ты скоро там? Мы с Джимми уже готовы.
- Я тоже готов.
На всё.
К тому моменту, когда Кенни с девочками вернулись, Фосси и Терренс успели развести костёр. Это было не особенно сложно, учитывая, что они оба имели при себе зажигалки (спасибо вредной привычке).
Почти все ребята уже собрались, не хватало только Крэйга, Джимми и Билла.
Картман что-то усердно жевал, инструктируя при этом Баттерса и огрызаясь на удивлённые приветствия со стороны остальных ребят.
Джейсон, по-дружески обнимал ревущую Эстер и говорил ей что-то успокаивающее.
Вэнди сидела возле костра, украдкой оглядываясь на Стэна.
Кайл сидел в стороне от остальных и задумчиво смотрел на море.
Стэн хмурился и постоянно смотрел на часы:
- Где вы так долго шлялись? – едва завидев Кенни, набросился он на него.
- Мы нашли фрукты и задержались, что бы их набрать, - слегка приврал Кенни.
- Ладно. Хорошо, - махнул рукой Стэн, - Ну что, теперь все в сборе?
- Крэйга с ребятами не хватает, - заметил Токен.
- Хрен с ними, - прокомментировал Фрэнсис.
- Что значит «хрен с ними»? Ни чего не «хрен с ними»! Хрен с тобой!!
- Успокойся, Токен. Он не то имел в виду, - сказал Стэн, - Пока начнём без них.
- Начнём «что»? – переспросил Картман.
- Подведение итогов. Планёрку, если угодно.
- Ясно, - скривился Картман, - Отличная идея.
«Идиот» - подумал он про себя, - «Итоги надо подводить, когда есть, чем похвастаться».
- Начнём с хороших новостей. Мы нашли источник пресной воды, и некоторое количество фруктовых деревьев. Нам так же удалось развести сигнальный костёр.
«Дважды идиот» - продолжал думать Картман, - «Начинать следует с плохих новостей, а потом смягчать их хорошими».
- Теперь о неудачах. Мы по-прежнему не знаем, где мы и как сюда попали. Никаких следов цивилизации никто не нашёл. Разве что Джимми, Билл и Крэйг что-нибудь разузнали. Но это вряд ли.
«Правильно, вали всё на остальных…»
- Кроме того, как вы, наверное, знаете, у нас стряслась трагедия: погиб Клайд. Поэтому… - начал подниматься скорбный ропот и Стэн повысил голос: - …Поэтому, я предлагаю ввести некоторые правила. Во-первых, отныне мы не станем ходить по опасным местам.
«Это – тоже правильно, если кто-нибудь опять загнётся, винить будут не Стэна, а самого бедолагу. Надо ему подыграть…»
- Эй! Ты мне не указ, я хожу там, где хочу! – возмущённо заявил Картман.
- Валяй, если хочешь сдохнуть, - флегматично согласился Стэн и продолжил, - Во-вторых, никто никуда не ходит поодиночке. В-третьих, как минимум два человека должны постоянно находиться здесь, что бы поддерживать сигнальный костёр. Все согласны?
Ребята утвердительно загудели.
«Пожалуй, за профессиональную промывку мозгов по десятибалльной шкале я бы поставил Стэну четвёрку».
- Кто-нибудь хочет ещё что-то добавить?
- Может, нам надо похоронить Клайда? – предложил Джейсон.
- Ты чем слушал, говножуй?! – рявкнул Кайл, - Тебе же сказали, не ходить по опасным местам!
- Но я подумал… - стушевался Джейсон.
- Цыц! – перебил Джейсона Стэн, - Кайл прав. Туда больше не следует ходить.
«А вот это – странно. Кайл ругается только тогда, когда боится. Или когда врёт…»
(POV Картман)
Кайл что-то скрывает.
Он, конечно, всегда что-то скрывает. Но сейчас он скрывает нечто постыдное. Или нечто страшное. В любом случае, я должен узнать, что именно.
Ещё один козырь против него мне не помешает.
Вот только как это сделать?
- Привет, Ка-а-айл, - как можно более слащаво протянул я.
- Чего тебе, жиртрест?
- Как у тебя дела-а-а?
- Хреново! Говори, что тебе надо и вали отсюда.
- Знаешь, я нашёл таки-и-ие вкусные фрукты. Хочешь, покажу тебе, где. Ты ведь, наверное, проголодался за весь день.
- Я - не хочу есть, Картман. И я ни за что не поверю, что ты просто так предлагаешь мне что-либо. Я знаю все твои трюки…
Ха!
Тебе далеко до меня, малыш.
- Ладно, - вздохнул я, - На самом деле, я просто хотел, что бы т помог мне снять фрукты. Мне самому нипочём не залезть на пальму.
- Я так и знал, что тебе на меня плевать! – победоносно заключил Кайл.
- Ну, так что, поможешь? – униженно попросил я.
- Ладно, уговорил.
Всё равно, что пнуть щенка.
- Эй! Вы куда? – строго спросил нас Стэн.
- За едой, - объяснил Кайл и уточнил, - Едой для Картмана.
- Понятно, - плохо скрывая улыбку, кивнул Стэн, - Идите. Только не долго: скоро стемнеет.
Он просто сама забота. Ещё немного и он будет нас на прощанье в щёчку целовать.
Ладно, забудем на время про Стэна, и сосредоточимся на его еврейском приятеле.
Как лучше всего разговорить Кайла?
Пожалуй, подождём, пока он первый не начнёт разговор. Он любит потрепаться. Хотя никогда в этом не признается.
- Послушай, Картман, - наконец прервал молчание Кайл, - А почему тебя не было со всеми?
- В смысле?
- Ну… когда мы тут очутились, то тебя рядом не было…
- А-а-а… У меня преходящий лунатизм, и я, видимо, ушёл во сне в джунгли.
- Правда или ты опять издеваешься? – растерялся Кайл.
- Просто шучу, - успокоил я его, - Я не знаю, что произошло.
- Почему бы просто не сказать правду, - привычным тоном начал читать морали Кайл.
Вот ты мне и попался лживый сукин сын…
- А как насчёт тебя?
- Что ты имеешь в виду? Я сказал правду: это был несчастный случай!
- Я и не говорю, что ты соврал. Ты просто не всё нам рассказал. Ведь так?
- Ка… С чего ты взял? – остановился Кайл.
- Ну, например, ты ничего не ел с тех пор как пришёл.
- Я перекусил по дороге.
- Допустим, - согласился я, - А почему у тебя были мокрые волосы?
- Я искупался.
- Ты пошёл купаться сразу после смерти Клайда?
- Я люблю плавать.
А он молодец: до последнего держится.
- Стальные у тебя нервы, - похвалил я его, - Я бы так не смог.
А выдержишь ли ты тонну лести?
- Спасибо за комплимент, - слабо улыбнулся Кайл и пошёл дальше.
- Нет, я серьёзно. Тебя, наверное, даже не стошнило, когда всё произошло.
- Нет.
- И, спорим, ты ещё пытался его спасти.
- Не до того было.
Он уже почти готов. Осталось чуть-чуть надавить.
- А знаешь, что бы ты там не случилось, мне всё равно, - я старательно изобразил безразличие.
- Врёшь ты всё, - не поверил мне Кайл.
- Нет, не вру. Ты явно сожалеешь о том, что случилось. И всё что терзает – это твои глупые нравственные принципы. А это мне не интересно…
- Конечно, такому эгоисту не понять.
- Странно только, что ты не поделился своими переживаниями со Стэном…
- Заткнись!
Всё.
Сейчас главное молчать, и он сам мне всё выболтает.
- Ты ничего не знаешь! Я ничего не сказал Стэну, что бы уберечь его!!
Молчи, Эрик, молчи.
- Ты бы на моём месте уже всё всем рассказала, так? И про голос, и про коктейль, и про правила…
Кайл вдруг замолчал, обдумывая сказанное.
- Что б тебя, Картман, - вздохнул он с горечью и даже каким-то облегчением, - Снова ты меня надул.
Я улыбнулся ему в ответ.
А как же иначе.
- Эй, МакКормик! Куда это твои дружки намылились? – достаточно грубо спросил Токен.
- Не знаю, Блэк, - пожал плечами Кенни, - Но на твоём месте, я бы больше переживал за своего приятеля.
- Если я узнаю, что они что-то замыслили…- Токен схватил Кенни за рубашку, не давая ему уйти.
- …Ещё раз дотронешься до меня, я тебе ногу сломаю, - прошептал Кенни, отшвыривая одноклассника.
Токен испуганно оглянулся на Джейсона, ища поддержки, но тот отвёл глаза. А без серьёзной поддержки, Блэк не блистал храбростью.
- Что случилось, Кенни? – подошёл к Ирландцу Стэн.
- Ничего. Всё в порядке, - как ни в чём не бывало улыбнулся МакКормик.
- Надеюсь, - кивнул Стэн, - Слушай, я тут подумал надо нам как-нибудь организовать временное жилище.
- Типа шалаш?
- Ага. На случай если дождь начнётся.
- Идея хорошая, но я понятия не имею, как построить тридцатиместный шалаш. Да ещё без соответствующих инструментов.
- Но ты же подрабатывал на стройках.
- Дай мне молоток, гвозди, ножовку…
- Сожалею, но у нас нет даже верёвок.
- Тогда ничем не могу помочь, - развёл руками Кенни.
- Ты уж покумекай, батя, - Стэн похлопал друга по плечу, - Ты шаришь в этом больше нас. Значит на тебя вся надежда.
«Ох уж этот Стэн» - подумал Кенни, - «Умеет он слова подбирать».
- В принципе можно попробовать вырыть небольшие ямы, - Кенни задумчиво почесал подбородок, - Положить сверху тростники и накрыть всё это листьями.
- Вот видишь, - подмигнул ему Стэн, - Я так и знал, что могу на тебя положиться.
- Лопат у нас, конечно, нет, но попробую поискать… что-нибудь похожее.
(POV Кенни)
Вы когда-нибудь пробовали копать палкой?
Можете мне поверить, это не очень удобно. Это как грести вилкой, или переносить воду дуршлагом: усилий много, а результата нет.
Я перебрал десяток палок различной формы, пробуя ковырять землю, но безуспешно.
При ином раскладе я бы бросил это дело ещё на третьей палке, но раз уж пообещал…
Люди – довольно странные создания. Мы напридумывали всяких глупых абстрактных слов, и следуем за ними, игнорируя инстинкты и логику. Кто-то во имя любви, кто-то во имя господа, кто-то во имя любви к господу…
- Кенни, а что ты делаешь? – незаметно подошла ко мне Милли.
- Чёрт, Милли! – подскочил я, - Ты меня напугала.
- Прости, - Милли ласково погладила меня по щеке, - Так что ты делаешь?
- Ищу лопату, - объяснил я.
- Какую лопату? Зачем?
- Не совсем лопату, а палку похожую на лопату. Что бы сделать нам жилище.
- Нам? – Милли показала жестом на себя и на меня.
Будь я проклят, если не покраснел.
- Это не важно. Всё равно я ничего не нашёл, - я со злостью кинул очередную неудачную находку.
- Давай, я тебе помогу, - Милли подняла с земли палку из полого тростника, - Как тебе такая?
- Она слишком тупая, - покачал я головой, - Такой лопатой землю не проткнёшь.
- У тебя же есть нож, - напомнила Милли, - Почему бы тебе просто не заточить её.
Действительно, умник, почему? Ты так старался найти подходящий девайс, что не подумал сделать его сам.
- Ты чего замолчал? – забеспокоилась Милли.
- Просто думаю, какой же я тупой.
Благодаря новой методике мы быстро насобирали и довели до нужной степени остроты восемь лопат.
Попутно Милли похвасталась, что ей, наконец, удалось уговорить Эстер поесть.
Молодец она, что тут скажешь. А я ещё не верил в женскую дружбу.
- Теперь при помощи сего инструмента мы выкопаем уютное гнёздышко.
- Ты начинай, а я пока раздам их ребятам.
Интересно, она в самом деле собирается устроиться ко мне в шалаш или просто дразнит меня? Я, разумеется, чертовски надеюсь на первый вариант, но… кто его знает как на самом деле.
Земля была, на удивление, мягкой и процесс продвигался быстро. Когда Милли вернулась, я уже раскладывал на дне ямы длинные листья. Так сказать, делал пол.
К моему удивлению, она пришла не одна:
- Кенни, ты же не против, если Эстер переночует с нами?
И как мне на это реагировать?
С одной стороны, поступил недвусмысленный сигнал о том, что спасть я буду не один. С другой стороны, учитывая нагрузку в виде Эстер, толку от этого мало.
Ну ладно, хоть холодно не будет.
- Конечно, не против.
- Спасибо, - Эстер хлюпнула опухшим от слёз носом.
С «крышей» пришлось немного повозиться: палки не слишком плотно прилегали друг к другу, хотя я специально выбирал наиболее прямые. Листья лежали не слишком устойчиво, поэтому мне пришлось снять джинсы и положить их сверху: они тяжёлые, так что ветра можно не бояться.
Рубашку я тоже снял и скрутил узлом - получилась оригинальная подушка.
В общем, квартирка готова. Можно заселяться.
- Заходите, дамы, - я элегантным жестом пропустил вперёд Милли и Эстер, - Я скоро буду.
Я решил немного покурить перед сном. А у Фосси, насколько я помню, всегда есть с собой пачка.
Он, конечно, тот ещё жлоб. Но ёлы-палы, я ж ему лопату подогнал…
- Кенни, а чего это ты в одних трусах разгуливаешь? – поймала меня по дороге Лиззи.
- Хотел покурить немножко. А что? – неловко пытаясь прикрыться, ответил я.
- На, если хочешь, - она протянула мне сигарету.
Тонкая. Однако я не в том положении, что бы привередничать.
- Спасибо, - я подкурил от костра и спросил, - А ты чего спать не ложишься?
- Некуда. Все хорошие участки разобрали, - пожаловалась Лиззи, - Как, впрочем, и палки. У меня только наполовину вырытая яма и десяток полусухих листьев…
Кажись, я знаю, к чему она клонит. Похоже, все вокруг только и делают, что вертят в разные стороны моим благородством.
- Если не боишься, пошли к нам, - предложил я.
- А чего мне бояться? – лукаво улыбнулась Лиззи.
- Мы будем рассказывать страшные истории, - ненатурально страшным голосом предостерёг я девушку.
- Ничего… главное, что бы никто не ворочался во сне.
- Обещаю, я буду ворочаться только наяву.
Лиззи шутливо толкнула меня в бок.
За что?
Я же без всякого подтекста.
Ну, или почти.
«Чёрт бы побрал этого Стэна!» - ворчала про себя Вэнди, обрывая листья с очередной пальмы, - «Почему он так неадекватно себя ведёт? Я ведь решила порвать с ним! Значит он должен быть либо злым, либо разбитым. Либо и то, и другое. А он…»
- Эй, ты там скоро? – окрикнула её Бэбе.
- Уже всё! – Вэнди принесла листья к их будущему жилищу, - Теперь надо их разложить так, что бы вода не просачивалась.
- И как ты прикажешь это делать?
- Аккуратно.
«Зачем он ведёт себя как лидер? Т.е. почему он раньше себя так не вёл, когда мы были вместе? Мне было бы приятно, что моего парня все слушаются… А что теперь? Теперь все слушаются моего бывшего. А это, скажу я вам, огромная разница!»
- Вэнди, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Бэбе.
- А что?
- Да, взгляд у тебя какой-то… злой.
- Это – кажется. Я просто устала.
«А ещё лучше, что б он меня слушался и уважал. А все слушались и уважали его, ага! Вот только, если он будет слушаться меня, то его дружки-шовинисты перестанут уважать его. Мол, настоящий пацан, не станет слушать бабу. Как, чёрт возьми, не справедлив этот мир!»
- Кажется, у тебя крыша съехала, - сообщила Бэбе.
- Я же сказала, что я в порядке! – раздражённо отмахнулась Вэнди.
- Я - в буквальном смысле, - пояснила Бэбе и показала на опавшую сторону шалаша.
- А почему только у меня? Ты же тоже здесь ночуешь!
- Нет, я ночую у Твика.
- И давно ты это решила?
- Секунд десять назад.
«Вот шлюха!»
- А как же я? – растерялась Вэнди.
- Придумай что-нибудь. Ты ж у нас умная…
(POV Стэн)
Смекалка Кенни продлит мою жизнь примерно дня на два.
Если ещё и Кайл с Картманом начнут шевелить извилинами, то я, может, и неделю продержусь. А то и месяц.
Тот факт, что они что-либо делают вместе, уже сам по себе внушает оптимизм. Даже если это просто поход за едой.
Кстати насчёт еды… Это пока не очень очевидно, но на одних фруктах мы долго не протянем. Это пока в нас перевариваются остатки вчерашнего фаст фуда, мы не чувствуем недостатка в белках и жирах, однако скоро у многих начнутся проблемы с пищеварением.
Очевидным решением является охота. Но я не представляю, как охотиться без ружья. Дядя Джимбо говорил, что главное в этом деле – это чутьё и умение читать следы зверей. Хех! Интересно, что бы он сейчас сказал, окажись на моём месте?
Рыбалка? Та же проблема: нет ни спиннинга, ни сетей, ни динамита.
Может, в самом деле, сожрать Тимми? Всё равно от него толку никакого.
- Стэн, - ко мне подошёл Твик, - Я тут подумал, может нам нужно выставить часовых? Вдруг ночью придут какие-нибудь дикие звери или… ну не знаю, плохие парни.
- Молодец, Твик. Хорошая идея.
Никогда не стоит забывать о поощрениях за соответствующие дела. Даже простая похвала, которая ничего тебе не стоит, может очень сильно вдохновить человека
- Выбери, на своё усмотрение, ещё троих парней, и дежурьте посменно.
- Всё так и сделаю! – кивнул Твик и удалился.
Что-то Кайл и Картман долго не возвращаются. Я начинаю за них волноваться. Если честно, то больше за себя: за несчастного одинокого Стэна, который может остаться без друзей.
Конечно, у меня останется Кенни, но этот парень гораздо больше увлечён противоположным полом, чем нашим спасением. Я не ханжа, но три девки – это явно перебор.
- Привет, Стэн.
Вэнди?
Интересно, а ей-то что понадобилось?
- Мы уже виделись сегодня, - сухо произнёс я.
- Я не знала, как по-другому начать разговор.
- Хм.
Вот так.
Я парень сообразительный: за словом в карман не лезу.
- Нам надо поговорить.
Понятно.
Это означает, что говорить будет она, причём неприятные мне вещи. А я буду должен стоять и покорно слушать.
- Мы уже говорим.
- Послушай, я понимаю, что ты на меня обижен. Но, может, стоит отложить месть на потом?
- Я не обижен. И я не собираюсь мстить.
- А как же твоё «важное» поручение? - Вэнди показала кавычки пальцами, - Что это, как не попытка унизить меня?
- Извини. В следующий раз отправлю тебя траншею копать, - пообещал я.
Этих женщин хрен поймёшь. Я же наоборот хотел сделать ей приятное, дав самое лёгкое задание. Да ещё и вместе с подружкой. А она недовольна…
- Какую ещё траншею?
- Длинную.
- Зачем? Вы что, собираетесь загонной охотой заняться?
Опаньки!
А это – кажется, идея. Стоит её обмозговать.
- Да, - стараясь скрыть удивление, ответил я, - Мы с Твиком нашли следы диких кабанов.
Вау, я становлюсь настоящим начальником. Уже ворую идеи у своих подопечных.
- Я совсем это имела в виду, - замялась Вэнди, - Я хочу не тяжёлую работу, а ответственную и…
- …Интересную? – подсказал я.
- Да! Я разве не заслужила этого?
Конечно, ты только затем и пришла в этот мир, что бы быть счастливой. А если нет, то п@издец всему живому. В гражданских правах должна быть специальная пометка о женском счастье.
- Ещё раз извини, но у нас нет интересных вакансий, - я развёл руками, - Что-нибудь ещё хочешь сказать?
- Типа того, - подумав, сказала Вэнди, - Я хочу попросить у тебя прощение.
Она что, шутит? Вроде, нет.
- За что? За то, что бросила меня?
- Нет. За то, что сказала, что ты в этом виноват. Это неправда. Ты не виноват.
- А кто виноват?
- Я не знаю, - Вэнди опустила глаза, - Обстоятельства. Судьба. Никто!
- Спасибо, - я, поддавшись внезапному порыву, обнял её.
- И ещё у меня съехала крыша, - добавила Вэнди, обнимая меня в ответ.
- Э-э-э.
Ещё один искромётный ответ в моём исполнении. Мне бы ток-шоу вести.
- У моего шалаша, - уточнила Вэнди, - И мне негде спать.
- Можешь пока поспать у нас. Кайл ещё не вернулся, а я иду на дежурство.
Зачем я соврал?
- Ты будешь дежурить всю ночь?
- Нет. Я вообще не буду дежурить, - признался я, - Я соврал, и сам не знаю почему. Я не…
- Тихо! – Вэнди приложила палец к моим губам, - Не говори больше ничего…
После чего взяла мою руку и потащила меня в мой шалаш.
ficbook.net/readfic/1247382
Фэндом: Южный парк
Пейринг: Кенни/Милли, Стэн/Вэнди, Кайл/Вэнди, Бэбе/Твик, Салли/Твик, Лизи/Кенни, Ребекка/Кенни, Клайд/Эстер
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Джен, Мистика, POV, Songfic, Эксперимент
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: Макси
Статус: закончен
Описание: Никаких родителей, никаких учителей, никаких правил, никакой пощады.
Посвящение: Уильяму Голдингу и Владимиру Набокову
Публикация на других ресурсах: Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку
читать дальше
Их было четверо.
Их было четверо.
«Стэн и три его дурацких друга, - подумала Вэнди. - Если бы не они, то можно было бы попытаться сделать из него нормального человека…»
Они сидели на курилке и о чём-то говорили. Точнее, просто перебрасывались ничего не значащими фразами.
Вэнди уже десять минут стояла за углом и собиралась с духом, чтобы начать этот разговор. Она почти ненавидела себя за эту слабость.
Наконец она решилась и уверенной походкой подошла к своему, без пяти минут, бывшему парню:
- Стэн, нам надо поговорить.
- Валяй, - пожал плечами Стэн.
Раньше Вэнди была без ума от его постоянного спокойствия - это делало его таким серьёзным, таким зрелым... Теперь оно её только раздражало.
«Как будто у него вообще нет чувств»
- Наедине, - уточнила Вэнди.
- Мне нечего от них скрывать, - ещё одно пожатие плечами.
Вэнди никогда не понимала, почему Стэн выбрал себе ТАКИХ друзей. Даже самый адекватный, с её точки зрения, Кайл был неприемлем.
Конечно, он хорошо учился и был евреем, что было, несомненно, огромными плюсами. Но в то же время, его отношение к женщинам… Не то чтобы он был сексистом. Просто они его никогда особо не интересовали. И это почему-то раздражало Вэнди.
У Кайла было несколько романов и, судя по рассказам, довольно скучных. Однако его поведение в промежутках между этими романами было таким, словно отсутствие подруги – вполне нормальное состояние.
«Если человек – один, он должен быть несчастным. Иначе… это ведь несправедливо по отношению к нам, не одиноким».
Или взять, к примеру, МакКормика. Как можно тусоваться с этим типичным реднеком, чьи интересы ограничены пивом, сиськами и мотоциклами? Даже сейчас, он нацепил дешёвые наушники и стоял подальше от остальных.
А Картман? Это, вообще, воплощение всего того, что Вэнди искренне презирала.
- Я думаю, что нам обоим было бы лучше, если бы мы перестали быть вместе, - на одном дыхании Вэнди выдала заранее приготовленную фразу.
Когда Вэнди готовилась к этому разговору, эта фраза показалась ей максимально мягкой. Но, будучи изречённой, она превратилась в ломаную и жалкую.
- Вот как, - на этот раз Стэн даже поленился пожать плечами.
- Я очень много времени думала над этим…
Вэнди вдруг поняла, что Стэн даже не смотрит на неё.
«Чёрт возьми, почему мне так неловко? Ведь это он виноват во всём! Это он не захотел меняться!»
- Стэн! Ты меня слушаешь?
- Да.
- Пойми, мне тоже очень тяжело расставаться. Было бы неплохо, если бы ты помог мне…
- С какой стати мне это делать? – Стэн на секунду поднял взгляд, но потом снова опустил.
«Почему я вообще перед ним распинаюсь? Надо было просто отправить СМС»
Картман ехидно оскалился глядя на то, как терзается Вэнди. Кайл положил локоть на плечо Стэна. Кенни продолжал слушать свою музыку, временами бросая ироничные взгляды на происходящее.
- С такой, что ты являешься причиной моего решения, - Вэнди начала злиться. - Я… я… я хочу делать что-то важное, хочу помочь нашей планете. А тебе плевать на всё!
«Я помню, как Стэн не пошёл со мной на митинг в защиту кенгуру, а предпочёл поиграть в X-box со своими дружками»
- Что ты несёшь? Стэн уже раз десять спасал этот мир, - воскликнул Кайл, - И раз сто спасал наш город.
- Я не про это, - помахала головой Вэнди, - Это - совсем другое.
- И в чём разница? – прищурился Картман.
«Вот поэтому лучше говорить с одним Стэном. Без поддержки».
- Разница в том, что вы спасаете только то, что вам нравится! – вздохнула Вэнди.
(POV Стэн)
Я не знаю, когда именно я тут очутился. Знаю только, что это случилось ночью.
Первое, что я почувствовал, это как моя удобная кровать перестала быть удобной и стала жёсткой и колючей.
Как песок.
Потом мне вдруг стало холодно.
А потом…
- Стэн! Ты тоже тут? – потряс меня за плечо Кайл.
- Что? Где?
- Не знаю… просто тут. Похоже, мы куда-то влипли…
Он не договорил, но я и так понял. Какое слово не было произнесено вслух.
Опять.
Я огляделся. Ночь на исходе, скоро рассвет.
Ага, слева море, справа пальмы. Сверху небо, снизу пляж. Передо мной тревожное лицо Кайла:
- И мы – не в Саус Парке, - протянул мне руку Кайл.
Молодец, гений. А так же не в Денвере, не в Далласе, не в Чикаго и не на северном полюсе…
- Мы? – я с трудом поднялся, - Кенни – тоже тут?
- Тут весь наш класс.
Действительно. Вон, Кенни держится за виски, вон Баттерс испуганно смотрит по сторонам, вон Твик нервно теребит свою пижаму.
- Только наш?
- Вроде бы…
«И Вэнди?» - чуть было не спросил я, но вовремя остановился.
Ещё не хватало выставить себя полным придурком.
- Что будем делать?
Отличный вопросец… Найти бы на него не менее хороший ответ.
- Надо найти помощь, - по-моему, это единственное на что можно рассчитывать в данных обстоятельствах.
- У тебя есть с собой телефон? – спросил я у Кайла, но он покачал головой, - У кого-нибудь есть телефон? Эй, народ! Подойдите все сюда!
Большая часть ребят начала подходить, но некоторые никак не отреагировали.
- Кенни, Баттерс! Позовите остальных идиотов с проблемным слухом, - попросил я, - Кайл, посчитай людей. Может, кого-то не хватает.
В другое время, я бы попросил Вэнди заняться этим. Она всё-таки староста. Но…
- Одного не хватает, - сообщил мне после подсчёта Кайл.
- Кого? – спросил я.
- Картмана.
Что из этого следует?
Да всё что угодно! Он у нас всегда особенный.
- Всем меня слышно? Отлично. Слушайте, хоть кто-нибудь знает, где мы и как мы здесь оказались?
Ответ отрицательный.
- О’кей. Другой вопрос: у кого-нибудь есть с собой мобильный телефон.
Тоже нет. Как я и думал. Но попробовать всё равно стоило.
- Ладно, давайте держаться вместе, и…
- … Мне страшно, - всплакнула вдруг Кэтти.
- … И всё будет хорошо.
- Ты не можешь этого знать! – раздался возмущённый голос Крэйга.
- Мой дядя Джимбо говорил, что в дерьмовых ситуациях главное не терять дух.
- И что мне твой дядя? Мы хрен знает где, и ни у кого нет даже сраной мобилы!
- Ты хочешь сказать что-то конкретное, Такер? Валяй, только желательно по делу.
- Я думаю, что это Картман нас всех сюда закинул, - заявил Крэйг, - Он грозился избавиться от всех нас на прошлой неделе.
Тоже мне аргумент. Он грозится сделать это по пять раз за день. Мы уже привыкли.
Если бы он мог реализовать хотя бы половину своих угроз, то превратился бы в опасность для пентагона.
- Давайте не делать поспешных выводов, - я поднял руки видя нарастающий гул, - То, что Картмана здесь нет ещё ни о чём не говорит.
- А может он здесь, просто мы его не нашли, - предположил Кенни.
- Вот именно. Нам надо его поискать, а заодно и других людей.
- Вот ещё! Зачем нам это надо? – скривил рожу Такер, - Кто, вообще, дал тебе право командовать?
- Я вовсе не командую!
- А что же тогда ты делаешь?
- Пытаюсь помочь, - развёл руками я, - И всё.
- С чего ты взял, что мы нуждаемся в твоей помощи?
Действительно, с чего?
По большому счёту мне плевать почти на всех своих одноклассников. С другой стороны, логика подсказывает, что действуя сообща, у нас больше шансов выбраться отсюда…
- Мы – Американцы! – напомнил всем Кенни, - Наша страна построена на демократии. Давайте проголосуем.
- Отлично, – согласился Крэйг, - Хэй! Поднимите руки все, кто за меня. Все, кому тесно сидеть под задницей Марша.
Стеснённых моей пятой точкой нашлось куда больше, чем я ожидал: Токен, Клайд, Джейсон, Нейтон, Терренс, Дог Пу, Лерой, Фосси, Билл…
Неужели я настолько раздражаю окружающих? Я же такой душка…
Последней подняла руку Эстер, неуверенно оглядываясь то на Милли, то на Клайда.
Всего, стало быть, одиннадцать. Многовато конечно, но остальных же ещё больше, правильно?
- Кажется, кто-то проиграл, - ухмыльнулся Кайл, - Опять.
- А если мы не хотим голосовать? – спросила Бэбе.
- Д-д-да, если м-м-мы хотим в-в-воздержаться? – поддержал её Джимми.
- Точно! – хлопнул в ладоши Крэйг, - То, что кто-то против меня – это не значит, что он за тебя.
- Ладно, кто – за меня? – безразличным тоном спросил я, хотя сердце начало бешено колотиться.
Кайл, Кенни, Кевин…
Жаль, что Картмана рядом нет. Он бы не только сам проголосовал за меня, но ещё и убедил бы сделать это пару, тройку ребят. Да хотя бы одного Баттерса, - и то хорошо.
Меня всегда поражало, как ему, будучи всеми не любимым, удаётся заставлять окружающих действовать в своих интересах.
Хейди, Салли, Лизи…
И очень хорошо, что Кенни – со мной. Уверен, половина девчонок голосует за меня, только из-за него.
Только РАДИ него.
Реббека, Милли….
Победа приближается, но готов ли я к ней? Я уже был готов проиграть. В проигрыше есть своя свобода. Не надо ни за что отвечать. Можно с умным видом говорить: «Я бы сделал по-другому».
Фрэнсис, Энни…
Поровну.
Я одновременно с надеждой и с опаской посмотрел на воздержавшихся.
Джимми отвёл взгляд; Бэбе, хрен знает откуда, достала зеркало и стала прихорашиваться; Брэдли стал изучать свою обувь; Тимми орал что-то нечленораздельное…
- Похоже, ничья, - пробормотал Крэйг.
- Нет! – поднялась ещё одна рука, - Я – тоже голосую за Стэна.
Интересно, она специально ждала последнего момента? На неё это так похоже.
- Спасибо, Вэнди, - одними губами произнёс я.
И что мне прикажете теперь с ней делать?
Да и не только с ней…
Так же, как и прежде
Очередной, совершенно идиотский, запрет своих родителей Кайла повлёк за собой очередной скандал.
Шейла Брофлоски голосила про дурное влияние телевизора и современной музыки, а так же про слабовольный характер сына.
Джеральд был настроен более либерально, но опасаясь неминуемых последствий, поддержал жену.
Кайла снова начали посещать мысли о суициде, но, как всегда, мысли так и остались мыслями.
«Откуда взяться воле, если ты сама её уничтожила?»
Было время, когда Кайлу нравилось поступать правильно. Что правильно, а что нет – было самоочевидно. Теперь же… каждое решение, даже самое тривиальное, было мучительным испытанием. Разные люди советовали поступать ему по-разному.
«Терпи сейчас – что бы было легче потом» - говорила ему мать.
Но что такое потом? И что такое терпение?
«Это не долгосрочный вклад в банк… я просто меняю местами два события. Интересное и нет. Какая, чёрт, возьми, разница съесть сладость сейчас, или потерпеть и съесть её завтра? И это в лучшем случае. В худшем – долгожданное завтра так никогда и не наступит».
После всех этих разборок Кайлу не хотелось ни есть, ни спать, ни даже выпить. Хотелось просто включить на полную громкость музыку в своей машине и уехать куда-нибудь на запад. Просто ехать по бескрайним американским просторам и любоваться нехитрыми пустынными пейзажами с редкими бетонными оазисами бензоколонок. Как раз под стать тоскливому настроению.
Потом остановиться на закате, лечь на капот, закурить сигарету и считать едва проступающие звёзды.
«Я хочу быть один, но я не хочу быть одиноким… Я хочу, что б меня кто-то ждал, но я не хочу, что б мной командовали. Как я завидую своим друзьям… Им ведь намного проще, чем мне. Их никто не заставляет прыгать выше головы. Их не гонят поганой метлой к успеху. Они вольны заниматься тем, чем хотят. Они имеют право на счастье».
Школьные дела, из тех которые происходят не на уроках, а возле шкафчиков, мало занимали Кайла. Он, конечно, активно участвовал во всех событиях, но делал он это… как бы на автомате. Всё происходило, минуя душу: слишком уж разный масштаб между тяжёлыми внутренними переживаниями, и тем «кто с кем пойдёт на вечеринку».
Даже стычки с Картманом перестали щекотать нервы. Возможно, отчасти из-за того, что Картман переключился на более простые и приземлённые радости. Но в основном потому, что Кайлу стало плевать на этот мир.
Иногда, обычно в первые мгновения после сна, Кайлу казалось, что тот мир, мир который ему снился, более реальный, чем его настоящая жизнь. Там всё было по-настоящему, не смотря на очевидную эфемерность сна. Чувства были более искренними, эмоции более чистыми, а люди - человечнее.
А те люди, которых он видел каждый день – не более чем плохо нарисованные картинки.
(POV Кайл)
Любите ли вы плавать? Любите ли вы море?
Я – люблю и то, и другое. Возможно, это у меня наследственное. Всё-таки мой народ со средиземного моря пришёл, а не с горы слез.
Но сейчас мне не хочется даже касаться этой здоровенной солёной лужи, не смотря на то, что она в трёх метрах от меня.
Стэн попросил меня исследовать побережье, и дал в нагрузку Клайда. Мы шли на восток, и солнце всё больше слепило нам глаза.
Я предпочёл бы пойти на запад, но туда отправились Джейсон и Брэдли.
Со стороны Стэна было весьма разумно таким деликатным способом избавиться от Клайда и Джейсона. Наверное, какое-то похожее задание получил и Токен.
Надо лишить Крэйга поддержки на случай, если он задумал какую-нибудь глупость. А даже, если и не задумал, то пусть немного понервничает. Умнее будет
- Долго нам ещё идти? - в пятый раз прогнусавил Клайд.
- Если через пол часа ничего не найдём – пойдём обратно.
- Я хочу пить.
- Вон, воды сколько, - я кивнул в сторону моря.
Грубо, конечно, но он меня уже достал своим нытьём.
Постепенно песок сменился галькой, а пальмовые заросли отодвинулись от моря на приличное расстояние.
Если смотреть только под ноги, то можно представить, что идёшь по мощеной улице, какого-нибудь старого города. Только шум прибоя всё равно нарушал эту глупую фантазию и возвращал обратно к ненавистной реальности.
- Что мы, вообще, ищем? – не выдержал долгого молчания Клайд.
- Что-нибудь необычное. Что-нибудь, что подскажет нам, как мы тут оказались, и как отсюда выбраться, - объяснил я ему.
- А если ничего такого не будет?
- Блин, Клайд, ты что, в стрёмные истории никогда не влипал?
- Нет!
- Вот и заткнись!
Честно говоря, я сам не был уверен, что ответ будет просто валяться под ногами. Но не сидеть же, сложа руки.
- Послушай… - начал Клайд.
- Я, кажется, сказал тебе, заткнутся!
- Я понял. Просто… вон те горы не кажутся тебе необычными?
Ох, нихрена себе…
Похоже, я слишком пристально смотрел вниз. Иначе заметил бы небольшой выступ горы метрах в двухстах. И ещё один чуть дальше.
- Там, похоже, ещё и пещеры имеются, - приглядевшись, сказал я.
- Теперь мы пойдём обратно и расскажем про них?
- Шутишь? Давай сами туда слазим.
- Ну, уж нет! – заупрямился Клайд, - Ты сказал, что мы ищем что-то необычное. Ты не говорил, что мы должны будем сами туда лезть.
- Не хочешь – вали обратно. Я сам их исследую.
Клайд недовольно заворчал, но всё же последовал за мной.
По пути я гадал, что мы найдём в этих пещерах. Что что-нибудь да найдём, я даже не сомневался. Но почему-то в голову лезла одна чушь. Например, офис таймшерной компании, которая и закинула нас сюда в рамках своей новой маркетинговой кампании. Или штаб квартиру крабовых людей. Или тайное убежище Дэвида Блейна…
Понимаясь на пригорок, пришлось чуть-чуть попотеть. Но открывшийся с высоты вид с лихвой окупил потраченные усилия.
- Прикольный видок, - сказал я Клайду.
- Не знаю… - пожал он плечами, - Давай быстрей делай что хотел.
- Я хотел только посмотреть, что внутри, - успокоил я его и, пригнувшись, зашёл в ближайшую пещеру.
- Что там?
- Да погоди! Глаза должны привыкнуть к темноте…
Сталактиты, сталагмиты сталагнаты… ерунда всякая. Одно разочарование. Однако так просто сдаваться не хотелось – и я начал осторожно ощупывать стены.
- Ты нашёл что-нибудь? – снова спросил Клайд.
- Если тебе так интересно, то зайди и сам посмотри!
- Мне - не интересно. Я хочу поскорей вернуться к остальным! И пусть кто-нибудь другой… занимается всем этим…
Ага,… это походу его принцип по жизни: «пусть кто-нибудь другой»; «сам я посижу в сторонке и полистаю плейбой.
Печально.
- Эй! Ты где? – протиснулся в пещеру Клайд.
- Всё нормально.
Я похлопал его по плечу, но он от неожиданности отшатнулся и…
…Споткнувшись, упал глазницей на острый сталагмит.
Вот интересно, мне так же как и прежде считать себя сволочью или нет?
Мои руки связаны
В Саус Парке, если хорошенько поискать, можно найти много интересных мест. Здесь хватает и притонов, и борделей, и подпольных казино…
Это – другой Саус Парк. Не смотря на то, что географически он расположен там же, где и обычный, там действуют совершенно иные законы. Законы, которые больше подходят для стран третьего мира, нежели для Штатов.
В этих местах очень просто расстаться и с жизнью, и с деньгами.
Однако некоторые умудряются там зарабатывать…
- ...Извини, но мои руки связаны.
- Пепетто, ты выкручиваешь мне яйца! – усталым голосом сказал Картман.
- Меня зовут не Пепетто! Я – Карлос! – возмутился мексиканец.
- Да мне насрать! Вы все на одну рожу! – небрежно сплюнул Картман, - Я не могу платить твоему долбанному Мигелю по полтиннику за бой. Давай оставим старые расценки.
- Но Мигель узнал, что на твои бои стало приходить больше народу…
- …Потому что я хорошо виду дела!
- Да, но…
- Мои бои популярны, потому что я заказываю самых лучших и самых дорогих петухов. Между прочим, из Мексики.
- Так что мне передать боссу?..
- Передай Мигелю, следующее: я готов больше платить за аренду, если он поможет мне с поставками «бойцов» со своей родины.
- Хорошо.
«Грёбанные, латиносы!» - подумал Картман, - «Насколько было бы проще, проводи я боксёрские поединки, вместо петушиных боёв. Одного бойца можно выставлять на ринг больше одного раза… Можно устроить подставной матч, и срубить бабла на тотализаторе… А самое главное, на бокс пойдут смотреть все, а не только эти мексикосы».
Картман как обычно, возвращался домой поздно вечером, опустив голову и ругая «несправедливую» судьбу.
Его белое и упитанное лицо уже давно примелькалось, и на него перестали удивлённо коситься жители бедных районов. Даже более того, они начали его побаиваться. Оттуда к ним заглядывают только копы и бандиты. А и те, и другие приносят с собой только неприятности.
«Чёрт! Завтра опять долбанная школа. И ведь хрен пропустишь, а то опять начнутся эти дурацкие подозрения…»
Традиционно благополучную и неблагополучную части города разделяла железная дорога. И, переходя её, Картман на ходу менял свою внешность: причёсывался, заправлялся, отряхивал джинсы от вездесущей пыли…
К тому времени, когда Картман входил домой, он выглядел уже вполне прилично. И его мать продолжала думать, что её сын так поздно возвращается со свиданий. Для того что бы убедить её в этом, Картману пришлось даже подкупить Салли Тёрнер. Всего за сто долларов она согласилась один раз прийти к нему домой на ужин, поговорить с его матерью… короче создать видимость отношений.
Разумеется, под честное слово Картмана, что никто в школе про это не узнает.
И он сдержал слово. Но фотографии с того вечера всё таки сохранил.
Так, на всякий случай.
(POV Картман)
Твою ж мать!
Это ж надо так вляпаться…
Тут одно из двух: либо у меня крыша поехала, либо сигареты, купленные в той мексиканской забегаловке, были не совсем качественные.
Нет, вы подумайте. Заснуть в тёплой, постели родного милого маленького городка, а проснуться в какой-то жопе! В каких-то тухлых, вонючих джунглях!! Посреди своры гнусных, волосатых насекомых!!!
Я б предпочёл быть снова похищенным пришельцами.
Нет, я, конечно, знаю, что херня случается. Но, какого хрена, эта самая херня случается исключительно со мной?
Готов поспорить, этот сукин сын Кайл сейчас дома и никуда не попал! Что б его…
Ладно… Соберись, Эрик! Ты – самый крутой на свете!
Что мы имеем?
Я один. Где-то в тропиках. В таких ситуациях надо искать цивилизацию, в виде вырубщиков леса, браконьеров или наркоторговцев. Вперёд!
С этой бравой мыслью я тут же поймал открытым ртом муху.
Грёбанные джунгли…
Вот почему бы этим злоумышленникам (пока что будем считать их подземными роботами-мутантами) не закинуть меня куда-нибудь в более умеренную зону? Серьёзно, я бы даже согласился на Флориду. Но нет… «мы роботы-мутанты, мы закинем Эрика в Эквадор или в Венесуэлу…»
Тьфу!
И ещё эти, с позволения сказать, приключения свалились мне на голову, ой, как не вовремя! Я только-только стабилизировал свои делишки. Самое время наслаждаться успехом… Но хрен тебе!
Наверное, господу нравится причинять мне страдания. Возможно, он даже тащится с этого. Ну ладно, господи, наслаждайся моими мучениями. Я знаю, что выберусь отсюда…
А я, случайно не по кругу хожу?
Что-то пальма больно знакомая. Я уж не говорю, про тапок, который под ней лежит…
- Твою ж ма-а-а-ать!!! – закричал я чуть не плача.
Хорошо, что меня ни кто не слышит. А то ещё решили бы…
- Кто там орёт? – послышался чей-то голос.
Причём, на английском. Причём, без акцента.
Господи, спасибо тебе! Аллилуйя.
- Это я! – крикнул я в ответ, - Я – здесь! Не стреляйте: я – Белый!
- Да я – тоже. Как бы, - из ближайших кустов вылез…
- Баттерс? – моя радость сменилась удивлением, а оно, в свою очередь, разочарованием, - Какого хрена ты тут делаешь?
- Ну, меня, вроде как, отправили тебя искать. Точнее не меня, а нас. Но Кевин сказал, что я и сам справлюсь, а сам прилёг…
- Стоп! Давай по порядку. Как ты здесь оказался? Здесь, это, кстати, где? Кто тебя отправил? И как вы узнали, где меня искать?
43 секунды спустя
- … и тогда Стэн победил, а потом сказал нам, искать тебя.
- Вот значит как…
Стало быть, они знают не больше моего. Ну не идиоты?
А малыш Стэн каков? Как всегда на высоте. Настоящий американский герой. Всем поможет, всех спасёт, всем сказку на ночь расскажет…
- Вот что, Баттерс. Хватит трепаться. Отведи ка меня в ваш лагерь.
- В наш что?
Здорово!
Они даже не додумались разбить лагерь…
- Отведи меня в то место, где вы сейчас находитесь.
- Но я сейчас нахожусь здесь, с тобой.
- Мать твою! Туда, где все остальные.
- А-а-а, - понимающе кивнул Баттерс, после чего повёл меня через джунгли.
Кретины! Меня окружают одни кретины.
- Эрик, я забыл спросить, а у тебя случайно нет с собой мобильного телефона?
- Да! Две штуки! А тут я разгуливал потому, что хотел свежим воздухом подышать!
- Правда?
Если он скажет ещё хоть что-нибудь, клянусь, я его придушу.
Нет, серьёзно, господи, это - какая-то слишком злая шутка. Я такого явно не заслужил. Такого – никто не заслужил. Никто, кроме хиппи…
- Привет, Картман! – раздался голос Кенни, - Я тебя уже заждался.
Миллиарды переходят
Граница.
Через эту границу переходят миллиарды.
Но только в одну сторону.
Обратный путь закрыт.
Почему?
Так уж устроен этот мир. Таковы его правила.
Но в каждом правиле есть исключение. У нашего исключения есть имя.
Кенни.
Он одновременно и притягивает смерть, и не подвластен ей. И не сразу поймёшь, великий это дар, или великое проклятье?
Когда начинаешь всматриваться в наше исключение, поневоле задаёшься вопросом: почему он? Что в нём такого необычного?
Живёт себе парень, живёт. Ничем особо не отличается от остальных. Ходит в школу по будням. Отдыхает с друзьями по выходным. Выпивает иногда…
Может, есть какой-то секрет? Какая-то тайна? Или, может, у высших сил есть на него далеко идущие планы?
Никто не знает. В том числе и он сам…
…
- Кенни, ты там? – Карен постучалась к нему в комнату.
- Ага, - отозвался её брат.
Он лежал на кровати и рисовал портрет какой-то смазливой особы женского пола.
- Твоя новая подружка? – полюбопытствовала Карен.
- Нет. Просто фантазия.
Он любил рассказывать ей о своих пассиях. Как и о своих друзьях, о своих приключениях… обо всём. Точнее почти обо всём.
А она любила слушать. Иногда, если Кенни просил, она давала советы. Но чаще просто слушала, время от времени задавая уточняющие вопросы. Она вместе с ним радовалась его успехам, и вместе с ним горевала по поводу его неудач.
- Папу снова забрали в участок, - сообщила Карен.
- Что он учудил на этот раз? – оторвался от рисования Кенни.
- Не знаю. Вроде бы подрался с кем-то…
Это означало, что его придётся вытаскивать. Не то что бы они были так уж сильно привязаны к отцу, но его отсутствие сулило большие проблемы. Мать, имея «хороший» повод обязательно напьётся. А потом, в соответствии с законом подлости, придут социальные работники…
- Что ты планируешь сделать? – спросила Карен.
- Что-нибудь придумаю, - пожал плечами Кенни и слабо улыбнулся.
Подобная ситуация возникала не в первый раз. Разумеется, не точно такая, а похожая. Иногда их родителей забирали в милицию, иногда они серьёзно проигрывались в карты, иногда они просто исчезали, забыв про своих детей, будучи в наркотическом или алкогольном опьянении.
И каждый раз Кенни приходилось брать судьбу в свои руки. Он понимал, что ни в коем случае нельзя допустить лишения родительских прав. Ведь, они уже не маленькие, и поэтому их ни за что не возьмут в одну семью. А значит, он потеряет самого близкого в мире человека.
(POV Кенни)
- Привет, Картман! Я тебя уже заждался.
Я – сама приветливость.
А в ответ лишь испуганный взгляд старательно маскируемый под суровый. Но таков уж Картман. Его нельзя исправить, к нему можно лишь привыкнуть.
- С чего это ты меня ждёшь? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
- Едва ли, - ещё одна приветливая улыбка, - Это ты у нас мистер себе на уме.
- Тогда?..
- Угадал. Статистически, вероятность твоего появления стремиться к единице.
- Прошу тебя, Кенни, не надо выражаться, как задрот, - вмешалась Милли.
- Ты просто расстроилась из-за того, что проспорила, - упрекнула её Ребекка.
- Да, - поддержала подругу Энни.
- Я вовсе не расстроилась, - надула губки Милли, и в доказательство своих слов чмокнула меня в щёку.
- Что, чёрт возьми, тут происходит? – сорвался на писк Картман.
Это всё от волнения. Когда Картман нервничает, то начинает пищать, как щенок лавропуделя.
Если честно, то всё предельно просто. Стэн отправил меня Милли, Ребекку и Энни собирать дрова для сигнального костра. Мы слегка утомились и устроили привал. Затем поспорили, найдётся или нет наш толстозадый одноклассник.
Кто на что ставил, и какой был приз, я думаю, вы уже догадались.
Но ведь Картману не обязательно об этом знать…
- Какие у тебя есть версии? – я предложил ему самому ответить на свой вопрос.
- У меня есть гениальное предположение о подземных роботах-мутантах, но тебя это не касается.
- Как скажешь.
Девчонки захихикали.
- А вы чего ржете? – набычился Картман.
- Тише-тише, - я подошёл к нему поближе и шепотом добавил, - Пусть смеются. Я полчаса выводил их ступора.
- Зачем? – удивился Картман.
- Не хочу, что б они боялись.
- Ладно, делай, что хочешь, - он махнул рукой и побрёл дальше.
- Откуда ты знаешь, куда надо идти? – послышался вдали голос Баттерса.
- Я иду на шум прибоя, придурок…
Такие дела.
На чём я остановился?
Ах, да! Мы снова влипли, но на этот раз расширенной компанией.
- Кенни, а может тут есть фрукты? – предположила Ребекка.
- А бы сейчас поела чего-нибудь, - согласилась с ней Милли.
- А ты умеешь охотиться? – спросила Эмми.
И, видит бог, я не против расширенной компании.
Конечно, от некоторых товарищей я бы с радостью избавился. Грубо говоря, от всех кто голосовал за Крэйга. И, разумеется, от него самого.
Сами посудите, этот мудак начал ныть через пять минут, после того, как мы здесь появились. И так происходит постоянно. Любая мало-мальски необычная ситуация вызывает у него только негативные эмоции.
Зато в следовании за очередным идиотским поворотом моды он всегда первый. И в издевательствах над теми, кто не следует за модой, а живёт своим умом.
Мразь, одним словом.
- Смотрите, что я нашла! – позвала нас Милли и продемонстрировала нам какой-то огромный фиолетовый фрукт.
- Что это? – ахнула Эмми
- Я не знаю.
- А оно съедобно? – насторожилась Ребекка.
- Сейчас проверим, - я достал складной ножик и отрезал от фрукта небольшой кусок.
- Кенни, может не надо…
Поздно. Я уж съел.
И, надо признаться, это было восхитительно. Правду говорят, голод – лучший повар.
- Всё в порядке, - обнадёжил я девчонок, - Есть можно.
- Ой, а отрежь и мне кусочек, - наигранно стесняясь, попросила Милли, - Не хочу грязными руками ломать.
- И мне.
- И мне.
- Сейчас, погодите, - я не особо ловко орудуя лезвием, нарезал фрукт шесть кусков, - А где ты его нашла?
- Вон там, - показала Милли, - А что?
- Пойду - посмотрю. Может там ещё такие есть, - объяснил я и заговорщицким тоном добавил, - Если есть, то устроим пикник.
Три улыбающихся мордашки, перепачканные фруктовым соком, одновременно кивнули в знак согласия.
Не такое уж и плохое это место.
Со стороны на сторону
Вэнди нервно ходила по кругу, бормоча проклятья в адрес судьбы.
«Какого чёрта он дал мне такое идиотское задание? Это что, тонкое мстительное издевательство? Или просто неуклюжая попытка угодить?».
Бэбе, загоравшая неподалёку, напротив была довольна своим поручением: «сидеть на месте и держать связь». Временами она бросала, полные любопытства, взгляды на подругу, но не торопилась начать разговор.
«Пока они там занимаются настоящими, важными и интересными делами, я тут должна торчать с этой дурой. Которая, похоже, не понимает, что Стэн её здесь оставил, только для того, что бы мне не было скучно… Идиот».
- Может, хватит мельтешить, - попросила Бэбе, - Ляг, отдохни.
- Как ты можешь лежать здесь, и ничего не делать? – плохо скрывая презрение, спросила Вэнди.
- Эй! Мы не тут не просто так. Мы – держим связь.
- Вообще-то, просто так. Стэн, видимо, так проявляет свои чувства: заставляет сидеть и ничего не делать.
- Он тебе всё ещё небезразличен? – тут же заинтересовалась Бэбе.
«Типичная Бэбе: мы все можем умереть, а её интересует только… всякая ерунда».
- Нет… не знаю. Не в этом дело. Там… - Вэнди махнула рукой в сторону джунглей, - …Ребята делают что-то полезное. Ну, или пытаются делать. А нас оставили тут, потому что считают, что мы ни на что не годимся.
- А что ты предлагаешь?
- Я не знаю… я… я… - Вэнди наконец, перестала ходить и села рядом с подругой, - Я, просто расстроена и обижена его решением.
- Тогда зачем ты за него голосовала?
«А, в самом деле, зачем? Тогда мне это показалось настолько естественным, что я почти не раздумывала. А теперь? Нельзя же сказать: я проголосую за тебя, только если мы вместе будем делать что-нибудь интересное…»
- Ну не за Крэйга же.
- И это твой аргумент? Ты вполне могла воздержаться, - хитро прищурилась Бэбе.
«Тоже мне Соломоново решение... До него любой дурак додумается. Просто ты побоялась кого-нибудь обидеть».
- Чего ты прицепилась? Проголосовала и проголосовала.
- Теперь жалеешь?
- Нет. Не совсем. Я думала, что всё будет по-другому. Я думала, что выбирая Стэна, всё поменяется… - Вэнди на секунду запнулась.
- …сразу? – подсказала Бэбе.
- Да! Мы сразу вернёмся домой, или хотя бы сразу поймём, как вернуться. А Стэн… изменится… Блин, я, наверное, глупо сейчас выгляжу?
- Не более чем всегда.
- В смысле? Ты хочешь меня оскорбить?
- Нет. Я хочу сказать, что ты привыкла смотреть на несчастных и бедствующих людей со стороны. И твоё участие в их жизни (безусловно, благородное) носило мгновенный характер. А теперь ты сама оказалась в тяжёлом положении. И тебе не привычно, что один, даже очень красивый жест, не привёл к счастливому итогу.
«А она, похоже, не такая дурочка, какой хочет казаться».
(POV Стэн)
Пошли дела кое-как.
Конечно, больше «кое-как», чем «пошли», но тем не менее…
Главное, что б каждому было, чем заняться, а то не дай бог начнут нервничать и паниковать, да ещё подбиваемые этим кретином.
Я старательно изображал из себя эдакого волевого уверенного в себе лидера, с ясным взором, гордым профилем и квадратным подбородком. Многие даже поверили, что у меня есть гениальный план нашего спасения, обреченный на удачу.
На самом деле, я просто, попросил каждого сделать несколько банальных вещей: вроде обследования местности, разведения сигнального костра и поиска пищи. А кому не хватило задания, тех я просто отправил искать следы цивилизации. Вот и всё.
Ну и ещё сказал каждому «по секрету», что именно его задание «самое важное», и я полагаюсь именно на их группу. Совокупность ответственности и благодарности за оказанное доверие сохранит их лояльность на некоторое время.
А что будет потом?
Если помощь так и не появится, то, что нас ожидает? Постепенное одичание с каннибализмом и кровавыми жертвоприношениями?
Возможно.
Одно хорошо, меня к этому времени уже убьют, как главного виновника всех несчастий.
- А-а-а!!! Змея-а-а! – заорал Твик.
- Успокойся, Твик. Это всего лишь ветка, - успокоил я парня, даже не глядя в его сторону: он «обнаруживает» змею уже в четвёртый раз.
- Тимми! – поддержал меня Тимми.
Вы удивлены, почему я взял себе в спутники самых ненормальных?
Всё просто. Во-первых, за ними нужен постоянный пригляд. Во-вторых, если их нагрузить на кого-нибудь другого, обязательно начнутся обиды.
Хотя они и так начались. Например, Лиззи обиделась, что её отправили вместе с Салли, а не вместе с Милли. И её не волнует, что Милли сама захотела пойти с Кенни, а не с ней. Виноват, всё равно я.
И такие мелкие обиды заставят их переходить со стороны на сторону.
Если выберусь отсюда, то месяц не буду выходить из дома. Надоели мне люди.
- Стэн, а что если мы ничего не найдём? – спросил меня Твик.
Господи, да откуда мне знать! Я даже не знаю, где мы находимся. Не говоря уж том, есть ли тут еда.
- Тогда мы сожрём Тимми, - абсолютно серьёзным голосом сообщил я.
- Тимми! – радостно крикнул Тимми, поняв, что речь идёт о нём и тут же испуганно переспросил, - Тимми?
- Я не хочу есть инвалида! Вдруг, после этого я тоже стану инвалидом?
- Тогда ты умрёшь с голоду.
- А-а-а.
Конечно, гораздо вероятней, что мы все умрём от жажды, но тут уж от меня ничего не зависит. Найдём пресную воду, так найдём. Нет, так нет.
Я прожил… короткую и… несчастливую жизнь.
Не вижу смысла особо надрываться, что бы превратить её в длинную и несчастливую.
Пусть другие надрываются.
- Эй, Твик! – позвал я.
- А? Что?
- Видишь ту, высокую пальму?
- Ага.
- Сможешь на неё залезть?
- Зачем? – насторожился Твик.
- Сможешь или нет?
- Ну да, наверное.
- Залезь и поищи… что-нибудь похожее на речку или озеро.
Вот интересно, что бы сделал на моём месте Картман?
В далёкой перспективе, понятно: построил бы маленькую антиутопическую диктатуру. А конкретно сейчас? Наобещал бы всем счастья с три короба, а потом перевёл бы весь негатив на подходящих козлов отпущения?
Возможно.
Пожалуй, стоит взять этот приём на вооружение. На всякий случай.
И не судите меня строго, речь идёт о моей жизни.
- Есть там что-нибудь? – крикнул я Твику.
- Нет! Я не вижу ничего синего, только зелёное. И немного коричневого.
Мдя…
Жаль я оставил дома свой словарь Твико-Английского…
Зелёное – это, видимо джунгли. Их, очевидно, много. Синее – это водоёмы, и их нет. Печально… А вот коричневое это…?
Дерьмовая ситуация, в которую мы попали?
- Спускайся!
- Тимми!!
- Заткнись, Тимми.
Нет, всё-таки два поехавших, это уже перебор. Скоро у меня у самого мозги откажут.
- И что теперь будет? Мы все умрём? – заскулил Твик, когда слез.
- Нет. Никто не умрёт, - я похлопал его по плечу, - А теперь пошли к тому… коричневому.
- Почему туда?
- Разнообразие нам не повредит.
Даже если это и впрямь нечто… гм… противоположное мёду. Хотя, откуда ему тут взяться? Разве что, Картман постарался.
Ну вот, видите, уже начал потихоньку сходить с ума. Или это от обезвоживанья?
- Твик, ты как себя чувствуешь?
- Я хочу кофе!
- И это всё?
- Нет. Я хочу есть!
Спасибо, парень. Ты мне очень помог.
- А ты не чувствуешь слабость, помутнение рассудка?..
- Что?! Нет!!
- В ушах не шумит?
- Нет! – Твик затряс головой, - Хотя… Что-то такое есть.
- Серьёзно?
А ведь я просто наугад ляпнул.
- Постой! Это не… Я тоже что-то слышу! Кажется, оттуда.
- Это очень похоже на…
- …Шум ручья.
«Коричневое» - это часть скальной породы. А там частенько на поверхность выходят грунтовые воды.
Похоже, мы ещё немного поживём.
Помучаемся.
Войны продолжаются
- Поздравляю тебя, Кайл Брофловский! – раздался мощный баритон.
- Кто это сказал? – Кайл завертел головой, пытаясь определить источник голоса.
- За успешное убийство ты получаешь протеиновый коктейль.
- Я вас не вижу! Кто вы такой?!
- Он удовлетворит и твою жажду, и твой голод.
- Какой ещё коктейль? Я ничего не хочу, я хочу домой!
- Кроме того ты на сутки раньше остальных узнаешь первое правило.
Кайл понял, что его либо не слышат, либо не хотят слышать. А ещё вероятней, что это просто запись.
- «Не пытайтесь бежать. Кто попытается сбежать - умрёт».
Голос замолчал.
- Всё? Аудиенция закончена? – спросил Кайл у пустоты, но ответа так и не дождался.
«Это у меня слуховая галлюцинация» - подумал Кайл, - «Из-за пережитого шока».
Он оглянулся, что бы посмотреть на причину шока, однако тело Клайда исчезло. Вместо него там стоял пол-литровый бокал с чем-то белым.
«А может, и нет. Может, всё это взаправду».
Кайл взял бокал осторожно пригубил незнакомую жидкость. Вкус оказался настолько вкусным, насколько же и необычным.
«Чёрт, оно почти того стоило… Хотя, стоп! Не надо так шутить. Всё-таки человек погиб…»
Не то что бы Кайл и впрямь считал себя убийцей, но определённую вину он за собой ощущал. Клайд ведь хотел вернуться. И если бы он его послушал, то никто бы не умер.
Кайл осушил бокал до дна и вылез из пещеры. Яркое солнце, после полумрака, слепило глаза. Ветра не было, и спокойное море уже не казалось таким мерзким и колючим, каким было утром.
Поддавшись неожиданному импульсу, Кайл побежал к морю, на ходу сбрасывая с себя одежду, и с разбегу окунулся в прохладную воду.
- Охохо! – закричал он.
«Что это со мной? Я – хрен знает, где. По моей вине погиб человек. Какой сумасшедший парень раздаривает всем коктейли за просто так и устанавливает странные правила. Я радостно купаюсь, как ни в чём не бывало…»
Проанализировав своё состояние, Кайл пришёл к выводу, что его накачали какими-то наркотиками. Его внезапная эйфория очень походила на ту, которая обычно наступает после травки. (Не смотря на репутацию прилежного мальчика, Кайл был не прочь иногда пошалить).
«Пожалуй, пора возвращаться. Надо всё рассказать …»
По пути Кайл размышлял, как отреагируют Стэн и другие ребята на его историю. Поверят или нет? А если поверят, то не начнут ли подозревать в том, что он что-то утаил? Или в том, что он – это вовсе не он?
«Будь с нами Картман, он вообще бы обвинил меня в участии в каком-то масонском заговоре. И в организации всего, что с нами случилось».
Что хуже, что бы тебя считали чокнутым или подлецом?
«Или мне следует рассказать обо всём только Стэну и Кенни? И уже втроём решим, что дальше делать? Нет. Это лишь перенесёт бремя выбора на моих друзей. А тогда наши мини-войны продолжаться с новой силой. Пусть лучше меня одного ненавидят, чем нас всех».
Когда Кайл уже различал вдали фигурки Вэнди и Бэбе, он окончательно решил, что расскажет о случившимся.
«Это единственное приемлемое решение».
- Кайл! – улыбнулась Бэбе, когда Кайл, наконец, подошёл, - А почему ты один?
- Что-то стряслось? – спросила Вэнди.
- Несчастный случай, - ответил Кайл, - Только лишь, несчастный случай.
(POV Крэйг)
Я ненавижу эту школу.
Всей душой, всем сердцем, всем… чем только можно.
Я видел другие школы, нормальные школы. Знаете, что там происходит?
Ничего!
Там учатся обычные тинэйджеры. Они играют в футбол, прогуливают уроки и устраивают вечеринки. Там есть крутые ребята (спортсмены или просто богатые), и есть лузеры (ботаники или слабаки). Первые издеваются над вторыми – и это нормально. Это правильно. Ещё первые нравятся всем классным девчонкам.
Я знаю, что хочу быть там. Потому что я – крутой, и там – моё место.
Я знаю, что всё это есть где-то. Возможно, даже везде. Но только не у нас.
И я знаю, чья это вина.
Этих уродов: Стэна, Кайла, Картмана и Кенни.
В нормальной школе, Кайл – был бы лузером. Он ведь хорошо учится, а значит, считает себя лучше других. А ещё его мамаша…
Но вместо того, что бы быть избитым, он гордо разгуливает по школе и ещё других поучает, как жить.
В нормальной школе, Кенни – был бы лузером. Он ведь бедный. Он всегда плохо одет, не говоря уж про его обувь.
Но вместо того, что бы быть униженным, он собирает лавры плейбоя. Все улыбаются ему, хотя должны его презирать.
В нормальной школе, Картман – был бы лузером. Он ведь толстый и некрасивый. И никому не нравится.
Но вместо того, что бы быть забитым тихоней, он выставляет свою непривлекательность напоказ, как орден. Все слушаются его, хотя должны им командовать.
В нормальной школе, Стэн – был бы лузером. Он ведь такой инициативный и отзывчивый. А крутые парни должны быть пофигистами.
Но вместо того, что бы быть высмеянным за свой идеализм, его считают лидером!
Это – нонсенс. Это – мать его, парадокс. Это – грёбанное дно.
Я не хочу быть участником вселенских заговоров, я не хочу решать судьбы мира, я не хочу спасать Землю. Я не хочу каждую неделю влипать в неприятности только затем, что бы потом выпутываться из них.
Я хочу просто жить. Обычной жизнью, какой живут миллионы американцев.
Но…
Я имею то, что имею.
Я устраиваю крутую вечеринку, но всем плевать. Потому что, именно в это время, Картман организовал мини-погром мексиканских забегаловок.
Мой друг, Клайд, купил себе новые крутые кроссовки, но никто и не смотрит. Потому, что Кенни забрали в полицию.
Токен пытается поприкалываться над Баттерсом, но появляются Стэн с Кайлом и заступаются за него.
И это происходит постоянно.
Они постоянно притягивают к себе внимание. Они постоянно нарушают естественный порядок вещей. Они постоянно стоят на моём пути.
И даже сейчас я в этом дерьме только из-за них. Я уверен. По-другому быть не может!
И я ненавижу их.
И всё, что с ними связано.
- Эй, Такер! – позвал его Билл, - Ты скоро там? Мы с Джимми уже готовы.
- Я тоже готов.
На всё.
С торжественной промывкой мозгов
К тому моменту, когда Кенни с девочками вернулись, Фосси и Терренс успели развести костёр. Это было не особенно сложно, учитывая, что они оба имели при себе зажигалки (спасибо вредной привычке).
Почти все ребята уже собрались, не хватало только Крэйга, Джимми и Билла.
Картман что-то усердно жевал, инструктируя при этом Баттерса и огрызаясь на удивлённые приветствия со стороны остальных ребят.
Джейсон, по-дружески обнимал ревущую Эстер и говорил ей что-то успокаивающее.
Вэнди сидела возле костра, украдкой оглядываясь на Стэна.
Кайл сидел в стороне от остальных и задумчиво смотрел на море.
Стэн хмурился и постоянно смотрел на часы:
- Где вы так долго шлялись? – едва завидев Кенни, набросился он на него.
- Мы нашли фрукты и задержались, что бы их набрать, - слегка приврал Кенни.
- Ладно. Хорошо, - махнул рукой Стэн, - Ну что, теперь все в сборе?
- Крэйга с ребятами не хватает, - заметил Токен.
- Хрен с ними, - прокомментировал Фрэнсис.
- Что значит «хрен с ними»? Ни чего не «хрен с ними»! Хрен с тобой!!
- Успокойся, Токен. Он не то имел в виду, - сказал Стэн, - Пока начнём без них.
- Начнём «что»? – переспросил Картман.
- Подведение итогов. Планёрку, если угодно.
- Ясно, - скривился Картман, - Отличная идея.
«Идиот» - подумал он про себя, - «Итоги надо подводить, когда есть, чем похвастаться».
- Начнём с хороших новостей. Мы нашли источник пресной воды, и некоторое количество фруктовых деревьев. Нам так же удалось развести сигнальный костёр.
«Дважды идиот» - продолжал думать Картман, - «Начинать следует с плохих новостей, а потом смягчать их хорошими».
- Теперь о неудачах. Мы по-прежнему не знаем, где мы и как сюда попали. Никаких следов цивилизации никто не нашёл. Разве что Джимми, Билл и Крэйг что-нибудь разузнали. Но это вряд ли.
«Правильно, вали всё на остальных…»
- Кроме того, как вы, наверное, знаете, у нас стряслась трагедия: погиб Клайд. Поэтому… - начал подниматься скорбный ропот и Стэн повысил голос: - …Поэтому, я предлагаю ввести некоторые правила. Во-первых, отныне мы не станем ходить по опасным местам.
«Это – тоже правильно, если кто-нибудь опять загнётся, винить будут не Стэна, а самого бедолагу. Надо ему подыграть…»
- Эй! Ты мне не указ, я хожу там, где хочу! – возмущённо заявил Картман.
- Валяй, если хочешь сдохнуть, - флегматично согласился Стэн и продолжил, - Во-вторых, никто никуда не ходит поодиночке. В-третьих, как минимум два человека должны постоянно находиться здесь, что бы поддерживать сигнальный костёр. Все согласны?
Ребята утвердительно загудели.
«Пожалуй, за профессиональную промывку мозгов по десятибалльной шкале я бы поставил Стэну четвёрку».
- Кто-нибудь хочет ещё что-то добавить?
- Может, нам надо похоронить Клайда? – предложил Джейсон.
- Ты чем слушал, говножуй?! – рявкнул Кайл, - Тебе же сказали, не ходить по опасным местам!
- Но я подумал… - стушевался Джейсон.
- Цыц! – перебил Джейсона Стэн, - Кайл прав. Туда больше не следует ходить.
«А вот это – странно. Кайл ругается только тогда, когда боится. Или когда врёт…»
(POV Картман)
Кайл что-то скрывает.
Он, конечно, всегда что-то скрывает. Но сейчас он скрывает нечто постыдное. Или нечто страшное. В любом случае, я должен узнать, что именно.
Ещё один козырь против него мне не помешает.
Вот только как это сделать?
- Привет, Ка-а-айл, - как можно более слащаво протянул я.
- Чего тебе, жиртрест?
- Как у тебя дела-а-а?
- Хреново! Говори, что тебе надо и вали отсюда.
- Знаешь, я нашёл таки-и-ие вкусные фрукты. Хочешь, покажу тебе, где. Ты ведь, наверное, проголодался за весь день.
- Я - не хочу есть, Картман. И я ни за что не поверю, что ты просто так предлагаешь мне что-либо. Я знаю все твои трюки…
Ха!
Тебе далеко до меня, малыш.
- Ладно, - вздохнул я, - На самом деле, я просто хотел, что бы т помог мне снять фрукты. Мне самому нипочём не залезть на пальму.
- Я так и знал, что тебе на меня плевать! – победоносно заключил Кайл.
- Ну, так что, поможешь? – униженно попросил я.
- Ладно, уговорил.
Всё равно, что пнуть щенка.
- Эй! Вы куда? – строго спросил нас Стэн.
- За едой, - объяснил Кайл и уточнил, - Едой для Картмана.
- Понятно, - плохо скрывая улыбку, кивнул Стэн, - Идите. Только не долго: скоро стемнеет.
Он просто сама забота. Ещё немного и он будет нас на прощанье в щёчку целовать.
Ладно, забудем на время про Стэна, и сосредоточимся на его еврейском приятеле.
Как лучше всего разговорить Кайла?
Пожалуй, подождём, пока он первый не начнёт разговор. Он любит потрепаться. Хотя никогда в этом не признается.
- Послушай, Картман, - наконец прервал молчание Кайл, - А почему тебя не было со всеми?
- В смысле?
- Ну… когда мы тут очутились, то тебя рядом не было…
- А-а-а… У меня преходящий лунатизм, и я, видимо, ушёл во сне в джунгли.
- Правда или ты опять издеваешься? – растерялся Кайл.
- Просто шучу, - успокоил я его, - Я не знаю, что произошло.
- Почему бы просто не сказать правду, - привычным тоном начал читать морали Кайл.
Вот ты мне и попался лживый сукин сын…
- А как насчёт тебя?
- Что ты имеешь в виду? Я сказал правду: это был несчастный случай!
- Я и не говорю, что ты соврал. Ты просто не всё нам рассказал. Ведь так?
- Ка… С чего ты взял? – остановился Кайл.
- Ну, например, ты ничего не ел с тех пор как пришёл.
- Я перекусил по дороге.
- Допустим, - согласился я, - А почему у тебя были мокрые волосы?
- Я искупался.
- Ты пошёл купаться сразу после смерти Клайда?
- Я люблю плавать.
А он молодец: до последнего держится.
- Стальные у тебя нервы, - похвалил я его, - Я бы так не смог.
А выдержишь ли ты тонну лести?
- Спасибо за комплимент, - слабо улыбнулся Кайл и пошёл дальше.
- Нет, я серьёзно. Тебя, наверное, даже не стошнило, когда всё произошло.
- Нет.
- И, спорим, ты ещё пытался его спасти.
- Не до того было.
Он уже почти готов. Осталось чуть-чуть надавить.
- А знаешь, что бы ты там не случилось, мне всё равно, - я старательно изобразил безразличие.
- Врёшь ты всё, - не поверил мне Кайл.
- Нет, не вру. Ты явно сожалеешь о том, что случилось. И всё что терзает – это твои глупые нравственные принципы. А это мне не интересно…
- Конечно, такому эгоисту не понять.
- Странно только, что ты не поделился своими переживаниями со Стэном…
- Заткнись!
Всё.
Сейчас главное молчать, и он сам мне всё выболтает.
- Ты ничего не знаешь! Я ничего не сказал Стэну, что бы уберечь его!!
Молчи, Эрик, молчи.
- Ты бы на моём месте уже всё всем рассказала, так? И про голос, и про коктейль, и про правила…
Кайл вдруг замолчал, обдумывая сказанное.
- Что б тебя, Картман, - вздохнул он с горечью и даже каким-то облегчением, - Снова ты меня надул.
Я улыбнулся ему в ответ.
А как же иначе.
Во имя любви к Господу
- Эй, МакКормик! Куда это твои дружки намылились? – достаточно грубо спросил Токен.
- Не знаю, Блэк, - пожал плечами Кенни, - Но на твоём месте, я бы больше переживал за своего приятеля.
- Если я узнаю, что они что-то замыслили…- Токен схватил Кенни за рубашку, не давая ему уйти.
- …Ещё раз дотронешься до меня, я тебе ногу сломаю, - прошептал Кенни, отшвыривая одноклассника.
Токен испуганно оглянулся на Джейсона, ища поддержки, но тот отвёл глаза. А без серьёзной поддержки, Блэк не блистал храбростью.
- Что случилось, Кенни? – подошёл к Ирландцу Стэн.
- Ничего. Всё в порядке, - как ни в чём не бывало улыбнулся МакКормик.
- Надеюсь, - кивнул Стэн, - Слушай, я тут подумал надо нам как-нибудь организовать временное жилище.
- Типа шалаш?
- Ага. На случай если дождь начнётся.
- Идея хорошая, но я понятия не имею, как построить тридцатиместный шалаш. Да ещё без соответствующих инструментов.
- Но ты же подрабатывал на стройках.
- Дай мне молоток, гвозди, ножовку…
- Сожалею, но у нас нет даже верёвок.
- Тогда ничем не могу помочь, - развёл руками Кенни.
- Ты уж покумекай, батя, - Стэн похлопал друга по плечу, - Ты шаришь в этом больше нас. Значит на тебя вся надежда.
«Ох уж этот Стэн» - подумал Кенни, - «Умеет он слова подбирать».
- В принципе можно попробовать вырыть небольшие ямы, - Кенни задумчиво почесал подбородок, - Положить сверху тростники и накрыть всё это листьями.
- Вот видишь, - подмигнул ему Стэн, - Я так и знал, что могу на тебя положиться.
- Лопат у нас, конечно, нет, но попробую поискать… что-нибудь похожее.
(POV Кенни)
Вы когда-нибудь пробовали копать палкой?
Можете мне поверить, это не очень удобно. Это как грести вилкой, или переносить воду дуршлагом: усилий много, а результата нет.
Я перебрал десяток палок различной формы, пробуя ковырять землю, но безуспешно.
При ином раскладе я бы бросил это дело ещё на третьей палке, но раз уж пообещал…
Люди – довольно странные создания. Мы напридумывали всяких глупых абстрактных слов, и следуем за ними, игнорируя инстинкты и логику. Кто-то во имя любви, кто-то во имя господа, кто-то во имя любви к господу…
- Кенни, а что ты делаешь? – незаметно подошла ко мне Милли.
- Чёрт, Милли! – подскочил я, - Ты меня напугала.
- Прости, - Милли ласково погладила меня по щеке, - Так что ты делаешь?
- Ищу лопату, - объяснил я.
- Какую лопату? Зачем?
- Не совсем лопату, а палку похожую на лопату. Что бы сделать нам жилище.
- Нам? – Милли показала жестом на себя и на меня.
Будь я проклят, если не покраснел.
- Это не важно. Всё равно я ничего не нашёл, - я со злостью кинул очередную неудачную находку.
- Давай, я тебе помогу, - Милли подняла с земли палку из полого тростника, - Как тебе такая?
- Она слишком тупая, - покачал я головой, - Такой лопатой землю не проткнёшь.
- У тебя же есть нож, - напомнила Милли, - Почему бы тебе просто не заточить её.
Действительно, умник, почему? Ты так старался найти подходящий девайс, что не подумал сделать его сам.
- Ты чего замолчал? – забеспокоилась Милли.
- Просто думаю, какой же я тупой.
Благодаря новой методике мы быстро насобирали и довели до нужной степени остроты восемь лопат.
Попутно Милли похвасталась, что ей, наконец, удалось уговорить Эстер поесть.
Молодец она, что тут скажешь. А я ещё не верил в женскую дружбу.
- Теперь при помощи сего инструмента мы выкопаем уютное гнёздышко.
- Ты начинай, а я пока раздам их ребятам.
Интересно, она в самом деле собирается устроиться ко мне в шалаш или просто дразнит меня? Я, разумеется, чертовски надеюсь на первый вариант, но… кто его знает как на самом деле.
Земля была, на удивление, мягкой и процесс продвигался быстро. Когда Милли вернулась, я уже раскладывал на дне ямы длинные листья. Так сказать, делал пол.
К моему удивлению, она пришла не одна:
- Кенни, ты же не против, если Эстер переночует с нами?
И как мне на это реагировать?
С одной стороны, поступил недвусмысленный сигнал о том, что спасть я буду не один. С другой стороны, учитывая нагрузку в виде Эстер, толку от этого мало.
Ну ладно, хоть холодно не будет.
- Конечно, не против.
- Спасибо, - Эстер хлюпнула опухшим от слёз носом.
С «крышей» пришлось немного повозиться: палки не слишком плотно прилегали друг к другу, хотя я специально выбирал наиболее прямые. Листья лежали не слишком устойчиво, поэтому мне пришлось снять джинсы и положить их сверху: они тяжёлые, так что ветра можно не бояться.
Рубашку я тоже снял и скрутил узлом - получилась оригинальная подушка.
В общем, квартирка готова. Можно заселяться.
- Заходите, дамы, - я элегантным жестом пропустил вперёд Милли и Эстер, - Я скоро буду.
Я решил немного покурить перед сном. А у Фосси, насколько я помню, всегда есть с собой пачка.
Он, конечно, тот ещё жлоб. Но ёлы-палы, я ж ему лопату подогнал…
- Кенни, а чего это ты в одних трусах разгуливаешь? – поймала меня по дороге Лиззи.
- Хотел покурить немножко. А что? – неловко пытаясь прикрыться, ответил я.
- На, если хочешь, - она протянула мне сигарету.
Тонкая. Однако я не в том положении, что бы привередничать.
- Спасибо, - я подкурил от костра и спросил, - А ты чего спать не ложишься?
- Некуда. Все хорошие участки разобрали, - пожаловалась Лиззи, - Как, впрочем, и палки. У меня только наполовину вырытая яма и десяток полусухих листьев…
Кажись, я знаю, к чему она клонит. Похоже, все вокруг только и делают, что вертят в разные стороны моим благородством.
- Если не боишься, пошли к нам, - предложил я.
- А чего мне бояться? – лукаво улыбнулась Лиззи.
- Мы будем рассказывать страшные истории, - ненатурально страшным голосом предостерёг я девушку.
- Ничего… главное, что бы никто не ворочался во сне.
- Обещаю, я буду ворочаться только наяву.
Лиззи шутливо толкнула меня в бок.
За что?
Я же без всякого подтекста.
Ну, или почти.
И наших гражданских прав
«Чёрт бы побрал этого Стэна!» - ворчала про себя Вэнди, обрывая листья с очередной пальмы, - «Почему он так неадекватно себя ведёт? Я ведь решила порвать с ним! Значит он должен быть либо злым, либо разбитым. Либо и то, и другое. А он…»
- Эй, ты там скоро? – окрикнула её Бэбе.
- Уже всё! – Вэнди принесла листья к их будущему жилищу, - Теперь надо их разложить так, что бы вода не просачивалась.
- И как ты прикажешь это делать?
- Аккуратно.
«Зачем он ведёт себя как лидер? Т.е. почему он раньше себя так не вёл, когда мы были вместе? Мне было бы приятно, что моего парня все слушаются… А что теперь? Теперь все слушаются моего бывшего. А это, скажу я вам, огромная разница!»
- Вэнди, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Бэбе.
- А что?
- Да, взгляд у тебя какой-то… злой.
- Это – кажется. Я просто устала.
«А ещё лучше, что б он меня слушался и уважал. А все слушались и уважали его, ага! Вот только, если он будет слушаться меня, то его дружки-шовинисты перестанут уважать его. Мол, настоящий пацан, не станет слушать бабу. Как, чёрт возьми, не справедлив этот мир!»
- Кажется, у тебя крыша съехала, - сообщила Бэбе.
- Я же сказала, что я в порядке! – раздражённо отмахнулась Вэнди.
- Я - в буквальном смысле, - пояснила Бэбе и показала на опавшую сторону шалаша.
- А почему только у меня? Ты же тоже здесь ночуешь!
- Нет, я ночую у Твика.
- И давно ты это решила?
- Секунд десять назад.
«Вот шлюха!»
- А как же я? – растерялась Вэнди.
- Придумай что-нибудь. Ты ж у нас умная…
(POV Стэн)
Смекалка Кенни продлит мою жизнь примерно дня на два.
Если ещё и Кайл с Картманом начнут шевелить извилинами, то я, может, и неделю продержусь. А то и месяц.
Тот факт, что они что-либо делают вместе, уже сам по себе внушает оптимизм. Даже если это просто поход за едой.
Кстати насчёт еды… Это пока не очень очевидно, но на одних фруктах мы долго не протянем. Это пока в нас перевариваются остатки вчерашнего фаст фуда, мы не чувствуем недостатка в белках и жирах, однако скоро у многих начнутся проблемы с пищеварением.
Очевидным решением является охота. Но я не представляю, как охотиться без ружья. Дядя Джимбо говорил, что главное в этом деле – это чутьё и умение читать следы зверей. Хех! Интересно, что бы он сейчас сказал, окажись на моём месте?
Рыбалка? Та же проблема: нет ни спиннинга, ни сетей, ни динамита.
Может, в самом деле, сожрать Тимми? Всё равно от него толку никакого.
- Стэн, - ко мне подошёл Твик, - Я тут подумал, может нам нужно выставить часовых? Вдруг ночью придут какие-нибудь дикие звери или… ну не знаю, плохие парни.
- Молодец, Твик. Хорошая идея.
Никогда не стоит забывать о поощрениях за соответствующие дела. Даже простая похвала, которая ничего тебе не стоит, может очень сильно вдохновить человека
- Выбери, на своё усмотрение, ещё троих парней, и дежурьте посменно.
- Всё так и сделаю! – кивнул Твик и удалился.
Что-то Кайл и Картман долго не возвращаются. Я начинаю за них волноваться. Если честно, то больше за себя: за несчастного одинокого Стэна, который может остаться без друзей.
Конечно, у меня останется Кенни, но этот парень гораздо больше увлечён противоположным полом, чем нашим спасением. Я не ханжа, но три девки – это явно перебор.
- Привет, Стэн.
Вэнди?
Интересно, а ей-то что понадобилось?
- Мы уже виделись сегодня, - сухо произнёс я.
- Я не знала, как по-другому начать разговор.
- Хм.
Вот так.
Я парень сообразительный: за словом в карман не лезу.
- Нам надо поговорить.
Понятно.
Это означает, что говорить будет она, причём неприятные мне вещи. А я буду должен стоять и покорно слушать.
- Мы уже говорим.
- Послушай, я понимаю, что ты на меня обижен. Но, может, стоит отложить месть на потом?
- Я не обижен. И я не собираюсь мстить.
- А как же твоё «важное» поручение? - Вэнди показала кавычки пальцами, - Что это, как не попытка унизить меня?
- Извини. В следующий раз отправлю тебя траншею копать, - пообещал я.
Этих женщин хрен поймёшь. Я же наоборот хотел сделать ей приятное, дав самое лёгкое задание. Да ещё и вместе с подружкой. А она недовольна…
- Какую ещё траншею?
- Длинную.
- Зачем? Вы что, собираетесь загонной охотой заняться?
Опаньки!
А это – кажется, идея. Стоит её обмозговать.
- Да, - стараясь скрыть удивление, ответил я, - Мы с Твиком нашли следы диких кабанов.
Вау, я становлюсь настоящим начальником. Уже ворую идеи у своих подопечных.
- Я совсем это имела в виду, - замялась Вэнди, - Я хочу не тяжёлую работу, а ответственную и…
- …Интересную? – подсказал я.
- Да! Я разве не заслужила этого?
Конечно, ты только затем и пришла в этот мир, что бы быть счастливой. А если нет, то п@издец всему живому. В гражданских правах должна быть специальная пометка о женском счастье.
- Ещё раз извини, но у нас нет интересных вакансий, - я развёл руками, - Что-нибудь ещё хочешь сказать?
- Типа того, - подумав, сказала Вэнди, - Я хочу попросить у тебя прощение.
Она что, шутит? Вроде, нет.
- За что? За то, что бросила меня?
- Нет. За то, что сказала, что ты в этом виноват. Это неправда. Ты не виноват.
- А кто виноват?
- Я не знаю, - Вэнди опустила глаза, - Обстоятельства. Судьба. Никто!
- Спасибо, - я, поддавшись внезапному порыву, обнял её.
- И ещё у меня съехала крыша, - добавила Вэнди, обнимая меня в ответ.
- Э-э-э.
Ещё один искромётный ответ в моём исполнении. Мне бы ток-шоу вести.
- У моего шалаша, - уточнила Вэнди, - И мне негде спать.
- Можешь пока поспать у нас. Кайл ещё не вернулся, а я иду на дежурство.
Зачем я соврал?
- Ты будешь дежурить всю ночь?
- Нет. Я вообще не буду дежурить, - признался я, - Я соврал, и сам не знаю почему. Я не…
- Тихо! – Вэнди приложила палец к моим губам, - Не говори больше ничего…
После чего взяла мою руку и потащила меня в мой шалаш.
ficbook.net/readfic/1247382
@темы: South Park, фик, макси
понедельник, 01 декабря 2014
over the pills and far away
Название: Жизненно Необходимое
Оригинал: Necessities
Автор:![[info]](http://static.diary.ru/images/openid/livejournal.gif)
norfolkdumpling
Переводчик: flashgun
Разрешение на перевод: получено
Персонажи: Сэм Тайлер, Джин Хант
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Размер: ~ 320 слов | ~ 2 000 знаков
Отказ от прав: Не мое, выгоды не извлекаю.
читать дальше— Он немного обтрепался, Джин, но для распродажи, я думаю, сгодится. Может, еще понравится кому-нибудь.
— Гм?
— Ты слушаешь или как? Высунь голову из коробки и посмотри. Кажется, твоя благоверная оставила тут кое-что.
— Оставила что... А. Это не ее.
— А чей? Племянницы? Племянника? Хотя лет ему явно немало. Впрочем, на лапе все еще висит ленточка, так что сколько-нибудь да выручим за него. Может, надо поискать какого-нибудь коллекционера...
— Я не буду его продавать, Тайлер.
— Серьезно? А что так? Вдруг он прилично стоит? Купишь на эти деньги новые туфли.
— Эй! Подерзи мне еще! Нормальные у меня туфли. Белое ко всему идет. И я же сказал. Он не продается, так что давай его сюда.
— Эй! Не вырывай!.. Гм, Джин? Чей это медведь?
— Не важно. И ты продолжай, продолжай. Не отрывать же тебя от «базы данных всякого хлама».
— Джин...
— Ладно! Мой это медведь, ясно тебе? Был у меня с самого детства. Всю войну. Помогал, когда было совсем паршиво. Напоминает мне о матери и, к твоему сведению, не спорит со мной, Сэмюэл.
— Ладно, ладно. Дети ищут у игрушек немножко утешения, Джин, ничего такого тут нет. Стыдиться тут нечего.
— Джинн по имени Джин не знает, что такое стыд. А теперь, может, продолжим? Живот ведет себя так, будто мне перерезали горло, и хотелось бы добраться до паба хотя бы в этом месяце.
— Как скажешь, шеф. И все-таки — давай принесем его вниз. Усадим на прикроватный стул. Жалко, что он тут пылится, когда он так важен для тебя.
— Может, так и сделаю. — И добавил чуть слышно: — И это не он.
— Прости, что?
— Это не он, говорю. Это девочка.
— А. Ясно. Ну, с медведями ведь и не разберешь. Особенно, когда на них нет одежды.
— Смотри у меня, Тайлер!
— Ну... раз ты так стоишь за то, что это девочка, значит, имя у нее тоже есть.
Ответа нет.
— Да ладно тебе, Джин. Неужто все так плохо?
Ответа нет.
— Ладно! Проехали. Я вниз за еще одной коробкой, а потом можно и в паб нагрянуть.
— Погоди...
— Ну что еще?
Ответа нет.
— Что?
— Глэдис. Я звал ее Глэдис.
~fin~
Оригинал: Necessities
Автор:
norfolkdumplingПереводчик: flashgun
Разрешение на перевод: получено
Персонажи: Сэм Тайлер, Джин Хант
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Размер: ~ 320 слов | ~ 2 000 знаков
Отказ от прав: Не мое, выгоды не извлекаю.
читать дальше— Он немного обтрепался, Джин, но для распродажи, я думаю, сгодится. Может, еще понравится кому-нибудь.
— Гм?
— Ты слушаешь или как? Высунь голову из коробки и посмотри. Кажется, твоя благоверная оставила тут кое-что.
— Оставила что... А. Это не ее.
— А чей? Племянницы? Племянника? Хотя лет ему явно немало. Впрочем, на лапе все еще висит ленточка, так что сколько-нибудь да выручим за него. Может, надо поискать какого-нибудь коллекционера...
— Я не буду его продавать, Тайлер.
— Серьезно? А что так? Вдруг он прилично стоит? Купишь на эти деньги новые туфли.
— Эй! Подерзи мне еще! Нормальные у меня туфли. Белое ко всему идет. И я же сказал. Он не продается, так что давай его сюда.
— Эй! Не вырывай!.. Гм, Джин? Чей это медведь?
— Не важно. И ты продолжай, продолжай. Не отрывать же тебя от «базы данных всякого хлама».
— Джин...
— Ладно! Мой это медведь, ясно тебе? Был у меня с самого детства. Всю войну. Помогал, когда было совсем паршиво. Напоминает мне о матери и, к твоему сведению, не спорит со мной, Сэмюэл.
— Ладно, ладно. Дети ищут у игрушек немножко утешения, Джин, ничего такого тут нет. Стыдиться тут нечего.
— Джинн по имени Джин не знает, что такое стыд. А теперь, может, продолжим? Живот ведет себя так, будто мне перерезали горло, и хотелось бы добраться до паба хотя бы в этом месяце.
— Как скажешь, шеф. И все-таки — давай принесем его вниз. Усадим на прикроватный стул. Жалко, что он тут пылится, когда он так важен для тебя.
— Может, так и сделаю. — И добавил чуть слышно: — И это не он.
— Прости, что?
— Это не он, говорю. Это девочка.
— А. Ясно. Ну, с медведями ведь и не разберешь. Особенно, когда на них нет одежды.
— Смотри у меня, Тайлер!
— Ну... раз ты так стоишь за то, что это девочка, значит, имя у нее тоже есть.
Ответа нет.
— Да ладно тебе, Джин. Неужто все так плохо?
Ответа нет.
— Ладно! Проехали. Я вниз за еще одной коробкой, а потом можно и в паб нагрянуть.
— Погоди...
— Ну что еще?
Ответа нет.
— Что?
— Глэдис. Я звал ее Глэдис.
~fin~
@темы: драббл, перевод, фик, Life on Mars
суббота, 20 сентября 2014
carpe diem
The End of the Bed
Автор: District XI
Переводчик: Sabrie
Оригинальный текст: здесь
Фэндом: Как приручить дракона
Основные персонажи: Иккинг Кровожадный Карасик III (Хэддок), Беззубик
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Юмор
Описание:
Очень нелегко заснуть, когда с края кровати на тебя смотрят огромные зеленые глаза...
читать дальшеИккинг тяжело вздохнул, беспокойно ворочаясь в кровати. Бессонница мучила его уже несколько дней подряд, и он задался вопросом: что же все-таки не давало ему уснуть? Может быть, пушистое и теплое одеяло, под которым он спал? Нет. Может быть, тот факт, что викинги и драконы теперь жили вместе? Тоже нет. Может, виной тому был его металлический протез? Он иногда чесался, но и это не было причиной того, что сон никак не хотел забрать его в свои объятья. А может, это было как-то связано с огромными зелеными глазами, которые таращились на него c края постели? Да, они вполне могли иметь к этому отношение.
Это был вопрос, который Иккинг, Стоик и даже Беззубик обсуждали всю прошлую неделю. Никаких драконов в кровати. Еще несколько месяцев назад Беззубик прекрасно спал в одиночестве, но когда он подружился с Иккингом, в нем поселилось странное желание защищать маленького викинга.
Рыжеволосый мальчик все время находился в поле зрения дракона. Иккинг, в свою очередь, никогда не оставлял своего чешуйчатого друга одного. Беззубик был словно живой костыль для Хэддока, всегда готовый удержать от падения. Астрид тоже была рядом.
Иккинг каждый раз отправлялся полетать как на прогулку. Будущего вождя можно было увидеть в небе чаще, чем на земле, верхом на великолепной Ночной Фурии - имя которое произносили с благоговейным трепетом. Легко было заметить, что Беззубик защищал их обоих, но дракон не будет долго сомневаться, кого спасти первым. Иккинг был тем, кто объединил людей и драконов, и помог Беззубику снова научиться летать…
Астрид занимала особое место в сердце Иккинга. Они часто вместе бродили по деревне, Беззубик шел чуть позади, давая молодым людям время побыть наедине. А еще Астрид любила целоваться с Иккингом, и это наполняло сердце юноши головокружительным счастьем.
Беззубик всегда завидовал способности Астрид, отправлять Иккинга в мир блаженства. Он тоже пытался поцеловать Иккинга. В результате они неуклюже стукнулись лбами и Иккинг, потом жаловался, что теперь весь пахнет рыбой, но Беззубик остался собой доволен. Его способ сделать Иккинга счастливым – дарить ему небо.
Дракон напротив кровати снова тяжело вздохнул. Это был седьмой раз за эту ночь. Иккинг считал. Огромные зеленые глаза неотрывно смотрели на юношу, а тот разглядывал узкую спинку кровати.
– Это не сработает Беззубик. Ты слишком большой для кровати, а я не хочу потом чинить её, – прошептал Иккинг.
Беззубик тихо заскулил в знак протеста и печально захлопал глазами. Хэддок почти видел, как уши Беззубика несчастно опустились. Он боролся с желанием пустить, наконец, дракона в кровать, чтобы больше не слышать жалостливые поскуливания и горестные вздохи с другого края.
"И я сразил Красную Смерть на этом плаксивом беспорядке", – подумал Иккинг.
Но этот плаксивый беспорядок был Беззубиком. Зверь, который не позволит другому дракону прикоснуться к Иккингу, и, в неменьшей степени, не позволит тому оседлать кого-то другого. Тот самый дракон, который съел половину еды в их доме, отказываясь ждать, пока юноша отведет его к кормушкам с рыбой, которые выстроили специально для рептилий. Тот самый дракон, который спас ему жизнь.
Хэддок вздохнул.
– Хорошо. Но ты должен будешь уйти до того, как проснется мой папа, иначе у нас обоих будут неприятности.
Не успел Иккинг моргнуть, как дракон уже забрался в кровать. Деревянные ножки опасно заскрипели под тяжестью веса, а дракон улегся прямо мальчика: кровать была слишком узкой для них обоих.
Иккинг даже не мог лишний раз повернуться. Беззубик положил голову на тощую грудь юноши. Иккинг улыбнулся, глядя, как в блаженстве закрылись зеленые глаза, когда он начал почесывать в “особом месте” за ушами дракона.
Беззубик потянулся и довольно заурчал, прежде чем они оба задремали. Да, заснуть было гораздо легче, когда с края кровати на тебя не смотрят огромные зеленые глаза…
Автор: District XI
Переводчик: Sabrie
Оригинальный текст: здесь
Фэндом: Как приручить дракона
Основные персонажи: Иккинг Кровожадный Карасик III (Хэддок), Беззубик
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Юмор
Описание:
Очень нелегко заснуть, когда с края кровати на тебя смотрят огромные зеленые глаза...
читать дальшеИккинг тяжело вздохнул, беспокойно ворочаясь в кровати. Бессонница мучила его уже несколько дней подряд, и он задался вопросом: что же все-таки не давало ему уснуть? Может быть, пушистое и теплое одеяло, под которым он спал? Нет. Может быть, тот факт, что викинги и драконы теперь жили вместе? Тоже нет. Может, виной тому был его металлический протез? Он иногда чесался, но и это не было причиной того, что сон никак не хотел забрать его в свои объятья. А может, это было как-то связано с огромными зелеными глазами, которые таращились на него c края постели? Да, они вполне могли иметь к этому отношение.
Это был вопрос, который Иккинг, Стоик и даже Беззубик обсуждали всю прошлую неделю. Никаких драконов в кровати. Еще несколько месяцев назад Беззубик прекрасно спал в одиночестве, но когда он подружился с Иккингом, в нем поселилось странное желание защищать маленького викинга.
Рыжеволосый мальчик все время находился в поле зрения дракона. Иккинг, в свою очередь, никогда не оставлял своего чешуйчатого друга одного. Беззубик был словно живой костыль для Хэддока, всегда готовый удержать от падения. Астрид тоже была рядом.
Иккинг каждый раз отправлялся полетать как на прогулку. Будущего вождя можно было увидеть в небе чаще, чем на земле, верхом на великолепной Ночной Фурии - имя которое произносили с благоговейным трепетом. Легко было заметить, что Беззубик защищал их обоих, но дракон не будет долго сомневаться, кого спасти первым. Иккинг был тем, кто объединил людей и драконов, и помог Беззубику снова научиться летать…
Астрид занимала особое место в сердце Иккинга. Они часто вместе бродили по деревне, Беззубик шел чуть позади, давая молодым людям время побыть наедине. А еще Астрид любила целоваться с Иккингом, и это наполняло сердце юноши головокружительным счастьем.
Беззубик всегда завидовал способности Астрид, отправлять Иккинга в мир блаженства. Он тоже пытался поцеловать Иккинга. В результате они неуклюже стукнулись лбами и Иккинг, потом жаловался, что теперь весь пахнет рыбой, но Беззубик остался собой доволен. Его способ сделать Иккинга счастливым – дарить ему небо.
Дракон напротив кровати снова тяжело вздохнул. Это был седьмой раз за эту ночь. Иккинг считал. Огромные зеленые глаза неотрывно смотрели на юношу, а тот разглядывал узкую спинку кровати.
– Это не сработает Беззубик. Ты слишком большой для кровати, а я не хочу потом чинить её, – прошептал Иккинг.
Беззубик тихо заскулил в знак протеста и печально захлопал глазами. Хэддок почти видел, как уши Беззубика несчастно опустились. Он боролся с желанием пустить, наконец, дракона в кровать, чтобы больше не слышать жалостливые поскуливания и горестные вздохи с другого края.
"И я сразил Красную Смерть на этом плаксивом беспорядке", – подумал Иккинг.
Но этот плаксивый беспорядок был Беззубиком. Зверь, который не позволит другому дракону прикоснуться к Иккингу, и, в неменьшей степени, не позволит тому оседлать кого-то другого. Тот самый дракон, который съел половину еды в их доме, отказываясь ждать, пока юноша отведет его к кормушкам с рыбой, которые выстроили специально для рептилий. Тот самый дракон, который спас ему жизнь.
Хэддок вздохнул.
– Хорошо. Но ты должен будешь уйти до того, как проснется мой папа, иначе у нас обоих будут неприятности.
Не успел Иккинг моргнуть, как дракон уже забрался в кровать. Деревянные ножки опасно заскрипели под тяжестью веса, а дракон улегся прямо мальчика: кровать была слишком узкой для них обоих.
Иккинг даже не мог лишний раз повернуться. Беззубик положил голову на тощую грудь юноши. Иккинг улыбнулся, глядя, как в блаженстве закрылись зеленые глаза, когда он начал почесывать в “особом месте” за ушами дракона.
Беззубик потянулся и довольно заурчал, прежде чем они оба задремали. Да, заснуть было гораздо легче, когда с края кровати на тебя не смотрят огромные зеленые глаза…
@темы: перевод, фик, Как приручить дракона
среда, 17 сентября 2014
carpe diem
Arachnophobia
Автор: keep-me-posted
Переводчик: Sabrie
Оригинальный текст: здесь
Беты (редакторы): Питч
Фэндом: Как приручить дракона
Основные персонажи: Иккинг Кровожадный Карасик III (Хэддок), Беззубик
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Юмор
Описание:
Может ли такой могущественный дракон как Беззубик бояться пауков?
читать дальшеИккинг с трудом разлепил глаза. Он выглянул в окно и застонал. По темноте, сгустившейся снаружи, он мог предположить, что сейчас середина ночи. Мальчик повернулся на звук разбудившего его шума. На одной из высоких балок, весь дрожа, сидел Ночная Фурия.
– Беззубик? – обеспокоенно спросил мальчик. – Что случилось?
Дракон заскулил, не отводя глаз от дальнего угла комнаты. Иккинг проследил за его взглядом и увидел черное, размером с его палец, ползающее пятнышко.
Иккинг никогда не боялся пауков. Главным образом потому, что драконы представляли собой, куда большую проблему, чем восьмилапые лохматики.
Он вздохнул.
– Беззубик, это просто паук. Давай спать?
Дракон по-прежнему дрожал и не спускал глаз с паучка.
– О, Боги! Только не говори мне, что ты и правда его боишься!
Жалобный стон Беззубика говорил сам за себя. Мальчик вздохнул. Понимая, что сон ему не светит, пока он не разберется с этой проблемой, Иккинг выскользнул из постели. Он схватил свой сапог и крадучи направился к пауку, старясь не сильно шуметь(что не так-то легко, когда вместо ноги у тебя железка).
Он замахнулся сапогом и прибил паука на месте. Беззубик тот час оказался рядом с ним и взглянул через плечо на то, что осталось от мохнатой животинки.
– Отлично, – Иккинг сонно зевнул. – Теперь пошли спать.
Дракон фыркнуть и осторожно потрогал паука лапой.
– Расслабься, приятель, – проговорил Иккинг, мягко подталкивая дракона прочь. – Не стоит об этом больше волноваться.
Юноша направился к своей кровати. Обернувшись, он увидел, что Беззубик не шелохнулся.
Иккинг тихо застонал.
– Друг, все нормально. Он мертв. Можешь спокойно спать.
При слове ‘мертв’, дракон моргнул, и его огромные глаза наполнились слезами. Иккинг закатил глаза. “Ты, должно быть, шутишь”, – пронеслось у него в голове.
Мальчик вздохнул и подошел к своему дракону.
– Может…ты почувствуешь себя лучше…если я…устрою ему должные похороны?
Беззубик оживился. Иккинг кивнул и направился на кухню за банкой. “Если бы я догадался сделать это сначала, то уже лежал бы в постели”, – досадливо подумал Иккинг, зачерпывая тельце паучка в банку. Вздохнув, он вышел на задний двор, Беззубик последовал за ним.
Прихватив по пути лопату, Иккинг выбрал место примерно в десяти футах от дома и выкопал небольшую ямку. Затем открыв банку, вытряхнул паучишку и быстро закопал.
– Дело сделано, – Иккинг зевнул и развернулся. – Теперь время идти поспать.
Он взглянул на Фурию, который обнюхивал бугорок.
Мальчик вздохнул.
– Да, Беззубик, он там. А теперь пойдем.
Но вместо того, чтобы последовать за своим наездником, Беззубик сел перед могилкой. Иккинг заметил, что он опустил голову. Изогнув в удивлении бровь, он присоединился к дракону, повторяя за ним.
Через несколько мгновений юноша повернулся к нему.
– Так, хмм, хочешь сказать пару слов?
Беззубик бросил на него взгляд, в котором отчетливо читались любопытство и раздражение.
Хэддок натянуто рассмеялся.
– Извини, плохая вышла шутка, – откашлялся он.
Ночная Фурия отошел от холмика, но прежде, чем Иккинг успел сделать шаг, он вернулся, зажимая в пасти большую ветку. Он осторожно положил ветку на импровизированную могилку и несколько секунд просто смотрел.
Юноша был впечатлен действиями Беззубика, но не стал ничего у него спрашивать. Вдруг, дракон моргнул, и, закончив “отпевание”, посмотрел на своего человека.
Иккинг улыбнулся.
– Готов идти спать?
Беззубик широко зевнул. Принимая это за положительный ответ, мальчик зашагал вместе с драконом к дому.
Но едва они ступили на порог, раздался глубокий бас.
– Ага, паук!
Затем послышались тяжелые шаги и громкий хлопок, от которого едва не содрогнулся весь дом.
– Получи, мерзкий паразит! – прогремел голос Стоика.
Беззубик снова посмотрел на мальчика печальными глазами. Иккинг обреченно вздохнул, в пятый раз за эту ночь.
– Я возьму лопату.
Автор: keep-me-posted
Переводчик: Sabrie
Оригинальный текст: здесь
Беты (редакторы): Питч
Фэндом: Как приручить дракона
Основные персонажи: Иккинг Кровожадный Карасик III (Хэддок), Беззубик
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Юмор
Описание:
Может ли такой могущественный дракон как Беззубик бояться пауков?
читать дальшеИккинг с трудом разлепил глаза. Он выглянул в окно и застонал. По темноте, сгустившейся снаружи, он мог предположить, что сейчас середина ночи. Мальчик повернулся на звук разбудившего его шума. На одной из высоких балок, весь дрожа, сидел Ночная Фурия.
– Беззубик? – обеспокоенно спросил мальчик. – Что случилось?
Дракон заскулил, не отводя глаз от дальнего угла комнаты. Иккинг проследил за его взглядом и увидел черное, размером с его палец, ползающее пятнышко.
Иккинг никогда не боялся пауков. Главным образом потому, что драконы представляли собой, куда большую проблему, чем восьмилапые лохматики.
Он вздохнул.
– Беззубик, это просто паук. Давай спать?
Дракон по-прежнему дрожал и не спускал глаз с паучка.
– О, Боги! Только не говори мне, что ты и правда его боишься!
Жалобный стон Беззубика говорил сам за себя. Мальчик вздохнул. Понимая, что сон ему не светит, пока он не разберется с этой проблемой, Иккинг выскользнул из постели. Он схватил свой сапог и крадучи направился к пауку, старясь не сильно шуметь(что не так-то легко, когда вместо ноги у тебя железка).
Он замахнулся сапогом и прибил паука на месте. Беззубик тот час оказался рядом с ним и взглянул через плечо на то, что осталось от мохнатой животинки.
– Отлично, – Иккинг сонно зевнул. – Теперь пошли спать.
Дракон фыркнуть и осторожно потрогал паука лапой.
– Расслабься, приятель, – проговорил Иккинг, мягко подталкивая дракона прочь. – Не стоит об этом больше волноваться.
Юноша направился к своей кровати. Обернувшись, он увидел, что Беззубик не шелохнулся.
Иккинг тихо застонал.
– Друг, все нормально. Он мертв. Можешь спокойно спать.
При слове ‘мертв’, дракон моргнул, и его огромные глаза наполнились слезами. Иккинг закатил глаза. “Ты, должно быть, шутишь”, – пронеслось у него в голове.
Мальчик вздохнул и подошел к своему дракону.
– Может…ты почувствуешь себя лучше…если я…устрою ему должные похороны?
Беззубик оживился. Иккинг кивнул и направился на кухню за банкой. “Если бы я догадался сделать это сначала, то уже лежал бы в постели”, – досадливо подумал Иккинг, зачерпывая тельце паучка в банку. Вздохнув, он вышел на задний двор, Беззубик последовал за ним.
Прихватив по пути лопату, Иккинг выбрал место примерно в десяти футах от дома и выкопал небольшую ямку. Затем открыв банку, вытряхнул паучишку и быстро закопал.
– Дело сделано, – Иккинг зевнул и развернулся. – Теперь время идти поспать.
Он взглянул на Фурию, который обнюхивал бугорок.
Мальчик вздохнул.
– Да, Беззубик, он там. А теперь пойдем.
Но вместо того, чтобы последовать за своим наездником, Беззубик сел перед могилкой. Иккинг заметил, что он опустил голову. Изогнув в удивлении бровь, он присоединился к дракону, повторяя за ним.
Через несколько мгновений юноша повернулся к нему.
– Так, хмм, хочешь сказать пару слов?
Беззубик бросил на него взгляд, в котором отчетливо читались любопытство и раздражение.
Хэддок натянуто рассмеялся.
– Извини, плохая вышла шутка, – откашлялся он.
Ночная Фурия отошел от холмика, но прежде, чем Иккинг успел сделать шаг, он вернулся, зажимая в пасти большую ветку. Он осторожно положил ветку на импровизированную могилку и несколько секунд просто смотрел.
Юноша был впечатлен действиями Беззубика, но не стал ничего у него спрашивать. Вдруг, дракон моргнул, и, закончив “отпевание”, посмотрел на своего человека.
Иккинг улыбнулся.
– Готов идти спать?
Беззубик широко зевнул. Принимая это за положительный ответ, мальчик зашагал вместе с драконом к дому.
Но едва они ступили на порог, раздался глубокий бас.
– Ага, паук!
Затем послышались тяжелые шаги и громкий хлопок, от которого едва не содрогнулся весь дом.
– Получи, мерзкий паразит! – прогремел голос Стоика.
Беззубик снова посмотрел на мальчика печальными глазами. Иккинг обреченно вздохнул, в пятый раз за эту ночь.
– Я возьму лопату.
@темы: драббл, перевод, фик, Как приручить дракона
среда, 29 января 2014
Meine ehre heisst treue
Название: Слово об Апокалипсисе
Фандом: «Гарри Поттер»
Автор: Lekteris
Рейтинг: PG-13
Герои: Амикус Кэрроу.
Жанр: джен, ангст.
Предупреждение: немного жестокости.
Дисклеймер: все права принадлежат госпоже Роулинг.
Саммари: О морали, о смене эпох и немного об Адском пламени.
читать дальшеI
...Боевая операция — это вам не шутки. Иногда идёшь по вроде бы обыкновенной лондонской улице — под оборотным, разумеется — а сам сжимаешь палочку в кармане куртки. Зачем? Как будто вы не знаете.
В городе сейчас небезопасно — и тут и там шныряют аврорские шавки, но ведь нам не привыкать! Да и сейчас, готовясь к аппарации, никто не чувствовал никакого страха. А чего нам, опытным бойцам, ожидать от очередной вылазки? Пришёл, увидел, заавадил, или как там это у магглов называется?
Ох уж эта Беллатрикс. Сейчас стоит, расчёсывает свои шикарные тёмные волосы и напевает что-то мелодичное. Если я кого и боялся когда-нибудь — то это она. Не считая Лорда, разумеется, но ведь он не в счёт? Но Белла... В ней есть что-то такое, чего нет ни в одном из нас. Вы, наверное, подумаете, что она сумасшедшая. Но нет, это не так, далеко не так.
Взять хотя бы тот инцидент в Чешире. Глаза Беллы во время сражения нужно было видеть... Она разметала троих авроров. Троих профессиональных авроров! Безупречная техника и великолепный стиль. Не помню, сколько у Лестрейндж ушло на это времени — немного, наверное. Но одно я уяснил точно: с Беллой шутки плохи.
В дальнем углу сидит Рабастан. Угрюм, как и всегда. На собраниях молчит, как рыба, но видно, что весь внимает разговорам. Я его уважаю, ведь человек он исполнительный и надёжный — а на войне такие всегда нужны. Рабастан — весьма неплохой человек, но место занимает явно не то, которое ему подходит.
Совсем не то, что его брат, Родольфус. О, этот — известный весельчак. И выпить с ним можно, и в карты поиграть, и по душам поговорить. О походах "налево" я умолчу, пожалуй — кто знает, вдруг Беллатрикс ещё и легилименцией владеет. А я жить хочу, да и Родольфусу не помешает.
Идём дальше. Вот у пылающего камина стоит Руквуд — страшный, как моя жизнь. Честное слово, он словно уродливая крыса — никому особо не нужен, но и без него никак. Работает на славу, это да. Только в этом месяце благодаря Руквуду мы узнали о двух аврорских операциях, которые могли подорвать всю нашу деятельность. Ладно, пускай делает что хочет, главное — чтобы не мешал.
Долохов ржёт, как конь. Парень он простой, прямолинейный. Но я-то знаю, что это — всего лишь стратегия поведения: Антонин руководит нашей боевой группой, а значит, ему нужно как-то поддерживать контакт и завоёвывать доверие коллектива. Вы же не пойдёте на смерть за человеком, которого совершенно не уважаете и которому ни чуть не верите?
Кстати, о смерти и людях. Мы ведь тут не просто так собрались — праздничные посиделки не в нашем стиле. Завтра у нас очень, очень важное задание лично от Лорда — навестить Тиберия Огдена. Навестить так, чтобы больше не пришлось. Возможно, вы спросите: правильно ли мы поступаем? Я вам отвечу. Мы находимся не в обществе милосердия, мы не являемся монашками в храме — особенно это касается Беллы — и мы не занимаемся расклеиванием листовок, чтобы с пафосом рассуждать о том, грех ли это — убивать.
Между тем, я не считаю это грехом. Ведь стоит вопрос: убийство — грех для кого? Я его грехом не считаю, и остальные Пожиратели тоже. Поймите, мораль выдумана людьми. Грех тоже выдуман человеком для человека, а значит следовать представлению о нём — как минимум глупо.
Уже поздно. Все мы немного выпили, совсем по чуть-чуть. Почему бы и нет, собственно говоря? Теперь — спать. Завтра будет слишком важный день, чтобы быть сонным. Хотя кто отменял мирские удовольствия?
Ведь надо хотя бы один день побыть людьми.
II
Утренняя заря встретила нас неприветливым осенним холодом. Некогда ясное небо уже было затянуто чёрными тучами, беспокойный ветер торопливо шелестел по заброшенным дорогам и лесным тропинкам. Было страшно. Мы пришли убивать — мать, отца, детей. Вырезать целую семью во имя политического акта. С виду особняк был очень красив, готический стиль мне всегда нравился. Но сейчас он казался предвестником чего-то неизведанного, странного и необычайно прекрасного.
Аппарировали на место назначения мы тихо, почти незаметно. Под покровом раннего тумана прокрались поближе к дому — нельзя было рисковать, ведь здесь могли стоять следящие чары. Около дома неспешно прогуливался охранник, один-единственный. Хватило одного взмаха палочкой.
Мы шли дальше. Вернее, не просто шли — уже почти переключились на бег. Времени становилось всё меньше и меньше, так как нас уже могли заметить. Осталось обогнуть здание и мы выйдем прямо к парадному входу, который был открыт нараспашку. Глупые. Забыли, что такое война. Забыли, что за ошибки здесь платят кровью. Мы встретили Огдена прямо у дверей. Раскрыв рот от удивления и испуга, он не успел даже потянуться за палочкой. Я видел страх в его глазах. Страх и понимание того, что он всё проиграл. От души улыбаясь, Долохов произнёс "Авада Кедавра!" и Огдена не стало.
Вот так умирают люди на войне. Быстро, просто, безжалостно.
Врываться в дом мы не стали — слишком рискованно. Разумеется, дети и жена Огдена находились там. Наверняка они сейчас играли вместе с волшебными игрушками, может, пили крепкий чай со вкусными конфетами, а возможно и спали. Я не знаю.
Адское пламя — лучшее зрелище, что я когда-либо видел. Завораживающий вихрь огня, сметающий всё на своём пути, безумный факир, играющий со смертью. Языки этой бури, этой фурии охватили безразличный дом. Они лизали его стены, проломили дверь, окна и ворвались внутрь, обдавая всё своим убийственным жаром. Будто бы сойдя с небес, Адское пламя уничтожает своего врага — и теперь этим врагом был Человек. Это чудо, это великолепие достигло своего апогея в тот момент, когда в доме раздался крик. Крик, полный боли и отчаяния.
Мы стояли, полностью заворожённые этим огненным шоу. Я никогда не видел ничего столь восхитительного. Я был в смятении, в смятении, что предваряет восторг. Я знал, что это лучший момент в моей жизни. Я упивался болью. Я упивался смертью.
В этот момент мы доказали, что сострадание и милосердие — ничто. Огонь сжёг всё, что можно было сжечь на территории Огденов. Все людские понятия о добре и зле — мы всё перевернули простым заклятием в одно-единственное утро. Все человеческие устои стремительно пошли на дно. Мы больше не подчинялись морали. Мораль умерла.
И это было прекрасно.
Фандом: «Гарри Поттер»
Автор: Lekteris
Рейтинг: PG-13
Герои: Амикус Кэрроу.
Жанр: джен, ангст.
Предупреждение: немного жестокости.
Дисклеймер: все права принадлежат госпоже Роулинг.
Саммари: О морали, о смене эпох и немного об Адском пламени.
читать дальшеI
...Боевая операция — это вам не шутки. Иногда идёшь по вроде бы обыкновенной лондонской улице — под оборотным, разумеется — а сам сжимаешь палочку в кармане куртки. Зачем? Как будто вы не знаете.
В городе сейчас небезопасно — и тут и там шныряют аврорские шавки, но ведь нам не привыкать! Да и сейчас, готовясь к аппарации, никто не чувствовал никакого страха. А чего нам, опытным бойцам, ожидать от очередной вылазки? Пришёл, увидел, заавадил, или как там это у магглов называется?
Ох уж эта Беллатрикс. Сейчас стоит, расчёсывает свои шикарные тёмные волосы и напевает что-то мелодичное. Если я кого и боялся когда-нибудь — то это она. Не считая Лорда, разумеется, но ведь он не в счёт? Но Белла... В ней есть что-то такое, чего нет ни в одном из нас. Вы, наверное, подумаете, что она сумасшедшая. Но нет, это не так, далеко не так.
Взять хотя бы тот инцидент в Чешире. Глаза Беллы во время сражения нужно было видеть... Она разметала троих авроров. Троих профессиональных авроров! Безупречная техника и великолепный стиль. Не помню, сколько у Лестрейндж ушло на это времени — немного, наверное. Но одно я уяснил точно: с Беллой шутки плохи.
В дальнем углу сидит Рабастан. Угрюм, как и всегда. На собраниях молчит, как рыба, но видно, что весь внимает разговорам. Я его уважаю, ведь человек он исполнительный и надёжный — а на войне такие всегда нужны. Рабастан — весьма неплохой человек, но место занимает явно не то, которое ему подходит.
Совсем не то, что его брат, Родольфус. О, этот — известный весельчак. И выпить с ним можно, и в карты поиграть, и по душам поговорить. О походах "налево" я умолчу, пожалуй — кто знает, вдруг Беллатрикс ещё и легилименцией владеет. А я жить хочу, да и Родольфусу не помешает.
Идём дальше. Вот у пылающего камина стоит Руквуд — страшный, как моя жизнь. Честное слово, он словно уродливая крыса — никому особо не нужен, но и без него никак. Работает на славу, это да. Только в этом месяце благодаря Руквуду мы узнали о двух аврорских операциях, которые могли подорвать всю нашу деятельность. Ладно, пускай делает что хочет, главное — чтобы не мешал.
Долохов ржёт, как конь. Парень он простой, прямолинейный. Но я-то знаю, что это — всего лишь стратегия поведения: Антонин руководит нашей боевой группой, а значит, ему нужно как-то поддерживать контакт и завоёвывать доверие коллектива. Вы же не пойдёте на смерть за человеком, которого совершенно не уважаете и которому ни чуть не верите?
Кстати, о смерти и людях. Мы ведь тут не просто так собрались — праздничные посиделки не в нашем стиле. Завтра у нас очень, очень важное задание лично от Лорда — навестить Тиберия Огдена. Навестить так, чтобы больше не пришлось. Возможно, вы спросите: правильно ли мы поступаем? Я вам отвечу. Мы находимся не в обществе милосердия, мы не являемся монашками в храме — особенно это касается Беллы — и мы не занимаемся расклеиванием листовок, чтобы с пафосом рассуждать о том, грех ли это — убивать.
Между тем, я не считаю это грехом. Ведь стоит вопрос: убийство — грех для кого? Я его грехом не считаю, и остальные Пожиратели тоже. Поймите, мораль выдумана людьми. Грех тоже выдуман человеком для человека, а значит следовать представлению о нём — как минимум глупо.
Уже поздно. Все мы немного выпили, совсем по чуть-чуть. Почему бы и нет, собственно говоря? Теперь — спать. Завтра будет слишком важный день, чтобы быть сонным. Хотя кто отменял мирские удовольствия?
Ведь надо хотя бы один день побыть людьми.
II
Пожалуй, Апокалипсис — самое великое поэтическое произведение, созданное на земле. Это феномен, который по существу выражает все законы, поставленные перед человеком свыше. Апокалипсис толковать невозможно. Потому что в Апокалипсисе нет символов. Это образ. В том смысле, что если символ возможно интерпретировать, то образ — нельзя. Символ можно расшифровать, вернее, вытащить из него определенный смысл, определенную формулу, тогда как образ мы не способны понять, а способны ощутить и принять. Ибо он имеет бесконечное количество возможностей для толкования. Он как бы выражает бесконечное количество связей с миром, с абсолютным, с бесконечным. Апокалипсис является последним звеном в этой цепи, в этой книге — последним звеном, завершающим человеческую эпопею — в духовном смысле слова.
Андрей Тарковский
Андрей Тарковский
Утренняя заря встретила нас неприветливым осенним холодом. Некогда ясное небо уже было затянуто чёрными тучами, беспокойный ветер торопливо шелестел по заброшенным дорогам и лесным тропинкам. Было страшно. Мы пришли убивать — мать, отца, детей. Вырезать целую семью во имя политического акта. С виду особняк был очень красив, готический стиль мне всегда нравился. Но сейчас он казался предвестником чего-то неизведанного, странного и необычайно прекрасного.
Аппарировали на место назначения мы тихо, почти незаметно. Под покровом раннего тумана прокрались поближе к дому — нельзя было рисковать, ведь здесь могли стоять следящие чары. Около дома неспешно прогуливался охранник, один-единственный. Хватило одного взмаха палочкой.
Мы шли дальше. Вернее, не просто шли — уже почти переключились на бег. Времени становилось всё меньше и меньше, так как нас уже могли заметить. Осталось обогнуть здание и мы выйдем прямо к парадному входу, который был открыт нараспашку. Глупые. Забыли, что такое война. Забыли, что за ошибки здесь платят кровью. Мы встретили Огдена прямо у дверей. Раскрыв рот от удивления и испуга, он не успел даже потянуться за палочкой. Я видел страх в его глазах. Страх и понимание того, что он всё проиграл. От души улыбаясь, Долохов произнёс "Авада Кедавра!" и Огдена не стало.
Вот так умирают люди на войне. Быстро, просто, безжалостно.
Врываться в дом мы не стали — слишком рискованно. Разумеется, дети и жена Огдена находились там. Наверняка они сейчас играли вместе с волшебными игрушками, может, пили крепкий чай со вкусными конфетами, а возможно и спали. Я не знаю.
Адское пламя — лучшее зрелище, что я когда-либо видел. Завораживающий вихрь огня, сметающий всё на своём пути, безумный факир, играющий со смертью. Языки этой бури, этой фурии охватили безразличный дом. Они лизали его стены, проломили дверь, окна и ворвались внутрь, обдавая всё своим убийственным жаром. Будто бы сойдя с небес, Адское пламя уничтожает своего врага — и теперь этим врагом был Человек. Это чудо, это великолепие достигло своего апогея в тот момент, когда в доме раздался крик. Крик, полный боли и отчаяния.
Мы стояли, полностью заворожённые этим огненным шоу. Я никогда не видел ничего столь восхитительного. Я был в смятении, в смятении, что предваряет восторг. Я знал, что это лучший момент в моей жизни. Я упивался болью. Я упивался смертью.
В этот момент мы доказали, что сострадание и милосердие — ничто. Огонь сжёг всё, что можно было сжечь на территории Огденов. Все людские понятия о добре и зле — мы всё перевернули простым заклятием в одно-единственное утро. Все человеческие устои стремительно пошли на дно. Мы больше не подчинялись морали. Мораль умерла.
И это было прекрасно.
@темы: Гарри Поттер, фик, мини
среда, 22 января 2014
Идущая сквозь сумрак
Название: Дневник Париса.
Автор: Эльвинг.
Фэндом: "Троя".
Рейтинг: PG.
Жанр: джен, юмор.
Персонаж/Пейринг: Парис - единственный и неповторимый. Ну и другие герои цикла, вестимо.
Предупреждение: если АУ и ООС и есть - то по минимуму.
От автора: фанфик написан по "Трое" Ирины Измайловой. Но разница с каноном невелика. Парис - везде почти одинаковый, кроме фильма "Елена Троянская".
Отказ от прав: все права на персонажей и мир - у Ирины Измайловой, у Гомера и у оставшихся безымянными мифотворцев. Мое - только содержание фанфика.
Автор: Эльвинг.
Фэндом: "Троя".
Рейтинг: PG.
Жанр: джен, юмор.
Персонаж/Пейринг: Парис - единственный и неповторимый. Ну и другие герои цикла, вестимо.
Предупреждение: если АУ и ООС и есть - то по минимуму.
От автора: фанфик написан по "Трое" Ирины Измайловой. Но разница с каноном невелика. Парис - везде почти одинаковый, кроме фильма "Елена Троянская".
Отказ от прав: все права на персонажей и мир - у Ирины Измайловой, у Гомера и у оставшихся безымянными мифотворцев. Мое - только содержание фанфика.
читать дальше
Запись первая:
Пасу овец. Уже семнадцать лет пасу. Надоело! Для того ли я рожден? Скучно!
Сегодня смотрелся в прозрачную гладь ручья. Себе нравлюсь. Хочу быть царевичем! Царевичи овец не пасут… А еще они по-другому одеты. Мне бы пошло! Эх…
Тайком продал одну из дедушкиных овец. Дедуля ничего не заметил.
На вырученные деньги сходил к гетерам. Гетеры - красивые… Хочу больше денег и много гетер! Хочу гарем из гетер… И корону! Большую и из золота!
Узнал, что в Трое (это от нас совсем недалеко) ищут без вести пропавшего в грудном возрасте царевича. Схожу-ка я туда на собеседование. Авось пройду по конкурсу! Ну чем я не царевич? Вы меня в глади ручья видели? Глаза – голубые, волосы – белокурые! Красавчик! Да я еще там всех местных за пояс заткну! У меня стимул есть. Надоело овец пасти…
Пришел в Трою. Ой, с какой я девушкой познакомился! Зовут Кассандрой. И она - как раз из нужной семьи!
Кассандра - красивая. Красивее гетер! Царевна… Правда, я – красивее!
Видел моих будущих братьев. Ничего особенного. Смуглые какие-то, все сплошь черноволосые. Я – гораздо симпатичнее.
Да, Кассандра обещала мне помочь. Рассказала о правилах прохождения конкурса. Сказала, что мне придется с кем-то из моих будущих братьев соревноваться. Эй, я что – больной на голову? Вы этих богатырей видели?! Смахнут и не заметят!
- Успокойся, зато ты будешь царевичем!
Да как буду – если мне не выиграть?! Почему меня просто так признать нельзя?
- Так – нельзя. Должны же они понять, унаследовал ли ты фамильную силу.
Так я ж ничего и не мог унасле…
- Зато все гетеры будут твои! И я – тоже…
А почему нельзя поверить, что я просто уродился слабым и болезненным?
- Нет, - покачала головой Касси, - не прокатит. У нас в семье слабых и болезненных нет. Такие просто не выживают.
Вот я и не выживу…
- Впрочем, ты еще можешь поехать ко двору царя Пелея. Там у его сына тоже происхождение подозрительное – от какой-то богини, которую никто никогда не видел. Можешь прийти и сказать, что ты – его близнец, и тебя просто мама не сразу отпустила.
К царю Пелею? А денег на билет мне кто даст?
- Вызови своего будущего брательника, победи его - и живи в свое удовольствие.
- А что за брательник? – Ну я же не обязан всех царевичей по именам знать, правильно? Тем более – заморских.
- Да его, кажется, Ахиллом зовут…
Когда я очнулся от обморока – ну, вредно столько болтать на солнцепеке! – Кассандра отвергла эту идею сама:
- Там правда никого пропавшего не искали – так что могут и не поверить. Еще можно к Атрею… Только учти – Агамемнон и Менелай ни в какие поединки вступать не станут – сразу кликнут толпу окрестных царей с войсками. Ахилла, наверное, тоже позовут.
В общем, я уже понял – от Трои мне деваться некуда. Да и Кассандра – красивая… Ну я и спросил у нее, кого из моей родни лучше вызвать.
Гектора, посоветовала Кассандра. Он у нас – самый сильный на всю Трою, так что это – точно верняк.
Кого-кого? Я что – больной?! Или я – Ахилл?
Я лучше дальше овец буду пасти…
Запись вторая:
Пасу овец. Думаю, есть ли где-нибудь царства, где нет царевичей, одни царевны. Уж девчонку-то я на поединке победить смогу.
Вспомнил только амазонок. Не прокатит!
Пришла Кассандра. Сказала, что Гектора можно не вызывать (ура!) – он вчера на охоте ногу сломал.
Чего? Тогда – дважды гип-гип ура! Да я теперь именно его и вызову. На соревнования по бегу. Не стану царевичем, так хоть посмотрю, как Гектор в гипсе бегает…
Гектор в гипсе почти меня догнал. Зар-раза! Почему ему обе ноги не сломали? Где этот Ахилл – когда он так нужен?
В общем, я – теперь царевич. Ур-ра! И победитель Гектора!
Запись третья:
Приходил Гектор. Уже со здоровыми ногами. На нем всё заживает как на трех собаках вместе взятых, зар-раза!
Требовал, чтобы я шел на Площадь Ареса (это наша тренировочная площадка!), а то у него как раз время есть поучить меня драться. Не у Ареса, а у Гектора, вестимо, – но для меня особой разницы нет. Опять я в синяках буду, ага.
Вот гад, а? Я для чего царевичем становился? Еще и здесь нужно работать! А Гектор (садюга!) между делом еще и сообщил мне, что с завтрашнего дня меня начинают учить языкам, наукам, хорошим манерам и прочей ненужной для жизни ерунде. А потом (чтобы окончательно добить!) добавил, что обязательно зайдет посреди дня проверить, как обстоят успехи у любимого, вновь обретенного братишки…
Я попробовал удрать. Увы… Я упоминал, что Гектор уже почти не хромает? Значит, вы поняли - я не добежал и до двери.
А Гектор (зар-раза!) лично оттащил меня на Площадь Ареса. До сих пор ухо болит…
А после тренировки болят еще и все мышцы. Спасите меня, кто-нибудь! Ахи-и-илл!!!
Нет, надо мне куда-то от Гектора подальше… Скоро в Спарту едет посольство, попрошусь-ка туда! И вообще – я пошел жаловаться на Гектора папе и маме, вот! Пусть ему станет стыдно!
Запись четвертая:
Приехали в Спарту. Елена (это жена спартанского царя Менелая) – красивая! Красивее Кассандры. Решено – Елена мне и нужна. Я ведь – теперь царевич, правильно? Разве мне за это не положены привилегии? А еще мне просто позарез необходима отмазка от Площади Ареса. Теперь от тренировок отговорюсь супружескими обязанностями.
Елена сказала, что сама давно не прочь удрать от Менелая. Она его выбрала только потому, что он там - почти единственный был при царстве и еще не женат. Все прочие жен оставили дома, а сами поехали Елену завоевывать – престижа ради, гаремщики отпетые.
В общем, Менелай ей уже надоел, и она как раз ищет, с кем сбежать в поисках большой и светлой любви. Сбежала бы с Ахиллом (дался он всем!). Но во-первых – тогда ее обвинят в совращении малолетних (а сколько Ахиллу? Он что – официально себе лет убавил, чтобы от Елены подальше? Или тоже конкурс где-то проходил?). А во-вторых – Ахилл ей ничего подобного не предлагал.
А остальные бывшие женихи поклялись в вечной дружбе и взаимовыручке Менелаю. И теперь с ними далеко не удерешь. Налево, до сеновала – пожалуйста, а вот за пределы Спарты…
Первое, что Елена у меня спросила – не хочет ли с ней удрать мой старший брат Гектор? А также - сколько лет моему папе, и как вообще с долгожительством в нашей семье? Я честно сказал, что папахену – около шестидесяти.
Елена обрадованно заулыбалась и уточнила, не тяготит ли его в таком почтенном возрасте власть? Я подтвердил, что да – еще как тяготила бы, но в последние пару лет Гектор – папин соправитель, так что все дела свалены на него, а папе осталась только почетная обязанность – корону носить и выносить окончательные резолюции.
Тут я понял, какую дурость сделал и быстро соврал, что Гектор – тоже женат. Зато я по счастливому совпадению - абсолютно холост.
Елена немедленно с подозрением уточнила, сколько мне лет. Тут я сильно пожалел, что в Трое убавил себе четыре года, чтобы соответствовать возрасту утерянного царевича. Но ведь Елена – не в курсе, правильно? Я быстренько вернул себе свои законные лета и до кучи накинул еще полтора года. После чего с чистой совестью заявил, что я – близнец Гектора. А что – разве непохожи? (Елена ж не в курсе, что Гектор – жгучий кареглазый брюнет.)
По глазам Елены я понял: то ли в самом деле – ни капли, то ли ее мнение о Гекторе только что резко снизилось. Но удирать ей больше никто не предлагает, Менелай – надоел хуже горькой редьки, а я – еще нет…
В общем, плывем мы в Трою. Надеюсь, мама с папой и Гектор не очень рассердятся? Мне уши жалко…
Пасу овец. Уже семнадцать лет пасу. Надоело! Для того ли я рожден? Скучно!
Сегодня смотрелся в прозрачную гладь ручья. Себе нравлюсь. Хочу быть царевичем! Царевичи овец не пасут… А еще они по-другому одеты. Мне бы пошло! Эх…
Тайком продал одну из дедушкиных овец. Дедуля ничего не заметил.
На вырученные деньги сходил к гетерам. Гетеры - красивые… Хочу больше денег и много гетер! Хочу гарем из гетер… И корону! Большую и из золота!
Узнал, что в Трое (это от нас совсем недалеко) ищут без вести пропавшего в грудном возрасте царевича. Схожу-ка я туда на собеседование. Авось пройду по конкурсу! Ну чем я не царевич? Вы меня в глади ручья видели? Глаза – голубые, волосы – белокурые! Красавчик! Да я еще там всех местных за пояс заткну! У меня стимул есть. Надоело овец пасти…
Пришел в Трою. Ой, с какой я девушкой познакомился! Зовут Кассандрой. И она - как раз из нужной семьи!
Кассандра - красивая. Красивее гетер! Царевна… Правда, я – красивее!
Видел моих будущих братьев. Ничего особенного. Смуглые какие-то, все сплошь черноволосые. Я – гораздо симпатичнее.
Да, Кассандра обещала мне помочь. Рассказала о правилах прохождения конкурса. Сказала, что мне придется с кем-то из моих будущих братьев соревноваться. Эй, я что – больной на голову? Вы этих богатырей видели?! Смахнут и не заметят!
- Успокойся, зато ты будешь царевичем!
Да как буду – если мне не выиграть?! Почему меня просто так признать нельзя?
- Так – нельзя. Должны же они понять, унаследовал ли ты фамильную силу.
Так я ж ничего и не мог унасле…
- Зато все гетеры будут твои! И я – тоже…
А почему нельзя поверить, что я просто уродился слабым и болезненным?
- Нет, - покачала головой Касси, - не прокатит. У нас в семье слабых и болезненных нет. Такие просто не выживают.
Вот я и не выживу…
- Впрочем, ты еще можешь поехать ко двору царя Пелея. Там у его сына тоже происхождение подозрительное – от какой-то богини, которую никто никогда не видел. Можешь прийти и сказать, что ты – его близнец, и тебя просто мама не сразу отпустила.
К царю Пелею? А денег на билет мне кто даст?
- Вызови своего будущего брательника, победи его - и живи в свое удовольствие.
- А что за брательник? – Ну я же не обязан всех царевичей по именам знать, правильно? Тем более – заморских.
- Да его, кажется, Ахиллом зовут…
Когда я очнулся от обморока – ну, вредно столько болтать на солнцепеке! – Кассандра отвергла эту идею сама:
- Там правда никого пропавшего не искали – так что могут и не поверить. Еще можно к Атрею… Только учти – Агамемнон и Менелай ни в какие поединки вступать не станут – сразу кликнут толпу окрестных царей с войсками. Ахилла, наверное, тоже позовут.
В общем, я уже понял – от Трои мне деваться некуда. Да и Кассандра – красивая… Ну я и спросил у нее, кого из моей родни лучше вызвать.
Гектора, посоветовала Кассандра. Он у нас – самый сильный на всю Трою, так что это – точно верняк.
Кого-кого? Я что – больной?! Или я – Ахилл?
Я лучше дальше овец буду пасти…
Запись вторая:
Пасу овец. Думаю, есть ли где-нибудь царства, где нет царевичей, одни царевны. Уж девчонку-то я на поединке победить смогу.
Вспомнил только амазонок. Не прокатит!
Пришла Кассандра. Сказала, что Гектора можно не вызывать (ура!) – он вчера на охоте ногу сломал.
Чего? Тогда – дважды гип-гип ура! Да я теперь именно его и вызову. На соревнования по бегу. Не стану царевичем, так хоть посмотрю, как Гектор в гипсе бегает…
Гектор в гипсе почти меня догнал. Зар-раза! Почему ему обе ноги не сломали? Где этот Ахилл – когда он так нужен?
В общем, я – теперь царевич. Ур-ра! И победитель Гектора!
Запись третья:
Приходил Гектор. Уже со здоровыми ногами. На нем всё заживает как на трех собаках вместе взятых, зар-раза!
Требовал, чтобы я шел на Площадь Ареса (это наша тренировочная площадка!), а то у него как раз время есть поучить меня драться. Не у Ареса, а у Гектора, вестимо, – но для меня особой разницы нет. Опять я в синяках буду, ага.
Вот гад, а? Я для чего царевичем становился? Еще и здесь нужно работать! А Гектор (садюга!) между делом еще и сообщил мне, что с завтрашнего дня меня начинают учить языкам, наукам, хорошим манерам и прочей ненужной для жизни ерунде. А потом (чтобы окончательно добить!) добавил, что обязательно зайдет посреди дня проверить, как обстоят успехи у любимого, вновь обретенного братишки…
Я попробовал удрать. Увы… Я упоминал, что Гектор уже почти не хромает? Значит, вы поняли - я не добежал и до двери.
А Гектор (зар-раза!) лично оттащил меня на Площадь Ареса. До сих пор ухо болит…
А после тренировки болят еще и все мышцы. Спасите меня, кто-нибудь! Ахи-и-илл!!!
Нет, надо мне куда-то от Гектора подальше… Скоро в Спарту едет посольство, попрошусь-ка туда! И вообще – я пошел жаловаться на Гектора папе и маме, вот! Пусть ему станет стыдно!
Запись четвертая:
Приехали в Спарту. Елена (это жена спартанского царя Менелая) – красивая! Красивее Кассандры. Решено – Елена мне и нужна. Я ведь – теперь царевич, правильно? Разве мне за это не положены привилегии? А еще мне просто позарез необходима отмазка от Площади Ареса. Теперь от тренировок отговорюсь супружескими обязанностями.
Елена сказала, что сама давно не прочь удрать от Менелая. Она его выбрала только потому, что он там - почти единственный был при царстве и еще не женат. Все прочие жен оставили дома, а сами поехали Елену завоевывать – престижа ради, гаремщики отпетые.
В общем, Менелай ей уже надоел, и она как раз ищет, с кем сбежать в поисках большой и светлой любви. Сбежала бы с Ахиллом (дался он всем!). Но во-первых – тогда ее обвинят в совращении малолетних (а сколько Ахиллу? Он что – официально себе лет убавил, чтобы от Елены подальше? Или тоже конкурс где-то проходил?). А во-вторых – Ахилл ей ничего подобного не предлагал.
А остальные бывшие женихи поклялись в вечной дружбе и взаимовыручке Менелаю. И теперь с ними далеко не удерешь. Налево, до сеновала – пожалуйста, а вот за пределы Спарты…
Первое, что Елена у меня спросила – не хочет ли с ней удрать мой старший брат Гектор? А также - сколько лет моему папе, и как вообще с долгожительством в нашей семье? Я честно сказал, что папахену – около шестидесяти.
Елена обрадованно заулыбалась и уточнила, не тяготит ли его в таком почтенном возрасте власть? Я подтвердил, что да – еще как тяготила бы, но в последние пару лет Гектор – папин соправитель, так что все дела свалены на него, а папе осталась только почетная обязанность – корону носить и выносить окончательные резолюции.
Тут я понял, какую дурость сделал и быстро соврал, что Гектор – тоже женат. Зато я по счастливому совпадению - абсолютно холост.
Елена немедленно с подозрением уточнила, сколько мне лет. Тут я сильно пожалел, что в Трое убавил себе четыре года, чтобы соответствовать возрасту утерянного царевича. Но ведь Елена – не в курсе, правильно? Я быстренько вернул себе свои законные лета и до кучи накинул еще полтора года. После чего с чистой совестью заявил, что я – близнец Гектора. А что – разве непохожи? (Елена ж не в курсе, что Гектор – жгучий кареглазый брюнет.)
По глазам Елены я понял: то ли в самом деле – ни капли, то ли ее мнение о Гекторе только что резко снизилось. Но удирать ей больше никто не предлагает, Менелай – надоел хуже горькой редьки, а я – еще нет…
В общем, плывем мы в Трою. Надеюсь, мама с папой и Гектор не очень рассердятся? Мне уши жалко…
четверг, 28 ноября 2013
Если бы это было так, это бы еще ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, так оно и не этак! Такова логика вещей!
Название: Разочарование
Фандом: Doctor Who
Автор: elen_botari
Рейтинг: G
Герои: Десятый Доктор, Донна, читать дальшеТардМастер
Жанр: юмор
Предупреждение: нет
Дисклеймер: ничего мне не принадлежит, ни на что не претендую и вообще я мимо проходила.
читать дальшеКогда Донна притащила котенка в ТАРДИС, у Доктора не хватило сил сопротивляться, хотя он и пытался что-то робко вставить в поток её слов. Донна умела быть убедительной. Женщина довольно доходчиво объяснила, почему ей нужен кот, и посоветовала пойти прогуляться далеко и надолго, если он против. Бедному Повелителю Времени ничего не оставалось, как покивать головой в знак согласия исключительно для вида, поскольку Донна и не думала спрашивать его разрешения. Тем более на улице шел прохладный лондонский дождь, и выходить наружу совершенно не хотелось.
Она сразу же утащила котенка к себе, не дав Доктору даже посмотреть на малыша, который совершенно спокойно сидел у неё на руках и даже не пискнул. Эмоциональная Донна размахивала руками (вместе с котенком), стучала руками по панелям (вместе с котенком), в конце особо изящного пассажа уперла руки в боки (вместе с котенком) и грозно посмотрела на “тупого не любящего животных марсианина”, сжав кулаки (вместе с котенком). Доктор не представлял, что стало с бедным животным после такого, но сделать никакого замечания не успел. Донна умела уходить быстро и эффектно. Поскольку двери рядом не оказалось, она гордо пнула стул, который он только недавно починил. Как оказалось, слишком рано.
На следующее утро Доктор сидел перед злосчастным стулом и размышлял, как сделать его не-убиваемым-противо-Донным (хотя в принципе от неё защитить мало что могло, Донну можно было использовать в качестве атомного оружия, но Доктор как настоящий гуманист был против такой жестокости, даже по отношению к далекам). Он почувствовал на себе пристальный взгляд и недовольно буркнул, думая, что это Донна, а он решил сделать вид, что обиделся. Должна же быть у неё хоть какая-то совесть и капля уважения к старому инопланетянину? Не получив никакого ответа (а он рассчитывал хотя бы на “Привет, Доктор” или “Доброе утро, внеземная худышка”), Повелитель Времени решил повернуться и посмотреть на мерзкую невоспитанную Донну злобным взглядом, от которого особо плохие инопланетные ребята выпадали в осадок, пытались превратиться в молекулу и убежать как можно дальше.
Доктор поперхнулся, когда увидел насмешливый взгляд голубых кошачьих глаз. Когда он увидел кота целиком (а это все-таки оказался взрослый кот, а не котенок), он поперхнулся еще раз, настолько несуразным тот оказался. Кот был довольно маленьким, белым, с серыми полосками, торчащими во все стороны бровями и усами, с короткими лапками и с застывшим выражением мировой скорби и ненависти ко всему, что шевелится, на морде. Выражение “лица” было настолько ярким, что у Доктора перехватило дыхание и стало очень неуютно. Ему вдруг вспомнилось выражение Донны “я смотрю на тебя, как на го***но”. Вот тем самым он себя и почувствовал.
Когда через некоторое время в зал управления, наконец-то, пришла Донна, настал её черед удивляться. Доктор сидел на полу в колпачке с дудочкой и палочкой с перышками, активно размахивал палочкой перед носом, лежащего на все-таки починенном стуле кота (Донна мимолетно подумала, что надо бы извиниться... как-нибудь потом, тут же решила она) и дудел в дудочку, которая издавала очень странные звуки. Кот взирал на это с уже знакомым ей выражением. У него был вид жутко уставшего от жизни (и больше всего от Доктора) человека. Донне подумалось, что её старые умозаключения насчет душевного состояния Доктора были небезосновательными и тут действительно что-то не в порядке. Поскольку Доктор на её появление никак не отреагировал, слишком уж был увлечен (равно как и кот был увлечен игнорированием Доктора и вообще всего, что происходит вокруг), она многозначительно сказала “кхмммм!!!” Никакой реакции не последовало. Тогда Донна вспомнила, как у её дальних-дальних родственников были подобные идиотические обострения, и безопаснее всего было держаться подальше, пока само не пройдет. Так что Донна бочком-бочком пробралась к двери ТАРДИС, выглянула наружу - погода была чудесной. Мысленно пообещав купить Доктору рожок с самым большим шариком мороженного, она выскользнула наружу, оставив двух дуэлянтов наедине.
“За что, за что мне это!” - мысленно стонал Мастер, слушая в очередной раз мелодию долбанной лушианской дудки, которая про преданиям должна дарить радость, отличное настроение и любовь к жизни.
Он знал, что избавиться от неудачной регенерации можно было только одним способом. Но он не представлял, что на пути к славному будущему он встретит Донну Ноубл, которой вздумалось прогуляться по берегу Темзы, и, которая окажется настолько внимательной и глазастой, что выловит его как раз перед самым началом новой регенерации. Мастер был настолько расстроен, что выражение крайнего разочарования навсегда осталось запечатленным на его теперешней морде. И останется таковым еще долго, поскольку, как быстро понял Мастер, в своем желании спасать, Донна даст фору любому, даже одинокому несчастному и тощему Повелителю Времени.
Фандом: Doctor Who
Автор: elen_botari
Рейтинг: G
Герои: Десятый Доктор, Донна, читать дальшеТардМастер
Жанр: юмор
Предупреждение: нет
Дисклеймер: ничего мне не принадлежит, ни на что не претендую и вообще я мимо проходила.
читать дальшеКогда Донна притащила котенка в ТАРДИС, у Доктора не хватило сил сопротивляться, хотя он и пытался что-то робко вставить в поток её слов. Донна умела быть убедительной. Женщина довольно доходчиво объяснила, почему ей нужен кот, и посоветовала пойти прогуляться далеко и надолго, если он против. Бедному Повелителю Времени ничего не оставалось, как покивать головой в знак согласия исключительно для вида, поскольку Донна и не думала спрашивать его разрешения. Тем более на улице шел прохладный лондонский дождь, и выходить наружу совершенно не хотелось.
Она сразу же утащила котенка к себе, не дав Доктору даже посмотреть на малыша, который совершенно спокойно сидел у неё на руках и даже не пискнул. Эмоциональная Донна размахивала руками (вместе с котенком), стучала руками по панелям (вместе с котенком), в конце особо изящного пассажа уперла руки в боки (вместе с котенком) и грозно посмотрела на “тупого не любящего животных марсианина”, сжав кулаки (вместе с котенком). Доктор не представлял, что стало с бедным животным после такого, но сделать никакого замечания не успел. Донна умела уходить быстро и эффектно. Поскольку двери рядом не оказалось, она гордо пнула стул, который он только недавно починил. Как оказалось, слишком рано.
На следующее утро Доктор сидел перед злосчастным стулом и размышлял, как сделать его не-убиваемым-противо-Донным (хотя в принципе от неё защитить мало что могло, Донну можно было использовать в качестве атомного оружия, но Доктор как настоящий гуманист был против такой жестокости, даже по отношению к далекам). Он почувствовал на себе пристальный взгляд и недовольно буркнул, думая, что это Донна, а он решил сделать вид, что обиделся. Должна же быть у неё хоть какая-то совесть и капля уважения к старому инопланетянину? Не получив никакого ответа (а он рассчитывал хотя бы на “Привет, Доктор” или “Доброе утро, внеземная худышка”), Повелитель Времени решил повернуться и посмотреть на мерзкую невоспитанную Донну злобным взглядом, от которого особо плохие инопланетные ребята выпадали в осадок, пытались превратиться в молекулу и убежать как можно дальше.
Доктор поперхнулся, когда увидел насмешливый взгляд голубых кошачьих глаз. Когда он увидел кота целиком (а это все-таки оказался взрослый кот, а не котенок), он поперхнулся еще раз, настолько несуразным тот оказался. Кот был довольно маленьким, белым, с серыми полосками, торчащими во все стороны бровями и усами, с короткими лапками и с застывшим выражением мировой скорби и ненависти ко всему, что шевелится, на морде. Выражение “лица” было настолько ярким, что у Доктора перехватило дыхание и стало очень неуютно. Ему вдруг вспомнилось выражение Донны “я смотрю на тебя, как на го***но”. Вот тем самым он себя и почувствовал.
Когда через некоторое время в зал управления, наконец-то, пришла Донна, настал её черед удивляться. Доктор сидел на полу в колпачке с дудочкой и палочкой с перышками, активно размахивал палочкой перед носом, лежащего на все-таки починенном стуле кота (Донна мимолетно подумала, что надо бы извиниться... как-нибудь потом, тут же решила она) и дудел в дудочку, которая издавала очень странные звуки. Кот взирал на это с уже знакомым ей выражением. У него был вид жутко уставшего от жизни (и больше всего от Доктора) человека. Донне подумалось, что её старые умозаключения насчет душевного состояния Доктора были небезосновательными и тут действительно что-то не в порядке. Поскольку Доктор на её появление никак не отреагировал, слишком уж был увлечен (равно как и кот был увлечен игнорированием Доктора и вообще всего, что происходит вокруг), она многозначительно сказала “кхмммм!!!” Никакой реакции не последовало. Тогда Донна вспомнила, как у её дальних-дальних родственников были подобные идиотические обострения, и безопаснее всего было держаться подальше, пока само не пройдет. Так что Донна бочком-бочком пробралась к двери ТАРДИС, выглянула наружу - погода была чудесной. Мысленно пообещав купить Доктору рожок с самым большим шариком мороженного, она выскользнула наружу, оставив двух дуэлянтов наедине.
“За что, за что мне это!” - мысленно стонал Мастер, слушая в очередной раз мелодию долбанной лушианской дудки, которая про преданиям должна дарить радость, отличное настроение и любовь к жизни.
Он знал, что избавиться от неудачной регенерации можно было только одним способом. Но он не представлял, что на пути к славному будущему он встретит Донну Ноубл, которой вздумалось прогуляться по берегу Темзы, и, которая окажется настолько внимательной и глазастой, что выловит его как раз перед самым началом новой регенерации. Мастер был настолько расстроен, что выражение крайнего разочарования навсегда осталось запечатленным на его теперешней морде. И останется таковым еще долго, поскольку, как быстро понял Мастер, в своем желании спасать, Донна даст фору любому, даже одинокому несчастному и тощему Повелителю Времени.
@темы: драббл, фик, Doctor Who
среда, 12 июня 2013
Однако, полночь, Адмирал.
Автор: ~*Vendetta*~
Бета: _HEDWIG_
Фандом: ориджинал
Рейтинг:R
Тип: Джен
Жанр: , Драма, Мистика, Психология, Философия, Даркфик, POV
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари:Семилетняя война в самом разгаре, после битвы при Кибероне французский адмирал попадает в плен к британцам. Но капитан, одержавший над ним победу ведет себя неожиданно по отношению к пленному, оставляя его у себя в каюте на ночь для странной беседы. И кровные враги, воюющие по разные стороны баррикад, стараются разобраться в себе и мире вокруг, когда судьба завлекает их в череду странных собыытий.
От автора: Реально произошедшая история. Если не сложно, поставьте и тут плюсик, сделайте автору приятно)ficbook.net/readfic/837299
Продолжение
***
Грей захлопнул шкаф и на секунду замер, глядя на меня.
- Спасибо,- я положил вилку и нож на поднос.
Капитан кивнул и машинально перенес опустевшие тарелки в винную. Думаю, если бы он меня не кормил, то я давно бы уже умер с голоду – одним куском черствого хлеба в день я никак не наедался. Гостеприимство Грея вообще меня очень радовало: одна только возможность сбрить щетину любезно преподнесенным мне лезвием казалась чем-то заоблачным. Когда же он принес мне чистую белоснежную рубашку взамен той, что изрезал ножом вчера, я стал сомневаться, в плену я, или все же в гостях.
- Как Ваша рука?- напряженно поинтересовался Джеймс.
- В порядке.
- Покажите.
Я пожал плечами, стянул камзол и одной рукой закатал рукав. Повязка, наложенная Греем, в двух местах была испачкана бардовыми пятнами. Я вспомнил, как до прошлой ночи снимал полностью окровавленную, почти черную перевязь. Да, вы талантливый доктор. С таким капитаном, на кой черт вообще судовой лекарь нужен? Грей развязал узел, аккуратно снял повязку, и обмотал вокруг раны новую. Чем-то эта «забота» мне не нравилась. А точнее сказать, в такие минуты мне казалось, что капитан «Рояла» чересчур начинает походить на девушку. Я поморщился, отгоняя от себя такие странные мысли. Адмирал воспринял мою гримасу по-своему и хмыкнул:
- Потерпите, Мишель. Вы же офицер.
Вот уже несколько часов я ждал от него хоть слова о сегодняшнем инциденте с боцманом. Но британец говорил о чем угодно, но не о нем. Я никак не мог его понять. Ведь то, что произошло в тот день, было не по его вине. Грей сам до последнего был уверен в том, что последний бой развязал я. Виллиамс был его оправданием, преступником, нарушившим приказ. Так почему же он не говорит мне об этом? Почему он молчит, чертенок?
Капитан опустил рукав моей рубашки и сел в кресло напротив. Я не отрывал от него глаз, гадая, что заставляет его поступать так, а не иначе.
- О чем Вы думаете, адмирал?- вдруг спрашивает он.
- О Вас, Грей.
- Интересно,- его лицо оживляется,- А что именно тревожит Ваши мысли?
- Меня очень интересует,- ну, с Богом, ныряем,- почему Вы не рассказали о сегодняшнем Вашем разговоре с помощником.
Губы Джеймса сжимаются в тонкую линию. Попадание. Точно в цель.
- Никто не позаботился закрыть дверь в Вашу камеру, не так ли? И Вы решили прогуляться по кораблю?
- Нет, все намного проще: у Вас поврежден люк на потолке тюремного отсека.
- Ах да, точно,- вспоминает он и улыбается,- И Вы говорите по-английски…
- Да. Но я никак не могу понять, почему Вы промолчали, узнав правду? Это могло спасти Вашу честь, раз на самом деле виновны не Вы!…
- Честь,- сквозь зубы бросает адмирал,- Какая, к дьяволу, честь… Это моя и только моя вина, что большинство ваших кораблей не смогли уйти.
Мой слух ухватывается за слово «большинство». Так значит не все, значит, кто-то успел скрыться! Пусть один или два, но они смогли уйти. В моей душе рождается надежда. Несколько десятков не отнятых жизней, кто-то из моих доблестных матросов вернется в порта Франции!
- Это только на моей совести. Слово, нарушенное членом моей команды, нарушено мной, д’Арвэн.
Что-то дрогнул в моем сердце. Я понял. Я все понял. Как я все это время наблюдал за ним, копаясь в его душе и разуме, как я искал ответы на собственные вопросы, как я пытался понять, почему он поступил так подло в тот день, так и Джеймс старался разглядеть мотивы моих поступков. Мы учились понимать друг друга и стукались в стену чужой лжи, так долго путавшей нас обоих. Этот человек никогда не был изменником, более того: он берт на себя ответственность за предательство другого. Я никогда не встречал ничего подобного, море меня побери…
- И я готов драться с Вами на дуэли, если Вы сочли действия члена моей команды оскорбительными, так как он не дворянин…- Грей поднялся с кресла, взял со стола пистоль и протянул его мне.
Я встал, принял оружие из его рук, решительно выбросил за спину и поклонился. Удивленный до глубины души, Джеймс кинулся ко мне, заставляя разогнуть спину.
- Что Вы делаете?!
Мне остается только улыбаться.
- Адмирал, быть может Вы и мой враг, но знайте: в наше время честного врага можно встретить едва ли не реже, чем преданного друга. Мне ужасно жаль, что мы с Вами оказались по разные стороны баррикад… И если бы такова была воля судьбы, и я мог сражаться с Вами плечом к плечу, знайте, я счел бы это за честь.
Капитан шумно выдыхает и отходит от меня на несколько шагов. Поворачивается лицом к иллюминатору.
- А Вы помните, как мы стояли здесь несколько дней назад,- его голос стал мягче,- И Вы отдали мне свой пистоль?
- Да, конечно, я…- подняв взгляд на стекло, я вижу в нем свое отражение. Выходит и в тот день, когда я мог застрелить его, стоя вот тут же, на этом месте… Выходит Грей видел как я собираюсь стрелять… Видел и молчал.
Кусочки мозаики медленно складывались в целую картину. Оставленное у меня оружие никогда не было случайностью. Он умышленно не стал его забирать. Ведь знал же, что я стану стрелять, так почему, щенок британский?..
- Помните, я сказал, что дорого отплачу Вам за свою жизнь?- он поворачивается ко мне и улыбается одним уголком губ,- Я собираюсь сегодня сдержать свое слово. Думаю, обмен моей жизни на Вашу свободу будет равноценным?
- Что Вы хотите сказать,-я не верю своим ушам.
- Я отпущу Вас.
Коротко и ясно.
- Невозможно!
- Глупости,- махает рукой адмирал,- Слушайте меня внимательно. К рассвету корабль будет проплывать через Ла-Манш. Вы сядете на лодку с правого борта и отплывете в сторону Франции. Думаю, рука позволит Вам грести достаточно долго, чтобы преодолеть пролив.
Он либо шутит, либо издевается.
- Я никогда не понимал тонкого английского юмора. И это совсем не смешно.
- Я не смеюсь,- серьезно ответил Грей.
- Как? Ну как Вы себе это представляете?!- не выдерживаю я,- Это же невозможно, темный вас побери! Даже если Вы и правда меня отпускаете… да я не смогу вернуться, меня сочтут шпионом! Когда узнают, что я плыл на Вашем «Рояле» пленным и вдруг невредимый вернулся домой! Чушь. Ваши матросы быстро разнесут слухи, да и я каждый вечер сижу у Вас в каюте…
- Оставьте это мне. Я смогу устроить все так, что Вы вернетесь в Париж героем.
Тишина. Мне нечего сказать. Наверное, это сон. Или меня основательно контузило во время битвы.
- Зачем?- я не узнаю собственный голос.
- Никогда не задавайте мне такой вопрос. Зачем? А вот не знаю, зачем. Мне так хочется. Да потому что Вы единственный достойный противник, Мишель. Я не прочь еще разок встретиться с Вами на войне.
А, дьявол! Я падаю обратно в кресло. Все происходящее здесь - какой-то театр абсурда. Мысли путаются, в голове еще шумит от выпитого мною вчера. Я даже начинаю немного завидовать беспохмельному Грею, в странной позе стоящему у стола.
У меня появляется мысль, от которой я стараюсь избавиться уже которые сутки. Может быть, долго находясь в компании этого человека, и сам становишься безумцем? Да, наверное, я точно схожу с ума.
- А вот теперь,- он делает пару шагов ко мне,- теперь о чем Вы думаете?
Похоже, у меня на лице написано, что ни о чем хорошем точно. Я собираюсь с духом, и, решив, что лучший способ избавиться от навязчивой мысли – это произнести ее вслух, выдаю:
- О том, что Вы – женщина, Грей.
Сейчас он либо рассмеется и спросит о моем психическом здоровье, либо примет за оскорбление и вытащит на свет пару шпаг…
Но Грей не делает ни того, ни другого. Он застывает на месте.
- И давно Вы так решили?
-С тех пор как Вы принялись обо мне заботиться,- честно отвечаю я.
- Вот как…- произносит Джеймс не своим голосом. Рожденная в бою интуиция шепчет мне что-то тревожное, и в груди рождается смутное сомнение.
- Бред.- он поворачивается ко мне спиной,- Вас, видимо, сильно ударили по голове.
А вот черта с два! Не может мужчина так спокойно реагировать на такие слова!
Я поднимаюсь как можно тише, дабы он не услышал ни шороха ,и, шаг за шагом, подхожу к капитану сзади. Я спятил. Он убьет меня прежде, чем я сумею придумать себе достойное оправдание. Ну и к черту.
Моя рука касается ладони капитана, заставляя того вздрогнуть от неожиданности.
- Вы меня не обманете. Меня зовут Мишель Франсуа д’Арвэн. Я подданный французской короны, граф по происхождению и маркиз по заслуженному титулу. Добрый вечер, Джейн.
Фигура Грея замирает. Вот и все. Он поворачивается ко мне лицом.
Адмирал медленно поднимает руки и стягивает повязку.
Мне открываются его пронзительные карие глаза.
На пол падает форменный офицерский шейный платок, и Грей снимает с рук белые перчатки. Все так же медленно, он сбрасывает с плеч камзол и вешает его на спинку стула. Лента, стягивавшая волосы, падает рядом.
Мой Бог.
Этого просто не может быть.
Передо мной стоит девушка. Мужская рубашка неровно лежит на узких плечах, до этого спрятанных под широтой погон на военном камзоле. Тонкая шея, тонкие запястья, тонкие пальцы. Женские, красивые до невозможного, черты лица. Все то, что я принимал за красоту юношескую.
- Господи…- вслух шепчу я, уже не зная, кого поминать – Бога или лукавого…
Невозможно.
Несомненно, девушка. Пусть в высоких военных ботфортах и рубашке с широким рукавом, но девушка!
Она улыбается. Незнакомой, новой улыбкой, так непохожей на ухмылку Грея. Джейн переводит взгляд на стеклянный шкаф. Даже отсюда я вижу, что за его створками стоит нетронутый бокал вина с кусочком черного хлеба на нем. Старый военный обычай, ставить стакан за тех, кто уже не сможет из него испить…
Я поднимаюсь и подхожу ближе. За бокалом стоит портрет. Тусклыми красками смотрят с холста брат и сестра. Джеймс и Джейн. Они похожи как две капли воды, и спутать их так легко... Но брат намного старше, черты лица грубее… Но я все еще боюсь верить своим глазам.
- Я был прав.
Под рубашкой просвечивают перевязи, скрывающие грудь. А я принимал его привычку всегда ходить в форме за чопорность…
- Его убили пираты,- шепчет Джейн,- а я была в тот день рядом и пришлось взять командование на себя. Никто не заметил, что его убили одним из первых… Буря всех слепила.- продолжила она, сбиваясь,-он защитил меня своим телом. Я… нельзя было, чтоб на корабле поднялась паника… Нам удалось уйти. И когда обо всем узнали… Главнокомандующий, он решил, что нельзя разносить слух о смерти лучшего адмирала Британии. Боялся, что вы воспользуетесь этим и нападете с моря. Тогда он решил, что я должна стать Джеймсом на какое-то время. Я должна выиграть сражение и пленить Вас. Тогда они разрешат мне уехать из страны и сохранят в тайне позор моей семьи.
Она отвернулась и опустила голову.
Я точно сошел с ума. Ну и плевать!
Я подошел к Джейн сбоку, легонько обнял и прижал ее хрупкое тело к себе. Она не вырывалась, лишь спрятала лицо у меня на плече. Я понимаю, девочка, как тебе было тяжело. Могу себе представить, что сказал тогда командир. Женщина на корабле; женщина, управляющая кораблем – да они сочли это позором для себя. Я видел на ее скуле еще не сошедший отек, примерно двухнедельной давности, как будто кто-то сильно ударил ее по лицу. Русые пряди, разметавшиеся по плечам, были не просто отрезаны. Судя по всему, ее держали за волосы, а потом неровно рубанули по ним острой саблей.
- Тише, Джейн. Ничего страшного, все уже позади. Я горжусь Вашей стойкостью.
Я чувствовал ее слезы сквозь тонкую ткань рубашки. Джейн плакала без единого звука, лишь иногда под моими руками вздрагивала ее спина, да плечо промокало все сильнее. А я все продолжал говорить что-то несвязное, но утешительное.
Она мерзла. Не знаю, как я не замечал этого раньше, но тонкой фигурке в моих объятьях было холодно. Я накинул ей на плечи свой камзол и прижал девушку еще ближе, грея ее холодное тело своим. Вскоре она успокоилась. Я понимал, что теперь ее можно уже и отпустить, но мне ужасно не хотелось этого делать.
***
Глубже.
Глубже нырять, рассекая волны. Глубже дышать. Или жить глубже? Да и какая, впрочем, разница?
Все мы здесь гости. Шаг вправо, шаг влево - и вверх по еле сухому канату за пулей в затылок.
Что будет с вами завтра, сплетенные фигуры? Ничего.
Да кому, как не нам, офицерам, знать, что ни завтра, ни вчера нет. Нет прошлого и будущего. Есть только здесь и сейчас. Здесь, на тонких досках пола. Сейчас, под вальс догоравшей свечи. А завтра могут убить или предать забвению – и нет его, «завтра». Да, впрочем, суть даже не в этом.
А просто весь ваш высший свет – одно собрание болтливых интриганов, судачащих без дела на балах. Вы все мертвы; мертвы изначально. В вас нет души. Лишь жалкая, пустая оболочка. Пустые глаза, и сердца пустые. А вместо души – погоны, чины, да сплетни. Вы даже любите – с оглядкой. И слезы - напоказ, не соленые; пустые слезы. И уничтожать, топтать в грязь всех тех, кто не похож на вас. Как собаки, травят, травят.
Мальчишкой сбежал из дома. Граф д’Арвэн, живи да и радуйся, и вдруг в матросы. Знал ведь, на что идешь, знал. И побои переносил стойко, и голод выдержал и на колени не встал. И сам себе дорогу выбил. Не именем, а кровью, пролитой за Родину. А помнишь, как тяжело носить на себе не зарастающие раны, что так режет морская соль? Помнишь, как больно бьют сапоги капитана по ребрам? Помнишь, мальчик, как было: гори, ломайся, но выживи и спаси. Помнишь. Все ты помнишь.
Любить – так всей душой, до дрожи, до боли в висках.
Самое яркое пламя быстрее всего сгорает. Знаете?
И самые яркие звезды погаснут с рассветом. Но это потом, не сейчас. После.
А пока что живи. Живи, как она тебя жить научила – без пафосных слов, когда нужно один-единственный раз дать очередной сволочи в морду; без оглядки назад - ты же прошлого не воротишь, из пепла костер не взовьется обратно; без колебаний, а сразу, мгновенно - порывом, стрелой! Отбросьте чины, море всех без разбору топит. Нужно быть сильнее, нужно быть глубже, ярче и… искреннее. Море не терпит лжи. Давай на чистоту, хоть сам с собой, без патетики и высокого слога. Все то, что было – чертова погань. Согласен? Согласен. Когда вокруг абсурд и сумасшествие, как остро ты понимаешь, что вот оно - настоящее, живое существо. Мертвы напудренные лица дам и белые перчатки этих глупых никудышных генералов.
Понял наконец-то. Тогда можно и остановиться. Обернуться назад и отбросить былое. И к дьяволу все: к дьяволу Францию, за которую ты уже почти тридцать лет льешь кровь и ломаешь себе кости, Англию – к дьяволу, с ее королями – шутами, где умение ценить жизнь считается слабостью. К дьяволу.
Суть именно в этом. В искренности. Все перед Богом окажемся, так единственный закон нам – Честь и совесть.
Светает.
К черту.
Знаешь, что в последний раз вот так встречаешь рассвет.
- Я могу просить у Вас один последний подарок? – дрожащими губами. Что с тобой, душа оттаяла?
Она поднимет голову. Глаза, огромные, горящие. Настоящие, бездонные глаза.
- Конечно,- и улыбка. Из глубин души, и так же с Греевским озорным прищуром.
- Подарите мне последний поцелуй.
На ее лице не проскользнет и тени удивления. Лишь тело застынет на миг и озарится светом. Внутренним светом, теплым и до боли знакомым. Потухнет свеча, оставляя на память глухой полумрак рассвета.
Джейн закроет глаза.
Трепетно, будто боясь потревожить, он коснётся губами ее губ. Медленно-медленно… Вдохнуть запах русых волос. Как можно в море пахнуть теплом и светом? Как можно нести с собой тепло и свет, и вот так разбудить сердце?
Ее поцелуй на вкус как красное вино. Пьянящее, горячее и нежное. Коснуться щеки, чувствуя, как тело пронзает дрожь, а по спине прокатываются волны мурашек. Вы как ветер, за Вами не угнаться, не поймать и не приручить. Как воля и свобода. Что ветру клетки и замки, что ветру короли и маршалы? Лишь пустой звук, лишь напыщенные слова. А вот слово ветра ломает любые преграды. Как там было?.. «А верить слову ветра - безрассудство»? Безрассудство… я сошел с ума и не жалею. Лишь становясь для всех безумцем, ты становишься собой.
Тонкие пальцы зарываются в светлые адмиральские волосы. Девочка так свыклась с привычками брата, что теперь живет за них обоих. Эта наглая уверенность свойственна именно Джеймсу, но тебе уже все равно. И пусть поцелуй обречен на погибель – это и любовью- то не назвать, скорее единением душ и сплетением миров.
Продлить мгновение, не дыша, и не верить, что всему в этой жизни приходит конец.
Светает.
- Пора…
***
Тишину прервал неуверенный стук в дверь. Не суждено вам успеть попрощаться. Что бушует у тебя в груди, д’Арвэн? «К черту все, я вернусь во Францию, снаряжу флот и заберу Вас отсюда!»
Стук повторяется, и Грей кинется к двери, на бегу влезая в рукава чужого камзола. За дверью – матрос, высокий, светловолосый и подтянутый.
- Капитан, мы проплываем Ла-Манш.
Она кивнет и соберет волосы обратно в тонкий хвост. На голову ляжет шляпа, а левый глаз скроет темный контур повязки.
- Время, Мишель.
Француз кивнет. Губы еще горят, не успевшие забыть ее движений.
Трое выйдут из каюты, и Джейн захлопнет дверь. Такие тихие шаги, чуть ли не на цыпочках, в высоких сапогах до лодки на правом борту. Он не в силах оторвать от этого лица взгляд. Настолько искреннее и при этом нечеловеческое лицо…
Капитан и моряк помогут ему спуститься по канату, и Мишель спрыгнет на дно лодки. Кругом туман, густой и непроглядный.
- Прощайте, мой адмирал,- Грей поклонился ему в след,- Я прошу Вас только об одном, живите так, как Вам подскажет сердце и оставайтесь таким же честным человеком. На таких как Вы и держится этот прогнивший мир,- руки капитана отвязали промокший канат и лодка, покачиваясь, оттолкнулась от борта «Рояла».
Мишель взял весла в руки. Вот такое прощание, без обещаний, лишних слов и будущего. Все кончилось, так и не переступив границ уважительного «Вы».
Адмирал поднял глаза на корабль. Там, щурясь от восходящего солнца, просыпались матросы. Они не торопясь выходили на холодные доски британской палубы. Джейн скинула с плеч камзол вражеского адмирала, и, пока команда еще ничего не успела заметить, передала его светловолосому матросу, встав к самому краю палубы.
Сердце адмирала дрогнуло. Матрос накинул камзол и встал напротив нее.
Туман сгущался.
Команда стекалась к этим двоим, еще не соображая, что происходит.
Человек в камзоле французского адмирала достал из-за пояса револьвер, вытянул его в руке и опустил курок.
- ГРЕЙ!- безумный крик прокатился над морем.
В последний миг Мишель рванулся к Джейн, бросил весла! И непроглядный туман скрыл корабль от его глаз.
Тонкая фигурка с громким всплеском рухнула в пучину волн. На лице застыла последняя улыбка Джеймса Грея.
Еще один всплеск, и на другой стороне «Рояла» моряк во французском камзоле поплыл в сторону Британии, скрытый занавесом тумана.
На палубе матросы палили по нему вслепую, кричали, кто-то пытался рассмотреть среди волн тело адмирала.
Вдох.
Глубже! Мишель бросился в море. Нырял, хватал пустоту и тину, набирал еще воздуха в раскаивающиеся легкие и снова нырял. Туман, чертов туман!
В голове только одна мысль. Бессвязное странное «Нет».
Глубже! Глубже дышать, глубже нырять, жить глубже!
Позорные для офицера слезы вперемешку с соленой водой. Плевать! К дьяволу! Задыхается, но ныряет снова и снова.
Проклинает себя за немощность, вырывает из души последние силы.
От холодной воды сводит руки, но он не чувствует боли, только губы жадно глотают воздух. Глубже!!!...
***
- Адмирал, я, право, думал, Вы останетесь у этих британских тварей в плену хоть на неделю,- смеется маршал,- А Вы ухитрились выжить, сбежать и по дороге в Париж застрелить вражеского адмирала! Ну и везет Вам, чертенок,- он кладет руку Мишелю на плечо,- Что теперь собираетесь делать?
- Жить.
А ведь Вы сдержали свое слово, Грей. Я и правда вернулся домой героем.
- Что?- удивляется его собеседник.
- Жить, маршал,- сначала на его лице появляется улыбка. Странная, не своя. А потом комнату озаряет ни на что не похожий дьявольский смех.
Жить.
Автор: ~*Vendetta*~
Бета: _HEDWIG_
Фандом: ориджинал
Рейтинг:R
Тип: Джен
Жанр: , Драма, Мистика, Психология, Философия, Даркфик, POV
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари:Семилетняя война в самом разгаре, после битвы при Кибероне французский адмирал попадает в плен к британцам. Но капитан, одержавший над ним победу ведет себя неожиданно по отношению к пленному, оставляя его у себя в каюте на ночь для странной беседы. И кровные враги, воюющие по разные стороны баррикад, стараются разобраться в себе и мире вокруг, когда судьба завлекает их в череду странных собыытий.
От автора: Реально произошедшая история. Если не сложно, поставьте и тут плюсик, сделайте автору приятно)ficbook.net/readfic/837299
Продолжение
***
Грей захлопнул шкаф и на секунду замер, глядя на меня.
- Спасибо,- я положил вилку и нож на поднос.
Капитан кивнул и машинально перенес опустевшие тарелки в винную. Думаю, если бы он меня не кормил, то я давно бы уже умер с голоду – одним куском черствого хлеба в день я никак не наедался. Гостеприимство Грея вообще меня очень радовало: одна только возможность сбрить щетину любезно преподнесенным мне лезвием казалась чем-то заоблачным. Когда же он принес мне чистую белоснежную рубашку взамен той, что изрезал ножом вчера, я стал сомневаться, в плену я, или все же в гостях.
- Как Ваша рука?- напряженно поинтересовался Джеймс.
- В порядке.
- Покажите.
Я пожал плечами, стянул камзол и одной рукой закатал рукав. Повязка, наложенная Греем, в двух местах была испачкана бардовыми пятнами. Я вспомнил, как до прошлой ночи снимал полностью окровавленную, почти черную перевязь. Да, вы талантливый доктор. С таким капитаном, на кой черт вообще судовой лекарь нужен? Грей развязал узел, аккуратно снял повязку, и обмотал вокруг раны новую. Чем-то эта «забота» мне не нравилась. А точнее сказать, в такие минуты мне казалось, что капитан «Рояла» чересчур начинает походить на девушку. Я поморщился, отгоняя от себя такие странные мысли. Адмирал воспринял мою гримасу по-своему и хмыкнул:
- Потерпите, Мишель. Вы же офицер.
Вот уже несколько часов я ждал от него хоть слова о сегодняшнем инциденте с боцманом. Но британец говорил о чем угодно, но не о нем. Я никак не мог его понять. Ведь то, что произошло в тот день, было не по его вине. Грей сам до последнего был уверен в том, что последний бой развязал я. Виллиамс был его оправданием, преступником, нарушившим приказ. Так почему же он не говорит мне об этом? Почему он молчит, чертенок?
Капитан опустил рукав моей рубашки и сел в кресло напротив. Я не отрывал от него глаз, гадая, что заставляет его поступать так, а не иначе.
- О чем Вы думаете, адмирал?- вдруг спрашивает он.
- О Вас, Грей.
- Интересно,- его лицо оживляется,- А что именно тревожит Ваши мысли?
- Меня очень интересует,- ну, с Богом, ныряем,- почему Вы не рассказали о сегодняшнем Вашем разговоре с помощником.
Губы Джеймса сжимаются в тонкую линию. Попадание. Точно в цель.
- Никто не позаботился закрыть дверь в Вашу камеру, не так ли? И Вы решили прогуляться по кораблю?
- Нет, все намного проще: у Вас поврежден люк на потолке тюремного отсека.
- Ах да, точно,- вспоминает он и улыбается,- И Вы говорите по-английски…
- Да. Но я никак не могу понять, почему Вы промолчали, узнав правду? Это могло спасти Вашу честь, раз на самом деле виновны не Вы!…
- Честь,- сквозь зубы бросает адмирал,- Какая, к дьяволу, честь… Это моя и только моя вина, что большинство ваших кораблей не смогли уйти.
Мой слух ухватывается за слово «большинство». Так значит не все, значит, кто-то успел скрыться! Пусть один или два, но они смогли уйти. В моей душе рождается надежда. Несколько десятков не отнятых жизней, кто-то из моих доблестных матросов вернется в порта Франции!
- Это только на моей совести. Слово, нарушенное членом моей команды, нарушено мной, д’Арвэн.
Что-то дрогнул в моем сердце. Я понял. Я все понял. Как я все это время наблюдал за ним, копаясь в его душе и разуме, как я искал ответы на собственные вопросы, как я пытался понять, почему он поступил так подло в тот день, так и Джеймс старался разглядеть мотивы моих поступков. Мы учились понимать друг друга и стукались в стену чужой лжи, так долго путавшей нас обоих. Этот человек никогда не был изменником, более того: он берт на себя ответственность за предательство другого. Я никогда не встречал ничего подобного, море меня побери…
- И я готов драться с Вами на дуэли, если Вы сочли действия члена моей команды оскорбительными, так как он не дворянин…- Грей поднялся с кресла, взял со стола пистоль и протянул его мне.
Я встал, принял оружие из его рук, решительно выбросил за спину и поклонился. Удивленный до глубины души, Джеймс кинулся ко мне, заставляя разогнуть спину.
- Что Вы делаете?!
Мне остается только улыбаться.
- Адмирал, быть может Вы и мой враг, но знайте: в наше время честного врага можно встретить едва ли не реже, чем преданного друга. Мне ужасно жаль, что мы с Вами оказались по разные стороны баррикад… И если бы такова была воля судьбы, и я мог сражаться с Вами плечом к плечу, знайте, я счел бы это за честь.
Капитан шумно выдыхает и отходит от меня на несколько шагов. Поворачивается лицом к иллюминатору.
- А Вы помните, как мы стояли здесь несколько дней назад,- его голос стал мягче,- И Вы отдали мне свой пистоль?
- Да, конечно, я…- подняв взгляд на стекло, я вижу в нем свое отражение. Выходит и в тот день, когда я мог застрелить его, стоя вот тут же, на этом месте… Выходит Грей видел как я собираюсь стрелять… Видел и молчал.
Кусочки мозаики медленно складывались в целую картину. Оставленное у меня оружие никогда не было случайностью. Он умышленно не стал его забирать. Ведь знал же, что я стану стрелять, так почему, щенок британский?..
- Помните, я сказал, что дорого отплачу Вам за свою жизнь?- он поворачивается ко мне и улыбается одним уголком губ,- Я собираюсь сегодня сдержать свое слово. Думаю, обмен моей жизни на Вашу свободу будет равноценным?
- Что Вы хотите сказать,-я не верю своим ушам.
- Я отпущу Вас.
Коротко и ясно.
- Невозможно!
- Глупости,- махает рукой адмирал,- Слушайте меня внимательно. К рассвету корабль будет проплывать через Ла-Манш. Вы сядете на лодку с правого борта и отплывете в сторону Франции. Думаю, рука позволит Вам грести достаточно долго, чтобы преодолеть пролив.
Он либо шутит, либо издевается.
- Я никогда не понимал тонкого английского юмора. И это совсем не смешно.
- Я не смеюсь,- серьезно ответил Грей.
- Как? Ну как Вы себе это представляете?!- не выдерживаю я,- Это же невозможно, темный вас побери! Даже если Вы и правда меня отпускаете… да я не смогу вернуться, меня сочтут шпионом! Когда узнают, что я плыл на Вашем «Рояле» пленным и вдруг невредимый вернулся домой! Чушь. Ваши матросы быстро разнесут слухи, да и я каждый вечер сижу у Вас в каюте…
- Оставьте это мне. Я смогу устроить все так, что Вы вернетесь в Париж героем.
Тишина. Мне нечего сказать. Наверное, это сон. Или меня основательно контузило во время битвы.
- Зачем?- я не узнаю собственный голос.
- Никогда не задавайте мне такой вопрос. Зачем? А вот не знаю, зачем. Мне так хочется. Да потому что Вы единственный достойный противник, Мишель. Я не прочь еще разок встретиться с Вами на войне.
А, дьявол! Я падаю обратно в кресло. Все происходящее здесь - какой-то театр абсурда. Мысли путаются, в голове еще шумит от выпитого мною вчера. Я даже начинаю немного завидовать беспохмельному Грею, в странной позе стоящему у стола.
У меня появляется мысль, от которой я стараюсь избавиться уже которые сутки. Может быть, долго находясь в компании этого человека, и сам становишься безумцем? Да, наверное, я точно схожу с ума.
- А вот теперь,- он делает пару шагов ко мне,- теперь о чем Вы думаете?
Похоже, у меня на лице написано, что ни о чем хорошем точно. Я собираюсь с духом, и, решив, что лучший способ избавиться от навязчивой мысли – это произнести ее вслух, выдаю:
- О том, что Вы – женщина, Грей.
Сейчас он либо рассмеется и спросит о моем психическом здоровье, либо примет за оскорбление и вытащит на свет пару шпаг…
Но Грей не делает ни того, ни другого. Он застывает на месте.
- И давно Вы так решили?
-С тех пор как Вы принялись обо мне заботиться,- честно отвечаю я.
- Вот как…- произносит Джеймс не своим голосом. Рожденная в бою интуиция шепчет мне что-то тревожное, и в груди рождается смутное сомнение.
- Бред.- он поворачивается ко мне спиной,- Вас, видимо, сильно ударили по голове.
А вот черта с два! Не может мужчина так спокойно реагировать на такие слова!
Я поднимаюсь как можно тише, дабы он не услышал ни шороха ,и, шаг за шагом, подхожу к капитану сзади. Я спятил. Он убьет меня прежде, чем я сумею придумать себе достойное оправдание. Ну и к черту.
Моя рука касается ладони капитана, заставляя того вздрогнуть от неожиданности.
- Вы меня не обманете. Меня зовут Мишель Франсуа д’Арвэн. Я подданный французской короны, граф по происхождению и маркиз по заслуженному титулу. Добрый вечер, Джейн.
Фигура Грея замирает. Вот и все. Он поворачивается ко мне лицом.
Адмирал медленно поднимает руки и стягивает повязку.
Мне открываются его пронзительные карие глаза.
На пол падает форменный офицерский шейный платок, и Грей снимает с рук белые перчатки. Все так же медленно, он сбрасывает с плеч камзол и вешает его на спинку стула. Лента, стягивавшая волосы, падает рядом.
Мой Бог.
Этого просто не может быть.
Передо мной стоит девушка. Мужская рубашка неровно лежит на узких плечах, до этого спрятанных под широтой погон на военном камзоле. Тонкая шея, тонкие запястья, тонкие пальцы. Женские, красивые до невозможного, черты лица. Все то, что я принимал за красоту юношескую.
- Господи…- вслух шепчу я, уже не зная, кого поминать – Бога или лукавого…
Невозможно.
Несомненно, девушка. Пусть в высоких военных ботфортах и рубашке с широким рукавом, но девушка!
Она улыбается. Незнакомой, новой улыбкой, так непохожей на ухмылку Грея. Джейн переводит взгляд на стеклянный шкаф. Даже отсюда я вижу, что за его створками стоит нетронутый бокал вина с кусочком черного хлеба на нем. Старый военный обычай, ставить стакан за тех, кто уже не сможет из него испить…
Я поднимаюсь и подхожу ближе. За бокалом стоит портрет. Тусклыми красками смотрят с холста брат и сестра. Джеймс и Джейн. Они похожи как две капли воды, и спутать их так легко... Но брат намного старше, черты лица грубее… Но я все еще боюсь верить своим глазам.
- Я был прав.
Под рубашкой просвечивают перевязи, скрывающие грудь. А я принимал его привычку всегда ходить в форме за чопорность…
- Его убили пираты,- шепчет Джейн,- а я была в тот день рядом и пришлось взять командование на себя. Никто не заметил, что его убили одним из первых… Буря всех слепила.- продолжила она, сбиваясь,-он защитил меня своим телом. Я… нельзя было, чтоб на корабле поднялась паника… Нам удалось уйти. И когда обо всем узнали… Главнокомандующий, он решил, что нельзя разносить слух о смерти лучшего адмирала Британии. Боялся, что вы воспользуетесь этим и нападете с моря. Тогда он решил, что я должна стать Джеймсом на какое-то время. Я должна выиграть сражение и пленить Вас. Тогда они разрешат мне уехать из страны и сохранят в тайне позор моей семьи.
Она отвернулась и опустила голову.
Я точно сошел с ума. Ну и плевать!
Я подошел к Джейн сбоку, легонько обнял и прижал ее хрупкое тело к себе. Она не вырывалась, лишь спрятала лицо у меня на плече. Я понимаю, девочка, как тебе было тяжело. Могу себе представить, что сказал тогда командир. Женщина на корабле; женщина, управляющая кораблем – да они сочли это позором для себя. Я видел на ее скуле еще не сошедший отек, примерно двухнедельной давности, как будто кто-то сильно ударил ее по лицу. Русые пряди, разметавшиеся по плечам, были не просто отрезаны. Судя по всему, ее держали за волосы, а потом неровно рубанули по ним острой саблей.
- Тише, Джейн. Ничего страшного, все уже позади. Я горжусь Вашей стойкостью.
Я чувствовал ее слезы сквозь тонкую ткань рубашки. Джейн плакала без единого звука, лишь иногда под моими руками вздрагивала ее спина, да плечо промокало все сильнее. А я все продолжал говорить что-то несвязное, но утешительное.
Она мерзла. Не знаю, как я не замечал этого раньше, но тонкой фигурке в моих объятьях было холодно. Я накинул ей на плечи свой камзол и прижал девушку еще ближе, грея ее холодное тело своим. Вскоре она успокоилась. Я понимал, что теперь ее можно уже и отпустить, но мне ужасно не хотелось этого делать.
***
Глубже.
Глубже нырять, рассекая волны. Глубже дышать. Или жить глубже? Да и какая, впрочем, разница?
Все мы здесь гости. Шаг вправо, шаг влево - и вверх по еле сухому канату за пулей в затылок.
Что будет с вами завтра, сплетенные фигуры? Ничего.
Да кому, как не нам, офицерам, знать, что ни завтра, ни вчера нет. Нет прошлого и будущего. Есть только здесь и сейчас. Здесь, на тонких досках пола. Сейчас, под вальс догоравшей свечи. А завтра могут убить или предать забвению – и нет его, «завтра». Да, впрочем, суть даже не в этом.
А просто весь ваш высший свет – одно собрание болтливых интриганов, судачащих без дела на балах. Вы все мертвы; мертвы изначально. В вас нет души. Лишь жалкая, пустая оболочка. Пустые глаза, и сердца пустые. А вместо души – погоны, чины, да сплетни. Вы даже любите – с оглядкой. И слезы - напоказ, не соленые; пустые слезы. И уничтожать, топтать в грязь всех тех, кто не похож на вас. Как собаки, травят, травят.
Мальчишкой сбежал из дома. Граф д’Арвэн, живи да и радуйся, и вдруг в матросы. Знал ведь, на что идешь, знал. И побои переносил стойко, и голод выдержал и на колени не встал. И сам себе дорогу выбил. Не именем, а кровью, пролитой за Родину. А помнишь, как тяжело носить на себе не зарастающие раны, что так режет морская соль? Помнишь, как больно бьют сапоги капитана по ребрам? Помнишь, мальчик, как было: гори, ломайся, но выживи и спаси. Помнишь. Все ты помнишь.
Любить – так всей душой, до дрожи, до боли в висках.
Самое яркое пламя быстрее всего сгорает. Знаете?
И самые яркие звезды погаснут с рассветом. Но это потом, не сейчас. После.
А пока что живи. Живи, как она тебя жить научила – без пафосных слов, когда нужно один-единственный раз дать очередной сволочи в морду; без оглядки назад - ты же прошлого не воротишь, из пепла костер не взовьется обратно; без колебаний, а сразу, мгновенно - порывом, стрелой! Отбросьте чины, море всех без разбору топит. Нужно быть сильнее, нужно быть глубже, ярче и… искреннее. Море не терпит лжи. Давай на чистоту, хоть сам с собой, без патетики и высокого слога. Все то, что было – чертова погань. Согласен? Согласен. Когда вокруг абсурд и сумасшествие, как остро ты понимаешь, что вот оно - настоящее, живое существо. Мертвы напудренные лица дам и белые перчатки этих глупых никудышных генералов.
Понял наконец-то. Тогда можно и остановиться. Обернуться назад и отбросить былое. И к дьяволу все: к дьяволу Францию, за которую ты уже почти тридцать лет льешь кровь и ломаешь себе кости, Англию – к дьяволу, с ее королями – шутами, где умение ценить жизнь считается слабостью. К дьяволу.
Суть именно в этом. В искренности. Все перед Богом окажемся, так единственный закон нам – Честь и совесть.
Светает.
К черту.
Знаешь, что в последний раз вот так встречаешь рассвет.
- Я могу просить у Вас один последний подарок? – дрожащими губами. Что с тобой, душа оттаяла?
Она поднимет голову. Глаза, огромные, горящие. Настоящие, бездонные глаза.
- Конечно,- и улыбка. Из глубин души, и так же с Греевским озорным прищуром.
- Подарите мне последний поцелуй.
На ее лице не проскользнет и тени удивления. Лишь тело застынет на миг и озарится светом. Внутренним светом, теплым и до боли знакомым. Потухнет свеча, оставляя на память глухой полумрак рассвета.
Джейн закроет глаза.
Трепетно, будто боясь потревожить, он коснётся губами ее губ. Медленно-медленно… Вдохнуть запах русых волос. Как можно в море пахнуть теплом и светом? Как можно нести с собой тепло и свет, и вот так разбудить сердце?
Ее поцелуй на вкус как красное вино. Пьянящее, горячее и нежное. Коснуться щеки, чувствуя, как тело пронзает дрожь, а по спине прокатываются волны мурашек. Вы как ветер, за Вами не угнаться, не поймать и не приручить. Как воля и свобода. Что ветру клетки и замки, что ветру короли и маршалы? Лишь пустой звук, лишь напыщенные слова. А вот слово ветра ломает любые преграды. Как там было?.. «А верить слову ветра - безрассудство»? Безрассудство… я сошел с ума и не жалею. Лишь становясь для всех безумцем, ты становишься собой.
Тонкие пальцы зарываются в светлые адмиральские волосы. Девочка так свыклась с привычками брата, что теперь живет за них обоих. Эта наглая уверенность свойственна именно Джеймсу, но тебе уже все равно. И пусть поцелуй обречен на погибель – это и любовью- то не назвать, скорее единением душ и сплетением миров.
Продлить мгновение, не дыша, и не верить, что всему в этой жизни приходит конец.
Светает.
- Пора…
***
Тишину прервал неуверенный стук в дверь. Не суждено вам успеть попрощаться. Что бушует у тебя в груди, д’Арвэн? «К черту все, я вернусь во Францию, снаряжу флот и заберу Вас отсюда!»
Стук повторяется, и Грей кинется к двери, на бегу влезая в рукава чужого камзола. За дверью – матрос, высокий, светловолосый и подтянутый.
- Капитан, мы проплываем Ла-Манш.
Она кивнет и соберет волосы обратно в тонкий хвост. На голову ляжет шляпа, а левый глаз скроет темный контур повязки.
- Время, Мишель.
Француз кивнет. Губы еще горят, не успевшие забыть ее движений.
Трое выйдут из каюты, и Джейн захлопнет дверь. Такие тихие шаги, чуть ли не на цыпочках, в высоких сапогах до лодки на правом борту. Он не в силах оторвать от этого лица взгляд. Настолько искреннее и при этом нечеловеческое лицо…
Капитан и моряк помогут ему спуститься по канату, и Мишель спрыгнет на дно лодки. Кругом туман, густой и непроглядный.
- Прощайте, мой адмирал,- Грей поклонился ему в след,- Я прошу Вас только об одном, живите так, как Вам подскажет сердце и оставайтесь таким же честным человеком. На таких как Вы и держится этот прогнивший мир,- руки капитана отвязали промокший канат и лодка, покачиваясь, оттолкнулась от борта «Рояла».
Мишель взял весла в руки. Вот такое прощание, без обещаний, лишних слов и будущего. Все кончилось, так и не переступив границ уважительного «Вы».
Адмирал поднял глаза на корабль. Там, щурясь от восходящего солнца, просыпались матросы. Они не торопясь выходили на холодные доски британской палубы. Джейн скинула с плеч камзол вражеского адмирала, и, пока команда еще ничего не успела заметить, передала его светловолосому матросу, встав к самому краю палубы.
Сердце адмирала дрогнуло. Матрос накинул камзол и встал напротив нее.
Туман сгущался.
Команда стекалась к этим двоим, еще не соображая, что происходит.
Человек в камзоле французского адмирала достал из-за пояса револьвер, вытянул его в руке и опустил курок.
- ГРЕЙ!- безумный крик прокатился над морем.
В последний миг Мишель рванулся к Джейн, бросил весла! И непроглядный туман скрыл корабль от его глаз.
Тонкая фигурка с громким всплеском рухнула в пучину волн. На лице застыла последняя улыбка Джеймса Грея.
Еще один всплеск, и на другой стороне «Рояла» моряк во французском камзоле поплыл в сторону Британии, скрытый занавесом тумана.
На палубе матросы палили по нему вслепую, кричали, кто-то пытался рассмотреть среди волн тело адмирала.
Вдох.
Глубже! Мишель бросился в море. Нырял, хватал пустоту и тину, набирал еще воздуха в раскаивающиеся легкие и снова нырял. Туман, чертов туман!
В голове только одна мысль. Бессвязное странное «Нет».
Глубже! Глубже дышать, глубже нырять, жить глубже!
Позорные для офицера слезы вперемешку с соленой водой. Плевать! К дьяволу! Задыхается, но ныряет снова и снова.
Проклинает себя за немощность, вырывает из души последние силы.
От холодной воды сводит руки, но он не чувствует боли, только губы жадно глотают воздух. Глубже!!!...
***
- Адмирал, я, право, думал, Вы останетесь у этих британских тварей в плену хоть на неделю,- смеется маршал,- А Вы ухитрились выжить, сбежать и по дороге в Париж застрелить вражеского адмирала! Ну и везет Вам, чертенок,- он кладет руку Мишелю на плечо,- Что теперь собираетесь делать?
- Жить.
А ведь Вы сдержали свое слово, Грей. Я и правда вернулся домой героем.
- Что?- удивляется его собеседник.
- Жить, маршал,- сначала на его лице появляется улыбка. Странная, не своя. А потом комнату озаряет ни на что не похожий дьявольский смех.
Жить.
Однако, полночь, Адмирал.
Автор: ~*Vendetta*~
Бета: _HEDWIG_
Фандом: ориджинал
Рейтинг:R
Тип: Джен
Персонажи: Мишель д’Арвэн, Джеймс Грей, другие матросы.
Жанр: Драма, Мистика, Психология, Философия, Даркфик, POV
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: Семилетняя война в самом разгаре, после битвы при Кибероне французский адмирал попадает в плен к британцам. Но капитан, одержавший над ним победу ведет себя неожиданно по отношению к пленному, оставляя его у себя в каюте на ночь для странной беседы. И кровные враги, воюющие по разные стороны баррикад, стараются разобраться в себе и мире вокруг, когда судьба завлекает их в череду странных собыытий.
От автора: Реально произошедшая история. Если не сложно, поставьте и тут плюсик, сделайте автору приятно)ficbook.net/readfic/837299
Часть I: Однако, полночь, Адмирал.
Часть I
Пуля навылет пробила мне предплечье, оставляя за собой адскую полосу грубой боли. Я не успел даже толком ее почувствовать – кто-то из британских матросов с силой ударил меня сзади по затылку. Последним, что я смог разобрать в этой суматохе, оказался Грей. Он пулей вылетел из своей каюты, на бегу выхватывая шпагу. Потом - свет исчез.
...Гулкие звуки чьих-то шагов как-то неестественно медленно прервали эту вязкую тишину. Захотелось встать и увидеть, кому я обязан таким пробуждением. Хотя, какое тут «встать», разомкнуть веки и начать осмысленно дышать и то было проблематично. Голова кружилась и болела, я не чувствовал ни рук ни ног. Топот отзывался в ушах резким гулом, тело предательски меня не слушалось. Наверное, я еще долго оставался в таком полусознательном трансе. Перебарывая боль, я через силу заставил себя собраться и попытался открыть глаза. Получилось, правда, не сразу. Ничего, собственно, не изменилось - темнота, окружавшая меня, не спешила растворяться. Снова шаги. Теперь звуки различались четче. Дьявол подводный.
Чуть правее меня пробивался неровный желтый свет. Прошло еще какое-то время, и я смог разглядеть в нем огоньки свечей. Мир вокруг проявлялся, наполнялся звуками и выныривал из объятий темноты.
Мерные шаги, шум моря и запах красного некрепкого вина. Это капитанская каюта.
Я поднял глаза.
На другом конце комнаты, оперевшись рукой о стену и устало опустив голову, стоял человек.
Мне хватило доли секунды, чтобы узнать его. Тонкие, почти женские очертания узких плеч, худощавое телосложение и совсем еще юношеские черты лица. Адмирал Грей задумчиво смотрел куда-то вдаль над моей головой.
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. По телу прошла полоса дрожи, отозвавшаяся болью по всему телу. Голова трещала с такой силой, что у меня снова потемнело в глазах. Я подавил накатывающий к горлу стон и сделал отчаянную попытку встать, но плечо мгновенно пронзила тупая режущая боль, буквально откинувшая меня обратно. Дьявол!
- Добрый вечер, Адмирал.
Джеймс Грей неторопливо отделился от стены и подошел ко мне.
- Не делайте таких резких движений, мы Вас едва живого вынесли из боя, поберегите свое тело и дайте ему хоть немного покоя,- Боже, сколько меда и яда в этом насмешливом голосе. Ублюдок британский.
Аккуратно, стараясь не дергаться, я протянул ладонь к своему правому плечу. Руки тряслись и не слушались. Рана оказалась совсем неглубокой (даже странно, откуда такая адская боль), будто пуля прошла по руке вскользь.
- Вы потеряли много крови,- словно читая мысли, разъяснил Грей,- а в остальном... Это лишь царапина. Как же Вас корежит,- короткая ухмылка.
Я вновь окинул его взглядом. Левый глаз Адмирала был скрыт повязкой, на шее зияла совсем свежая сабельная рана. Цвет лица был поразительно мраморно-белым. Как покойник в полнолуние, разве что не воняет гнилью.
"Задели сонную артерию" - догадался я. Ярость подкинула мне еще немного сил и я смог разомкнуть губы.
- Я вижу,- слова давались мне с трудом, в горле совсем пересохло,- Вы все еще живы.
- И я раз видеть Вас, Д'Арвэн!- он рассмеялся дьявольским смехом,- Да, как видите! Я жив, чего и вам желаю.
Адмирал подошел к небольшому шкафчику на стене и достал оттуда два хрустальных фужера.
- Будьте моим гостем сегодня, Мишель,- алое вино крошечным водопадом мгновенно наполнило их,- Прошу Вас.
- Если Вы меня отравите, я вас убью.
Очередной приступ хохота накрыл капитана «Рояла». Фраза получилась до смешного дурацкой, я успел пожалеть, что вообще открыл рот.
- Ладно, допустим, Вы еще не до конца очнулись…
Он протянул мне бокал. Как во сне я принял вино из его рук, медленно поднес к губам и сделал глоток.
Мой флот. Мои матросы. Что с ними? Где они? И где, черт возьми, я? А эта портовая крыса, что он…
От вина становилось будто бы легче. Я поставил опустевший бокал на стол.
- Я в плену?
Грей пожал плечами.
- И да, и нет. Вы проиграли сражение, и мы пленили вас. Но вы гостите у меня в каюте. Такого пленным не дозволено.
Все мои вопросы мгновенно исчезли. Я откинулся на спинку кресла и прижал ладони к лицу. Тело тут же напомнило мне о себе, щедро наградив еще одной порцией боли. Стиснув зубы, я ждал пока волна судорог спадет.
Значит, мой бой проигран. Матросы либо убиты, либо взяты в плен. Как и я. Черт возьми, этот подонок…
Джеймс Грей сделал глоток из своего бокала и напряженно вгляделся в мои глаза.
- Поздно убиваться,- фужер мягко опустился на поверхность стола,- прошедшего уже не вернуть.
Меня немного напрягала забота в его голосе. Он что, издевается?
Я опустил руки. Посмотрел бы я на тебя, мальчишка, если бы ты оказался на моем месте, если бы твои люди остались гнить на дне океана, если бы твой «Роял» отправили к дьяволу-Джонсу, умирать к чертовой матери!
- А жаль,- отозвался я сквозь зубы,- Как жаль, что наши слова не воскресят мертвых.
Адмирал резко развернулся ко мне спиной.
- Теперь расскажите, чего вы от меня хотите,- потребовал я.
Мне хотелось пристрелить его здесь и сейчас. Этот подлый трус, этот щенок, нарушивший слово и погубивший моих людей. Этот лжец, сыгравший на моей добродетели, этот подонок, стоящий совсем рядом! Я проклинал свое тело за немощность, за слабость, за невозможность даже подняться!
До этого напряженные, плечи Грея опустились. Он провел рукой по неровной поверхности стены и чуть повернул голову в мою сторону:
- Поговорите со мной.
В ночной тишине это просьба прозвучала из его уст едва ли не жалобно. Весь гнев на этого человека, что черной смолой копился у меня в душе, бесследно испарился.
Юный Адмирал вернулся к столику и вновь взял в руки свой бокал.
- Поговорить?- переспросил я. Мысли совсем сбились. У меня оставался шанс на то, что англичанин по крови, он мог ошибиться в произношении слова, имея в виду что-то иное, но...
-Именно,- он поднял на меня свой огромный, пронзительно-карий глаз, один, не скрытый повязкой,- Я прошу Вас.
Вот дьявол…
***
- Да Вы бы прикусили свой язык! Моя страна…
- Ваша страна, адмирал, сборище стервятников и честным людям во Франции делать нечего!- огрызнулся Джеймс.
- Не Вам говорить о чести! Уж где-где, а в Англии процветают самые грязные законы,- парировал я.
- Ха! – он одним прыжком забрался на стол и уселся на его краю,- Законы жестоки, да люди у нас почище Ваших…
- Да что Вы?! Сударь, я столько раз брал в плен британских офицеров. Перчатки-то белые, да ночи они проводят в постелях своих сослуживцев, как шлюхи последние…
- Да полно Вам чушь нести, мои матросы ка…
- …Интересно, Вы меня к себе в каюту притащили оттого, что боитесь будто они и со мной могут сделать то же, что друг с другом вытворяют?
- Вы бы помол…
- Я ж такого, как у английских моряков нигде еще не видел, неужто так тяжко на море да без женской ласки, что ваши морские псы находят тепло в койках друг у друга?
Грей будто собственными словами подавился. Но тут же нашелся и невозмутимо ответил:
- Ну это вы, французы, выглядите как бабы, а мои парни уж подождут до портовых шлюх…
Не знаю, сколько еще могла продолжаться наша милая беседа, но Грей вдруг замолчал. Он вообще был со странностями…
Ночь показалась мне слишком короткой. Когда за стеклом иллюминатора стал едва заметно алеть рассвет, капитан спрыгнул со стола.
- Утро, мой Адмирал,- Джеймс подошел ко мне,- Нам пора.
- Куда?- оторопел я.
Этот человек действительно сумасшедший, ну куда, тьма меня побери, можно спешить в открытом море?
- В камеру. Или Вы надеялись сидеть у меня в каюте и днем? Нет, простите, но при всем уважении, моя команда не поймет,- он улыбнулся, - да и Вы не только мой гость, но и мой пленник.
Да якорь Вам в палубу.
Я кивнул и, опираясь на ручки кресла, стал приподниматься. За прошедшую ночь мне стало намного лучше. Силы еще не вернулись, но управлять своим телом я уже мог спокойно. Грей подхватил меня под плечо. И очень вовремя, ноги за столько часов почти недвижного сидения отекли и почти не держали меня. Мышцы на теле Адмирала напряглись и я в который раз удивился слабости его тела. Ведь все-таки он еще совсем мальчишка. Ни за что не дам ему больше девятнадцати лет. Я видел, как тяжело ему было держать на себе весь мой вес, хотя он и пытался не подавать виду.
Почти завалив мою руку себе на плечо, Грей медленно довел меня до камеры. Я вошел туда, держась за стальные прутья и шумно сел на кровать в углу. После роскошного адмиральского кресла она показалась мне совсем деревянной.
- До встречи, Адмирал,- попрощался Грей и захлопнул дверь. Послышался противный скрежет ключа в замке и звук удаляющихся шагов.
Иди, иди, щенок…
Я откинулся на кровать и закрыл глаза. Этот человек дьявол. Быть может, это говорила во мне злость и досада за проигранную битву. Но, так или иначе, Грей был немного чокнутым. Он смеялся громким дьявольским смехом и постоянно ходил по каюте. Его будто тяготило спокойствие. Но при этом, он мог надолго задуматься, глядя куда-то вдаль и совсем не замечать меня. В такие моменты казалось, что прострели я ему сейчас руку, он бы понял это только когда его мысли вновь вернутся сюда.
Я перевернулся лицом к стене. Вот только одно не сходится… Если он дьявол, то почему говорить с ним так странно и мучительно легко? Захотелось громко и отборно выругаться. Вслух. Простым моряком я нахватался крепких выражений и до сих пор они просились наружу. Правда, крутиться приходилось постоянно в высшем свете, отчего словарный запас мой сокращался до слов «извольте» и «сударь». А ругаться хотелось грубо и со вкусом.
Мы говорили. Я еще не помню ни одной ночи в своей жизни, что была бы для меня такой же противоречивой. Сволочью он был редкостной. Но слова адмирала будили во мне то живое, внутреннее и человеческое, что спряталось глубоко внутри меня за последние десять лет на море. Кто же Вы такой, ублюдок британский? И почему пригласили меня в свою каюту? Зачем вам этот полуночный разговор под вкус немного терпкого красного вина? И что Вы за тварь такая?! А, вырвалось. Ну и дьявол с Вами.
Шум моря ласкал слух и усыплял уставшее сознание. Я закрыл глаза и сон мягкой пеленой заволок мои мысли в свои глубины.
***
А сегодня ты на удивление спокойно, море. Давно я не видел такой пронзительной тиши в твоих движениях...
Я отошел от решетки, закрывающей импровизированное окно моей темницы. Закатное солнце плавно опускалась под легкие волны; море темнело, теряя голубизну и приобретая все новые немыслимые краски. Лишь его мерный шум никуда не исчезал с наступлением темноты. Ночь ему нипочём...
Я сделал несколько шагов вперед. Вчерашнее наваждение прошло, и ночной разговор с капитаном все больше казался мне сном. Ведь такого не бывает, не так ли? Все это лишь жестокая игра сознания... Таких чертей не носит этот свет. Я вновь и вновь вспоминаю его речи, отрешенный взгляд в пустоту и тихие шаги по кабинету. Наверно, даже, лучше, что Вы - лишь сон мой, Адмирал. Отчего-то мне казалось, что с таким другом не страшно ни жить, ни отдавать концы... А вот врага такого другому врагу не пожелаешь. Такого ублюдка еще поискать надо.
Я усмехнулся своим мыслям. Реальность была страшнее. Кидая на самое дно и поднимая из глубин, она своею вольною рукой рушила судьбы и дарила счастье. По сути, фортуна была продажной своевольной шлюхой, если уж на чистоту. Не стоит смешивать иллюзии и правду. Недолго заблудиться и потерять себя в том страшном лабиринте, что обещает нам и верность и покой; мечты - они как ветер, и верить слову ветра... безрассудство.
Секунды капали, сливались в горькие минуты и утекали прочь. Рана на плече мешала моим мыслям, постоянно напоминая о себе жгучей болью. Терпеть больше не было сил. Я стянул с плеч камзол и оторвал полоску ткани от рубашки. Кое-как перевязав руку, я вновь сел на кровать и прислушался к своим ощущениям. Страшно хотелось есть. Тело нуждалось в пище, желая восстановить силы. Я огляделся. Если я пленник, то по крайней мере один раз в день меня должны были кормить. Догадки оказались верны - на полу у входа стояла миска с похлебкой, кусок черствого хлеба и стакан ледяной воды. В сравнении с моим капитанским ужином, эта еда была, конечно же, просто отвратной, но выбирать не приходится. Помнится, еще несколько лет назад, юнгой на французском корабле, меня кормили не многим лучше...
Хлеб оказался вполне съедобным, а размоченный даже приобрел какой-то вкус, похлебка же напоминала нечто среднее между простой пресной водой и водой с луком. Всего этого было, разумеется, слишком мало, но голод немного отступил.
Еще только проснувшись, я заметил, что пленившие меня не обыскивали: пистоль на поясе остался нетронутым, компас во внутреннем кармане - тоже. Это еще раз доказывало, что прошлую ночь я провел без сознания, никто бы не подпустил меня к Грею в запертую каюту с заряженным оружием. Или у капитана совсем снесло башню.
Лязг металла о металл заставил меня поднять взгляд на решетку. Приоткрыв дверь в камеру, Адмирал Джеймс Грей встал на пороге, задумчиво покачивая связкой ключей из стороны в сторону:
- Однако, полночь, Адмирал. Не составите мне компанию?- британец поглядел на пустую тарелку в углу,- И, пожалуй, сегодня я угощу Вас не только вином. А то еще сдохнете раньше времени…
Я фыркнул.
Мне казалось, что я тихонько схожу с ума...
***Нечеловеческий смех Грея в который раз раскатился по каюте. То ли открытое ими вино было крепче вчерашнего, то ли сама эта ситуация действовала на Мишеля опьяняюще, но он безудержно смеялся вместе с ним. Джеймс сидел на краю стола, поддерживая бокал тремя пальцами и повернувшись корпусом к французу. Все это вводило его в заблуждение: человек, которого он считал своим заклятым врагом, находился к нему так близко и смеялся так заразительно, что происходившее начинало клониться в сторону дурацкого абсурда.
Стараясь не обращать внимания на странный расклад карт реальности, д'Арвэн решил воспользоваться моментом чтобы получше разглядеть его. Недлинные русые волосы, собранные в хвост, местами выбивались из-под треуголки; глаза, пронзительно-карие, меняли свое выражение тысячу раз в минуту, так, что никто не мог даже предположить, как дальше повернется разговор двух адмиралов вслед за его настроением. Ростом Грей оказался немного ниже, чем казалось вчера, телосложением все-таки больше походил на девушку. Однако, все это его не портило, даже наоборот: все движения, жесты, слова и улыбки в сочетании с таким телом придавали ему свою, ни с чем не схожую красоту... Было в ней что-то дьявольское, от чего французу хотелось то ли помолиться, то ли дать ему по морде… Джеймсу, казалось, было лет девятнадцать, но пятнадцатилетняя разница в возрасте между ними совсем не ощущалась. Мишелю казалось, что он ведет беседы с человеком несравненно его старшим, прожившим долгую и тяжелую жизнь.
Британец отличался чистоплотностью: как вчера, так и сегодня, ни намека на щетину на его лице тот не заметил. Чуть помятый, но, несомненно, чистый камзол, белая рубашка... На его фоне, француз в запачканном, порванном на левом рукаве и испачканном кровью камзоле смотрелся жалко. Но стоит различать, кто здесь пленник, а кто - капитан.
- Сударь,- британец наконец отсмеялся,- я слышал много баек про себя, но чтоб такое... Нет, французы и впрямь бросаются словами и сеют сплетни как торговки на базаре. Интересно, что еще Вам рассказывали про меня? Я, право, давно не слышал таких сказок. Смотрю, французы во всем стараются походить на женщин, да?
д'Арвен пропустил очередную его колкость мимо ушей и задумался. Многие люди, от простых матросов и до дам светского общества обсуждали адмирала Грея, и, казалось, рассказано ему было все, что тот только мог когда-то слышать. Хотя...
- Хм... по Европе ходят легенды о Ваших делах любовных,- Мишель сделал еще глоток вина,- Говорят, Вы покоряете женские сердца, лишь раз взглянув на них. Один взгляд - и те уже на все для Вас готовы...-издевательски промурлыкал он.
Грей усмехнулся.
- Здесь Вы не столь далеки от истины. Вот только я не пользуюсь их милостью.
- Отчего же? - и вновь он ставит собеседника в тупик...
- Я верю в любовь, друг мой. В истинную любовь. С первого взгляда, с первого вздоха. А женщины, вздыхающие по нам с Вами... они не способны на нее. По крайней мере, я еще не встретил девушки, что могла бы любить по-настоящему, а не так, как того от нее требует общество, традиции и положение. Вся любовь светских дам не более чем временная игрушка, а мы для них - еще один экземпляр в коллекции завидных любовников...
Теперь настала очередь улыбаться французу. "И как у этого щенка беломордого получается, воплощать в слова те чувства, что живут у меня в душе? Как этот подонок проклятый может так тонко ощущать их, дьявол?.."
- Я понимаю Вас... пожалуй, и я жду такую девушку.
В каюте повисла тишина.
***
- Я слышал, у Вас есть сестра. Джил, если не ошибаюсь?
Разговор зашел на слишком опасную ноту, грозившую раненному Мишелю хорошей дуэлью, и чтоб хоть как-то подбодрить гостеприимного капитана, он перевел беседу на то, что должно было быть Грею близко. А самому французу не так опасно…
Адмирал неожиданно резко поставил бокал на стол и рывком встав, повернулся к нему спиной.
- Джейн,- поправил он, не поворачивая головы,- Ее зовут Джейн.
Сидящий в кресле адмирал не мог видеть, как до боли сжимает Грей руки в кулаки, как закусив губу и стиснув веки, сдерживает так рвущиеся наружу слова и слезы.
***
И вновь его действия выбили меня из колеи. Вот так на середине прервать разговор просто из-за того, что я ошибся в имени! Молокосос недоношенный! Я опустил руки вниз по ручкам кресла и вдруг понял, что пистоль все еще при мне. Положение было невероятно удачным: вот он, мой враг, стоит ко мне спиной, не зная, что за поясом у меня заряженное оружие. Вот сейчас, опустить курок, один выстрел, и человек, погубивший всех моих людей, будет мертв. Вот так просто я смогу отомстить этому ублюдку за то, что он с нами сделал.
Я потянулся за револьвером, бесшумно и медленно вытянул его в руке. Прицел лег ровно в затылок адмирала. Я глубоко вздохнул, перед глазами пронеслись лица тысяч погибших тогда матросов. Британский подонок… Джеймс стоял неподвижно, неровный лунный свет падал на его фигуру, удачно освещая ее. Свет луны и дрожащие огоньки свечей… как будто все вокруг помогало мне. Один выстрел.
Один выстрел и я избавлю мир от этой заразы, от этой английской чумы, будь она проклята!
Он не колебался, убивая мою команду. Эта свинья, этот подонок, этот…
Костяшки пальцев побелели от напряжения. Умри же, скотина.
Умри как умирали мои люди.
Щенок.
Нет.
Что-то не давало мне нажать на курок.
Что-то внутри мешало мне сжать пальцы и пристрелить его как животное.
Что же ты, адмирал?
А вот черта с два.
- Грей!
Будь Вы хоть тысячу раз предателем и гадом, я никогда не стану подобным вам. Я не стану стрелять в спину. Я не убью безоружного. Пока у меня осталась хоть капля чести. И будь что будет, мать вашу.
Британец повернул голову. Я встал и протянул ему пистоль.
- Возьмите, он не должен оставаться у пленного.
Джеймс задумчиво принял оружие из моих рук. Разглядел со всех сторон, будто изучая, и положил на стол перед собой.
- А, дьявол морской!- не выдержал я,- Я же вижу что Вы не глупы, так какого черта?! Что за издевательство такое, зачем оставили у меня пистолет?
Он высоко поднял подбородок и скинул выбившиеся волосы с единственного глаза.
- А может, надо было выстрелить, а, адмирал?- процедил он сквозь зубы,- Убили бы, да и дело с концом.
- Идите Вы к темному в пасть!
- Что, рука не поднимается?
- Не хочу быть такой же тварью дрожащей, как Вы. Честные люди убивают врагов на поле брани, а не по-свински стреляя в спину!
Капитан замолчал. Лишь глухо втягивал воздух через стиснутые зубы да сверлил меня взглядом.
- Вот как…- тихо, еле слышно ответил он,- Что ж, я дорого отплачу Вам за свою жизнь.
И он протянул мне ладонь. Я взял его руку в свою и Грей крепко пожал ее. Пальцы адмирала оказались тонкими и очень холодными.
Знал бы ты, щенок, как мне пришлось перебарывать себя, каких усилий мне это стоило… Сам-то часто идешь на сделки с собственной совестью, подонок ты проклятый? Но ничего. Я еще убью тебя. Я еще убью тебя, портовая крыса…
***
Грей проводил меня в камеру с рассветом. Как ни странно, но я уже стал привыкать к такому распорядку дня, хотя прежде мне и не приходилось просыпаться к закату и засыпать с зарей.
Знаете, каждый раз после наших не то разговоров, не то взаимных издевательств, где-то на окраинах моей души остается горький осадок. Это не вражеская неприязнь, хоть я все также ненавижу Вас всем сердцем. Вы - мой заклятый враг, и сколько бы мы не пили вино из одного кувшина, ничего не изменится. Вот так за ночь из подлой твари вы в ангела не превратитесь. Это что-то иное... что-то сроднее скорее сожалению... Хотя, трюм вам в мачту, о чем мне сожалеть? Что же остается, когда проходит наваждение? Обида? Ненависть? Тоска?... Не знаю. Слишком сложно разглядеть, на каких струнах моей потерявшейся в войнах души играли суждения этого подонка…
Часть II.
С рассветом звезды гаснут, Адмирал.
***
Я подошел к стеклу иллюминатора. Мысли летали от одного к другому, проносились мимо меня невнятной чередой, и исчезали. Рана, о которой я благополучно успел позабыть за ночь, отозвалась жжением и болью. Черт…
Я сел на край кровати ближе к свету и стянул перевязь. Зрелище было ужасающим, даже для меня, моряка и солдата, повидавшего сражения, агонии и смерть. Разорванные ткани кровоточили, видно пуля прошла по телу, порвав вену. Вчера силы моей не хватило на то, чтобы как следует перетянуть руку и теперь застывшие корки темно-коричневой крови покрывали рану со всех сторон, а из центра сочилась свежая. Разбухшие края, казалось, вот-вот начнут гноиться, кое-где мне даже виделась жуткая прозрачная жидкость. Вот уж чего мне не хватало, так это умереть от заражения крови посреди океана на корабле пленивших меня британцев. Я безжалостно оторвал от рубашки еще полоску ткани…
***
Разбудили меня голоса. По отборной брани, следующей за шумом упавших бочек или разлитой воды, я узнал матросов. Мне никогда не нравился английский. Помнится, в детстве мой гувернер долго мучил меня странным британским произношением звука «р». Если слушать английскую речь, не вдаваясь в смысл, то весь их язык сольется для меня в это звериное рычание вперемешку с гортанными звуками гласных. Шумы раздавались сверху. Похоже что-то случилось с люком, закрывающим решетку между палубой и тюремным отсеком под ней. Если присмотреться, я даже мог разглядеть капающую оттуда воду. Странно… Люк оказался всего в метре от моей тюрьмы. Я прислушался. На палубе незнакомый голос раздавал команды, бегали люди и стучали подошвы сапог. Все же простые матросы во всех странах одинаковые. Что французы, что испанцы, что голландцы – все травили по вечерам байки, напивались втреск, ругали друг друга за плохо закрепленные канаты. И умирали друг за друга так же одинаково. Вдруг корабль тряхнуло и я больно ударился затылком о стену.
- Дьявол,- прошипел я, потирая отбитый череп.
Снаружи бесновалась буря. Море кидало корабль из стороны в сторону, осыпало холодными брызгами корму и рвало холодным ветром паруса. Команде приходилось туго, я чувствовал это даже находясь здесь, внизу. Осенние шторма самые злые, они подбираются незаметно, крадутся тихими кошачьими шагами и нападают со спины…
Вдруг над кораблем раздался звонкий голос капитана:
- Держитесь, господа, сейчас мы выйдем к течению, и оно вытащит нас из этих объятий чертовой матери!
Матросы явно подбодрились. По крайней мере, ругань их приобрела не столько сердитый, сколько восхищенный оттенок.
- Все паруса долой, оставить только те, что на грот-мачте!- Грей перекрикивал ветер,- Закрепить канаты!
Теперь его голос я слышал где-то среди выкриков остальных членов команды, похоже капитан сам полез сворачивать паруса.
- Мистер Виллиамс! Встаньте за штурвал и ведите строго на северо-восток!
Я мысленно прикинул, за сколько они справятся. Как ни крути, но команда «Рояла» была слишком немногочисленной, чтобы успеть свернуть все паруса до того, как они превратятся в рваные мокрые тряпки. Решение было мудрым – от старого боцмана будет больше толку у штурвала, а вот молодое тело капитана позволит ему ловко карабкаться по канатам.
В отсек для пленных вбежал промокший до нитки матрос, открыл трясущимися руками решетку, бросил ключи на стол в другом конце отсека и посиневшими губами промолвил на ломаном французском:
- Мало рук. Нужно п-помощь. Приказ капитан.
Ну, что, Мишель, хочешь спасти задницы этих британцев? А свою заодно?..
***
Шквал ледяной воды в который раз обрушился на плечи матросов. Огромные волны сносили их обратно на палубу, мокрые оледенелые руки британцев из последних сил перевязывали еле целые паруса. Грей карабкался вверх по мачте, подавая руку юнге и подтягивая его за собой. Оглушительный удар грома прорезал небо грохотом, очередной порыв ветра едва не опрокинул судно. Джеймс прижал мальчишку к мачте и закрыл своим телом. Руки капитана крепко сжали дерево. Когда ветер чуть ослаб, Грей разжал ладони и подсадил юнгу к себе на плечи. Тот ловко забрался выше и потянул на себя канат. Зацепившись ногой за древко мачты, капитан балансировал на самом краю, страхуя мальчишку, и одновременно накладывал на парус тугой морской узел.
- Все, капитан!
Юнга спустился ниже и повис на руках.
- Отлично, Мартин!- Грей пропустил мальчика вперед, и дождавшись, пока тот спустится, спрыгнул на палубу.
На соседней мачте Мишель, не жалея ни сил, ни гордости, поднялся вверх и, не обращая внимания на адскую боль в руке, схватил трос. Ветер крепчал, и ливень с каждой минутой сильнее пытался затопить ледяной водой обессиливший «Джордж Роял». Еще трое матросов, поспевших за ним, ухватились за конец каната. Француз перекинул веревку через парус, натягивая ее до предела, обернул вокруг и крепко перевязал.
Неожиданный порыв ветра снес адмирала вправо, буквально впечатав его в мачту спиной. Едва удерживаясь на скользкой поверхности и чуть не падая, он успел заметить, что матрос рядом с ним вот-вот потеряет равновесие. Ни теряя ни секунды Мишель подхватил его под руку, и очень вовремя – следующий шквал волн едва не снес англичанина в свои чертоги.
- Держимся, парни! – закричал Грей, перехватывая штурвал у еле удерживающего его боцмана,- Последний рывок! И к дьяволу все, пусть Господь нас не оставит!
Этот голос заставлял бороться, какими бы противоречивыми ни были его слова. Мишель и спасенный им от гибели матрос разом выпрямились, и, переглянувшись, полезли довязывать канаты.
Капитан навалился на штурвал и достал компас.
- Ну же, еще немного…- беззвучно прошептал он.
Новая волна окатила судно, оставляя размытые соленые реки на борту. Паруса были сложены, корабль выходил к спасительному течению.
***
- Я поздравляю вас, господа! – команда, усталая, промокшая, но довольная собой, собралась вокруг Джеймса, - Вы все достойны уважения! Мистер Виллиамс, разлейте всем рому, да не скупитесь. А то я знаю, как вы любите разбавлять выпивку. Если не хватит наших корабельных запасов, можете взять из моих личных. Сегодня я дежурю ночью, а вы отдыхайте, господа!
Матросы прокричали что-то радостное и шумной толпой понеслись отогреваться.
Буря утихла, оставив на память проливной промерзлый дождь. Грей проводил взглядом своих людей и обернулся ко мне.
- Пойдемте,- он улыбнулся, - Вы показали себя смелым человеком, адмирал. Думаю, и вам полагается бутылка бургундского.
Я направился за ним. Как же опасность равняет людей. Не разбираясь, кто враг, а кто друг; не смотря на то, у кого какие счеты. Все поголовно становятся единым целым.
Корабль хорошенько помотало во время бури, и теперь на полу в каюте капитана лежали всевозможные предметы, раньше располагавшиеся на столе. Абсолютно не замечая беспорядка, Грей прошел к камину. Я подал ему раскиданные по полу поленья, и мы разожгли огонь. Все так же в полной тишине адмирал вытащил из настенного шкафа пару рубашек, брюк и какие-то накидки.
Только сейчас я понял, насколько окоченело мое тело. Сам Грей ушел переодеваться в смежную с каютой комнату (кажется, там хранились вина), оставив меня одного. Что же, весьма галантно. Даже стянуть рубашку оказалось для меня сложно – пальцы совсем не слушались… Кое-как сняв свои размокшие от воды штаны, я натянул те, что положил передо мной Джеймс. Сухая теплая одежда доставляла немыслимое удовольствие... Я пододвинул кресло ближе к камину и протянул к нему ладони. От кончиков пальцев по рукам разливалось живительное тепло. Дверь каюты приоткрылась , и в нее вошел Грей. В одной руке он нес свернутую в клубок мокрую одежду, а в другой две бутылки красного вина.
***
За окном господствовала ночь. Единственным, что можно было видеть из иллюминатора, была непроглядная кромешная тьма. Тихий звук капель по обшивке корабля умиротворял, ливень бился о стекло, и вода прозрачным потоком смешивалась с морской гладью. Грей неподвижной мраморной статуей сидел в кресле у камина. На досках пола перед ним лежали наши просыхающие вещи и одиноко стояло откупоренное бургундское. Тонкие бледные пальцы сжимали бокал. За всю ночь он практически не притронулся к его содержимому, сделав от силы пару глотков. Грей молчал довольно долго. Так долго, что я даже успел забыть, что же спросил у него. Кажется, я задал вопрос капитану, а тот в свою очередь задумался. Думал он, видимо, основательно. Уже не надеясь ничего больше от него услышать, я долил в свой фужер еще немного согревающего напитка и приблизил его к губам. Вино грело тело изнутри, а потрескивающий огонь в камине - снаружи. Я уже согрелся и допивал остатки скорее по инерции...
- С 56 года,- неожиданно произнес адмирал.
Я вздрогнул от удивления.
- Что?
- Вы спросили, как давно мы воюем. Эта война началась в тысяча семьсот пятьдесят шестом году,- невозмутимо ответил он.
Вот дьявол.
- Черт возьми, Грей! Вы делаете такие огромные паузы в разговоре, что я забываю, о чем вообще шла речь!
Джеймс рассмеялся так, что едва не выронил из рук бокал. Его дьявольский смех разнесся по углам каюты, в единственном глазе капитана плясал жаркий огонь камина.
- Интересно, откуда у Вас привычка вот так смеяться?- поинтересовался я.
- Как? - ухмыльнулся британец.
- Так... загробно?
Новый взрыв хохота раскатился по комнате. Да что я сказал такого? Что ты заливаешься, щенок? Джеймс откинулся на спинку кресла и повернул ко мне довольно улыбающиеся лицо.
- Не имею ни малейшего понятия, адмирал.
- А в семье у Вас ни у кого нет схожих привычек? Быть может сестра-близнец тоже...- собирался сострить я, но он не дал мне договорить.
- Заткнитесь!- вдруг громко и властно произнес Грей.
Но останавливаться я уже не собирался. Мне надоело, что он часто прерывал меня, не давая досказать. Откуда я знаю, что заставляет эту полоумную бестию так быстро менять настроение, так пусть сначала дослушает.
- ... так же дьявольски смеется?
- Я сказал, заткнитесь!
- Быть может она и внешне на Вас похожа? И привычки у Джейн такие же ненормальные?
- д' Арвен, Вашу ж ма...
- Похоже, в Вашей семье своеобразное чувство юмора, назвать двух детей почти что одним именем, Джеймс и Джейн...
- В последний раз повторяю, закройте свой поганый...
Азарт вспыхнул во мне пожаром, вино играло в крови и слова вылетали будто против воли.
- ... Вас с ней не путают, когда Вы рядом стоите, нет? Так просыпаешься утром, а вроде засыпал с девушкой, а тут смотришь – это …
Нож, еще секунду назад лежащий на полу среди раскиданных вещей воткнулся в спинку кресла в сантиметре от моей шеи, и вдруг лицо адмирала оказалось напротив моего.
- Она умерла месяц назад,- очень четко, почти по слогам произнес Грей,- Джейн убили.
В следующее мгновение дверь в винный амбар с треском захлопнулась, и я остался в пустой комнате наедине с огнем камина.
Абсолютно не к месту я заметил, что его французский намного лучше, чем мой английский.Последние слова британца кнутами хлестали и били меня изнутри. "Она умерла." Весь алкоголь мгновенно выветрился из моей головы. Сознание прояснилось. Кораллы, да что же я такое нес? Какой черт потянул меня за язык говорить ему все это? Конечно, можно было гордиться, я достал самую больную рану британской сволочи, но что-то особой радости у меня это не вызывало…
Тишину разбавляли лишь мелкие капли дождя, стучащиеся по доскам снаружи. Я чувствовал себя последней свиньей. И плевать мне на то, что он враг и ублюдок! (Что это я, совсем пить разучился? Что несу?) И будь он хоть тысячу раз подонком... он все же человек. А, Мишель, соберись! Он убил мою команду, утопил мой флот! Так какого дьявола?! У каждого из нас есть в душе тайный заветный закоулок, куда мы ни за что никого не пустим. Там хранится самое для нас дорогое. Только что, я едва ли не плюнул ему в душу. Можно было раньше догадаться, достаточно только вспомнить, как он отреагировал на ее имя в прошлый раз!.. А, черти!
С другой стороны, пусть помучается, как я. Мое море, мой флот и мои люди – вот и все что у меня было. Еще страна, за которую я не раз оказывался у двери на тот свет, но это не счет… Вот черти морские…
Я просто кретин. Лучше бы Грей кинул нож и не промахнулся. Я точно знал, что он сделал это нарочно. Во Франции британский адмирал слыл сыном Робина Гуда за поразительную меткость, говорят, он попадал в грошовую монету с расстояния выстрела.
Собственная совесть меня пытала. Пить столько нельзя,- решил я. Ну какой нормальный мужчина и офицер попрется к своему врагу просить прощения? Черта с два!
Не знаю, сколько еще я так просидел, но вскоре совесть взяла надо мной верх, и я направился к винной, по дороге ругая себя за мягкость и дуболомство. Кретин, не иначе. Даже напиться нормально не можешь, сразу прет из всех щелей всякая сентиментальная тина! Тряпка ты, а не мужик.
Дверь приоткрылась с тихим скрипом.
- Грей, я...
Комнату едва освещала оплавленная по краям свеча, стоящая прямо на полу посреди комнаты. Почти половину противоположной стены занимало огромное окно с массивным подоконником, на котором, прислонившись виском к стеклу и опираясь спиной о стену, сидел капитан. В руке он держал открытую, практически пустую бутылку крепкого рома. Джеймс обернулся.
Я так и замер на пороге. Повязки на левой стороне его лица не было, на меня смотрели из сумрака комнаты два огромных карих глаза. Дьявол… Вопреки моим ожиданиям, на лице британца не было ни увечий, ни шрамов, ни ран. Второй глаз ничем не отличался от первого, для чего нужно было все это время носить на лице повязку, я не понимал. Тоже мне, развел маскарад.
- Вы... простите меня, Джеймс,- Я подошел к нему, не отрывая взгляда от лица адмирала,- Мне не стоило так много пить.
Он покрутил между пальцами пробку от вина и криво ухмыльнулся.
- Мишель, заткнитесь, вы пьяны. Завтра пожалеете об этих словах,- тут мне захотелось протестовать и бить стекла, доказывая, что я в сознании и трезвом уме, но сил на это не было. Черт, видимо и правда…
Он перевел взгляд на стекло.
- Посмотрите.
Я покорно подался вперед, сел на подоконник (голова немного кружилась) и, проследив взгляд Грея, посмотрел за окно. Там темнота неба сливалась с темнотой моря, образуя великолепное сплетение стихий.
- Если души погибших отправляются на небеса, то они смотрят на нас с этих звезд,- продолжил капитан. Вглядевшись, я увидел, как крошечными искрами на темно-синем небосводе мерцали звезды,- Я многих дорогих мне людей проводил на тот свет, адмирал. И мне бы совсем не хотелось, что бы они умирали навсегда. Пока мы помним их, они живы. Мы дарим им жизнь в наших сердцах. Вы никогда не замечали, что самые большие звезды- это те, что видны с моря? Никогда. Но это так. А то, что я – тварь последняя, тут спорить не буду. Успокойтесь, я еще дам Вам возможность меня прикончить.
Ага, само собой, щенок бесхвостый.
Голос Джеймса был неузнаваем. Казалось, капитан, отдававший приказы сегодня во время шторма, и человек, сидящий сейчас со мной рядом, были двумя разными людьми.
***
Измотанные борьбой со стихией, мирно спали матросы. Ночь, укрывшая море черным широким одеялом, продолжала поливать Землю дождем. Два адмирала глядели в небо и говорили. Говорили о мире и войне, о солнце и звездах, о живых и мертвых, о пустом и прекрасном. Два смертельных врага, какой-то странною невидимою волей читавшие души друг друга.
- Я все никак не могу понять, дьявол Вы или ангел,- продолжил я. Стоило вспомнить, как отважно капитан бросился спасать мальчишку-юнгу, едва не сорвавшегося во время бури с высокой мачты и то, как равнодушно Грей отдал приказ добить моих солдат уже после того, как они сдались.
- Не примеряйте на меня ни рога, ни крылья. Все мы в душе черти и святоши.
- Это просто игра слов.
- И не более, Вы правы. Но я настолько же сатана и святой, как и любой другой человек.
- Я бы так не сказал…
- Ерунда.- Джеймс поглядел на бутылку в своей руке, -А я все пытаюсь напиться, да не могу. Верите, нет? Не позволяют ни долг, ни совесть, ни память… Возьмите,- он протянул мне ром.
Я вытянул руку и вдруг в глазах у меня потемнело от боли. Тело скручивали судороги, рука горела. Я схватился здоровой рукой за плечо, уже не понимая, что происходит вокруг. Адские волны боли перекрывали сознание, от раны вверх и вниз стягивало мышцы, причем настолько сильно, что моя рука тряслась.
Тут что-то буквально выдернуло меня из приходящего забытья; мне показалось, что кто-то окунул меня лицом в кипяток.
Я широко распахнул глаза и схватился руками за голову, в нос резко ударил едкий запах рома. Рукавом рубашки я стер с лица то, из-за чего кожа на нем горела. Оказалось, что я лежу на полу, а передо мной с бутылкой рома в руке на колеях сидит Грей.
- Спокойно, Мишель,- взволнованным голосом выкрикнул он,- Сейчас!
Джеймс на минуту исчезает из моего поля зрения. Только сейчас до меня доходит суть произошедшего: от резкого спазма я начал терять сознание, и тогда капитан плеснул мне в лицо это пойло.( После шторма на моем лице осталась россыпь мелких ранок, которые так обжигал ром.) Все это было, несомненно, правильно и разумно (по крайней мере, в чувство я вернулся мгновенно), но теперь кроме боли в руке, меня мучило еще и жжение... Фигура Грея вновь возникла передо мной.
- Сможете подняться?
Я приподнялся на локтях, но от лишнего давления плечо отозвалось еще одной вспышкой боли. Из моего горла вырвался не то стон, не то хрип, и Джеймс подхватил меня, не давая вновь упасть. Он поддержал меня за спину, помогая сесть. Я сел и оперся спиной о стену. Грей придвинул ко мне Бог знает откуда притащенный им таз с водой, резким движением оторвал полосу ткани от своей рубашки, и, мягко убрав мои руки, стал протирать мне горящее лицо. Я открыл глаза, жжение понемногу отступило. Капитан отодрал от пола уже почти приросшую к нему благодаря накапавшему воску свечу, и поставил ее рядом с собой. Чуть приподнятые брови, широко открытые глаза и сжатые в тонкую линию бледные губы придавали адмиралу еще больше сходство с девушкой. Закончив с остатками рома на моем лице, он аккуратно, стараясь не задеть кожу, разрезал ножом рукав моей рубашки и распустил перевязь. Я старался не смотреть на рану, зная, как ужасно она выглядит. По телу прошла очередная волна боли, когда его пальцы коснулись края раны. Лицо Грея дрогнуло.
- Всевышний...- тихо вымолвил он,- Адмирал... сударь... Вы просто кретин!
Я рассмеялся. Ей богу, если бы все это произошло в другое время и в другом месте, я бы вызвал этого нахала на дуэль. Но сейчас его слова прозвучали настолько абсурдно и одновременно точно, что я мог только безудержно хохотать. Кошмар какой, Грей - истинный британец - даже ругаясь, он все так же держит меня на расстоянии уважительного "Вы", и откуда в них столько чопорности? Какой же ты странный, чертенок.
Джеймс глядел на меня во все глаза. Признаться, когда их стало два, мне показалось, что его лицо чуть помолодело. Хотя куда уж еще?
Что бы там ни было, я легко читал по его глазам, что он встревожен. Да какое там "встревожен", Грей в тихой панике. Да. Почему-то эта мысль показалась мне странной. Ему скорее захочется убить меня, чем… волноваться? Давно меня никто на жалел. Офицеры на этой войне - лишь разменные монеты, нашу смерть не оплакивают те люди, что звались друзьями. Да и кто станет баловать меня состраданием? Весь наш высший свет... они готовы часами обсуждать модные романы или очередного погибшего соотечественника, занимавшего высокий пост; они могут поохать, сделать для приличия грустные глаза, но все это - лишь театр и фарс. Никого им не жаль. Зато повод для сплетен.
Капитан окунул тряпку в воду и, помедлив, стал стирать с раны присохшую корку крови.
- Кретин, невероятный кретин...- как зачарованный повторил он,- Если Вы так хотите подохнуть раньше времени, сбросились бы за борт - и все дела, так нет же, вы сначала дождетесь пока у Вас начнется заражение крови и Вы тихо умрете у меня в каюте на пятый день плавания! Нет уж, не выйдет.
Я не мог заставить себя прекратить улыбаться. Наверное, это легкая форма истерического смеха - не слезающая с лица улыбка. Грей был прав, я кретин. Что мне стоило сказать ему раньше, пока боль еще не была настолько сильной? Гордость мешала? А не пошли бы вы к темному?..
Джеймс водил влажной тканью вокруг раны, раз за разом смывая очередной слой крови. Что-то в его облике казалось мне противоречивым. Как у матроса могут быть настолько тонкие пальцы? Стать адмиралом в таком юном возрасте можно было только пройдя какое-то немыслимое испытание судьбы, за которое наградой ему и послужило звание. Но как, море меня побери?! Такого добиваются только потом и кровью. Я знаю, я сам в свои двенадцать лет сбежал из дома и пошел юнгой на первый же корабль. Я помню, что пришлось пережить, я помню бессонные ночи, стертые ладони, кровавые волдыри на них; я помню, как гамак в общей каюте казался раем после череды бессонных дней и ночей на пустой желудок, когда под шквалом волн ломались паруса. Все это оставляет на нас метки. У матроса сильное тело, потому что слабый не выживет в шторм, и грубые руки, привыкшие тащить канаты и держать штурвал. Не понимаю... В то же время Грей не был выскочкой, которого могли продвинуть по службе друзья и родственники, такие офицеры редко выживают после первой битвы. Я видел Джеймса в бою, я видел его во время бури. Нет, этот человек давно знаком с морской стихией, ему довелось разобрать голос моря и покорить его синеву...
- Вам повезло,- сердито проговорил капитан, откупоривая какой-то пузырек,- еще день-два и рана начала бы гнить,- пробка с треском вылетела, и я почувствовал запах трав вперемешку со спиртом. Похоже, это какая-то лекарственная настойка.
- Нет, я не могу понять,- вновь завелся он,- Что ж вы молчали как шведский пленный на допросе?!
- Вот еще не хватало мне плакаться Вам в жилетку из-за какой-то царапины,- улыбнулся я.
Джеймс что-то пробубнил себе под нос и накапал на края раны отвар. Кожу немного щипало, но боль будто бы даже начала спадать.
- Меня так трогает ваша забота, Грей.
Он поднял глаза.
- Что?
- …Мне даже уже страшно: вы так заботитесь обо мне, так что вы могли делать с моим телом, пока я был в беспамятстве…
Джеймс аж заикнулся.
- Ч-что?!
Ой не нравится мне его реакция!
- Помнится, когда я очнулся, у меня все тело болело…
- Адмирал!- он отшатнулся,- На что вы, черт возьми… К чему вы клоните?!
- К тому, капитан, что нормальные мужчины врагам кровь тряпочкой не вытирают!
- А будь я женщиной, вас бы все устраивало?!
-Да! Да, черт возьми, Грей!
- Ну простите, вот тут я ничего не могу изменить!
- Одно дело, когда девичьи руки касаются пленного, и совсем другое, когда за это берется мужчина и офицер, тем более не врач, а военный!
Капитан шумно выдохнул и продолжил стирать ошметки крови, опустив глаза.
- Успокоились?
- Да…- Мачту вам в палубу, и когда я разучился пить?
На мгновение в комнате воцарилась тишина.
- Как вы попали на флот?- неожиданно для самого себя спросил я. Странное дело, когда я говорю с ним, мысли удается держать в пределах головы довольно недолго. Постоянно хочется выдать их вслух.
- Хм...- Грей туго перевязывал мое предплечье,- Пожалуй, я оставлю этот вопрос без ответа. Эта история слишком длинная, да и не моя. Если кратко… Я спас Его Высочество от смерти.
В огромное окно пробился первый проблеск света. А вот и утро...
Джеймс закупорил пузырек и поднялся на ноги. Я последовал его примеру. Уже пора возвращаться в камеру, но у меня остались недосказанные слова.
- Грей?
Он переводит взгляд с окна на меня и вопросительно вскидывает брови.
- Пока Вы еще не прогнали меня обратно в клетку,- капитан довольно ухмыляется,- объясните мне, зачем нужен был весь этот цирк с обещанием пощады моих людей в случае, если мы сдадимся? Когда Вы сказали, что если я добровольно сдамся в плен, Вы отпустите флот Франции, в день нашего сражения. Вы казались мне человеком чести, почему на поле брани вы не сдержали слово?
К последнему предложению мне безумно хотелось добавить обращение «подонок». Тот день я никогда ему не прощу. Ублюдок… британский.
Грей рассмеялся. Громко и искренне. Но все тем же дьявольским смехом.
- О чем Вы, Мишель? Вы сами напали на мою команду,- спокойно ответил он.
- Не дурите. Быть может, я и потерял тогда сознание, но на мою память это никак не повлияло!- если он так хочет меня поводить за нос… Не выйдет, щенок.
Капитан вдруг помрачнел и на секунду изменился в лице.
- Хм… Ну раз с памятью у Вас все в порядке, то простите. Не получилось, а жаль,- как-то задумчиво добавил он,- Ваша память не подведет Вас , сами дорогу до камеры найдете?
- Найду,- буркнул я.
- à la guerre comme à la guerre*,- прошептал он. Странно, в голосе британца мне послышалось удивление.
В комнате становилось все светлее. Ну и черт с Вами. Я захватил с собой бутылку рома как компенсацию и ушел, оставив Грея стоять перед погасшей свечой.
*На войне как на войне (фр.)- в значении «все средства хороши».
***
Над волнами Атлантики чернели мачты кораблей. Два великолепных офицера, два заклятых врага, два лучших адмирала Европы впервые встретятся в бою. Шторм и ливень сдирают паруса, в стихийно звериной страсти стараясь порвать канаты. В глазах блондина отразится великолепный британский флот. Его противник силен: держава, со всех сторон окруженная водой, всегда славилась грандиозными морскими победами. Каков Вы в сражениях, господин Джеймс Грей? Как Вы ведете тактику? Адмиралу не раз приходилось слушать байки про Ваши победы. Вы слывете сильным стратегом, так ли это?
Правый, не скрытый повязкой глаз британца, проскользнет по кораблям адмирала д’Арвэна. Они разбиты на две части, примерно пополам. Французы перекинули сюда огромные силы, но все же не превосходящие по численности английские. Знал бы, что отнесутся к битве так серьезно, взял с собой больше кораблей. Хотя, к чему это?..
Время летит, и Мишель уже начинает подозревать засаду – слишком долго тянется это затишье. Ноябрьский ветер треплет взъерошенные волосы. Адмирал отсылает один из трех своих дивизионов ко входу в бухту. Уж если удар будет нанесен со спины, то это не станет неожиданностью. И тут от флотилии его противников отделяются три небольших корабля. Они плывут клином, тот, что в середине, приближается быстрее. За его спиной кто-то начинает готовить пушки. Но адмирал поднимает руку и объявляет:
- Не стрелять.
На кораблях белые флаги. Пришли сдаться до начала боя? Как это не похоже на Вас, Грей. Говорят, вы неустрашимы. Бесстрашны. Или Вам не импонирует количество французских судов? Или это ловушка? Хотя это судно скорее напоминает лодку, чем флагман, ни одной пушки, никакой защиты. Плывет, как еще не разваливается. Первый корабль останавливается в нескольких метрах от носа «Soleil-Royal». Флот д’Арвэна надежно укрывают своды бухты Киберон. Человек сбрасывает якорь и подходит к самому носу судна.
- Адмирал Мишель д’Арвэн!- у говорящего спокойный взгляд, камзол главнокомандующего и штормовой ветер за спиной, что так и норовит сорвать с головы треуголку,- К Вам обращается адмирал Британии Джеймс Роквуд Грей!
Мишель подходит ближе к основанию бушприта.
- Я весь внимание, сударь! Вы пришли сдаться?
- Нет!- разносится над волнами,- Я пришел предложить Вам сделку.
Команда сзади возмущенно шумит, но французу уже интересно. Тылы флота закрыты, глупо ждать засады. Раз уж капитан « Джордж Рояла », одного из лучших королевских судов, в одиночку приплывает к нему на крошечной, ничем не защищенной посудине… Значит дело стоит разговора.
- Говорите, адмирал, мои люди не станут стрелять.
-Хорошо,- Грей улыбается и смахивает с лица капли дождя,- Я предлагаю Вам обмен: Ваша свобода взамен жизней всех моряков на этих кораблях!
Мишель удивленно поднимает плечи. А британец настолько самонадеян. Сдаться без боя? Жизни солдат и матросов?
- Если Вы так уверены в победе, почему бы Вам просто не вернуться к своим людям и не атаковать нас?
- Потому что мне не нужна их смерть!- честно отвечает Джеймс,- Мне нужны лишь Вы как пленник в подарок королю, так зачем лишний раз пачкать руки о чужие оборванные жизни?
Ветер кидает светлые волосы адмирала из стороны в сторону. «Глупец. Мальчишка».
- Нет. Возвращайтесь назад и командуйте о начале боя, Грей!
- Вы застрелите меня в спину.
- Слово офицера, нет. И никто из моей команды этого не сделает. Я убью Вас в честном бою!
- Как скажете.
Маленькое судно отплывает. Два же других не трогаются с места, утыкаясь носами в корабли французов.
- Капитан!- кричит кто-то,- Те два корабля, они без экипажа!
-Что?- не понимает он.
- На них никого нет, ими никто не управляет!- присмотревшись, капитан видит, что штурвал на одном из них подперт доской, а к основанию бушприта привязан обрезанный канат. Будто его тащили за собой на буксире.
Судно Грея добирается до линии построения англичан.
- Такого не может быть! Зачем тогда…- адмирала как волной накрывает дурное предчувствие,- Быстро, все уходите оттуда! Отвести суда от этих двух кораблей! Мы дол…
Два взрыва, один за другим. Яркие вспышки, озаряющие штормовое небо с двух сторон. От ударной волны построение сбивается, корабли стукаются бортами и бьются друг о друга. Крики.
Кареглазый адмирал, глядящий с борта британского «Рояла» на два судна, доверху начинённых бочками пороха, снимает шляпу и прижимает ее к груди. Одними губами, чтобы никто не увидел, шепчет: «Простите…». Со стороны этот жест кажется издевательским, иронично-скорбным.
Треть флота уже не сможет дать сопротивление, корабли повреждены, построение разрушено. Британские флагманы равной колонной надвигаются на ослабший отряд д’Арвэна. Тот наскоро раздает команды, пытаясь спасти остатки флота. Ледяной ветер и хлесткий дождь бьют по щекам, команда путается в приказах, отступление получается каким-то паническим. С такими силами шансов на победу нет совсем, тем более подмога стоит слишком далеко, прикрывает спину… В то время как удар был нанесен в самое сердце.
- Я еще раз предлагаю Вам, адмирал, сдайтесь в плен и никто более не умрет!- голос Грея раскатился по морской глади, «Роял» идет чуть впереди флота. Промокшая фигура Джеймса едва различается сквозь пелену ливня и брызг.
Мишель сжимает кулаки. Была, не была. К дьяволу честь и свободу. Уходите, ребята.
- Я согласен!
Боцман кричит ему что-то, хватает за рукав, но адмирал уже все решил. Он вырывается из его рук и командует подойти к «Джордж Роялу » вплотную. Грей вскидывает руку, запрещая открывать огонь, наблюдает как француз и несколько его матросов перебираются на борт, и подходит к д’Арвэну.
- А вы честный человек. Я отплачу Вам честью за честь.
Разворачивается на пятках, делает несколько шагов к своему помощнику, небрежно бросает ему на ходу: «Отходим, мистер Виллиамс.» и скрывается из виду, пускаясь с палубы.
Ветер завывает так, что его слова не слышны пленным, стоявшим в паре метров от Джеймса. Боцман провожает капитана взглядом, и, удостоверившись, что тот ушел, вытаскивает из-за пояса пистоль. Выстрел пронзает тишину, становясь для англичан командой к нападению.
-В атаку!- выкрикивает Виллиамс и срывается с места.
Адмирал Франции выхватывает свой клинок, защищаясь от удара чьего-то морского кортика и сражение все же начинается.
Когда его с силой ударят по голове плоскостью сабли, он еще успеет увидеть, как Грей выбегает на палубу. Он абсолютно уверен, что последние слова капитана «Рояла» боцману Виллиамсу звучали не иначе, как «Начать атаку.»
А Джеймс точно будет знать, что Мишель все же решил еще побороться вопреки данному слову.
***
Как же надоело просыпаться под гул английской речи, спросонок режущей слух. Я поднялся с кровати и прислушался, стараясь разобрать, по какому поводу собрание матросов на палубе. Люк так и не починили, и все слова я слышал отчетливо, будто разговаривали где-то рядом.
- Господа!
Грей пришел… ну конечно, куда без него. Галдеж мгновенно утих.
- Вам наверняка интересно, зачем я вас собрал. Дело вот в чем: не далее как вчера вечером…
О, как высокопарно обращается к матросам. Совсем с дуба рухнул.
-… я решил, что один из вас достоин чести большей, чем он обладает сейчас. Я хочу спросить у вас,- на палубе воцарилась мертвая тишина ( среди матросов практически невозможное явление)- В день нашего сражения при Кибероне, когда я пленил Мишеля д’Арвэна, кто отдал приказ добить французов?
Голос Грея звучал дерзко и торжественно.
Что? Кто отдал приказ? Мне показалось, что я ослышался. Что, к чертовой матери, тут творится?!
- Я!-радостно ответил ему сиплый бас. Где-то я уже его слышал.
- Мистер Виллиамс! Подойдите ко мне.
Несколько глухих шагов под восхищенный шепот команды.
И вдруг, неожиданно для всех, Грей отвесил ему звонкую пощёчину.
По теням на полу у люка я понял, что от силы удара и неожиданности боцман отшатнулся.
- А теперь слушайте меня, подонок,- ледяной и чуть хриплый голос. Джеймс говорил тихо, но при этом его слышали все без исключения,- Это вам за оскорбление моей чести. Вы нарушили слово данное мной, опозорили меня перед Англией и Францией. Вы обеспечили мне репутацию бесчестного человека, Виллиамс. Можете драться со мной. И пусть вы не благородных кровей, но я скрещу с вами шпаги или стану стреляться. Как вы решите.
Шорох ткани и шлепок. Видимо, Грей кинул ему в лицо перчатку.
- Но это наши с вами личные разногласия. А вот смерть тысяч обманутых матросов, таких же как вы, я или моя команда, просто воюющих за другую страну; ее я оставляю на вашей совести. И пусть Господь будет вам судиею!
- Но я…
- Шпаги или пистоли?-льда в голосе капитана хватит на весь мировой океан.
- Капитан, я не буду драться,-выдыхает боцман.
- Ступайте. За невыполнение приказа во время боя вы проведете трое суток в карцере.
Все встало на свои места. Честь и трусость, обещания и предательство. Как по нотам. Я встал с кровати и почувствовал, как к голове накатывает приближавшееся похмелье. Ну нет уж, мне еще нужно сегодня поговорить с капитаном. Я выпил положенный мне стакан ледяной воды, обнаружившийся все так же на полу, и прилег обратно, наблюдая, как за иллюминатором гаснет солнце.
продолжение следует...
Автор: ~*Vendetta*~
Бета: _HEDWIG_
Фандом: ориджинал
Рейтинг:R
Тип: Джен
Персонажи: Мишель д’Арвэн, Джеймс Грей, другие матросы.
Жанр: Драма, Мистика, Психология, Философия, Даркфик, POV
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: Семилетняя война в самом разгаре, после битвы при Кибероне французский адмирал попадает в плен к британцам. Но капитан, одержавший над ним победу ведет себя неожиданно по отношению к пленному, оставляя его у себя в каюте на ночь для странной беседы. И кровные враги, воюющие по разные стороны баррикад, стараются разобраться в себе и мире вокруг, когда судьба завлекает их в череду странных собыытий.
От автора: Реально произошедшая история. Если не сложно, поставьте и тут плюсик, сделайте автору приятно)ficbook.net/readfic/837299
Часть I: Однако, полночь, Адмирал.
Часть I
Адмирал, вы разбиты. Как это ни грустно,
Отвернулась удача сегодня от вас;
В вашем сердце темно и пронзительно-пусто:
Все как есть – без обид, без прикрас…
Вам бы переиграть – только целься не целься,
Не подменишь значков на игральных костях!
Пусть вино при свечах романтично донельзя,
Вы – в плену, хоть почти что в гостях.
В это доме все время гостит кто-нибудь –
Не стесняйтесь, коль вам довелось.
Знать, беседа длинна – я налью вам вина:
Добрый вечер, мой пленник и гость.
Адмирал, вы устали. Вас мучают раны;
Тело – бог с ним, душа кровоточит сильней!
Вы в бреду повторяли, - что вовсе не странно –
Имена кораблей и людей…
Адмирал, в этот час – пью за ваше здоровье:
Лучше будьте здоровы, чем будьте мертвы!
Ведь без вас, признаюсь, скучно станет на море,
Ведь противник достойнейший – Вы!
По погибшим мечтам я советую вам
Слезы морю оставить на соль.
Ничего не надо – просто пейте вино
И забудьте на время про боль...
Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами,
Утопите печаль в терпком черном вине;
Я всегда буду рад снова встретиться с вами,
Даже если опять на войне...
Не слепите меня блеском северной стали –
Знаю, горько глотать поражения яд!
Только вы, адмирал, до сих пор не сказали,
Отчего так спокоен ваш взгляд?
А разгадка проста – ваша совесть чиста,
Не запятнана грязью измен...
Вас спасет лишь одно – просто пейте вино,
И забудьте на время про плен!
(с)Канцлер Ги
Отвернулась удача сегодня от вас;
В вашем сердце темно и пронзительно-пусто:
Все как есть – без обид, без прикрас…
Вам бы переиграть – только целься не целься,
Не подменишь значков на игральных костях!
Пусть вино при свечах романтично донельзя,
Вы – в плену, хоть почти что в гостях.
В это доме все время гостит кто-нибудь –
Не стесняйтесь, коль вам довелось.
Знать, беседа длинна – я налью вам вина:
Добрый вечер, мой пленник и гость.
Адмирал, вы устали. Вас мучают раны;
Тело – бог с ним, душа кровоточит сильней!
Вы в бреду повторяли, - что вовсе не странно –
Имена кораблей и людей…
Адмирал, в этот час – пью за ваше здоровье:
Лучше будьте здоровы, чем будьте мертвы!
Ведь без вас, признаюсь, скучно станет на море,
Ведь противник достойнейший – Вы!
По погибшим мечтам я советую вам
Слезы морю оставить на соль.
Ничего не надо – просто пейте вино
И забудьте на время про боль...
Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами,
Утопите печаль в терпком черном вине;
Я всегда буду рад снова встретиться с вами,
Даже если опять на войне...
Не слепите меня блеском северной стали –
Знаю, горько глотать поражения яд!
Только вы, адмирал, до сих пор не сказали,
Отчего так спокоен ваш взгляд?
А разгадка проста – ваша совесть чиста,
Не запятнана грязью измен...
Вас спасет лишь одно – просто пейте вино,
И забудьте на время про плен!
(с)Канцлер Ги
Пуля навылет пробила мне предплечье, оставляя за собой адскую полосу грубой боли. Я не успел даже толком ее почувствовать – кто-то из британских матросов с силой ударил меня сзади по затылку. Последним, что я смог разобрать в этой суматохе, оказался Грей. Он пулей вылетел из своей каюты, на бегу выхватывая шпагу. Потом - свет исчез.
...Гулкие звуки чьих-то шагов как-то неестественно медленно прервали эту вязкую тишину. Захотелось встать и увидеть, кому я обязан таким пробуждением. Хотя, какое тут «встать», разомкнуть веки и начать осмысленно дышать и то было проблематично. Голова кружилась и болела, я не чувствовал ни рук ни ног. Топот отзывался в ушах резким гулом, тело предательски меня не слушалось. Наверное, я еще долго оставался в таком полусознательном трансе. Перебарывая боль, я через силу заставил себя собраться и попытался открыть глаза. Получилось, правда, не сразу. Ничего, собственно, не изменилось - темнота, окружавшая меня, не спешила растворяться. Снова шаги. Теперь звуки различались четче. Дьявол подводный.
Чуть правее меня пробивался неровный желтый свет. Прошло еще какое-то время, и я смог разглядеть в нем огоньки свечей. Мир вокруг проявлялся, наполнялся звуками и выныривал из объятий темноты.
Мерные шаги, шум моря и запах красного некрепкого вина. Это капитанская каюта.
Я поднял глаза.
На другом конце комнаты, оперевшись рукой о стену и устало опустив голову, стоял человек.
Мне хватило доли секунды, чтобы узнать его. Тонкие, почти женские очертания узких плеч, худощавое телосложение и совсем еще юношеские черты лица. Адмирал Грей задумчиво смотрел куда-то вдаль над моей головой.
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. По телу прошла полоса дрожи, отозвавшаяся болью по всему телу. Голова трещала с такой силой, что у меня снова потемнело в глазах. Я подавил накатывающий к горлу стон и сделал отчаянную попытку встать, но плечо мгновенно пронзила тупая режущая боль, буквально откинувшая меня обратно. Дьявол!
- Добрый вечер, Адмирал.
Джеймс Грей неторопливо отделился от стены и подошел ко мне.
- Не делайте таких резких движений, мы Вас едва живого вынесли из боя, поберегите свое тело и дайте ему хоть немного покоя,- Боже, сколько меда и яда в этом насмешливом голосе. Ублюдок британский.
Аккуратно, стараясь не дергаться, я протянул ладонь к своему правому плечу. Руки тряслись и не слушались. Рана оказалась совсем неглубокой (даже странно, откуда такая адская боль), будто пуля прошла по руке вскользь.
- Вы потеряли много крови,- словно читая мысли, разъяснил Грей,- а в остальном... Это лишь царапина. Как же Вас корежит,- короткая ухмылка.
Я вновь окинул его взглядом. Левый глаз Адмирала был скрыт повязкой, на шее зияла совсем свежая сабельная рана. Цвет лица был поразительно мраморно-белым. Как покойник в полнолуние, разве что не воняет гнилью.
"Задели сонную артерию" - догадался я. Ярость подкинула мне еще немного сил и я смог разомкнуть губы.
- Я вижу,- слова давались мне с трудом, в горле совсем пересохло,- Вы все еще живы.
- И я раз видеть Вас, Д'Арвэн!- он рассмеялся дьявольским смехом,- Да, как видите! Я жив, чего и вам желаю.
Адмирал подошел к небольшому шкафчику на стене и достал оттуда два хрустальных фужера.
- Будьте моим гостем сегодня, Мишель,- алое вино крошечным водопадом мгновенно наполнило их,- Прошу Вас.
- Если Вы меня отравите, я вас убью.
Очередной приступ хохота накрыл капитана «Рояла». Фраза получилась до смешного дурацкой, я успел пожалеть, что вообще открыл рот.
- Ладно, допустим, Вы еще не до конца очнулись…
Он протянул мне бокал. Как во сне я принял вино из его рук, медленно поднес к губам и сделал глоток.
Мой флот. Мои матросы. Что с ними? Где они? И где, черт возьми, я? А эта портовая крыса, что он…
От вина становилось будто бы легче. Я поставил опустевший бокал на стол.
- Я в плену?
Грей пожал плечами.
- И да, и нет. Вы проиграли сражение, и мы пленили вас. Но вы гостите у меня в каюте. Такого пленным не дозволено.
Все мои вопросы мгновенно исчезли. Я откинулся на спинку кресла и прижал ладони к лицу. Тело тут же напомнило мне о себе, щедро наградив еще одной порцией боли. Стиснув зубы, я ждал пока волна судорог спадет.
Значит, мой бой проигран. Матросы либо убиты, либо взяты в плен. Как и я. Черт возьми, этот подонок…
Джеймс Грей сделал глоток из своего бокала и напряженно вгляделся в мои глаза.
- Поздно убиваться,- фужер мягко опустился на поверхность стола,- прошедшего уже не вернуть.
Меня немного напрягала забота в его голосе. Он что, издевается?
Я опустил руки. Посмотрел бы я на тебя, мальчишка, если бы ты оказался на моем месте, если бы твои люди остались гнить на дне океана, если бы твой «Роял» отправили к дьяволу-Джонсу, умирать к чертовой матери!
- А жаль,- отозвался я сквозь зубы,- Как жаль, что наши слова не воскресят мертвых.
Адмирал резко развернулся ко мне спиной.
- Теперь расскажите, чего вы от меня хотите,- потребовал я.
Мне хотелось пристрелить его здесь и сейчас. Этот подлый трус, этот щенок, нарушивший слово и погубивший моих людей. Этот лжец, сыгравший на моей добродетели, этот подонок, стоящий совсем рядом! Я проклинал свое тело за немощность, за слабость, за невозможность даже подняться!
До этого напряженные, плечи Грея опустились. Он провел рукой по неровной поверхности стены и чуть повернул голову в мою сторону:
- Поговорите со мной.
В ночной тишине это просьба прозвучала из его уст едва ли не жалобно. Весь гнев на этого человека, что черной смолой копился у меня в душе, бесследно испарился.
Юный Адмирал вернулся к столику и вновь взял в руки свой бокал.
- Поговорить?- переспросил я. Мысли совсем сбились. У меня оставался шанс на то, что англичанин по крови, он мог ошибиться в произношении слова, имея в виду что-то иное, но...
-Именно,- он поднял на меня свой огромный, пронзительно-карий глаз, один, не скрытый повязкой,- Я прошу Вас.
Вот дьявол…
***
- Да Вы бы прикусили свой язык! Моя страна…
- Ваша страна, адмирал, сборище стервятников и честным людям во Франции делать нечего!- огрызнулся Джеймс.
- Не Вам говорить о чести! Уж где-где, а в Англии процветают самые грязные законы,- парировал я.
- Ха! – он одним прыжком забрался на стол и уселся на его краю,- Законы жестоки, да люди у нас почище Ваших…
- Да что Вы?! Сударь, я столько раз брал в плен британских офицеров. Перчатки-то белые, да ночи они проводят в постелях своих сослуживцев, как шлюхи последние…
- Да полно Вам чушь нести, мои матросы ка…
- …Интересно, Вы меня к себе в каюту притащили оттого, что боитесь будто они и со мной могут сделать то же, что друг с другом вытворяют?
- Вы бы помол…
- Я ж такого, как у английских моряков нигде еще не видел, неужто так тяжко на море да без женской ласки, что ваши морские псы находят тепло в койках друг у друга?
Грей будто собственными словами подавился. Но тут же нашелся и невозмутимо ответил:
- Ну это вы, французы, выглядите как бабы, а мои парни уж подождут до портовых шлюх…
Не знаю, сколько еще могла продолжаться наша милая беседа, но Грей вдруг замолчал. Он вообще был со странностями…
Ночь показалась мне слишком короткой. Когда за стеклом иллюминатора стал едва заметно алеть рассвет, капитан спрыгнул со стола.
- Утро, мой Адмирал,- Джеймс подошел ко мне,- Нам пора.
- Куда?- оторопел я.
Этот человек действительно сумасшедший, ну куда, тьма меня побери, можно спешить в открытом море?
- В камеру. Или Вы надеялись сидеть у меня в каюте и днем? Нет, простите, но при всем уважении, моя команда не поймет,- он улыбнулся, - да и Вы не только мой гость, но и мой пленник.
Да якорь Вам в палубу.
Я кивнул и, опираясь на ручки кресла, стал приподниматься. За прошедшую ночь мне стало намного лучше. Силы еще не вернулись, но управлять своим телом я уже мог спокойно. Грей подхватил меня под плечо. И очень вовремя, ноги за столько часов почти недвижного сидения отекли и почти не держали меня. Мышцы на теле Адмирала напряглись и я в который раз удивился слабости его тела. Ведь все-таки он еще совсем мальчишка. Ни за что не дам ему больше девятнадцати лет. Я видел, как тяжело ему было держать на себе весь мой вес, хотя он и пытался не подавать виду.
Почти завалив мою руку себе на плечо, Грей медленно довел меня до камеры. Я вошел туда, держась за стальные прутья и шумно сел на кровать в углу. После роскошного адмиральского кресла она показалась мне совсем деревянной.
- До встречи, Адмирал,- попрощался Грей и захлопнул дверь. Послышался противный скрежет ключа в замке и звук удаляющихся шагов.
Иди, иди, щенок…
Я откинулся на кровать и закрыл глаза. Этот человек дьявол. Быть может, это говорила во мне злость и досада за проигранную битву. Но, так или иначе, Грей был немного чокнутым. Он смеялся громким дьявольским смехом и постоянно ходил по каюте. Его будто тяготило спокойствие. Но при этом, он мог надолго задуматься, глядя куда-то вдаль и совсем не замечать меня. В такие моменты казалось, что прострели я ему сейчас руку, он бы понял это только когда его мысли вновь вернутся сюда.
Я перевернулся лицом к стене. Вот только одно не сходится… Если он дьявол, то почему говорить с ним так странно и мучительно легко? Захотелось громко и отборно выругаться. Вслух. Простым моряком я нахватался крепких выражений и до сих пор они просились наружу. Правда, крутиться приходилось постоянно в высшем свете, отчего словарный запас мой сокращался до слов «извольте» и «сударь». А ругаться хотелось грубо и со вкусом.
Мы говорили. Я еще не помню ни одной ночи в своей жизни, что была бы для меня такой же противоречивой. Сволочью он был редкостной. Но слова адмирала будили во мне то живое, внутреннее и человеческое, что спряталось глубоко внутри меня за последние десять лет на море. Кто же Вы такой, ублюдок британский? И почему пригласили меня в свою каюту? Зачем вам этот полуночный разговор под вкус немного терпкого красного вина? И что Вы за тварь такая?! А, вырвалось. Ну и дьявол с Вами.
Шум моря ласкал слух и усыплял уставшее сознание. Я закрыл глаза и сон мягкой пеленой заволок мои мысли в свои глубины.
***
А сегодня ты на удивление спокойно, море. Давно я не видел такой пронзительной тиши в твоих движениях...
Я отошел от решетки, закрывающей импровизированное окно моей темницы. Закатное солнце плавно опускалась под легкие волны; море темнело, теряя голубизну и приобретая все новые немыслимые краски. Лишь его мерный шум никуда не исчезал с наступлением темноты. Ночь ему нипочём...
Я сделал несколько шагов вперед. Вчерашнее наваждение прошло, и ночной разговор с капитаном все больше казался мне сном. Ведь такого не бывает, не так ли? Все это лишь жестокая игра сознания... Таких чертей не носит этот свет. Я вновь и вновь вспоминаю его речи, отрешенный взгляд в пустоту и тихие шаги по кабинету. Наверно, даже, лучше, что Вы - лишь сон мой, Адмирал. Отчего-то мне казалось, что с таким другом не страшно ни жить, ни отдавать концы... А вот врага такого другому врагу не пожелаешь. Такого ублюдка еще поискать надо.
Я усмехнулся своим мыслям. Реальность была страшнее. Кидая на самое дно и поднимая из глубин, она своею вольною рукой рушила судьбы и дарила счастье. По сути, фортуна была продажной своевольной шлюхой, если уж на чистоту. Не стоит смешивать иллюзии и правду. Недолго заблудиться и потерять себя в том страшном лабиринте, что обещает нам и верность и покой; мечты - они как ветер, и верить слову ветра... безрассудство.
Секунды капали, сливались в горькие минуты и утекали прочь. Рана на плече мешала моим мыслям, постоянно напоминая о себе жгучей болью. Терпеть больше не было сил. Я стянул с плеч камзол и оторвал полоску ткани от рубашки. Кое-как перевязав руку, я вновь сел на кровать и прислушался к своим ощущениям. Страшно хотелось есть. Тело нуждалось в пище, желая восстановить силы. Я огляделся. Если я пленник, то по крайней мере один раз в день меня должны были кормить. Догадки оказались верны - на полу у входа стояла миска с похлебкой, кусок черствого хлеба и стакан ледяной воды. В сравнении с моим капитанским ужином, эта еда была, конечно же, просто отвратной, но выбирать не приходится. Помнится, еще несколько лет назад, юнгой на французском корабле, меня кормили не многим лучше...
Хлеб оказался вполне съедобным, а размоченный даже приобрел какой-то вкус, похлебка же напоминала нечто среднее между простой пресной водой и водой с луком. Всего этого было, разумеется, слишком мало, но голод немного отступил.
Еще только проснувшись, я заметил, что пленившие меня не обыскивали: пистоль на поясе остался нетронутым, компас во внутреннем кармане - тоже. Это еще раз доказывало, что прошлую ночь я провел без сознания, никто бы не подпустил меня к Грею в запертую каюту с заряженным оружием. Или у капитана совсем снесло башню.
Лязг металла о металл заставил меня поднять взгляд на решетку. Приоткрыв дверь в камеру, Адмирал Джеймс Грей встал на пороге, задумчиво покачивая связкой ключей из стороны в сторону:
- Однако, полночь, Адмирал. Не составите мне компанию?- британец поглядел на пустую тарелку в углу,- И, пожалуй, сегодня я угощу Вас не только вином. А то еще сдохнете раньше времени…
Я фыркнул.
Мне казалось, что я тихонько схожу с ума...
***Нечеловеческий смех Грея в который раз раскатился по каюте. То ли открытое ими вино было крепче вчерашнего, то ли сама эта ситуация действовала на Мишеля опьяняюще, но он безудержно смеялся вместе с ним. Джеймс сидел на краю стола, поддерживая бокал тремя пальцами и повернувшись корпусом к французу. Все это вводило его в заблуждение: человек, которого он считал своим заклятым врагом, находился к нему так близко и смеялся так заразительно, что происходившее начинало клониться в сторону дурацкого абсурда.
Стараясь не обращать внимания на странный расклад карт реальности, д'Арвэн решил воспользоваться моментом чтобы получше разглядеть его. Недлинные русые волосы, собранные в хвост, местами выбивались из-под треуголки; глаза, пронзительно-карие, меняли свое выражение тысячу раз в минуту, так, что никто не мог даже предположить, как дальше повернется разговор двух адмиралов вслед за его настроением. Ростом Грей оказался немного ниже, чем казалось вчера, телосложением все-таки больше походил на девушку. Однако, все это его не портило, даже наоборот: все движения, жесты, слова и улыбки в сочетании с таким телом придавали ему свою, ни с чем не схожую красоту... Было в ней что-то дьявольское, от чего французу хотелось то ли помолиться, то ли дать ему по морде… Джеймсу, казалось, было лет девятнадцать, но пятнадцатилетняя разница в возрасте между ними совсем не ощущалась. Мишелю казалось, что он ведет беседы с человеком несравненно его старшим, прожившим долгую и тяжелую жизнь.
Британец отличался чистоплотностью: как вчера, так и сегодня, ни намека на щетину на его лице тот не заметил. Чуть помятый, но, несомненно, чистый камзол, белая рубашка... На его фоне, француз в запачканном, порванном на левом рукаве и испачканном кровью камзоле смотрелся жалко. Но стоит различать, кто здесь пленник, а кто - капитан.
- Сударь,- британец наконец отсмеялся,- я слышал много баек про себя, но чтоб такое... Нет, французы и впрямь бросаются словами и сеют сплетни как торговки на базаре. Интересно, что еще Вам рассказывали про меня? Я, право, давно не слышал таких сказок. Смотрю, французы во всем стараются походить на женщин, да?
д'Арвен пропустил очередную его колкость мимо ушей и задумался. Многие люди, от простых матросов и до дам светского общества обсуждали адмирала Грея, и, казалось, рассказано ему было все, что тот только мог когда-то слышать. Хотя...
- Хм... по Европе ходят легенды о Ваших делах любовных,- Мишель сделал еще глоток вина,- Говорят, Вы покоряете женские сердца, лишь раз взглянув на них. Один взгляд - и те уже на все для Вас готовы...-издевательски промурлыкал он.
Грей усмехнулся.
- Здесь Вы не столь далеки от истины. Вот только я не пользуюсь их милостью.
- Отчего же? - и вновь он ставит собеседника в тупик...
- Я верю в любовь, друг мой. В истинную любовь. С первого взгляда, с первого вздоха. А женщины, вздыхающие по нам с Вами... они не способны на нее. По крайней мере, я еще не встретил девушки, что могла бы любить по-настоящему, а не так, как того от нее требует общество, традиции и положение. Вся любовь светских дам не более чем временная игрушка, а мы для них - еще один экземпляр в коллекции завидных любовников...
Теперь настала очередь улыбаться французу. "И как у этого щенка беломордого получается, воплощать в слова те чувства, что живут у меня в душе? Как этот подонок проклятый может так тонко ощущать их, дьявол?.."
- Я понимаю Вас... пожалуй, и я жду такую девушку.
В каюте повисла тишина.
***
- Я слышал, у Вас есть сестра. Джил, если не ошибаюсь?
Разговор зашел на слишком опасную ноту, грозившую раненному Мишелю хорошей дуэлью, и чтоб хоть как-то подбодрить гостеприимного капитана, он перевел беседу на то, что должно было быть Грею близко. А самому французу не так опасно…
Адмирал неожиданно резко поставил бокал на стол и рывком встав, повернулся к нему спиной.
- Джейн,- поправил он, не поворачивая головы,- Ее зовут Джейн.
Сидящий в кресле адмирал не мог видеть, как до боли сжимает Грей руки в кулаки, как закусив губу и стиснув веки, сдерживает так рвущиеся наружу слова и слезы.
***
И вновь его действия выбили меня из колеи. Вот так на середине прервать разговор просто из-за того, что я ошибся в имени! Молокосос недоношенный! Я опустил руки вниз по ручкам кресла и вдруг понял, что пистоль все еще при мне. Положение было невероятно удачным: вот он, мой враг, стоит ко мне спиной, не зная, что за поясом у меня заряженное оружие. Вот сейчас, опустить курок, один выстрел, и человек, погубивший всех моих людей, будет мертв. Вот так просто я смогу отомстить этому ублюдку за то, что он с нами сделал.
Я потянулся за револьвером, бесшумно и медленно вытянул его в руке. Прицел лег ровно в затылок адмирала. Я глубоко вздохнул, перед глазами пронеслись лица тысяч погибших тогда матросов. Британский подонок… Джеймс стоял неподвижно, неровный лунный свет падал на его фигуру, удачно освещая ее. Свет луны и дрожащие огоньки свечей… как будто все вокруг помогало мне. Один выстрел.
Один выстрел и я избавлю мир от этой заразы, от этой английской чумы, будь она проклята!
Он не колебался, убивая мою команду. Эта свинья, этот подонок, этот…
Костяшки пальцев побелели от напряжения. Умри же, скотина.
Умри как умирали мои люди.
Щенок.
Нет.
Что-то не давало мне нажать на курок.
Что-то внутри мешало мне сжать пальцы и пристрелить его как животное.
Что же ты, адмирал?
А вот черта с два.
- Грей!
Будь Вы хоть тысячу раз предателем и гадом, я никогда не стану подобным вам. Я не стану стрелять в спину. Я не убью безоружного. Пока у меня осталась хоть капля чести. И будь что будет, мать вашу.
Британец повернул голову. Я встал и протянул ему пистоль.
- Возьмите, он не должен оставаться у пленного.
Джеймс задумчиво принял оружие из моих рук. Разглядел со всех сторон, будто изучая, и положил на стол перед собой.
- А, дьявол морской!- не выдержал я,- Я же вижу что Вы не глупы, так какого черта?! Что за издевательство такое, зачем оставили у меня пистолет?
Он высоко поднял подбородок и скинул выбившиеся волосы с единственного глаза.
- А может, надо было выстрелить, а, адмирал?- процедил он сквозь зубы,- Убили бы, да и дело с концом.
- Идите Вы к темному в пасть!
- Что, рука не поднимается?
- Не хочу быть такой же тварью дрожащей, как Вы. Честные люди убивают врагов на поле брани, а не по-свински стреляя в спину!
Капитан замолчал. Лишь глухо втягивал воздух через стиснутые зубы да сверлил меня взглядом.
- Вот как…- тихо, еле слышно ответил он,- Что ж, я дорого отплачу Вам за свою жизнь.
И он протянул мне ладонь. Я взял его руку в свою и Грей крепко пожал ее. Пальцы адмирала оказались тонкими и очень холодными.
Знал бы ты, щенок, как мне пришлось перебарывать себя, каких усилий мне это стоило… Сам-то часто идешь на сделки с собственной совестью, подонок ты проклятый? Но ничего. Я еще убью тебя. Я еще убью тебя, портовая крыса…
***
Грей проводил меня в камеру с рассветом. Как ни странно, но я уже стал привыкать к такому распорядку дня, хотя прежде мне и не приходилось просыпаться к закату и засыпать с зарей.
Знаете, каждый раз после наших не то разговоров, не то взаимных издевательств, где-то на окраинах моей души остается горький осадок. Это не вражеская неприязнь, хоть я все также ненавижу Вас всем сердцем. Вы - мой заклятый враг, и сколько бы мы не пили вино из одного кувшина, ничего не изменится. Вот так за ночь из подлой твари вы в ангела не превратитесь. Это что-то иное... что-то сроднее скорее сожалению... Хотя, трюм вам в мачту, о чем мне сожалеть? Что же остается, когда проходит наваждение? Обида? Ненависть? Тоска?... Не знаю. Слишком сложно разглядеть, на каких струнах моей потерявшейся в войнах души играли суждения этого подонка…
Часть II.
С рассветом звезды гаснут, Адмирал.
Мы снисхожденья друг от друга не ждем -
Вино полночное приправлено виной.
Но я не стану сожалеть ни о чем:
Мой бой проигран - но проигран все ж не мной.
Карты скинуты и выверен итог:
Вам - победу, а мне - считать потери;
Память горькая нажала на курок,
Ветер зимний захлопнул в осень двери...
Мне исправить невозможно ничего -
Мир разбит, и морю отданы осколки;
Я - ваш пленник, ну да, в общем, что с того?
В сожаленьях до смешного мало толку.
Чем дальше дни, подобно чайкам, летят,
Тем удивительнее этот странный плен:
Я потерял, что только мог потерять -
Но обретаю много лучшее взамен.
С Вами странно и мучительно-легко -
Разум тёмен, а сердце в вихре ветра
Закружилось и разбило лёд оков...
Я не знаю, как быть - и нет ответа.
Кровь моя смеётся долгу вопреки,
Разум птицей в клетке мечется тревожно:
Знали мы, что Юг и Север не свести,
Но излом не знает слов "нельзя" и "можно".
И я надеюсь, веру в сердце храня,
В один из длинных и стеклянно-звонких дней
Прийти туда, где Вы дождетесь меня,
Мой враг, что лучше самых преданных друзей!
Мне так дорог злой огонь безумных глаз;
(Срок придет - и мы все своё получим)
Только помните, я счастлив встретить Вас,
Враг мой бешеный, друг мой неразлучный...
Что ж, зажженному положено гореть -
Мы не знаем, что судьба подбросит вскоре:
Даст она кому-то жизнь, кому-то - смерть,
Ну, а с вами нас всегда рассудит МОРЕ...
(с)Канцлер
Вино полночное приправлено виной.
Но я не стану сожалеть ни о чем:
Мой бой проигран - но проигран все ж не мной.
Карты скинуты и выверен итог:
Вам - победу, а мне - считать потери;
Память горькая нажала на курок,
Ветер зимний захлопнул в осень двери...
Мне исправить невозможно ничего -
Мир разбит, и морю отданы осколки;
Я - ваш пленник, ну да, в общем, что с того?
В сожаленьях до смешного мало толку.
Чем дальше дни, подобно чайкам, летят,
Тем удивительнее этот странный плен:
Я потерял, что только мог потерять -
Но обретаю много лучшее взамен.
С Вами странно и мучительно-легко -
Разум тёмен, а сердце в вихре ветра
Закружилось и разбило лёд оков...
Я не знаю, как быть - и нет ответа.
Кровь моя смеётся долгу вопреки,
Разум птицей в клетке мечется тревожно:
Знали мы, что Юг и Север не свести,
Но излом не знает слов "нельзя" и "можно".
И я надеюсь, веру в сердце храня,
В один из длинных и стеклянно-звонких дней
Прийти туда, где Вы дождетесь меня,
Мой враг, что лучше самых преданных друзей!
Мне так дорог злой огонь безумных глаз;
(Срок придет - и мы все своё получим)
Только помните, я счастлив встретить Вас,
Враг мой бешеный, друг мой неразлучный...
Что ж, зажженному положено гореть -
Мы не знаем, что судьба подбросит вскоре:
Даст она кому-то жизнь, кому-то - смерть,
Ну, а с вами нас всегда рассудит МОРЕ...
(с)Канцлер
***
Я подошел к стеклу иллюминатора. Мысли летали от одного к другому, проносились мимо меня невнятной чередой, и исчезали. Рана, о которой я благополучно успел позабыть за ночь, отозвалась жжением и болью. Черт…
Я сел на край кровати ближе к свету и стянул перевязь. Зрелище было ужасающим, даже для меня, моряка и солдата, повидавшего сражения, агонии и смерть. Разорванные ткани кровоточили, видно пуля прошла по телу, порвав вену. Вчера силы моей не хватило на то, чтобы как следует перетянуть руку и теперь застывшие корки темно-коричневой крови покрывали рану со всех сторон, а из центра сочилась свежая. Разбухшие края, казалось, вот-вот начнут гноиться, кое-где мне даже виделась жуткая прозрачная жидкость. Вот уж чего мне не хватало, так это умереть от заражения крови посреди океана на корабле пленивших меня британцев. Я безжалостно оторвал от рубашки еще полоску ткани…
***
Разбудили меня голоса. По отборной брани, следующей за шумом упавших бочек или разлитой воды, я узнал матросов. Мне никогда не нравился английский. Помнится, в детстве мой гувернер долго мучил меня странным британским произношением звука «р». Если слушать английскую речь, не вдаваясь в смысл, то весь их язык сольется для меня в это звериное рычание вперемешку с гортанными звуками гласных. Шумы раздавались сверху. Похоже что-то случилось с люком, закрывающим решетку между палубой и тюремным отсеком под ней. Если присмотреться, я даже мог разглядеть капающую оттуда воду. Странно… Люк оказался всего в метре от моей тюрьмы. Я прислушался. На палубе незнакомый голос раздавал команды, бегали люди и стучали подошвы сапог. Все же простые матросы во всех странах одинаковые. Что французы, что испанцы, что голландцы – все травили по вечерам байки, напивались втреск, ругали друг друга за плохо закрепленные канаты. И умирали друг за друга так же одинаково. Вдруг корабль тряхнуло и я больно ударился затылком о стену.
- Дьявол,- прошипел я, потирая отбитый череп.
Снаружи бесновалась буря. Море кидало корабль из стороны в сторону, осыпало холодными брызгами корму и рвало холодным ветром паруса. Команде приходилось туго, я чувствовал это даже находясь здесь, внизу. Осенние шторма самые злые, они подбираются незаметно, крадутся тихими кошачьими шагами и нападают со спины…
Вдруг над кораблем раздался звонкий голос капитана:
- Держитесь, господа, сейчас мы выйдем к течению, и оно вытащит нас из этих объятий чертовой матери!
Матросы явно подбодрились. По крайней мере, ругань их приобрела не столько сердитый, сколько восхищенный оттенок.
- Все паруса долой, оставить только те, что на грот-мачте!- Грей перекрикивал ветер,- Закрепить канаты!
Теперь его голос я слышал где-то среди выкриков остальных членов команды, похоже капитан сам полез сворачивать паруса.
- Мистер Виллиамс! Встаньте за штурвал и ведите строго на северо-восток!
Я мысленно прикинул, за сколько они справятся. Как ни крути, но команда «Рояла» была слишком немногочисленной, чтобы успеть свернуть все паруса до того, как они превратятся в рваные мокрые тряпки. Решение было мудрым – от старого боцмана будет больше толку у штурвала, а вот молодое тело капитана позволит ему ловко карабкаться по канатам.
В отсек для пленных вбежал промокший до нитки матрос, открыл трясущимися руками решетку, бросил ключи на стол в другом конце отсека и посиневшими губами промолвил на ломаном французском:
- Мало рук. Нужно п-помощь. Приказ капитан.
Ну, что, Мишель, хочешь спасти задницы этих британцев? А свою заодно?..
***
Шквал ледяной воды в который раз обрушился на плечи матросов. Огромные волны сносили их обратно на палубу, мокрые оледенелые руки британцев из последних сил перевязывали еле целые паруса. Грей карабкался вверх по мачте, подавая руку юнге и подтягивая его за собой. Оглушительный удар грома прорезал небо грохотом, очередной порыв ветра едва не опрокинул судно. Джеймс прижал мальчишку к мачте и закрыл своим телом. Руки капитана крепко сжали дерево. Когда ветер чуть ослаб, Грей разжал ладони и подсадил юнгу к себе на плечи. Тот ловко забрался выше и потянул на себя канат. Зацепившись ногой за древко мачты, капитан балансировал на самом краю, страхуя мальчишку, и одновременно накладывал на парус тугой морской узел.
- Все, капитан!
Юнга спустился ниже и повис на руках.
- Отлично, Мартин!- Грей пропустил мальчика вперед, и дождавшись, пока тот спустится, спрыгнул на палубу.
На соседней мачте Мишель, не жалея ни сил, ни гордости, поднялся вверх и, не обращая внимания на адскую боль в руке, схватил трос. Ветер крепчал, и ливень с каждой минутой сильнее пытался затопить ледяной водой обессиливший «Джордж Роял». Еще трое матросов, поспевших за ним, ухватились за конец каната. Француз перекинул веревку через парус, натягивая ее до предела, обернул вокруг и крепко перевязал.
Неожиданный порыв ветра снес адмирала вправо, буквально впечатав его в мачту спиной. Едва удерживаясь на скользкой поверхности и чуть не падая, он успел заметить, что матрос рядом с ним вот-вот потеряет равновесие. Ни теряя ни секунды Мишель подхватил его под руку, и очень вовремя – следующий шквал волн едва не снес англичанина в свои чертоги.
- Держимся, парни! – закричал Грей, перехватывая штурвал у еле удерживающего его боцмана,- Последний рывок! И к дьяволу все, пусть Господь нас не оставит!
Этот голос заставлял бороться, какими бы противоречивыми ни были его слова. Мишель и спасенный им от гибели матрос разом выпрямились, и, переглянувшись, полезли довязывать канаты.
Капитан навалился на штурвал и достал компас.
- Ну же, еще немного…- беззвучно прошептал он.
Новая волна окатила судно, оставляя размытые соленые реки на борту. Паруса были сложены, корабль выходил к спасительному течению.
***
- Я поздравляю вас, господа! – команда, усталая, промокшая, но довольная собой, собралась вокруг Джеймса, - Вы все достойны уважения! Мистер Виллиамс, разлейте всем рому, да не скупитесь. А то я знаю, как вы любите разбавлять выпивку. Если не хватит наших корабельных запасов, можете взять из моих личных. Сегодня я дежурю ночью, а вы отдыхайте, господа!
Матросы прокричали что-то радостное и шумной толпой понеслись отогреваться.
Буря утихла, оставив на память проливной промерзлый дождь. Грей проводил взглядом своих людей и обернулся ко мне.
- Пойдемте,- он улыбнулся, - Вы показали себя смелым человеком, адмирал. Думаю, и вам полагается бутылка бургундского.
Я направился за ним. Как же опасность равняет людей. Не разбираясь, кто враг, а кто друг; не смотря на то, у кого какие счеты. Все поголовно становятся единым целым.
Корабль хорошенько помотало во время бури, и теперь на полу в каюте капитана лежали всевозможные предметы, раньше располагавшиеся на столе. Абсолютно не замечая беспорядка, Грей прошел к камину. Я подал ему раскиданные по полу поленья, и мы разожгли огонь. Все так же в полной тишине адмирал вытащил из настенного шкафа пару рубашек, брюк и какие-то накидки.
Только сейчас я понял, насколько окоченело мое тело. Сам Грей ушел переодеваться в смежную с каютой комнату (кажется, там хранились вина), оставив меня одного. Что же, весьма галантно. Даже стянуть рубашку оказалось для меня сложно – пальцы совсем не слушались… Кое-как сняв свои размокшие от воды штаны, я натянул те, что положил передо мной Джеймс. Сухая теплая одежда доставляла немыслимое удовольствие... Я пододвинул кресло ближе к камину и протянул к нему ладони. От кончиков пальцев по рукам разливалось живительное тепло. Дверь каюты приоткрылась , и в нее вошел Грей. В одной руке он нес свернутую в клубок мокрую одежду, а в другой две бутылки красного вина.
***
За окном господствовала ночь. Единственным, что можно было видеть из иллюминатора, была непроглядная кромешная тьма. Тихий звук капель по обшивке корабля умиротворял, ливень бился о стекло, и вода прозрачным потоком смешивалась с морской гладью. Грей неподвижной мраморной статуей сидел в кресле у камина. На досках пола перед ним лежали наши просыхающие вещи и одиноко стояло откупоренное бургундское. Тонкие бледные пальцы сжимали бокал. За всю ночь он практически не притронулся к его содержимому, сделав от силы пару глотков. Грей молчал довольно долго. Так долго, что я даже успел забыть, что же спросил у него. Кажется, я задал вопрос капитану, а тот в свою очередь задумался. Думал он, видимо, основательно. Уже не надеясь ничего больше от него услышать, я долил в свой фужер еще немного согревающего напитка и приблизил его к губам. Вино грело тело изнутри, а потрескивающий огонь в камине - снаружи. Я уже согрелся и допивал остатки скорее по инерции...
- С 56 года,- неожиданно произнес адмирал.
Я вздрогнул от удивления.
- Что?
- Вы спросили, как давно мы воюем. Эта война началась в тысяча семьсот пятьдесят шестом году,- невозмутимо ответил он.
Вот дьявол.
- Черт возьми, Грей! Вы делаете такие огромные паузы в разговоре, что я забываю, о чем вообще шла речь!
Джеймс рассмеялся так, что едва не выронил из рук бокал. Его дьявольский смех разнесся по углам каюты, в единственном глазе капитана плясал жаркий огонь камина.
- Интересно, откуда у Вас привычка вот так смеяться?- поинтересовался я.
- Как? - ухмыльнулся британец.
- Так... загробно?
Новый взрыв хохота раскатился по комнате. Да что я сказал такого? Что ты заливаешься, щенок? Джеймс откинулся на спинку кресла и повернул ко мне довольно улыбающиеся лицо.
- Не имею ни малейшего понятия, адмирал.
- А в семье у Вас ни у кого нет схожих привычек? Быть может сестра-близнец тоже...- собирался сострить я, но он не дал мне договорить.
- Заткнитесь!- вдруг громко и властно произнес Грей.
Но останавливаться я уже не собирался. Мне надоело, что он часто прерывал меня, не давая досказать. Откуда я знаю, что заставляет эту полоумную бестию так быстро менять настроение, так пусть сначала дослушает.
- ... так же дьявольски смеется?
- Я сказал, заткнитесь!
- Быть может она и внешне на Вас похожа? И привычки у Джейн такие же ненормальные?
- д' Арвен, Вашу ж ма...
- Похоже, в Вашей семье своеобразное чувство юмора, назвать двух детей почти что одним именем, Джеймс и Джейн...
- В последний раз повторяю, закройте свой поганый...
Азарт вспыхнул во мне пожаром, вино играло в крови и слова вылетали будто против воли.
- ... Вас с ней не путают, когда Вы рядом стоите, нет? Так просыпаешься утром, а вроде засыпал с девушкой, а тут смотришь – это …
Нож, еще секунду назад лежащий на полу среди раскиданных вещей воткнулся в спинку кресла в сантиметре от моей шеи, и вдруг лицо адмирала оказалось напротив моего.
- Она умерла месяц назад,- очень четко, почти по слогам произнес Грей,- Джейн убили.
В следующее мгновение дверь в винный амбар с треском захлопнулась, и я остался в пустой комнате наедине с огнем камина.
Абсолютно не к месту я заметил, что его французский намного лучше, чем мой английский.Последние слова британца кнутами хлестали и били меня изнутри. "Она умерла." Весь алкоголь мгновенно выветрился из моей головы. Сознание прояснилось. Кораллы, да что же я такое нес? Какой черт потянул меня за язык говорить ему все это? Конечно, можно было гордиться, я достал самую больную рану британской сволочи, но что-то особой радости у меня это не вызывало…
Тишину разбавляли лишь мелкие капли дождя, стучащиеся по доскам снаружи. Я чувствовал себя последней свиньей. И плевать мне на то, что он враг и ублюдок! (Что это я, совсем пить разучился? Что несу?) И будь он хоть тысячу раз подонком... он все же человек. А, Мишель, соберись! Он убил мою команду, утопил мой флот! Так какого дьявола?! У каждого из нас есть в душе тайный заветный закоулок, куда мы ни за что никого не пустим. Там хранится самое для нас дорогое. Только что, я едва ли не плюнул ему в душу. Можно было раньше догадаться, достаточно только вспомнить, как он отреагировал на ее имя в прошлый раз!.. А, черти!
С другой стороны, пусть помучается, как я. Мое море, мой флот и мои люди – вот и все что у меня было. Еще страна, за которую я не раз оказывался у двери на тот свет, но это не счет… Вот черти морские…
Я просто кретин. Лучше бы Грей кинул нож и не промахнулся. Я точно знал, что он сделал это нарочно. Во Франции британский адмирал слыл сыном Робина Гуда за поразительную меткость, говорят, он попадал в грошовую монету с расстояния выстрела.
Собственная совесть меня пытала. Пить столько нельзя,- решил я. Ну какой нормальный мужчина и офицер попрется к своему врагу просить прощения? Черта с два!
Не знаю, сколько еще я так просидел, но вскоре совесть взяла надо мной верх, и я направился к винной, по дороге ругая себя за мягкость и дуболомство. Кретин, не иначе. Даже напиться нормально не можешь, сразу прет из всех щелей всякая сентиментальная тина! Тряпка ты, а не мужик.
Дверь приоткрылась с тихим скрипом.
- Грей, я...
Комнату едва освещала оплавленная по краям свеча, стоящая прямо на полу посреди комнаты. Почти половину противоположной стены занимало огромное окно с массивным подоконником, на котором, прислонившись виском к стеклу и опираясь спиной о стену, сидел капитан. В руке он держал открытую, практически пустую бутылку крепкого рома. Джеймс обернулся.
Я так и замер на пороге. Повязки на левой стороне его лица не было, на меня смотрели из сумрака комнаты два огромных карих глаза. Дьявол… Вопреки моим ожиданиям, на лице британца не было ни увечий, ни шрамов, ни ран. Второй глаз ничем не отличался от первого, для чего нужно было все это время носить на лице повязку, я не понимал. Тоже мне, развел маскарад.
- Вы... простите меня, Джеймс,- Я подошел к нему, не отрывая взгляда от лица адмирала,- Мне не стоило так много пить.
Он покрутил между пальцами пробку от вина и криво ухмыльнулся.
- Мишель, заткнитесь, вы пьяны. Завтра пожалеете об этих словах,- тут мне захотелось протестовать и бить стекла, доказывая, что я в сознании и трезвом уме, но сил на это не было. Черт, видимо и правда…
Он перевел взгляд на стекло.
- Посмотрите.
Я покорно подался вперед, сел на подоконник (голова немного кружилась) и, проследив взгляд Грея, посмотрел за окно. Там темнота неба сливалась с темнотой моря, образуя великолепное сплетение стихий.
- Если души погибших отправляются на небеса, то они смотрят на нас с этих звезд,- продолжил капитан. Вглядевшись, я увидел, как крошечными искрами на темно-синем небосводе мерцали звезды,- Я многих дорогих мне людей проводил на тот свет, адмирал. И мне бы совсем не хотелось, что бы они умирали навсегда. Пока мы помним их, они живы. Мы дарим им жизнь в наших сердцах. Вы никогда не замечали, что самые большие звезды- это те, что видны с моря? Никогда. Но это так. А то, что я – тварь последняя, тут спорить не буду. Успокойтесь, я еще дам Вам возможность меня прикончить.
Ага, само собой, щенок бесхвостый.
Голос Джеймса был неузнаваем. Казалось, капитан, отдававший приказы сегодня во время шторма, и человек, сидящий сейчас со мной рядом, были двумя разными людьми.
***
Измотанные борьбой со стихией, мирно спали матросы. Ночь, укрывшая море черным широким одеялом, продолжала поливать Землю дождем. Два адмирала глядели в небо и говорили. Говорили о мире и войне, о солнце и звездах, о живых и мертвых, о пустом и прекрасном. Два смертельных врага, какой-то странною невидимою волей читавшие души друг друга.
- Я все никак не могу понять, дьявол Вы или ангел,- продолжил я. Стоило вспомнить, как отважно капитан бросился спасать мальчишку-юнгу, едва не сорвавшегося во время бури с высокой мачты и то, как равнодушно Грей отдал приказ добить моих солдат уже после того, как они сдались.
- Не примеряйте на меня ни рога, ни крылья. Все мы в душе черти и святоши.
- Это просто игра слов.
- И не более, Вы правы. Но я настолько же сатана и святой, как и любой другой человек.
- Я бы так не сказал…
- Ерунда.- Джеймс поглядел на бутылку в своей руке, -А я все пытаюсь напиться, да не могу. Верите, нет? Не позволяют ни долг, ни совесть, ни память… Возьмите,- он протянул мне ром.
Я вытянул руку и вдруг в глазах у меня потемнело от боли. Тело скручивали судороги, рука горела. Я схватился здоровой рукой за плечо, уже не понимая, что происходит вокруг. Адские волны боли перекрывали сознание, от раны вверх и вниз стягивало мышцы, причем настолько сильно, что моя рука тряслась.
Тут что-то буквально выдернуло меня из приходящего забытья; мне показалось, что кто-то окунул меня лицом в кипяток.
Я широко распахнул глаза и схватился руками за голову, в нос резко ударил едкий запах рома. Рукавом рубашки я стер с лица то, из-за чего кожа на нем горела. Оказалось, что я лежу на полу, а передо мной с бутылкой рома в руке на колеях сидит Грей.
- Спокойно, Мишель,- взволнованным голосом выкрикнул он,- Сейчас!
Джеймс на минуту исчезает из моего поля зрения. Только сейчас до меня доходит суть произошедшего: от резкого спазма я начал терять сознание, и тогда капитан плеснул мне в лицо это пойло.( После шторма на моем лице осталась россыпь мелких ранок, которые так обжигал ром.) Все это было, несомненно, правильно и разумно (по крайней мере, в чувство я вернулся мгновенно), но теперь кроме боли в руке, меня мучило еще и жжение... Фигура Грея вновь возникла передо мной.
- Сможете подняться?
Я приподнялся на локтях, но от лишнего давления плечо отозвалось еще одной вспышкой боли. Из моего горла вырвался не то стон, не то хрип, и Джеймс подхватил меня, не давая вновь упасть. Он поддержал меня за спину, помогая сесть. Я сел и оперся спиной о стену. Грей придвинул ко мне Бог знает откуда притащенный им таз с водой, резким движением оторвал полосу ткани от своей рубашки, и, мягко убрав мои руки, стал протирать мне горящее лицо. Я открыл глаза, жжение понемногу отступило. Капитан отодрал от пола уже почти приросшую к нему благодаря накапавшему воску свечу, и поставил ее рядом с собой. Чуть приподнятые брови, широко открытые глаза и сжатые в тонкую линию бледные губы придавали адмиралу еще больше сходство с девушкой. Закончив с остатками рома на моем лице, он аккуратно, стараясь не задеть кожу, разрезал ножом рукав моей рубашки и распустил перевязь. Я старался не смотреть на рану, зная, как ужасно она выглядит. По телу прошла очередная волна боли, когда его пальцы коснулись края раны. Лицо Грея дрогнуло.
- Всевышний...- тихо вымолвил он,- Адмирал... сударь... Вы просто кретин!
Я рассмеялся. Ей богу, если бы все это произошло в другое время и в другом месте, я бы вызвал этого нахала на дуэль. Но сейчас его слова прозвучали настолько абсурдно и одновременно точно, что я мог только безудержно хохотать. Кошмар какой, Грей - истинный британец - даже ругаясь, он все так же держит меня на расстоянии уважительного "Вы", и откуда в них столько чопорности? Какой же ты странный, чертенок.
Джеймс глядел на меня во все глаза. Признаться, когда их стало два, мне показалось, что его лицо чуть помолодело. Хотя куда уж еще?
Что бы там ни было, я легко читал по его глазам, что он встревожен. Да какое там "встревожен", Грей в тихой панике. Да. Почему-то эта мысль показалась мне странной. Ему скорее захочется убить меня, чем… волноваться? Давно меня никто на жалел. Офицеры на этой войне - лишь разменные монеты, нашу смерть не оплакивают те люди, что звались друзьями. Да и кто станет баловать меня состраданием? Весь наш высший свет... они готовы часами обсуждать модные романы или очередного погибшего соотечественника, занимавшего высокий пост; они могут поохать, сделать для приличия грустные глаза, но все это - лишь театр и фарс. Никого им не жаль. Зато повод для сплетен.
Капитан окунул тряпку в воду и, помедлив, стал стирать с раны присохшую корку крови.
- Кретин, невероятный кретин...- как зачарованный повторил он,- Если Вы так хотите подохнуть раньше времени, сбросились бы за борт - и все дела, так нет же, вы сначала дождетесь пока у Вас начнется заражение крови и Вы тихо умрете у меня в каюте на пятый день плавания! Нет уж, не выйдет.
Я не мог заставить себя прекратить улыбаться. Наверное, это легкая форма истерического смеха - не слезающая с лица улыбка. Грей был прав, я кретин. Что мне стоило сказать ему раньше, пока боль еще не была настолько сильной? Гордость мешала? А не пошли бы вы к темному?..
Джеймс водил влажной тканью вокруг раны, раз за разом смывая очередной слой крови. Что-то в его облике казалось мне противоречивым. Как у матроса могут быть настолько тонкие пальцы? Стать адмиралом в таком юном возрасте можно было только пройдя какое-то немыслимое испытание судьбы, за которое наградой ему и послужило звание. Но как, море меня побери?! Такого добиваются только потом и кровью. Я знаю, я сам в свои двенадцать лет сбежал из дома и пошел юнгой на первый же корабль. Я помню, что пришлось пережить, я помню бессонные ночи, стертые ладони, кровавые волдыри на них; я помню, как гамак в общей каюте казался раем после череды бессонных дней и ночей на пустой желудок, когда под шквалом волн ломались паруса. Все это оставляет на нас метки. У матроса сильное тело, потому что слабый не выживет в шторм, и грубые руки, привыкшие тащить канаты и держать штурвал. Не понимаю... В то же время Грей не был выскочкой, которого могли продвинуть по службе друзья и родственники, такие офицеры редко выживают после первой битвы. Я видел Джеймса в бою, я видел его во время бури. Нет, этот человек давно знаком с морской стихией, ему довелось разобрать голос моря и покорить его синеву...
- Вам повезло,- сердито проговорил капитан, откупоривая какой-то пузырек,- еще день-два и рана начала бы гнить,- пробка с треском вылетела, и я почувствовал запах трав вперемешку со спиртом. Похоже, это какая-то лекарственная настойка.
- Нет, я не могу понять,- вновь завелся он,- Что ж вы молчали как шведский пленный на допросе?!
- Вот еще не хватало мне плакаться Вам в жилетку из-за какой-то царапины,- улыбнулся я.
Джеймс что-то пробубнил себе под нос и накапал на края раны отвар. Кожу немного щипало, но боль будто бы даже начала спадать.
- Меня так трогает ваша забота, Грей.
Он поднял глаза.
- Что?
- …Мне даже уже страшно: вы так заботитесь обо мне, так что вы могли делать с моим телом, пока я был в беспамятстве…
Джеймс аж заикнулся.
- Ч-что?!
Ой не нравится мне его реакция!
- Помнится, когда я очнулся, у меня все тело болело…
- Адмирал!- он отшатнулся,- На что вы, черт возьми… К чему вы клоните?!
- К тому, капитан, что нормальные мужчины врагам кровь тряпочкой не вытирают!
- А будь я женщиной, вас бы все устраивало?!
-Да! Да, черт возьми, Грей!
- Ну простите, вот тут я ничего не могу изменить!
- Одно дело, когда девичьи руки касаются пленного, и совсем другое, когда за это берется мужчина и офицер, тем более не врач, а военный!
Капитан шумно выдохнул и продолжил стирать ошметки крови, опустив глаза.
- Успокоились?
- Да…- Мачту вам в палубу, и когда я разучился пить?
На мгновение в комнате воцарилась тишина.
- Как вы попали на флот?- неожиданно для самого себя спросил я. Странное дело, когда я говорю с ним, мысли удается держать в пределах головы довольно недолго. Постоянно хочется выдать их вслух.
- Хм...- Грей туго перевязывал мое предплечье,- Пожалуй, я оставлю этот вопрос без ответа. Эта история слишком длинная, да и не моя. Если кратко… Я спас Его Высочество от смерти.
В огромное окно пробился первый проблеск света. А вот и утро...
Джеймс закупорил пузырек и поднялся на ноги. Я последовал его примеру. Уже пора возвращаться в камеру, но у меня остались недосказанные слова.
- Грей?
Он переводит взгляд с окна на меня и вопросительно вскидывает брови.
- Пока Вы еще не прогнали меня обратно в клетку,- капитан довольно ухмыляется,- объясните мне, зачем нужен был весь этот цирк с обещанием пощады моих людей в случае, если мы сдадимся? Когда Вы сказали, что если я добровольно сдамся в плен, Вы отпустите флот Франции, в день нашего сражения. Вы казались мне человеком чести, почему на поле брани вы не сдержали слово?
К последнему предложению мне безумно хотелось добавить обращение «подонок». Тот день я никогда ему не прощу. Ублюдок… британский.
Грей рассмеялся. Громко и искренне. Но все тем же дьявольским смехом.
- О чем Вы, Мишель? Вы сами напали на мою команду,- спокойно ответил он.
- Не дурите. Быть может, я и потерял тогда сознание, но на мою память это никак не повлияло!- если он так хочет меня поводить за нос… Не выйдет, щенок.
Капитан вдруг помрачнел и на секунду изменился в лице.
- Хм… Ну раз с памятью у Вас все в порядке, то простите. Не получилось, а жаль,- как-то задумчиво добавил он,- Ваша память не подведет Вас , сами дорогу до камеры найдете?
- Найду,- буркнул я.
- à la guerre comme à la guerre*,- прошептал он. Странно, в голосе британца мне послышалось удивление.
В комнате становилось все светлее. Ну и черт с Вами. Я захватил с собой бутылку рома как компенсацию и ушел, оставив Грея стоять перед погасшей свечой.
*На войне как на войне (фр.)- в значении «все средства хороши».
***
Над волнами Атлантики чернели мачты кораблей. Два великолепных офицера, два заклятых врага, два лучших адмирала Европы впервые встретятся в бою. Шторм и ливень сдирают паруса, в стихийно звериной страсти стараясь порвать канаты. В глазах блондина отразится великолепный британский флот. Его противник силен: держава, со всех сторон окруженная водой, всегда славилась грандиозными морскими победами. Каков Вы в сражениях, господин Джеймс Грей? Как Вы ведете тактику? Адмиралу не раз приходилось слушать байки про Ваши победы. Вы слывете сильным стратегом, так ли это?
Правый, не скрытый повязкой глаз британца, проскользнет по кораблям адмирала д’Арвэна. Они разбиты на две части, примерно пополам. Французы перекинули сюда огромные силы, но все же не превосходящие по численности английские. Знал бы, что отнесутся к битве так серьезно, взял с собой больше кораблей. Хотя, к чему это?..
Время летит, и Мишель уже начинает подозревать засаду – слишком долго тянется это затишье. Ноябрьский ветер треплет взъерошенные волосы. Адмирал отсылает один из трех своих дивизионов ко входу в бухту. Уж если удар будет нанесен со спины, то это не станет неожиданностью. И тут от флотилии его противников отделяются три небольших корабля. Они плывут клином, тот, что в середине, приближается быстрее. За его спиной кто-то начинает готовить пушки. Но адмирал поднимает руку и объявляет:
- Не стрелять.
На кораблях белые флаги. Пришли сдаться до начала боя? Как это не похоже на Вас, Грей. Говорят, вы неустрашимы. Бесстрашны. Или Вам не импонирует количество французских судов? Или это ловушка? Хотя это судно скорее напоминает лодку, чем флагман, ни одной пушки, никакой защиты. Плывет, как еще не разваливается. Первый корабль останавливается в нескольких метрах от носа «Soleil-Royal». Флот д’Арвэна надежно укрывают своды бухты Киберон. Человек сбрасывает якорь и подходит к самому носу судна.
- Адмирал Мишель д’Арвэн!- у говорящего спокойный взгляд, камзол главнокомандующего и штормовой ветер за спиной, что так и норовит сорвать с головы треуголку,- К Вам обращается адмирал Британии Джеймс Роквуд Грей!
Мишель подходит ближе к основанию бушприта.
- Я весь внимание, сударь! Вы пришли сдаться?
- Нет!- разносится над волнами,- Я пришел предложить Вам сделку.
Команда сзади возмущенно шумит, но французу уже интересно. Тылы флота закрыты, глупо ждать засады. Раз уж капитан « Джордж Рояла », одного из лучших королевских судов, в одиночку приплывает к нему на крошечной, ничем не защищенной посудине… Значит дело стоит разговора.
- Говорите, адмирал, мои люди не станут стрелять.
-Хорошо,- Грей улыбается и смахивает с лица капли дождя,- Я предлагаю Вам обмен: Ваша свобода взамен жизней всех моряков на этих кораблях!
Мишель удивленно поднимает плечи. А британец настолько самонадеян. Сдаться без боя? Жизни солдат и матросов?
- Если Вы так уверены в победе, почему бы Вам просто не вернуться к своим людям и не атаковать нас?
- Потому что мне не нужна их смерть!- честно отвечает Джеймс,- Мне нужны лишь Вы как пленник в подарок королю, так зачем лишний раз пачкать руки о чужие оборванные жизни?
Ветер кидает светлые волосы адмирала из стороны в сторону. «Глупец. Мальчишка».
- Нет. Возвращайтесь назад и командуйте о начале боя, Грей!
- Вы застрелите меня в спину.
- Слово офицера, нет. И никто из моей команды этого не сделает. Я убью Вас в честном бою!
- Как скажете.
Маленькое судно отплывает. Два же других не трогаются с места, утыкаясь носами в корабли французов.
- Капитан!- кричит кто-то,- Те два корабля, они без экипажа!
-Что?- не понимает он.
- На них никого нет, ими никто не управляет!- присмотревшись, капитан видит, что штурвал на одном из них подперт доской, а к основанию бушприта привязан обрезанный канат. Будто его тащили за собой на буксире.
Судно Грея добирается до линии построения англичан.
- Такого не может быть! Зачем тогда…- адмирала как волной накрывает дурное предчувствие,- Быстро, все уходите оттуда! Отвести суда от этих двух кораблей! Мы дол…
Два взрыва, один за другим. Яркие вспышки, озаряющие штормовое небо с двух сторон. От ударной волны построение сбивается, корабли стукаются бортами и бьются друг о друга. Крики.
Кареглазый адмирал, глядящий с борта британского «Рояла» на два судна, доверху начинённых бочками пороха, снимает шляпу и прижимает ее к груди. Одними губами, чтобы никто не увидел, шепчет: «Простите…». Со стороны этот жест кажется издевательским, иронично-скорбным.
Треть флота уже не сможет дать сопротивление, корабли повреждены, построение разрушено. Британские флагманы равной колонной надвигаются на ослабший отряд д’Арвэна. Тот наскоро раздает команды, пытаясь спасти остатки флота. Ледяной ветер и хлесткий дождь бьют по щекам, команда путается в приказах, отступление получается каким-то паническим. С такими силами шансов на победу нет совсем, тем более подмога стоит слишком далеко, прикрывает спину… В то время как удар был нанесен в самое сердце.
- Я еще раз предлагаю Вам, адмирал, сдайтесь в плен и никто более не умрет!- голос Грея раскатился по морской глади, «Роял» идет чуть впереди флота. Промокшая фигура Джеймса едва различается сквозь пелену ливня и брызг.
Мишель сжимает кулаки. Была, не была. К дьяволу честь и свободу. Уходите, ребята.
- Я согласен!
Боцман кричит ему что-то, хватает за рукав, но адмирал уже все решил. Он вырывается из его рук и командует подойти к «Джордж Роялу » вплотную. Грей вскидывает руку, запрещая открывать огонь, наблюдает как француз и несколько его матросов перебираются на борт, и подходит к д’Арвэну.
- А вы честный человек. Я отплачу Вам честью за честь.
Разворачивается на пятках, делает несколько шагов к своему помощнику, небрежно бросает ему на ходу: «Отходим, мистер Виллиамс.» и скрывается из виду, пускаясь с палубы.
Ветер завывает так, что его слова не слышны пленным, стоявшим в паре метров от Джеймса. Боцман провожает капитана взглядом, и, удостоверившись, что тот ушел, вытаскивает из-за пояса пистоль. Выстрел пронзает тишину, становясь для англичан командой к нападению.
-В атаку!- выкрикивает Виллиамс и срывается с места.
Адмирал Франции выхватывает свой клинок, защищаясь от удара чьего-то морского кортика и сражение все же начинается.
Когда его с силой ударят по голове плоскостью сабли, он еще успеет увидеть, как Грей выбегает на палубу. Он абсолютно уверен, что последние слова капитана «Рояла» боцману Виллиамсу звучали не иначе, как «Начать атаку.»
А Джеймс точно будет знать, что Мишель все же решил еще побороться вопреки данному слову.
***
Как же надоело просыпаться под гул английской речи, спросонок режущей слух. Я поднялся с кровати и прислушался, стараясь разобрать, по какому поводу собрание матросов на палубе. Люк так и не починили, и все слова я слышал отчетливо, будто разговаривали где-то рядом.
- Господа!
Грей пришел… ну конечно, куда без него. Галдеж мгновенно утих.
- Вам наверняка интересно, зачем я вас собрал. Дело вот в чем: не далее как вчера вечером…
О, как высокопарно обращается к матросам. Совсем с дуба рухнул.
-… я решил, что один из вас достоин чести большей, чем он обладает сейчас. Я хочу спросить у вас,- на палубе воцарилась мертвая тишина ( среди матросов практически невозможное явление)- В день нашего сражения при Кибероне, когда я пленил Мишеля д’Арвэна, кто отдал приказ добить французов?
Голос Грея звучал дерзко и торжественно.
Что? Кто отдал приказ? Мне показалось, что я ослышался. Что, к чертовой матери, тут творится?!
- Я!-радостно ответил ему сиплый бас. Где-то я уже его слышал.
- Мистер Виллиамс! Подойдите ко мне.
Несколько глухих шагов под восхищенный шепот команды.
И вдруг, неожиданно для всех, Грей отвесил ему звонкую пощёчину.
По теням на полу у люка я понял, что от силы удара и неожиданности боцман отшатнулся.
- А теперь слушайте меня, подонок,- ледяной и чуть хриплый голос. Джеймс говорил тихо, но при этом его слышали все без исключения,- Это вам за оскорбление моей чести. Вы нарушили слово данное мной, опозорили меня перед Англией и Францией. Вы обеспечили мне репутацию бесчестного человека, Виллиамс. Можете драться со мной. И пусть вы не благородных кровей, но я скрещу с вами шпаги или стану стреляться. Как вы решите.
Шорох ткани и шлепок. Видимо, Грей кинул ему в лицо перчатку.
- Но это наши с вами личные разногласия. А вот смерть тысяч обманутых матросов, таких же как вы, я или моя команда, просто воюющих за другую страну; ее я оставляю на вашей совести. И пусть Господь будет вам судиею!
- Но я…
- Шпаги или пистоли?-льда в голосе капитана хватит на весь мировой океан.
- Капитан, я не буду драться,-выдыхает боцман.
- Ступайте. За невыполнение приказа во время боя вы проведете трое суток в карцере.
Все встало на свои места. Честь и трусость, обещания и предательство. Как по нотам. Я встал с кровати и почувствовал, как к голове накатывает приближавшееся похмелье. Ну нет уж, мне еще нужно сегодня поговорить с капитаном. Я выпил положенный мне стакан ледяной воды, обнаружившийся все так же на полу, и прилег обратно, наблюдая, как за иллюминатором гаснет солнце.
продолжение следует...
вторник, 21 мая 2013
Название: Демократически избран
Фандом: Изумрудный город (гексалогия А.М.Волкова).
Автор: Идущий по Дороге
Рейтинг: G
Герои (или пейринг, если есть): Урфин Джюс, филин Гуамоко, Жевун Марек.
Жанр: дженерал, зарисовка
Предупреждение: упоминание о смерти персонажа, политический юмор.
Дисклеймер (отказ от прав): права на героев принадлежат А.М.Волкову.
читать дальшеДемократически избран
Бывший завоеватель, а ныне огородник Урфин Джюс сидел на лавке, прислонившись к стене своего дома, и скучал. Ему было нечего делать. Огород был полит, время собирать урожай ещё не пришло, копать и сажать не требовалось. Оставалось маяться от безделья.
«Может тряхнуть стариной и сделать что-нибудь из дерева? – думал Урфин, - Но нет, что-то нет желания. Хочется заняться чем-нибудь новеньким, необычным».
Его размышления были прерваны звуком шагов и последовавшим за ними стуком калитки. На тропинке появился Марек – молодой Жевун из Когиды, которого Урфин часто встречал во время Праздников Угощения и когда просто приходил в столицу Голубой страны по каким-нибудь делам.
-Привет, Марек, - приветствовал его Урфин. – Что тебя привело?
-Здравствуйте, - сказал Жевун, отдышавшись, - расстояние от калитки до избы он преодолел почти бегом. – Я к вам с тремя новостями. Во-первых, три дня назад умер достопочтимый Прем Кокус, правитель Голубой страны.
-Знаю, слышал от птиц, - ответил Урфин несколько раздражённо. - Соболезную. Но я-то тут причём?
-Дослушайте, пожалуйста, - продолжал Марек с некоторым испугом.- Вторая новость заключается в том, что в нашей стране теперь демократия.
-Это ещё что такое? - удивился Урфин.
-Демократия - это когда народ сам выбирает правителя сроком на четыре года,- пояснил Марек.- Такой порядок установил Прем Кокус перед смертью, это его последняя воля.
-А… Я сперва подумал, что «Демократия» - это имя какой-нибудь новой злой волшебницы. Так, и кого же народ Жевунов избрал своим правителем на ближайшие четыре года? – поинтересовался Урфин.
-Это как раз и есть третья новость, которую я вам хотел сообщить, - важно сказал Марек. - Вы единогласно избраны правителем Голубой страны сроком на ближайшие четыре года. Разрешите вас поздравить.
-Что? Кто? Я? - опешил Урфин. – Почему я?
- Мы решили, что вы лучше всех подходите на роль правителя, - ответил посланец. – Ведь вы мастер на все руки, можете и накормить народ, как никто другой, и сделать деревянную рабочую силу, и злых колдуний вы не боитесь, сами были колдуном, и, следовательно, сможете защитить страну. К тому же вы раскаявшийся тиран и завоеватель, а значит, не станете устраивать войны и принимать жестоких законов. К тому же, вы единственный человек, которого знает вся Голубая страна. Вот и получается, что вы идеальный правитель. Мы будем очень, расстроены, если вы откажетесь. Не отказывайтесь, пожалуйста.
И Жевун с мольбой посмотрел на огородника.
-Так… - медленно и протяжно произнёс Урфин. – Прочь за калитку. Демократически избранному правителю подумать надо…
Марек поспешно ретировался. Урфин пошёл в дом, сел на табуретку и тоскливо уставился в окно. «Ну, вот, Урфин, ты хотел необычного нового занятия» - подумал он.- «Что теперь делать будешь?». Ответа в голову не приходило. Он тряхнул головой, словно отгоняя дурное наваждение, и взглянул на огород, где росли его чудесные овощи. Бросить огород, сад, налаженную тихую жизнь – и ради того, чтобы править страной трусливых плаксивых дурачков, заботиться о них и делать так, чтобы им жилось хорошо? Ну, уж нет… Хотя с другой стороны, Жевуны будут его уважать и почитать, даже побаиваться. Судя по единогласному решению и по тому, какие дифирамбы пел ему Марек, они действительно переменили своё к нему отношение. И разве не об этом он мечтал всю свою полувековую жизнь? Разве не этого он хотел когда-то – чтобы жители Когиды по достоинству его оценили?
-Ты слышал, что плёл этот молокосос? – спросил Урфин у филина Гуамоко.
-Слышал, разумеется, - ответствовал тот, - Мой тебе совет: принимай предложение. Ведь ты всегда в глубине души мечтал именно о том, что они сами попросят тебя быть их правителем.
-Ты знаешь? - удивился Урфин. - Я никогда никому не признавался. Я создавал, завоёвывал страны, обманул целый народ, дважды взял Изумрудный город, брал власть силой, но больше всего на свете я мечтал, чтобы мои односельчане, те, кто когда-то меня ненавидели, и кого я презираю всей душой, сами пришли ко мне и попросили стать их правителем. Почему? Наверное, потому что на самом деле их мнение я ценил больше, чем считал сам. А теперь, когда я уже давно расхотел быть правителем и ни о чём подобном не мечтаю, Жевуны вдруг выбирают меня своим правителем! Так, и что мне делать теперь?
-Определённо соглашаться, - ответил филин. – Став правителем Голубой страны ты закрепишь своё имя в истории не как имя завоевателя и тирана, а как имя человека, доказавшего всем своё величие и по достоинству оценённого современниками! Ты будешь первым в краю Гуррикапа правителем, единогласно избранным своим народом, и даже сам Страшила Мудрый станет тебе завидовать. Ведь его-то народ не выбирал единогласно, его назначил правителем Гудвин! Подумай, Урфин, какие прекрасные возможности перед тобой открываются.
-Пожалуй, ты прав, - подумав, сказал Урфин, - Сидя на своём огороде, я совсем одряхлел, отвык от плодотворной рисковой жизни. Что хуже всего – отвык мечтать и к чему-то стремиться. Пожалуй, я соглашусь стать правителем Голубой страны. Посмотрим, что из этого выйдет. По крайней мере, отказаться я всегда успею.
Он поднялся со стула и, выйдя на крыльцо, кликнул Марека, который беспокойно расхаживал вдоль ограды.
-Можешь передать когидянам, что я готов стать правителем Голубой страны. Сам я приеду завтра, как только улажу дела в усадьбе.
-Ура! – закричал Марек. - Вы не представляете, как обрадуются люди, когда я сообщу им эту весть!
И он умчался в приподнятом настроении. Урфин долго глядел ему вслед.
-Гуамоко, это точно не сон? - спросил он филина.
-Нет, хозяин, - покачал головой тот. – Просто тебе не верится, что кто рад тому, что ты будешь правителем.
-Верно, - согласился Джюс. – Как же надо было измениться временам, чтобы это произошло! Хотя, при чём тут времена? Как надо было измениться мне…
Фандом: Изумрудный город (гексалогия А.М.Волкова).
Автор: Идущий по Дороге
Рейтинг: G
Герои (или пейринг, если есть): Урфин Джюс, филин Гуамоко, Жевун Марек.
Жанр: дженерал, зарисовка
Предупреждение: упоминание о смерти персонажа, политический юмор.
Дисклеймер (отказ от прав): права на героев принадлежат А.М.Волкову.
читать дальшеДемократически избран
Бывший завоеватель, а ныне огородник Урфин Джюс сидел на лавке, прислонившись к стене своего дома, и скучал. Ему было нечего делать. Огород был полит, время собирать урожай ещё не пришло, копать и сажать не требовалось. Оставалось маяться от безделья.
«Может тряхнуть стариной и сделать что-нибудь из дерева? – думал Урфин, - Но нет, что-то нет желания. Хочется заняться чем-нибудь новеньким, необычным».
Его размышления были прерваны звуком шагов и последовавшим за ними стуком калитки. На тропинке появился Марек – молодой Жевун из Когиды, которого Урфин часто встречал во время Праздников Угощения и когда просто приходил в столицу Голубой страны по каким-нибудь делам.
-Привет, Марек, - приветствовал его Урфин. – Что тебя привело?
-Здравствуйте, - сказал Жевун, отдышавшись, - расстояние от калитки до избы он преодолел почти бегом. – Я к вам с тремя новостями. Во-первых, три дня назад умер достопочтимый Прем Кокус, правитель Голубой страны.
-Знаю, слышал от птиц, - ответил Урфин несколько раздражённо. - Соболезную. Но я-то тут причём?
-Дослушайте, пожалуйста, - продолжал Марек с некоторым испугом.- Вторая новость заключается в том, что в нашей стране теперь демократия.
-Это ещё что такое? - удивился Урфин.
-Демократия - это когда народ сам выбирает правителя сроком на четыре года,- пояснил Марек.- Такой порядок установил Прем Кокус перед смертью, это его последняя воля.
-А… Я сперва подумал, что «Демократия» - это имя какой-нибудь новой злой волшебницы. Так, и кого же народ Жевунов избрал своим правителем на ближайшие четыре года? – поинтересовался Урфин.
-Это как раз и есть третья новость, которую я вам хотел сообщить, - важно сказал Марек. - Вы единогласно избраны правителем Голубой страны сроком на ближайшие четыре года. Разрешите вас поздравить.
-Что? Кто? Я? - опешил Урфин. – Почему я?
- Мы решили, что вы лучше всех подходите на роль правителя, - ответил посланец. – Ведь вы мастер на все руки, можете и накормить народ, как никто другой, и сделать деревянную рабочую силу, и злых колдуний вы не боитесь, сами были колдуном, и, следовательно, сможете защитить страну. К тому же вы раскаявшийся тиран и завоеватель, а значит, не станете устраивать войны и принимать жестоких законов. К тому же, вы единственный человек, которого знает вся Голубая страна. Вот и получается, что вы идеальный правитель. Мы будем очень, расстроены, если вы откажетесь. Не отказывайтесь, пожалуйста.
И Жевун с мольбой посмотрел на огородника.
-Так… - медленно и протяжно произнёс Урфин. – Прочь за калитку. Демократически избранному правителю подумать надо…
Марек поспешно ретировался. Урфин пошёл в дом, сел на табуретку и тоскливо уставился в окно. «Ну, вот, Урфин, ты хотел необычного нового занятия» - подумал он.- «Что теперь делать будешь?». Ответа в голову не приходило. Он тряхнул головой, словно отгоняя дурное наваждение, и взглянул на огород, где росли его чудесные овощи. Бросить огород, сад, налаженную тихую жизнь – и ради того, чтобы править страной трусливых плаксивых дурачков, заботиться о них и делать так, чтобы им жилось хорошо? Ну, уж нет… Хотя с другой стороны, Жевуны будут его уважать и почитать, даже побаиваться. Судя по единогласному решению и по тому, какие дифирамбы пел ему Марек, они действительно переменили своё к нему отношение. И разве не об этом он мечтал всю свою полувековую жизнь? Разве не этого он хотел когда-то – чтобы жители Когиды по достоинству его оценили?
-Ты слышал, что плёл этот молокосос? – спросил Урфин у филина Гуамоко.
-Слышал, разумеется, - ответствовал тот, - Мой тебе совет: принимай предложение. Ведь ты всегда в глубине души мечтал именно о том, что они сами попросят тебя быть их правителем.
-Ты знаешь? - удивился Урфин. - Я никогда никому не признавался. Я создавал, завоёвывал страны, обманул целый народ, дважды взял Изумрудный город, брал власть силой, но больше всего на свете я мечтал, чтобы мои односельчане, те, кто когда-то меня ненавидели, и кого я презираю всей душой, сами пришли ко мне и попросили стать их правителем. Почему? Наверное, потому что на самом деле их мнение я ценил больше, чем считал сам. А теперь, когда я уже давно расхотел быть правителем и ни о чём подобном не мечтаю, Жевуны вдруг выбирают меня своим правителем! Так, и что мне делать теперь?
-Определённо соглашаться, - ответил филин. – Став правителем Голубой страны ты закрепишь своё имя в истории не как имя завоевателя и тирана, а как имя человека, доказавшего всем своё величие и по достоинству оценённого современниками! Ты будешь первым в краю Гуррикапа правителем, единогласно избранным своим народом, и даже сам Страшила Мудрый станет тебе завидовать. Ведь его-то народ не выбирал единогласно, его назначил правителем Гудвин! Подумай, Урфин, какие прекрасные возможности перед тобой открываются.
-Пожалуй, ты прав, - подумав, сказал Урфин, - Сидя на своём огороде, я совсем одряхлел, отвык от плодотворной рисковой жизни. Что хуже всего – отвык мечтать и к чему-то стремиться. Пожалуй, я соглашусь стать правителем Голубой страны. Посмотрим, что из этого выйдет. По крайней мере, отказаться я всегда успею.
Он поднялся со стула и, выйдя на крыльцо, кликнул Марека, который беспокойно расхаживал вдоль ограды.
-Можешь передать когидянам, что я готов стать правителем Голубой страны. Сам я приеду завтра, как только улажу дела в усадьбе.
-Ура! – закричал Марек. - Вы не представляете, как обрадуются люди, когда я сообщу им эту весть!
И он умчался в приподнятом настроении. Урфин долго глядел ему вслед.
-Гуамоко, это точно не сон? - спросил он филина.
-Нет, хозяин, - покачал головой тот. – Просто тебе не верится, что кто рад тому, что ты будешь правителем.
-Верно, - согласился Джюс. – Как же надо было измениться временам, чтобы это произошло! Хотя, при чём тут времена? Как надо было измениться мне…
Мультифэндомное дженовое сообщество
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
353 фик
-
252 мини
-
119 Гарри Поттер
-
95 драббл
-
88 Supernatural
-
82 перевод
-
53 кроссовер
-
46 миди
-
42 Doctor Who
-
38 клип
-
37 коллаж
-
15 рисунок
-
15 Плоский мир
-
13 CSI: Miami
-
11 Вавилон-5
- Список заголовков
Главное меню