[plain flier]

Название: Правдивая и трогательная история знакомства
Фандом: Dr. Who
Автор: Fly in blue
Бета: _Наблюдатель
Герои: Доктор, ТАРДИС
Объем: 210 слов
Тип: джен, юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.


Когда-то ТАРДИС Доктора, как все прочие ее товарки, росла в цветочном горшке в теплице, подведомственной Высшему совету Галлифрея. Но стояла она в самом дальнем уголке, и ее то и дело забывали вовремя поливать, удобрять и опрыскивать. В итоге она много болела и рано познакомилась с разными напастями вроде темпоральной тли, хроногусеницами и кванто-календарными жуками. Немудрено, что выросла она дефектной и не прошла госприемку высокочтимого ОТК. Засунули бедняжку в пыльный склад на списание и утилизацию. Но так случилось, что на складе этом проходил практику будущий Доктор, который из-за своего отсталого умственного развития никак не мог сдать экзамены на водительские права высшей категории, почему самые отборные коллекционные модели ТАРДИС ему не доверяли. Он с трудом водил грузовой кар и постоянно стукался им обо все подряд, по причине чего загружали ему только ящики с разным утилем, который потерять было не жалко. И вот однажды врезался Доктор на своем каре в контейнер с ТАРДИС на такой большой скорости, что пробил контейнер и точно бы разбился о двери ТАРДИС, если бы та их не успела распахнуть. Доктор, вылетев с сиденья кара, ровнехонько пролетел до консоли и аккурат ударился головой о систему зажигания. Удар головой оказался настолько точным и удачным, что Доктор превратился в гения, а ТАРДИС завелась с пол-оборота и отправилась в очень долгое-долгое путешествие.

Название: Лимбо
Фандом: Dr. Who
Автор: Fly in blue
Бета: _Наблюдатель
Герои: Первый Доктор, Второй Доктор
Объем: 560 слов
Тип: джен, драма
Рейтинг: G
Саммари: Первая регенерация Доктора
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.

Все началось настолько неожиданно, что он не успел испугаться. Нет, страх был, он ворочался где-то в глубине, но этот страх не подавлял его. Он присутствовал почти незримо, почти неощутимо. Наверное, к тому моменту он просто устал бояться. Будь у него возможность выбора – страх заслонил бы все остальные чувства, парализовал бы их. Но выбирать было не из чего. Единственное, что он мог – принять неизбежное. Для борьбы у него уже не было сил. Усталость победила. Она оказалась сильней. Усталость от мыслей, усталость от переживаний, усталость от того, что было сделано, и того, что навсегда останется нереализованным. Для него будущего уже не было. Того будущего, какое могло быть. Если только он изменится… Если сумеет.
ТАРДИС манила его сквозь снег и пелену перед глазами. Он шел к ней, вслепую, уже ничего не видя, но интуитивно зная, что должен добраться до нее. Она одна могла ему помочь. Пока еще есть время. Время, внезапно застывшее вокруг него, пульсирующее мыслью, которую он никак не мог ухватить. Вселенная, такая огромная когда-то, уменьшилась до комнаты управления ТАРДИС; она плавала вокруг и расплывалась черными пятнами, как черными дырами, затягивающими в себя все, что было им. Не оставляя ничего, за что можно было бы зацепиться. Он протянул руки, но их встретила пустота. Время впервые остановилось для него, и оказалось, что существование вне времени причиняет нестерпимую боль. Боль, вспыхнувшую ослепительным белым светом, светом, заполнившим его без остатка. Он успел потеряться в этом свете, и вряд ли когда-нибудь ему удалось бы выбраться из него, если бы свет не исчез сам. Боль пропала не сразу. Она не отпускала, и то словно вела его к какому-то выходу, то наоборот уводила обратно в место, где не было ничего. Как маятник, двигающийся все быстрее и быстрее. Надо сосредоточиться… сосредоточиться. Вырваться из замкнутого круга, в который он угодил. И понемногу маятник замедлился, время возобновило свой ход, и мир вернулся в звуках и образах, нестерпимо ярких; такими яркими иногда бывают воспоминания, неожиданно всплывшие в памяти.
Кольцо соскользнуло с пальца на пол незаметно. Так соскользнула с него и прежняя жизнь. Она тоже была ему велика.
Он не помнил, каким был, и не ведал, каким стал. Это было странное, обескураживающее чувство, новое и оттого непривычное для него. Словно он угодил в лимбо, где нет ни верха, ни низа, ни света, ни тьмы, ни слова, ни молчания. Нет ничего, что знаешь, что можешь увидеть и понять. Но вокруг было не лимбо. И очень скоро он заполнит незнание знанием, откроет все то, что пока закрыто, разглядит все то, что пока невидимо. Заново познает, каким он был и каким стал. Получит возможность взглянуть на себя со стороны, такими чужими-своими глазами. Это дар, недоступный для людей.
Люди. Он совсем забыл про них. С хорошо читаемым волнением на их знакомых и чужих лицах, они следили за ним. Люди, связавшие с ним свою судьбу. Люди, доверявшие ему и заботившиеся о нем. И ему предстоит заново познакомиться с ними, заслужить их доверие. Заново. Все заново. Полное обновление. Не к этому ли он стремился в мечтах? Вот только сойдутся ли мечты с реальностью? Будет ли вселенная манить его так же, как манила всего пару часов назад?
Доктор закрыл глаза, точно прислушиваясь к окружающему миру. Но прислушивался он к себе. Может ли быть такое, чтобы бабочке, расправившей крылья, пришлась впору оболочка ее куколки?
Время покажет. Хотя все изменилось, одно пребудет неизменно: он всегда доверял времени, и будет доверять ему впредь. Оно его никогда не подведет. Оно его никогда не покинет.

@темы: драббл, фик, мини, Doctor Who

---

От улыбки станет всем светлей

[Умбра жжёная]

Название: "От улыбки станет всем светлей"
Фандом: ГП
Автор: Умбра жжёная
Персонажи: ГП, СС, РУ, ГГ, ЛМ, ДМ, ФФ, ММ
Жанр: юмор/драма АУ и ООС
Рейтинг: G
Дисклеймер: Роулинг - Роулингово.
Саммари: после войны Минерва исполняет обязанности директора и декана, Гарри с друзьями снова на седьмом курсе, а Снейп жив, здоров, преподаёт зельеварение но как-то странно себя ведёт. И не он один.


- Видал?! Он улыбнулся!
- Кто?
- Снейп!
- Профессор Снейп, Рон. И нет ничего странного, теперь, когда Гарри победил То…
- Погодите, вы серьёзно? Я ничего не видел, - Гарри оглянулся, но Снейп уже скрылся за дверями Большого Зала.

Через два дня на зельеварении Гарри поднял глаза от испорченного варева и сам увидел немного кривую улыбку на лице профессора.
- Уже закончили, мистер Поттер? Ноль за урок, можете быть свободны.
«Что? И никаких «десять баллов с гриффиндора», «Вы такой же, как ваш отец», «отработка до конца недели»??? Странно все это».

На следующий день в школу зачем-то прибыл Малфой-старший, весь обед они со Снейпом сидели рядом, пялились один на Гарри, другой на Рона, и улыбались.
- Что им от нас надо? - занервничал Гарри, поминутно оглядываясь на радостного Снейпа.
- Извращенцы старые, - буркнул покрасневший Рон, искоса наблюдая за довольным блондином.
А Гермиона в кои-то веки промолчала.

Все выходные ни Снейпа, ни Драко Малфоя не было в школе, а в понедельник уже двое радостно улыбались при виде Гарри Поттера. Правда, младший Малфой улыбался ещё и Рону, но близко не подходил, а бегать за ним Уизли не стал – всё равно не догнать, еще и на Снейпа наткнуться можно.

На зельях блондин как обычно всё сделал первым, и они вдвоём со Снейпом смотрели на гриффиндорцев, улыбаясь. Светло и радостно, как сытые гадюки. Гарри от этих улыбок нервничал и чуть не взорвал котёл, а Рон перепутал пыльцу паслёна с пылью зелёной, отчего зелье вспенилось и едва не пролилось. Оба получили ноль за урок, но снова обошлось без снятых баллов и отработок.

Несмотря на странности Снейпа, Слизерин за последнюю неделю вышел в лидеры по количеству баллов. Вторым шел Равенкло, третьим – Хаффлпафф. Гриффиндорцам оставалось надеяться только на квиддичный матч.

Всю следующую неделю двое слизеринцев исправно улыбались, а Гарри и Рон всё больше нервничали, не в силах разгадать замысла змей. На выходные кроме Снейпа и Малфоя исчезли Гойл, Пркинсон и Булстроуд.

В понедельник Флитвик снял по пять баллов с Гарри и Рона за несделанную домашнюю работу, А две слизеринки довели Гермиону до слёз.
- Так дальше нельзя, это же!.. Это!..
- Надо идти к диреткору!
- Точно, Гарри! Профессор МакГонагалл быстро поставит их на место!
Пароля от директорского кабинета ребята не знали, поэтому решили сперва заглянуть в учительскую. Еще в коридоре они услышали раскатистый голос Снейпа:
- …невероятно, Филиус! Еще раз спасибо! Кто бы мог подумать, что магглы настолько обогнали нас в некоторых областях медицины!
Гриффиндорцы не сговариваясь подкрались к двери.
- А ведь я мог бы учиться в Равенкло, мне шляпа предлагала! Только представьте: первый курс, кража в кабинете зельеварения, Слагхорн в шоке, я с передозировкой «филициуса» собственного приготовления... И вы мой декан!
- Избави Мерлин, Северус! А как вы Большой Зал заколдовали, что при попытке сменить цвет знамёнам на директора выплеснулось… - Флитвик засмеялся, а гриффиндорцы за дверью ошарашено переглянулись.
- Так это были вы, Северус! – Негодующе воскликнула МакГонагалл. – Знаете ли, Это!.. Это попало не только на директора!
- Зато все знамёна остались зелёными! Его любимая привычка: в последний день менять цвет флагов на гриффиндорский, - тихо сказал Снейп, но тут же бодро продолжил. - А вы тогда поставили мне «выше ожидаемого» за контрольную, так что сами виноваты!
Гарри приокрыл дверь, тихонько заглянул, и…
- Гарри, Гарри, что с тобой?!
- Снейп. Там Снейп. В зелёном. Рон, я сошел с ума.
- …зато на меня не попало ни капли, - веселился Флитвик за дверью.
Рон решил сам взглянуть на зелёного Снейпа, в этот момент дверь открылась, ударив его по лбу, и вышла МакГонагалл.
- Мистер Уизли, мистер Поттер?
- Мы хотели поговорить с вами, мэм, - затараторил Гарри, пока профессор не нахмурилась. Потому что если она соберется кого-то отчитывать, то несомненно отчитает, а значит надо было не дать ей собраться.
- О слизеринцах! Они довели Гермиону до слёз!
- И что же, позвольте узнать, слизеринцы сделали мисс Грейнджер? – Снейп в тёмно-зеленой мантии встал рядом с МакГонагалл. – Кстати, где она сама?
- Они… Они улыбались!
- Да, пялились и улыбались!
- Ну, что плохого в том, чтобы улыбаться друг другу? – Флитвик улыбнулся ребятам.
- В самом деле, Минерва, ты ведь не станешь запрещать детям улыбаться?
- Разумеется, Северус, если больше ничего не произошло… - МакГонагалл выжидательно посмотрела на учеников, они промолчали. – Что ж, господа, судя по вашим словам, слизеринцы не сделали ничего недозволенного.
Минерва удалилась, поджав губы, а Снейп улыбнулся.

В следующую субботу у гриффиндорцев была тренировка по квиддичу, но Гарри твердо решил в этот раз проследить за Снейпом. Поэтому совершенно напрасно проторчал в мантии-невидимке четыре часа возле кабинета зельеварения и еще три у выхода из школы. Мимо прошли слизеринцы почти в полном составе и МакГонагалл, но Снейп как назло из замка никуда не отлучался до позднего вечера. Когда Гарри уже собирался уходить, Снейп пронёсся мимо него. Шпион и герой магического мира добрались до опушки и аппарировали – Снейп куда-то, а Гарри к Снейпу.
Они одновременно оказались на кладбище. Зельевар уверенно подошел к одной из могил, трансфигурировал лилию и молча положил возле мрамора, а потом обернулся к соседнему надгробью и сказал:
- Ну, здравствуй, Джеймс.
Гарри нервно икнул, а Северус достал из за пазухи бутылку огневиски и поставил на землю.
- Ты удивишься, Джеймс, но я тебе так благодарен. Если бы не ты с твоими дружками, я не познакомился бы в поезде с Эйвери, он не повёл бы меня к слизеринцам, я не столкнулся бы с Люциусом… Не попросил бы Шляпу отправить меня в Слизерин, и был бы сейчас… Кем? Равенкловцем? Гриффиндорцем? Я бы мог жениться на Лили, если бы не ты. Только представь! Я – и на Лили. Она тебе устраивала скандалы, когда ты не приходил домой во-время? Со слезами, с «я так волновалась»?.. А ведь твоё чудовище могло быть моим сыном. Тебе-то всё равно, а я бы отравился, будь у меня сын-идиот. Ни одного зелья правильно!.. Сейчас он знаменитость, ну еще лет пянтадцать – карьера профессионального ловца или аврора, а дальше что? Допустим, еще лет двадцать – тренерство или кабинетная работа. Что потом, еще половину жизни? Ты не представляешь, как я радуюсь каждый раз глядя на него, что это, Мерлин его за душу, не мой сын! Выпьешь?
Снейп открыл бутылку и вылил всё огневиски на надгробие.
- Я, знаешь ли, не употребляю – на мозги влияет. Тебе-то всё равно, как и твоему отпрыску. Что касается благодарностей, Джеймс. Не скажу, что только благодаря тебе и твоим дружкам я пошел к Темному Лорду, но твой вклад в этом есть, и вот за это тебе искреннее спасибо. Кем бы я стал, не получи метки? Третьесортным аптекарем, накопившим денег на приличные котлы годам к тридцати? Стал бы варить запрещенные зелья и оказался в Азкобане, как твой дружок-собачка? Пошел бы под начало того же Слагхорна, чтоб он делал себе имя на моих исследованиях взамен дозволяя пользоваться его лабораторией? Тут Лорд сдержал своё слово, и за это я ему искренне благодарен. Забавно, что в Хогвартс я попал только благодаря всё той же метке – у Дамблдора странные принципы подбора учителей… Были. Вернёмся к тебе, Джеймс.
Северус облокотился о надгробие, а Гарри вдруг понял, что совсем замёрз – под мантией-невидимкой на нём была только школьная форма. Парень стиснул зубы, чтоб не стучали, и стал слушать дальше.
- В истории с оборотнем я ненавидел больше всех именно тебя – за снисходительное благородство. Оно в итоге тебя и погубило – не проверить возможного хранителя веритасерумом мог только дегенерат. Ладно, закончим на этом. Передай там спасибо Блеку – всё-таки Люпин для первой встречи гораздо лучше Грейбека. Люпину, кстати, привет. И прощай, Джеймс Поттер.
Снейп отошел на несколько шагов, помахал рукой и аппарировал.
Гарри еще немного постоял у могилы родителей, а потом тоже вернулся в школу.

О случившемся Гарри не рассказал друзьям – пытался, но слова не шли, зато приходил на ум вопрос: стал бы он проверять Рона веритасерумом? А стал бы вообще доверять ему такую тайну? Нет? Ведь у того семья, его было бы просто заставить выдать друга… А Гермионе доверил бы? Тоже нет? А Джинни? Ремусу? Сириусу?
А ещё после откровений Снейпа Гарри почему-то твёрдо решил, что не будет пить.
Гарри не мог сосредоточиться, и неизменно терял баллы. На тренировках он подолгу искал снитч, а после снова терял баллы на всех предметах кроме зельеварения – Снейп, кажется, решил наказывать Гриффиндор только за взорванные котлы.

Матч со Слизерином Гриффинодр выиграл – со счётом 410:390, что позволило обогнать по баллам Хаффлпафф и сравняться с Равенкло.
Потом были экзамены, которые Гарри получил только за знаменитый шрам, и выпускной под зелёными флагами. Слизеринцы улыбались.
Танцевать Гарри совсем не хотелось, говорить тоже. Он сидел в углу со стаканом сока, когда вдруг напротив уселся Флитвик.
- Не грустите, Гарри. Вы молоды, здоровы, вы герой! Давайте я вам визитку дам замечательного доктора! Клаудина Митткинс – чудесный психоаналитик! Просто чудесный! Буквально чудеса творит! Только посмотрите на Северуса! Я обещал не рассказывать студентам, но вы ведь уже не студент, Гарри! Как она помогла Северусу, просто не узнать, словно лет тридцать сбросил! А Драко? А Панси? Жизнь продолжается, Гарри, ну же, встряхнитесь! Вот так, веселее, Гарри! Гарри? Гарри, вам плохо? Воды?
Гарри весело и искренне смеялся.

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

[Деяна Станкович]

Название: "Персональный ад"
Фандом: ГП
Автор: Mileanna
Персонажи: СБ, СС
Жанр: общий/драма
Рейтинг: G
Дисклеймер: всё- тёте Ро!
Примечание: идею фика «подсказала» вот эта картинка www.diary.ru/~Milly-Griff/?comments&postid=3913...
после неё я не могла удержаться от соблазна написать о Северусе и Сириусе в каком-нибудь пабе…

И ты зовешь меня с собой,
И я пойду на голос твой
Меня убьет все то, во что совсем не верил я.
Пройдет последняя гроза,
Я загляну в твои глаза,
И мы увидим, кто был прав в своем посмертии.
(с) Канцлер Ги, «Конец игре»

Когда волшебник находится между жизнью и смертью, в его воображении, часто несравненно более богатом, чем у маггла, возникают видения, которые до сих пор малоизучены. Ходят слухи, что их исследованием занимаются в Отделе Тайн, но доподлинно это неизвестно. Говорят, магглы в состоянии клинической смерти видят перед собой коридор и яркий свет. Волшебники предпочитают молчать об увиденном. Но некоторые не выдерживают – и рассказывают. И в их рассказах предстаёт потусторонний Кинг-Кросс, потусторонний Хогвартс, а у некоторых – даже потусторонняя Таверна-между-Мирами…но никто не может сказать, насколько всё это реально…

…Поезда с Кинг-Кросс отправлялись часто. К счастью, вагоны были полупустые. Хотя Северус знает, что конец битвы не за горами, и тогда в вагонах будут люди… много людей. Но Северусу было, похоже, всё равно – самые дорогие ему люди были уже мертвы…а, отдавая Гарри воспоминания, он как будто пережил их смерть заново: Дамблдор, порою ненавистный, но всё же близкий, и Лили. Лили…

На той стороне его ничто не держит: любимая погибла, друзей, кроме неё, у Северуса никогда и не было, разве что Люциус, но Люциус всегда мог встать, подняться, оправиться после любого удара судьбы – у него была семья.

У Северуса же не было никого.

Поэтому он и не торопится уезжать. Поэтому он, увидев нечто похожее на паб, решает заглянуть туда. А вдруг здесь, между мирами, сливочное пиво такое же вкусное, как у Розмерты?

Когда Северус распахивает дверь паба и окидывает взглядом с десяток посетителей, у него мгновенно появляется дикое желание захлопнуть дверь и бежать от этого заведения куда угодно, хоть в ад.

Хотя бежать и незачем – его персональный ад сидит в пабе и, как ни в чём не бывало, пьёт явно не тыквенный сок.
Постыдное бегство не в стиле Северуса Снейпа, поэтому он подходит к столику и говорит как можно презрительней:
- Блэк.
Сириус замечает Снейпа сразу, но делает вид, что усиленно рассматривает меню заведения.
- Я думаю, крыс здесь не готовят, - привычная насмешка в знакомом голосе.
Сириус, казалось, только этого и ждёт. Он с готовностью отшвыривает меню и складывает руки на груди.
- Снейп....а я так надеялся провести вечную жизнь, не лицезрея твоих немытых волос.
- Блэк… неужели тут ты научился таким умным словам… «Лицезрея!»…сюда что, периодически Байрон заглядывает и учит таких, как ты?
- Всегда говорил, что чувство юмора – качество врождённое, - довольная улыбка на наглом, таком…блэковском, лице.
- Блэк, я не собираюсь упражняться в остроумии. Я собираюсь выпить сливочного пива, а все другие столики, Мерлин дери, заняты!
- Да ладно, садись. Буду я прогонять школьного товарища! – Блэк довольно откидывается на стуле и кричит бармену:
- Джи! Ещё два пива!
- Хорошо, мистер Блэк, - кивает тот.
Снейп молчит, поэтому Сириус не выдерживает.
- Ну как дела? – спрашивает он.
- Блэк, я всегда знал, что ты – псих, но у меня ещё теплилась надежда, что смерть может тебя…
- Исправить? – перебивает Блэк и кивает Джи, который ставит на стол две кружки. – Ещё чего! Хотя, согласен, вопрос более чем…
- Глупый, - Снейп пододвигает к себе одну из кружек.
Минуту они пьют молча. Теперь не выдерживает Снейп.
- Что это за место, Мерлин дери?!
- Ты смотри, поосторожнее с Мерлином, – советует Сириус. – Он тут тоже частенько околачивается.
Северус продолжает пить, не подавая признаков удивления, поэтому Сириус продолжает:
- Все называют этот паб Таверна-между-Мирами. Тут у волшебников есть возможность решить, хотят они вернуться призраками или…
- Последовать дальше? – спокойно спрашивает Снейп.
Сириус кивает.
- Тогда я не пойму, Блэк, что ты тут делаешь? Не верю, что ты не пошёл дальше…к своему Поттеру.
- Конечно, пошёл! – Сириус с грохотом ставит стул на все четыре ножки и наклоняется к Снейпу. – Просто тут такое классное пиво, что я договорился с барменом возвращаться сюда, когда хочу.
Лишь природная сдержанность позволяет Снейпу не поперхнуться.
- Ну почему я не удивлён? – бормочет он.

…Они говорят много, всё время подкалывая друг друга. Но этот разговор так похож на те, которые они вели раньше, что кажется, будто ничего не произошло. Школа, Орден Феникса – воспоминания оживают…к тому же, начинает действовать пиво…

И Сириус первым затрагивает эту тему.
- Змея…да, Снейп, это паршивая смерть, очень паршивая.
- Неужели? – Северус реагирует мгновенно. – Я, по крайней мере, не умер от прикосновения к старой шторе!
- Да пошёл ты, Северус! Сестрёнка для начала зарядила в меня заклинанием, а потом уже…
- Ты назвал меня по имени? – Снейп пропускает мимо ушей реплику Блэка.
- Ну да… - пожимает плечами Сириус.
- В честь чего такой праздник?
- Да Мерлин его дери, не знаю, назвал, и всё! – взрывается Блэк, снова откидываясь на стуле.
- Поосторожнее с Мерлином! – передразнивает его Снейп.

…Сейчас они больше всего похожи на двух старшекурсников Хогвартса – не хватает только мантий с гербами факультетов…

- Знаешь, Снейп, а вообще, мне надоело с тобой ругаться, - вдруг спокойно говорит Сириус.
Снейп не верит.
- Что-то тут не то, Блэк, - замечает он. – Я думал, тебе это никогда не надоест.
- Ну… - в глазах Сириуса загораются лукавые искорки, и Северус понимает – не к добру. – Понимаешь, Снейп, не могу же я ругаться практически со своим однофакультетни…однофакультетчи...Салазар дери, Снейп, как правильно это сказать?!
- К чёрту! – Снейп наклоняется к Блэку. – Что ты сказал?! Я – слизеринец…
- Как говаривал старина Дамблдор, бывавший в этой таверне не раз, Шляпа тоже не безупречна. И у неё бывают проколы. Он ещё сказал: «Вот и с Северусом так получилось. Хотя, надо признаться, серебристо-зелёные цвета ему тоже идут. Может, Шляпа – эстет…». Хотя вру, Сопливус, про эстета я уже добавил от себя… - Сириус наконец замолкает, предвкушая бурную реакцию Снейпа на ненавистное школьное прозвище.
Однако тот не реагирует, просто глядя куда-то вперёд, как будто сквозь Сириуса.
- Эй! – Сириус машет пустой кружкой перед носом Снейпа. – Я назвал тебя Сопливусом.
Снейп продолжает молчать.
- Снейп, ты чего? – беспокоится Сириус. – Не смотри сквозь меня, я всё-таки не выбрал судьбу привидения.
- А почему? – вдруг спрашивает Снейп.
- Ты гляди-ка, очнулся! – радуется Блэк и продолжает раскачиваться на стуле. – Спорить не буду, такие мысли у меня были. Видеть Гарри, разговаривать с ним…
- Сместить Ника с должности гриффиндорского призрака, - услужливо подсказывает Снейп.
- Заткнись, - уже почти добродушно бросает Блэк. – Но потом я подумал…
- Наконец-то ты понял, что это бывает полезно…
- Я подумал… - с нажимом продолжает Сириус. – Что настоящей жизни там у меня уже не будет. А здесь – всё может быть. К тому же меня здесь ждали друзья, хотя…не так скоро.
- Меня здесь не ждут, - говорит Северус.
- Неужели? – ухмыляется Сириус. – Не суди об этом, пока не убедишься сам. Или ты предпочтёшь и после смерти пугать несчастных хогвартских детишек?
- Ты что! И отказать себе в удовольствии ругаться с тобой целую вечность?!

Сириус смеётся своим лающим смехом и хлопает Снейпа по плечу.

И это получается искренней, чем пресловутое рукопожатие.
***
И они идут дальше…

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

[Деяна Станкович]

Название: "Вечер перед войной"
Фандом: ГП
Автор: Mileanna
Персонажи: Мародёры
Жанр: общий
Рейтинг: G
Дисклеймер: всё- тёте Ро!
Примечание: фик написан на фикатон на Зелёном форуме

Рассветные сумерки мутны и серы.
Итак, мы идем на войну.
(с) Йовин

В вечер перед войной Мародёры собрались все вместе в «Трёх Мётлах», чтобы изрядно напиться.
- Это дурацкая идея, Сириус! Мы будем воевать с похмелья.
- Джейми, это когда ты стал считать выпивку дурацкой идеей? Рыжая плохо на тебя влияет.
- Одно плохое слово о Лили, Блэк…
- И что ты сделаешь?
- Заткну тебе рот этой бутылкой огневиски.
- На это я согласен, Поттер.

В вечер перед войной Мародёры заказали себе много спиртного, чтобы не думать о завтрашнем дне.
- Ну хорошо, если не говорить о том, что будет, поговорим о том, что было, - Сириус откинулся на стуле и подмигнул друзьям. – Я вам расскажу, например, о том, как Джеймс впервые признался в любви Лили…
- Да мы знаем эту историю, - пожал плечами Питер. – Он забил решающий гол в матче против Рейвенкло, подлетел к Лили, поцеловал её и заорал, как бэньши, на весь стадион, что любит её.
- Ну конечно, - хитро прищурился Сириус. – Вот только мало кому известно, что первый раз он признавался Лили в любви гораздо раньше.
- Блэк, ты обещал никому не рассказывать! - подскочил на стуле Джеймс.
- Я клялся Мерлиновыми яйца…?
- Нет, - перебил его Джеймс.
- Тогда считай, что я не давал слова. Ты же знаешь – это моя любимая клятва.
- Только посмей, - попытался угрожающе сдвинуть брови Джеймс.
Сириус захохотал.
- Слушайте, - заговорщицким шепотом начал он. – Дело было когда ты, Луни, выл в Хижине, а Питер лежал в Больничном крыле.

- Слушай, Бродяга… - Джеймс начал было – и замолчал.
- Ну? – Сириусу не терпелось превратиться и отправиться в Запретный лес.
- Не знаю даже, как сказать.
- Я тоже не знаю, поэтому говори быстрее, - Сириус переминался с ноги на ногу.
- В общем, - собрался с духом Джеймс. – Я хочу признаться Лили в любви.
- Неужели я дожил до этого момента?!
- Сириус! Не ёрничай. Ты должен мне помочь.
- Конечно, Джейми, - Сириус довольно улыбнулся. - Во-первых, ребят я беру на себя – их в спальне не будет. Во-вторых, рассыпь на постель лепестки роз, в третьих, оденешь те трусы, со снитчами, в-чет…
- Дурак. Как есть дурак.
Сириус расхохотался.
- Ну ладно, Джейми, не обижайся. Чего ты от меня-то хочешь?
- Мне страшно. Давай я с тобой прорепетирую.
Сириус вытаращил глаза.
- Прости, ЧТО ты со мной прорепетируешь?!

Мародёры смеялись.
- Я ещё объяснил ему, что женская физиология несколько отличается от мужской, поэтому со мной генеральная репетиция явно не получится, - хохотал Сириус.
Джеймс сидел, насупившись.
- А потом я изображал Лили, - продолжал Блэк, размахивая бутылкой огневиски.
- И это, замечу, получилось у тебя препаршиво! – рявкнул Джеймс и налил себе ещё.
После двух глотков обжигающего напитка его настроение явно улучшилось.
- Кстати, о репетициях, - вкрадчиво начал он, – я тоже кое-что могу рассказать, - Джеймс обернулся и помахал рукой хозяйке паба. - Ещё бутылку, Роз!
Та улыбнулась и кивнула.
- Если ты о том, о чём думаю я, то ты обещал, Поттер! – улыбка мигом сошла с лица Сириуса.
- Да, но я не клялся Годриковыми подштанниками, - ответил Джеймс. – Это моя любимая клятва, - и он подмигнул Сириусу.

- Слушай, Сохатый… - Сириус начал было – и замолчал.
- Ну? – Джеймсу не терпелось поскорее пойти на свидание с Лили.
- Не знаю даже, как сказать.
- Я тоже не знаю, поэтому говори быстрее, - Джеймс переминался с ноги на ногу.
- В общем, - собрался с духом Сириус. – Я хочу Эвелин Розье, но…проблема в том, что я ещё ни разу…
- Слизеринку! Ты хочешь слизеринку?!
- Сохатый, ты чокнутый гриффиндорец. Твой лучший друг, которого вся школа считает первым Дон-Жуаном, признаётся, что он девственник, а тебя волнует только Слизерин!
Джеймс замотал головой.
- Прости, дружище. Я действительно не о том думаю. Слушай, но как же это ты…
- И не вздумай ржать.
- И не думал, - хрюкнул Джеймс.
- Поттер!
- Ладно, ладно, - махнул Джеймс. – Есть у меня одна идейка. И зовётся она…Розмерта.

- Ты серьёзно? – Питер был в восторге. – Может и мне попробовать?
- Ничего не выйдет, - заявил Джеймс. – Она была неравнодушна исключительно к Сириусу. Нашей ярчайшей звез…
- Заткнёшься ты сегодня? – проворчал Блэк. – Ладно, 1:1.
- Ничья, - подтвердил Джеймс и хлопнул друга по плечу.
- Слушайте, давайте закругляться, - посмотрел на часы Питер. – Завтра всё-таки наше первое задание.
- Я смотрю, ты уже ждёшь его, как первого свидания, - ехидно заметил Джеймс. – И футболку с Фениксом одел.
- А что, отличная идея – с этими футболками, - отозвался Ремус.
- Идея – гениальна, исполнение – так себе, - проворчал Сириус.
- Блэкки до сих пор не может простить Дамблдору, что тот настоял на своём, - усмехнулся Джеймс.
- Это он умеет, - развёл руками Питер.

- Что ж, Сириус, для вас, молодых членов Ордена, форма – интересная идея. Это поможет ещё больше сплотиться. Но что вы планируете изобразить на футболках?
- Мы ещё не знаем, профессор, - ответил Джеймс. – Мы подумаем и…
- У меня есть прекрасная мысль! – засиял Дамблдор. – Давайте на ваших футболках будут фениксы.
- О, нет, - простонал Сириус.
- Тише ты, - ткнул его в бок Джеймс. – Всё логично.
- Орден Феникса, футболки с фениксом, интересно, может, у него и трусы с фениксом?
- А что ты предлагаешь?
Сириус ожил и тут же помчался за карандашом и пергаментом.
- Хм, - Дамблдор даже снял очки. – Это, конечно, очень смело, Сириус. Но не кажется ли тебе, что это слишком...
- Пошло, похабно и непотребно? – с готовностью подсказал Блэк.
- Вот-вот. Видишь ли, это всё-таки Орден.
Сириус поник.
- Но это не мешает вам одеть под футболку с фениксом майки с твоим, гм..шедевром и демонстрировать сие пожирателям после побед в схватке, - улыбнулся Дамблдор.
- У нас будут только победы, сэр. Ради такого мы постараемся!

В вечер перед войной Мародёры были пьяны.
- А ты что молчишь, Луни? – Сириус помахал рукой перед лицом Ремуса.
- Я сейчас кое-что скажу, а вы ответите, что это сентиментальщина и сопли.
- Валяй, говори, - заплетающимся языком пробормотал Джеймс.
- Ага, не молчи, Ремус, а то я тут решил ещё разок к Роз подкатить, - ухмыльнулся Сириус. – Как вы думаете, она по старой памяти?..
- Сириус! – зашипел на него Питер. – Луни говорит.
- Так вот, - серьёзно начал Ремус. – Мы сегодня все вспоминали прошлое. А я думаю о будущем и не знаю, какое оно будет. Но вы, - он на секунду замолчал, - вы – мои настоящие и единственные друзья. Знаю, что это по-детски, но давайте сейчас, здесь, пообещаем друг другу, что когда война закончится, мы всё равно будем вместе.
- Даже если паб, в котором мы встретимся после войны, будет потусторонним, - продолжил Джеймс.
- Не каркай, - поёжился Питер.
- Знаешь что, Луни? – пьяным голосом проговорил Сириус. – Это сентиментальщина…
- И сопли, - закончил за него Ремус.
Мародёры рассмеялись.
- Обещаю, - вдруг серьёзно произнёс Питер.
- Спасибо, Пит, - кивнул ему Люпин. – И я обещаю.
Сириус переглянулся с Джеймсом.
- Обещаем, - хором сказали они.
- Э, нет, так не пойдёт, - покачал головой Ремус. – Мы уже знаем, чего стоят ваши обещания. Клянитесь как положено.
- Запросто! – весело крикнул Джеймс и поднял вверх руку. – Клянусь Годриковыми подштанниками!
- А я – Мерлиновыми яйцами, - довольно хмыкнул пьяный Сириус. – Я никогда не брошу вас, ребята!

Мародёры скрепили свою клятву не пожатием рук, а ещё одной бутылкой огневиски.
Мародёры были вместе в последний вечер перед войной.

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

«Просто ты — следующий», фанфик

[Чай с ванилью]

Название: «Просто ты — следующий».
Фандом: ГП.
Автор: Танка Морева.
Бета: Mummi, Jenny.
Рейтинг: G.
Героиг: Геллерт Гриндельвальд, Лорд Волдеморт.
Жанр: Drama, General.
Аннотация:

В мире, где всё —
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты — равносущ
Мне.
М. Цветаева

Комментарии: Фик написан на турнир «CHESSтная игра» на «Астрономической башне».
Дисклеймер: Чёрный — не значит злой, белый — не значит святой. Отказываемся от всего, включая предрассудки.


***

На скрытой от магглов горной вершине тянулась вверх высоко в небо каменная башня угольно-черного цвета. Стены башни при свете дня тонули в облаках и давили на путешественника, но в сумерках казались прозрачными и невесомыми, пока не опускалась ночь, в которой они окончательно растворялись, оставляя парящую в воздухе надпись: «Ради общего блага». Нурменгард — изящная, но прочная магическая крепость, надежно отделяла внешний мир от внутреннего. Отстроенная в первой половине столетия, она поражала не только внешним видом и неприступностью, но и системой пыток, простой и изощренной. В тюрьме не служили магглы-стражники, не жили дементоры. Узников просто изолировали здесь в одиночных камерах и предоставляли самим себе.

Казалось бы — что здесь такого, остаться наедине с собой? Никто не издевается, не пытает, не давит. Узник надежно сокрыт от внешнего мира, в котором мало кто жалует других людей и все являются в той или иной степени мизантропами. Но фокус-то заключается в том, что человек не жалует в первую очередь себя. Миллионы мечтают о бессмертии, даже магглы тысячелетиями ищут философский камень, только чтобы продлить свое жалкое существование...

И мало кто знает, чем заняться в дождливый день*.

А чем занять себя в одиночной камере, куда не проникают лучи солнца и где заключенный остается без связей с другими людьми? Мозг человеческий не в силах вынести информационный голод, черные стены угнетают, и самые сильные духом не выдерживают и уходят в сладкий мир грез и галлюцинаций.

Нет пытки страшнее. Я видел людей, которые забывали родную речь. Видел и тех, кто сходил с ума.

Дементоры? Англичане милосердны, ведь дементоры — это борьба. А там, где борьба — есть выбор: смириться или бороться. И именно во втором случае у человека появляется желание жить и проясняется в голове, даже если до заключения там царил туман.

Каждый знает, смирится он или нет. Каждый все о себе знает, может, поэтому он себя и не любит так, как бы мог любить. Как должен любить, чтобы стать сверхчеловеком.

Как любил себя я, но не смог полюбить другого…

Черная башня Нурменгарда, отстроенная в начале века, никогда не нуждалась в персонале, даже забитая под завязку весной сорок пятого. Не нуждается в охране она и сейчас, когда в ней заключен единственный пленник.

Да, вышло так, что я построил Нурменгард для себя.

Полвека назад, согласившись на дуэль, я знал, что побежденного наградят билетом в комнату над облаками и вечностью в придачу. Я знал, что победитель ни разу не напишет и не придет навестить. Я бы и сам не пришел, и перестал бы его уважать, если бы он не проявил выдержку, которую мне приходится проявлять каждый день. Но иногда, когда ветер меняет направление и его порывы бьются о каменную щель окна, я позволяю себе толику сентиментальности и вспоминаю...

Одно счастливое лето в сонной и тихой деревушке, по дорогам которой не мчались автомобили и по обочинам не маршировали солдаты. Остальной мир, помнится, сошел с ума: магглы научились создавать оружие, которое убивало эффективнее пороха. В Европе полным ходом шел передел колоний, страны разрывали дипломатические отношения и заключали странные альянсы. Похолодало и между колдунами, хотя магический мир без энтузиазма ввязывался в дела простых людей, пытаясь по-своему повлиять на них. Для честолюбивого юнца то было хорошее время для рывка наверх, главное — не зевать и поймать свою волну. Но в ту пору меня поразила хрупкость жизни, в том числе и магов — а к шестнадцати годам я насмотрелся всякого, и не хотел с этим мириться. В июне девяносто девятого года, увлеченный одной идеей, я принял приглашение своей тетки и приехал в Годрикову лощину, надеясь целиком погрузиться в книги и свои исследования. И, конечно же, я не думал, что встречу в той глуши равного.

В ту пору я был молод и имел высокое представление о своей персоне и об ее месте под солнцем. Ни один встречный колдун, вне зависимости от регалий и заслуг, не казался мне равнозначным. Один уступал в уме, другой — в силе воли, у третьего недостатки перевешивали достоинства, четвертый излишне серьезно ко всему относился. Я привык видеть вокруг себя скучных и слабых консерваторов, опасающихся общественного осуждения. Возможно, потому и был помешан на свободе, ведь именно ее я выбрал своей спутницей, а врагом объявил смерть. Амбициозному и талантливому молодому колдуну простительно считать смерть единственным достойным противником. И все пытаться успеть…

Сколько себя помню, я всегда пытался успеть. Рожденный на восемнадцать лет раньше двадцатого столетия, я привык сравнивать себя с ним — единственным достойным сверстником: стремительным и хаотичным, жестоким и лицемерным. Мой век — век обманов и манипуляций — отвергал старые догмы, не раз перекраивал карты мира и судьбы народов, позволял выходить наружу людской агрессии. После лицемерного христианства, давно неживого, после ханжества обрядов, в которых никто не чувствовал божественной благодати, бунт магглов яростным ураганом смел то, что душило и меня. Я приветствовал новый век, дарующий свободу быть собой дерзким и сильным, таким, как я — любимчикам Фортуны.

Ала тяготило собственное положение, и я почувствовал родственную душу. Почувствовал силу и дерзость. Желание показать себя, блистать, не оглядываясь на окружающих.

Какое же это было счастье — найти человека близкого по духу, который понимал тебя с полуслова; сильного, умного, амбициозного, удачливого сукиного сына, пусть временно увязшего в семейной ловушке, но способного изменить мир, — бунтаря, каковым, в общем, я и сам себя считал. Да мне до той поры интересных собеседников и не встречалось, не то что близких по духу, хотя я видел немало эксцентричных людей.

Тетушка, смеясь, называла нас солнечными юношами. А я — тандемом золота и бронзы. Мы не ощущали разницы между собой, несмотря на то, что он был старше на полтора года, несмотря на то, что он окончил школу, а меня отчислили.

Учился я в Дурмштранге, и наша школа всегда пользовалась определенной репутацией. Невежды называли ее школой темных магов, но это настолько же нелепо, как считать любого мальчишку с жабой в руке колдуном. Я развлекался, допытываясь у зашоренных обывателей, какое заклятие нужно применить в школе, специализирующейся в области темных искусств, чтобы оттуда отчислили, и наслаждался вытянувшимися лицами собеседников. Их фантазия рисовала дичайшие картины, но никто не спешил вслух делиться ими со мной. А я сам не спешил оправдываться. Ни перед кем. Никогда.

И только один Ал, подумав, ответил правильно:

— Вряд ли ты совершил действительно что-нибудь серьезное. За убийство тебя бы лишили свободы, впрочем, за пытки тоже. Остальные опыты в области опасных заклятий всегда можно списать на дополнительные занятия. У меня остается лишь один вариант, донельзя глупый и смешной, — дисциплина.

Я и на самом деле ничего криминального в ту пору еще не совершил, хотя любил коллекционировать слухи о себе и иногда рассказывал их, развлекая окружающих. Ал, конечно, попал в точку. Школа славилась своей железной дисциплиной, нарушение которой считалось серьезным проступком. А я... скажем так, я всегда был слишком свободолюбивым и пренебрегающим правилами.

— Своей независимостью и неординарностью, а также тем, как ты выделяешься из толпы, тем, как ты ярок, ты очень похож на феникса. Ты не слишком немецкий немец, Гел, странно, что они не отчислили тебя раньше.

И опять он был прав. Феникс в Дурмштранге уместен только на школьном гербе, но никак не в коридорах и аудиториях.

— Ничего, Ал, мы все исправим и все перестроим. В том числе и Дурмштранг. Но начнем, пожалуй, с Дамы, обладающей нешуточными аппетитами.

Ал потерял родителей, и ни за что бы не признался, что мечтал их вернуть. Но зачем вслух проговаривать очевидное? Мы тогда были словно продолжением друг друга и угадывали любое желание. Неудивительно, что я, увлеченный схваткой с Врагом номер один, приобрел надежного союзника. Мы читали сказки, искали в церковных книгах даты рождений, бродили по кладбищам, расшифровывая стертые надписи на могильных плитах, и пытались найти в прошедших веках след вещей, дарующих обладателям полную власть над жизнью.

Победа над смертью не являлась для нас самоцелью, нет, это была всего-навсего первая ступенька — первый пункт наших планов. Мы мечтали о мире и о том, как его преобразуем. Если он несовершенен и в наших силах его изменить, то глупо растрачивать себя на пустяки, — так мы тогда рассуждали. Просто бороться за власть, играя по старым правилам, поддерживая прежний порядок, казалось, по сути, предательством самих себя, в отличие от возможности создать свой мир.

Лето сводило с ума, позволяло верить, что на земле можно создать рай, если построить всех людей как овец и встать во главе. В первый и последний раз я тогда был согласен поделиться властью. Ал фонтанировал идеями будущего мироустройства и придумал девиз: «Ради общего блага». Который я позже и воплотил. По-своему.

Призраки прошлого давно оставили в покое мою совесть — полвека наедине с собой уж можно привыкнуть к их хороводам и обвинительным речам, можно перестать видеть вереницу лиц, давно стертых, будто художник взял губку и смазал краски.

Даже если меня простит каждая жертва, я не буду прощен, просто потому что знаю и всегда знал — искупить ничего нельзя. Но я также знаю и то, что виноват не так, как хотелось бы моим обвинителям. За полвека можно разобраться, что исчадья ада — сами люди, а я виновен лишь в том, что дал им возможность проявить себя.

Ошибки — как круги на воде. У простых людей — расходятся недалеко, задевая лишь близких. Ошибки неординарных расходятся шире. А наши ошибки затронули очень многих. Мы хотели быть пастырями, но не смогли. Я — потому что не смог вовремя остановиться. А он — потому что остановился слишком рано.

Сквозит, заворачиваюсь в одеяло. Пусть я силен духом, но давно слаб телом. Я чувствую, как утекают мои минуты, и понимаю, что в новом веке нет мне ни места, ни памяти. Самый знаменитый узник оказался забыт. Ничто не вечно — даже титул Темного Лорда и всеобщего зла носит другой.

Тот, кто черным клубом дыма влетел в окно и нарушил мое одиночество.

Я ждал его. Ждал давно. Мне хотелось завершить дело Ала. Просто потому, что я еще жив, а он — нет.

Этого достаточно.

— А может, дело в том, что ты не веришь, что Волдеморт талантливей и глубже нас? — Моя совесть всегда говорила голосом Ала.

Можно, пока дует западный ветер, закрыть глаза и притвориться, что со мной разговаривает старый друг.

А я возражаю ему:

— Разве новому Лорду не нужно тоже предоставить свой шанс? Какой ты предоставил мне?

— Признайся, Гел, что ни один из этих мотивов не является до конца честным. Ни твое желание исправить мою ошибку, ни предоставить Волдеморту шанс.

Да, он, как всегда, прав. На самом деле мне просто любопытно.

— И тебе давно пора обрести свободу, — дополняет он мою мысль, как в старые добрые времена. И тут тоже попадает в точку. Полжизни, а если подумать, то всю жизнь, я брожу среди каменных стен. Неважно, снаружи или внутри. И борюсь со смертью, а на деле — с самим собой. Тогда как свобода — там, за краем.

У осторожности тоже голос Ала:

— Ни в коем случае не показывай, чего ты на самом деле от него хочешь. Не стоит давать преимущество нечистому на руку игроку.

Я стар и беззуб, но во мне до сих пор живет солнечный мальчишка. Именно он делает первый ход, ослепляя противника неуместной улыбкой.

— Я ждал тебя. — Мальчишка откидывает одеяло и поднимается, и внутри меня звенит его веселый смех. — Думал, что ты придешь когда-нибудь. Зря старался. У меня ее нет — и никогда не было.

Какой он предсказуемый, весь как на ладони в своем праведном гневе, в своем выкрике: «Нет!»

Я смотрю в его глаза, нечеловеческие, красные глаза животного, и вижу…

Вижу маленького мальчика...

У меня нет волшебной палочки, ни своей, прежней, ни Старшей, с которой я чувствовал себя Маршалом Судеб, — узнику не полагается колдовать. Но магия ведь никуда не девается, она течет сквозь меня, ей не важны правила и условности, и порой она так переполняет, что не требуется передатчика, дабы направить ее поток. Беспалочковая магия иссушает, но меня хватает, чтобы невербально произнести заклятие и увидеть самое уязвимое в Волдеморте, ту человеческую черту, что еще осталась в нем, что руководит им до сих пор.

…Унылая казенная комната, скудно обставленная разносортной ветхой мебелью. Шкаф, бюро, стул и кровать. На кровати с ногами сидит маленький мальчик с книгой в руке. Мальчик то хмурится, то принимается улыбаться, вспомнив что-то хорошее…

…Детские обиды и отмщение. Выявление самого сильного. Мальчишка никак не желает встроиться в существующую иерархию, не хочет подчиняться. Он готов терпеть передразнивания: у большинства ребят есть родители, лишенные прав, и некоторых из них даже навещают. Например, Билли Стаббса, которому недавно подарили, несмотря на запрет держать домашних животных, белого кролика с черным ухом — глупого кролика, который весь день только и делал, что жевал траву. Того самого Билли Стаббса, которого так любила заведующая, не зная, что Билли только строит из себя примерного мальчика, а стоит ей отвернуться, как он тут же корчит рожи и передразнивает ее манеру улыбаться, прикладывая руку к груди. Того самого Билли Стаббса, который, раскрасневшись, в запале кричал Тому: «Никто за тобой никогда не придет! Никто тебя не заберет! Ты никому не нужен! Ублюдок!»

…Комната в воспоминании сменяется пустым классом: все стоят, замерев под балкой, на которой раскачивается повешенный кролик. Улыбается только один мальчик.

Невольно вспоминаю Дурмштранг и понимаю, что выбор в приюте прост: либо берешь лидерство в свои руки, либо склоняешься перед авторитетом, либо становишься изгоем. Мальчишка не был сильнее всех физически. Но он был умнее. И умел колдовать. Неудивительно, что он не мог не воспользоваться своими способностями.

Натыкаюсь на сон мальчика, очень похожий на сны обычных детей, выросших в приюте: однажды его находит отец и забирает домой. О смерти матери Том узнал рано, подслушав разговор между заведующей и прачкой. Снисходительный тон прачки, сортирующей грязные наволочки, шорох полотняных мешков и вздохи заведующий часто преследовали его, врывались в сны, и мальчик просыпался, дрожа от холода. И тогда, лежа в ночи с гулко стучащим сердцем, он понимал одно: даже сильный лидер ничего не может против Смерти.

«Я смогу, — клялся Том, — я найду рецепт бессмертия. Я сам стану смертью».

А он в чем-то похож на меня, — такой же одинокий среди обывателей. Запуганный обещаниями сдать его в психиатрическую лечебницу заведующей, которая до дрожи боится воспитанника; вынужденный круглые сутки быть начеку, постоянно подкреплять свой авторитет страхом, иначе…

Иначе первое сомнение уничтожит выстроенные отношения, и он снова станет парией.

…Мальчик внимательно наблюдает за другими, отмечая, что симпатия порой делает больше, чем страх, и учится быть симпатичным. Но в приюте ему сложно, потому что все знают, какой он на самом деле.

Сейчас в нем не осталось ничего человеческого, кроме бессильного отрицания и гнева. Красные зрачки глаз приближаются, я непроизвольно дергаюсь и тем самым невольно придаю ему уверенности и ослепляю его же собственной гордыней.

Легилименция — занятная штука, с ее помощью можно обмануть и запутать кого пожелаешь, поэтому я сам обычно не очень ей доверяю, предпочитая больше верить интуиции. А мой гость верил только увиденному.

Пока он перерывает сотню моих бесполезных воспоминаний до шестнадцати лет, которыми мне совершенно не жаль поделиться, я продолжаю прощупывать его самого.

И вижу раз за разом одно и то же: как мальчиком манипулировали с помощью страха. Чего же удивительного, что он воспринял уроки на отлично и довольно быстро понял, что именно страх заставляет унижаться других, а физически сильному и не обязательно умному воспитаннику позволяет распоряжаться остальными? Он привык, что один воспитанник отдавал лидеру или его шестеркам конфеты, которые в приюте раздавали дважды в год: на Рождество и на день рождения. Другой — выполнял общественную работу, когда лидера наказывали или приходила его очередь дежурить. Третий был посыльным. Четвертый запугивал новеньких.

…Он видел, как страх связывает всех в приюте, но именно в пещере понял, что сильнее всего люди боятся не физической расправы, а необъяснимого. Когда, не прикасаясь руками, сдвинул камень. И увидел лица своих спутников.

Талантливый мальчишка. И сильный. Сколько бы я ни смотрел детских воспоминаний, ни разу не заметил слез: то ли он просто не умел плакать, то ли боялся показать свое несовершенство и уязвимость.

И надо же было такому случиться, что закрепил его веру в чудодейственную силу страха мой старый добрый знакомый в бархатном костюме цвета спелой сливы.

…Альбус Дамблдор. Белый шмель. Прилетел в серый приют, напоил заведующую джином, выпытал у нее все, даже то, чего она не знала, и вынес приговор ему, одиннадцатилетнему сироте, живущему совсем в ином мире. Сорочьи трофеи? Воровство? Нет, Ал, это налог. Плата с тех, кто желал спокойствия и принимал покровительство Тома. Зачем красть, если своим сокровенным делятся по доброй воле, чтобы задобрить? Зачем спрашивать, если и так отдадут?

Видишь, Ал, в чем твоя ошибка? Одним движением волшебной палочки ты заставил мальчика признать чужую силу. Вот почему он тебя уважал и боялся. Признал авторитет и поклялся, что настанет день, когда роли переменятся. Вспомни, он не стремился получить твое уважение?

Тебя уже почти год как нет, а Том стоит напротив и никак не может добраться даже до лета тысяча восемьсот девяносто девятого года.

Помогаю.

Солнце заливает всю комнату, Ал растерянно протирает очки, а я сижу на подоконнике и черчу схему будущего мироустройства.

— Сколько тебе требуется времени на сборы? — небрежно спрашиваю у него.

Ал молчит. Смущенно молчит. Поднимаю голову и читаю в удивительно ясных глазах вину. Черт побери, снова проснулась его совесть.

— Ты вновь сомневаешься, Ал?

— Я не могу пока их бросить. Аберфорту нужно учиться, а Ариана больна.

Раздраженно отбрасываю перо в сторону. Опять. Сколько раз наблюдал, как серая обыденность затягивала лучших людей. Сколько раз близкие гробили своих ближних, повисая на них тяжким грузом.

— Это временно, Гел.

Киваю. Ал, Ал… Ты и сам знаешь, что нет ничего более постоянного, чем временное.

Мой гость скучает, и я вспоминаю последнюю ночь в лощине. Аберфорт корчится на полу от Круциатуса, Ариана — проклятье Альбуса — застыла посреди комнаты, из нее так и плещет магия. Представляю, какие были у них родители, раз у детей такой потенциал. Жаль растрачивать его, но ради высшего блага…

Прекрасно слышу Альбуса, слышу все его просьбы остановиться, и меня они почти не задевают. Как будто поддаваясь ему, снимаю проклятие с Аберфорта, и мальчишка тут же бросает в меня сногсшибательное заклятие. Пока Альбус занят братом, я посылаю луч смерти Ариане.

Я впервые убиваю человека, намеренно убиваю, чтобы помочь и другу, и несчастной девчонке, вынужденной быть пленницей своего увечья. А если совсем честно, знаешь, зачем я ее тогда убил, Ал? Чтобы ты безраздельно принадлежал мне.

Тебя тяготили семейные обязанности, сам ты не мог ничего предпринять, и ответственность на себя взял я. И вместо благодарности получил твою растерянность и боль.

Теперь-то я знаю, что это была моя ошибка, но в ту пору я рассуждал иначе: обузы больше нет, так почему ты огорчен, почему ведешь себя как слабак? Чего ты ждешь от меня?

Если Волдеморту снились в кошмарах слова прачки и вздохи заведующей, то мне долго снился твой растерянный взгляд. Я чувствовал себя раздраженным и обманутым.

— Ты решил, что тебе показалось, будто я тебе равен? А на деле вышел таким же, как все? — спрашивает воображаемый друг. Какая жалость, что Волдеморт не может нас слышать.

— Именно, Ал. Я собрался и уехал в ту же ночь. Мне пришло в голову, что если бы я остался, то подчинился бы тебе, а в твоих глазах я видел страх. Страх и отвращение. Тебя пугала собственная сила, тебя пугали твои желания, тебя пугало, что, получив власть, ты не остановишься. Если бы я остался, то все честолюбивые планы об общем благе пошли бы прахом.

— И ты сбежал, тайно, ночью. Когда был мне так нужен.

— Именно потому, Ал. Именно потому, что был нужен. Но я надеялся, что ты сам меня найдешь…

— Я и нашел…

— Через сорок шесть лет?

Я сбежал, напугав тетушку, наплевав на то, как расценят мое бегство. С глаз долой из сердца вон.

И ждал тебя в течение года. Искал Старшую палочку. И оправдывал себя тем, что только таким способом тебя можно было вывести на чистую воду. Иногда радовался, что не дал тебе почувствовать полной власти, радовался, что мне нет равных соперников, кроме самой Смерти.

Но иногда, когда дул западный ветер, я начинал сожалеть о грубой ошибке, о сдаче Ее милости с косой невинной души.

— Тебе просто не с кем было поговорить, Гел. А человеку, любому человеку, даже такому, как ты, не нуждающемуся ни в ком, время от времени требуются собеседники.

Альбуса давно нет, но он жив, пока живу я. Он жив во мне как часть меня, важная часть, которую не предать, не вырезать как опухоль. И он снова попадает в точку.

Я был на вершине мира. Один — и рядом никого равносущного, кто бы мог понять и одобрить. Весьма неприятное ощущение, не позволяющее насладиться победами.

У моих побед всегда был вкус горечи.

А я был глух к своим желаниям и шел дальше, вновь и вновь одерживая верх над всеми.

Пока ты не вышел против меня.

Зрачки Волдеморта расширяются, он понимает, кому досталась Старшая палочка. Как же он ослеплен силой. И как же он не видит очевидного: палочка предала меня, хотя верно служила не одно десятилетие. Признаться, я, ослепленный гордыней, не ожидал, что проиграю магический поединок. Конечно, я знал, как бы меня это ни раздражало, что Ал стал учителем. Маг, который в семнадцать лет подавал такие надежды, у которого была такая возможность править миром, стоя со мной рядом, — и простой учитель?

Я рисовал его образ — неудачника, раздавленного виной за смерть сестры. Но когда увидел…

— Ты удивился, мой друг?

— Нет, Ал. Я обрадовался. Я снова видел тебя такого, которым хотел видеть в лощине в ту ночь. Уверенным в себе? В мире с самим собой? Не могу сказать, знаю лишь, что, увидев тебя, почуял, что дуэль проиграю. И решил проиграть ее красиво.

— Весь магический мир пришел в восторг от того поединка, Гел.

Волдеморт смотрит на меня с сожалением. И не понимает, что понял я задолго до того, как Старшая палочка вылетела из моей руки и подчинилась новому владельцу.

Палочке плевать на высшую справедливость, она не наделена разумом, у нее нет этических представлений. Ее притягивают дерзкие (потому я и завладел ею так легко) и сильные духом. Недостаточно убить владельца, недостаточно украсть — палочка может быстро сменить хозяина, она весьма ветреная особа. Впитывая от каждого нового чародея силу, она ищет только тех, кто может добавить что-то еще. Ничего обольстительного в ней нет, она напоминает банковских гоблинов, готовых улыбаться перед каждым новым серьезным клиентом. И готовых предать его при первом же удобном случае.

— Ты лгал мне, Лорду Волдеморту!

В моем госте все еще живет мальчишка из приюта, которого не принимают всерьез. Он раздосадован и жаждет реванша.

Но мне не хочется доставлять ему удовольствие Круциатусом, мне не хочется больше делиться с ним воспоминаниями. Мне не хочется, чтобы он догадался, что против главного своего врага ему нельзя использовать Старшую палочку.

Я предоставил ему шанс, показав воспоминания о тебе, Ал, чтобы он остановился и задумался. Кажется, он меня не понял.

— Тебе не пора, мой друг? — интересуется Ал.

— Давно пора, — отвечаю ему, а вслух говорю:

— Тебе никогда не победить, так же как и мне.

— Не смей сравнивать нас! — кричит Волдеморт, да только я — не Билли Стаббс.

— Ты проиграешь, если не остановишься. Смерть — не наш враг. Это ошибочный путь в никуда, в небытие. А ведь тебе так хотелось бессмертия.

Мой гость успокаивается:

— Мне хотелось бессмертия, но ты предлагаешь его не в этом мире. Но я не могу поверить в другой мир. Я не видел его, хотя, в отличие от тебя, был почти мертв. Я точно знаю, что после смерти ничего нет.

Я поднимаюсь с кровати, шаркая босыми ногами по ледяному полу. Но мне уже не страшны сквозняки.

— Ошибаешься! — говорю с жаром. — Наш разум — ограниченный инструмент, наш опыт ничего не доказывает, поэтому нельзя говорить с уверенностью о том, что выше человеческого понимания. Ты всю жизнь калечишь себя уклоном в критический разум и игнорируешь даже то, что угрожает тебе самому.

Волдеморт усмехается и говорит пренебрежительно:

— И это все, на что ты способен?

Не верит? Не верит! Смеюсь, дерзко и беззаботно. Дразню его:

— Так убей же меня! Ты никогда не победишь, ты не можешь победить! Та волшебная палочка никогда не будет твоей…

— Замолчи! Иначе…

— Иначе что? Оставишь меня здесь гнить навечно?

Он морщится. И думает обо мне как о крысе в клетке.

А я усмехаюсь. Хотя итог моей жизни и мог кому-то показаться жалким, но пусть не обманывают слепцов внешний вид и надежная камера. Что камера, если тесен мир? Моей камерой стал весь мир, поэтому тесная комната на заоблачной высоте не давит, поэтому я сохраняю память и ясный ум, поэтому слежу за всем, что происходит в мире. Когда меня запирали сюда, я смеялся. Я строил Нурменгард, я, как никто, знаю о нем все и мог бы выйти на свободу в тот же день — если бы хотел. Отсюда можно сбежать тысячей разных способов, но куда убежать от себя? Полжизни искал власти и счастья вовне и проиграл. Требовалось спокойно, без мирской суеты разобраться в причинах и понять, что все находилось внутри меня…

Волдеморт поднимает палочку для смертельного заклятия.

Ему кажется, что я хуже последнего нищего. И в том смысле, что у меня ничего нет, ни одного якоря, кроме любопытства, которым можно зацепиться за жизнь, он прав. Но он забыл простую вещь: ко внешнему человек не сводится.

Смертью, этим зеленым лучом, он хочет меня покарать.

И, не желая того, одаривает ценнейшим из подарков.

Свободой.

Блаженны нищие духом.


Примечания:

1) В качестве названия фигурирует строка из песни «You Know My Name» фильма «Casino Royale»:

I've seen angels fall from blinding heights
But you yourself are nothing so divine
Just next in line

(перевод Лингво-лаборатории «Амальгама»:
Я видел как падали ангелы с невиданных высот
Но ты не такой божественный
Просто ты — следующий.)

2) В аннотации — отрывок из цикла М. Цветаевой «Двое»;

3) В тексте используется наблюдение Эртца из 50 новых законов Мэрфи: «Миллионы людей страстно желают бессмертия, однако не знают, чем им заняться в дождливый воскресный день»;

4) «Блаженны нищие духом» — Евангелие от Матфея 5,3.

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

«Разговор, которого не было», фанфик

[Чай с ванилью]

Название: Разговор, которого не было.
Фандом: ГП.
Автор: Танка Морева.
Бета: Sige, Mummi.
Рейтинг: G
Герои: Гарри Поттер, Северус Снейп, Альбус Северус Поттер.
Жанр: AU, General.
Саммари: История появления портрета Северуса Снейпа в кабинете директора Хогвартса или рассказ про то, как прогуливающиеся по Таймс-сквер отец с сыном перенеслись туда, куда еще не ступала нога ни одного англичанина. Ну, или почти ни одного.
Предупреждение: Действие происходит в 2018 году. Прошло двадцать лет после «смерти» Северуса Снейпа.
Дисклеймер: Фанфик по миру Дж. Роулинг. Автор не преследует материальной выгоды.


Экспозиция

Удивительное происшествие приключилось с двумя англичанами — мальчиком лет двенадцати и мужчиной лет тридцати семи — на Таймс-сквер. Странная пара появилась около двух часов пополудни и бесцельно прошлась туда-обратно по площади, после чего остановилась, словно заметила что-то интересное на огромных щитах электронной рекламы. Не обращая внимания на то, что они затормозили поток людей, взрослый не спеша достал из кармана чудного плаща без пуговиц небольшой конверт, и как только мальчик дотронулся до него, они оба бесследно пропали, будто растворились в морозном воздухе города. Впрочем, ньюйоркцы, спешащие по делам, ничего не заметили: ни внешнего сходства между ними, выдававшего близкое родство, ни странной одежды — слишком легкой для зимы, слишком карнавальной для будней (эти тонкие плащи без пуговиц были похожи на реквизит для пьес о позапрошлом веке, не претендующих на историческую точность).

Если бы кто-нибудь мог за ними проследить, то с удивлением обнаружил бы, что они в один миг перенеслись из зимы в лето, оказавшись в самом центре пустыни. От горизонта до горизонта, насколько мог охватить взгляд, лежали красные барханы, по которым скользила песчаная поземка да проплывали тени редких облаков.

Мальчик с удивлением поднял голову и посмотрел на отца, словно спрашивая: «Куда же мы попали?». Отец, взглянув на левое запястье, нахмурился — и только тогда в потоках горячего воздуха стало что-то проявляться. Путешественники замерли, зачарованно глядя, как перед ними возникают желтые каменные стены, сперва прозрачные, потом осязаемые, но еще бледные. Наконец, подобно миражу, перед ними возник дворец с длинной колоннадой и льющимися между колоннами водопадами.

Мальчик еще раз взглянул на отца, потом зажмурил глаза и шагнул в водяные струи. А когда осмелился их открыть, то обнаружил, что, во-первых, ни он, ни отец не промокли, а во-вторых, их внимательно осматривает странный человек, весь в белом, с накидкой на голове.

Под его пристальным пронизывающим взглядом мальчик поежился и смущенно уставился себе под ноги.

— Добро пожаловать в Ливвилу! — Встречающий говорил практически без акцента. — Вас ждут.

Дождавшись кивка от старшего, он повел их по живому коридору из цветов. Пряные ароматы кружили голову и одурманивали. Каждый шаг давался с трудом, дышать было тяжело, а в ушах слабо звенело, так что, достигнув прохладного вестибюля дворца, путешественники вздохнули с облегчением. Но долгой передышки гостям не позволили: дорожка ковра под ними внезапно ожила и повлекла их вперед, скручиваясь сзади в рулон. Провожатый быстро глянул через плечо, устояли ли гости, — редко кто в первый раз не падал. Взрослый покачнулся, но поймал равновесие и успел в последнюю секунду схватить за подол плаща сына, притянув его к себе.

Ковровая лента двинулась быстрей.

Гид усмехнулся. Ребенок быстро притворился, что не испугался, хоть и выдал себя тем, что крепко, обеими руками, вцепился в ладонь отца. Впрочем, мальчика довольно быстро отвлекла окружающая обстановка — очень уж она была диковинной, совсем не похожей на домашнюю. И разноцветные мозаики на полу, и странные чеканки, а иногда и росписи на стенах. Ни одного портрета, зато много геометрических орнаментов из строгих линий или цветочных узоров, различных оттенков, но с одним и тем же мотивом — кругом, поделенным на четыре части, вписанным в квадрат.

Ковер замер около огромной двустворчатой двери и, едва гости сошли с него на каменные плиты, свернулся в небольшой рулон, плавно поднялся в воздух и прислонился к стене.

Отец с сыном невольно загляделись на дверные створки. Чего только там не было вырезано: птицы, звери и растения, диковинные и узнаваемые, миниатюрного размера, но неточных пропорций (слоны, например, были отчего-то меньше мышей). А еще буквы разных алфавитов, цифры и непонятные значки, тоже, по-видимому, иероглифы какой-то древней письменности.

— Господин Пр Инц ждет вас, — произнес «гид», и створки медленно распахнулись.



В кабинете


Господин Пр Инц уже двадцать лет занимал должность директора школы Ливвилы, где обучались способные и одаренные маги и волшебницы мира (в некоторых странах известные как джинны и пери), те избранные, кому было интересно экспериментировать и выходить за пределы обычной Безопасной магии («Справочное пособие для всех магов», издание пятое, дополненное, два галеона, три сикля, издательство «Магия Сегодня и Закон»).

Несведущим найти Ливвилу было практически невозможно. Несмотря на некоторые восточные традиции в преподавании и на восточный антураж (вроде красных песков, окружающих дворец), школа не располагалась ни в Африке, ни в Америке, ни в Азии. На каком из трех оставшихся континентов она пряталась, английский аврорат так и не смог разгадать в течение года, ни методом тыка, ни путем мозгового штурма. Зато привлек к своим неуклюжим поискам внимание ливвильцев. Те, недолго думая, направили ноту протеста самому министру магии — какому-то там Кингсли, но быстро отозвали ее назад. И не потому что министром магии был Кингсли — просто ливвильцы узнали, что маги с острова, который возомнил себя центром мира, нечаянно нашли соломонову печать и теперь ломали голову, что с ней делать. Таким вот образом дипломатический скандал превратился, словно по мановению волшебной палочки, в приглашение на двух лиц, уполномоченных представлять магический мир Англии. Но ливвильцы не были бы ливвильцами если бы не сделали все возможное, чтобы запутать этих самых представителей. Поэтому тем пришлось сперва оказаться в Америке, потом в пустыне, а уже после — в просторном кабинете господина директора.

Таким образом, приглашение в виде порт-ключа, которое получили прогуливающиеся по Таймс-сквер отец с сыном, перенесло аврора Поттера туда, куда еще не ступала нога ни одного англичанина.

Ну, или почти ни одного.

Если бы господин директор предположил, что уполномоченными лицами окажутся два Поттера (тот самый Гарри Поттер, известный также как Мальчик–Который–Выжил–не–один раз, жутко доставая тем самым Того–Кого–Нельзя–Называть, и его сын), то, конечно, он бы просто открыл камин в своем кабинете, а сам сбежал куда-нибудь на край света.

Эта малодушная мысль не оставляла его в течение всего времени, пока ковровая дорожка, выбрав максимально запутанный, но скоростной маршрут, проводила экскурсию для туристов.

Но, с другой стороны, Ливвила находится как раз на том самом краю света, где Атлас когда-то ныл, что ему трудно держать небо, и что с того? Не прошло и четверти века, как Поттер его нашел.

Господин директор глубоко вздохнул, придал своему лицу непроницаемое выражение и встал, приветствуя гостей.


Знакомство


А гости во все глаза разглядывали кабинет, в котором не было ни одного кресла или стула. Пол покрывали ковры, на коврах в беспорядке валялись подушки, стояло несколько небольших низеньких столиков — вот и вся мебель.

И это — кабинет директора?

— Директор Ливвилы, Александр Пр Инц, — произнес напоследок гид, и двери за ним закрылись.

— Как добрались, мистер…ммм…? — директор доброжелательно смотрел на Гарри Поттера.

— Поттер, — тихо ответил Мальчик-Который-Выжил.

— А это ваш сын? — директор перевел взгляд на Поттера–младшего.

— Да…

Поттер–младший взглянул на отца — тот разговаривал каким-то странным голосом. Растерянным? Удивленным?

Директор заметил смятение мальчика:

— Как же к вам обращаться, молодой человек?

Мальчик внимательно осмотрел хозяина кабинета, прикидывая, как правильней представиться. Старше папы и выше, совсем не похожий на гида, бледный, как прохожие на Таймс-сквер, но в чудном черном костюме, слишком просторном и легком, зато без платка на голове. В глаза незнакомцу Поттер–младший почему-то заглянуть не решился.

— Меня зовут Ал, — наконец произнес мальчик и увидел, как папа чему-то улыбается.

— Вы что-то хотели сказать? — странную улыбку отца заметил и директор.

— Александр Принц, — отозвался мистер Поттер, будто пробуя имя на вкус, произнося фамилию иначе, чем гид. — Принц… скажите, а Эйлин Принц не приходится вам какой-нибудь родственницей?

— Эйлин Принц?.. — растерялся директор.

— Если мой вопрос некстати…

— Нет, почему же. Просто не каждый день у меня выпытывают родословную, да еще так прямолинейно. Да, она приходится мне какой-нибудь родственницей. Но почему вы спрашиваете?

— Вы так похожи на… бывшего директора Хогвартса. Мне на какую-то долю секунды показалось, что я его вижу.

Мистер Поттер поднес руку к лицу, а потом рассмеялся.

— Представить его здесь, в этом залитом солнечными лучами кабинете, отдыхающим на подушках — нет, что за нелепость!

— Вам виднее, — дипломатично проговорил мистер Принц, — прошу, проходите, располагайтесь.

Гости растерянно оглянулись. Располагаться, но где?

Хозяин кабинета насмешливо приподнял бровь и в мгновение ока трасфигурировал из подушек три кресла. Одно красное и два зеленых.

Ал, не дожидаясь дополнительного приглашения, с восторгом бросился в зеленое. Оно очень подходило под цвет его плаща. Поттер усмехнулся и сел в красное.

— Мистер Принц, вы англичанин? — спросил он.

— Да, я родился в Англии, — спокойно ответил директор, усаживаясь в оставшееся кресло. Лицо его было непроницаемо, но левый угол рта дернулся, словно ему хотелось улыбнуться или даже рассмеяться. Алу даже показалось, что он ждал этого вопроса и знает, какими будут следующие.

— Только родились там, или детство тоже прошло в Англии? — у отца явно проснулись аврорские привычки. Ал вздохнул. Ведь они пришли в гости, а не на допрос.

— Да, я родился и вырос в Англии, а также до достаточно зрелого возраста не покидал ее, — спокойный, глубокий, мелодичный голос директора завораживал. Ал почему-то подумал, что на уроках, если он преподавал, никто бы не решился разговаривать или спать.

Вот и отлично — голос заколдует папу, и тот забудет, кем работает. И они снова окажутся в гостях.

Интересно, а что преподает этот странный человек? Может, стоит спросить, заодно опередить папу — а то ведь тот сейчас опять ляпнет что-нибудь глупое. Разве не ясно, что с таким человеком нельзя напропалую?!

— А вы что-нибудь преподаете, сэр? — решился-таки Ал.

Взрослые одновременно взглянули друг на друга и усмехнулись.

— По здешним меркам для педагогики я еще молод и вспыльчив, а вот для науки и административных дел — в самый раз.

Директор глядел прямо в глаза Алу, и тот, не вынеся темного, затягивающего взгляда, непроизвольно сморгнул.

— Мантия под цвет глаз? — И снова Алу показалось, что мистер Принц хотел сказать другое, но вовремя сдержался.

— Как и у вас, — буркнул мальчишка, — но вообще-то не совсем.

— Вот как? — иронично спросил директор.

— Это просто мои цвета.

— Ваши цвета?..

— Цвета его факультета, — вмешался Поттер–старший.

Правая бровь мистера Принца поползла вверх. И Ал не выдержал.

— Мой факультет, — доверительно признался незнакомцу мальчик, — самый лучший. В прошлом году мы даже выиграли кубок школы по квиддичу, хотя у Гриффиндора тоже неплохой ловец.

— Вот как? — теперь наслаждался ситуацией папа Ала. — Неплохой ловец. Я передам твою похвалу Джейми. После эпитета «великолепный» он у тебя съехал до «неплохой». Быстро.

Директор кабинета улыбался.

Давненько Слизерин не выигрывал кубок Хогвартса.


Пауза

Время остановилось, словно песочные часы развернули горизонтально — так, чтобы крупицы песка не пересыпались ни в одну из колб. Ал замер на месте почти не дыша, боясь спугнуть мечтательные улыбки на лицах взрослых. Те находились рядом, но в то же время явно где-то далеко. Здесь точно была какая-то загадка.

И Ал тут же дал себе слово ее разгадать.

На сколько же лет директор старше папы? На десять? Двадцать? Тридцать?

Так, если рассуждать логично, то папе сейчас… сколько же папе? двенадцать плюс двадцать пять, итого тридцать семь. Значит, мистеру Принцу — шестьдесят семь? Семьдесят? Пятьдесят?

Он сказал, что молод для педагогики. Значит, вряд ли намного старше папы. Пятьдесят? Или чуть старше?

А если подойти с другой стороны? Эйлин Принц, сказал папа. Алу это имя ни о чем не говорило. Жаль, рядом нет тети Гермионы, она бы точно сказала, где можно прочитать ту или иную информацию. И он бы быстро нашел что-нибудь про Эйлин Принц. Неужели она была директором Хогвартса? Но тогда имя было бы знакомо — он же листал историю Хогвартса, читал про директоров, в честь которых был назван.

Так.

Папа сказал, что мистер Принц напоминает ему бывшего директора Хогвартса. Но которого? Папа имел в виду того директора, которого знал лично, или кого-нибудь из тех, от кого остались только портреты?

Его назвали в честь двух директоров. Может, папа знал, что тут будет их родственник, и поэтому взял с собой и его, Ала?

Мальчик пристально всматривался в лицо Александра Принца. Ну почему он не удосужился не только прочитать все об Альбусе Дамблдоре, но и найти его колдографии в юном возрасте? А так и не скажешь, похож или нет. У Дамблдора были синие глаза и кривоватый нос. Так что тут скорее нет, чем да, но кто знает, вдруг в молодости он был совсем другим?

Ал попытался представить Альбуса Дамблдора в молодости, но не смог избавить его ни от бороды, ни от седины, — и смирился.

«Я ведь не могу поверить, что такой старик мог быть когда-то таким, как я. Я даже не могу поверить, что папа был когда-то маленьким», — с горечью подумал мальчик.
С другой стороны, неужели его отец, который знал директора как старого мудреца с седой бородой и смешными очками, представлял его молодым настолько, чтобы узнать черты в мистере Принце? Бред.

Ал шумно выдохнул. Получается, не узнал бы. А значит, Принц никак не связан с Дамблдорами.

И остается…

Мысль он додумать не успел. Невидимые часы мирозданья покачнулись, вновь приняли вертикальное положение, песок побежал быстрее, и время начало наверстывать упущенное.

Взрослые пришли в себя.

— Не откажете в удовольствии выпить со мной чашечку чая? — гостеприимно предложил хозяин кабинета, и отец кивнул.

— Не откажем.

Ал промолчал, мучительно пытаясь вспомнить, какого цвета были глаза у Северуса Снейпа.


Чаепитие


Аврор Поттер давно уже привык к маггловскому быстрому способу приготовления чая: пакетик на большую керамическую кружку, добавить кипятка, пить с сахаром и молоком, обжигаясь и не разбирая вкуса. Но понимал, что вряд ли этот директор станет вести себя как маггл. Чаепитие у него непременно будет настоящим, как у Альбуса Дамблдора, с фарфоровыми чайными парами, чайником свежезаваренного чая и…

Гарри Поттер осмотрел столик, который появился из ниоткуда. На нем действительно стояли конусообразные низкие фарфоровые чашки, но без ручек. Блюдца также в комплект не входили. Зато вместо них имелись два больших чайника: один высокий и прозрачный, а второй глиняный.

Директор взмахнул палочкой, и прозрачный чайник наполнился водой, а под ним загорелось небольшое синее пламя.

— А где лимонные дольки? — не удержался аврор, так же завороженно, как и Ал, глядя на пузырьки воздуха, которые, танцуя, всплывали на поверхность в готовом закипеть чайнике.

Палочка в руке директора дрогнула. Но он быстро пришел в себя:

— Вы любите лимонные дольки?

— Нет. А вы?

Александр Принц ответил не сразу.

— Лимонные дольки убивают вкус чая. Предлагаю вам познакомиться…

Отец с сыном переглянулись:

— Но мы ведь уже…

— … с чаем, — мистер Принц наслаждался вытянутыми лицами гостей. А Поттеру–младшему и Поттеру–старшему подумалось, что директор немного не в себе. А что — цветочки тут у них такие, что голова кружится, от раскаленных песков пышет жаром… во дворце, конечно, прохладней, но тоже не Хогвартс, да еще и от ярких красок рябит в глазах.

— Познакомиться с чаем? — вслух спросил Гарри Поттер и вдруг обнаружил, что около него в воздухе появился высокий фарфоровый стаканчик. Вспомнив, чем кончился отказ Дурслеев от предложенной Дамблдором медовухи, мистер Поттер протянул руку, и стаканчик сам прыгнул в нее.

— А теперь вдохните аромат, — спокойно предложил директор.

Мистер Поттер хотел что-то сказать, но увидел, как директор и его собственный сын уже поднесли стаканчики к лицу. Пришлось послушно вдохнуть.

Чай как чай, подумаешь — приятный слабый запах, ничего особенного.

— Не опускайте стакан, — предупредил мистер Принц.

Ничего себе, не опускайте, а выдыхать куда?

— Выдыхайте в стакан, — директор явно читал мысли, — так вы представитесь чаю.

Интересно, подумалось Алу Поттеру, он так со всеми блюдами разговаривает, перед тем как их съесть? Или только с чаем? А Гарри Поттер отчего-то размышлял о змеиных ядах и о влиянии последних на человеческую психику.

— А теперь сделайте еще один вдох и ощутите наконец вкус чая, который будете пить.

Да уже ощутили, скептически подумали гости, сделали вдох…

И…

Ал с изумлением смотрел на директора Ливвилы.

— Это чудо! — вырвалось у Поттера.

Александр Принц усмехнулся.

— Это обычный чай. Конечно, это совсем не то, что привыкла пить Великобритания, — такой чай не поставляется на экспорт, его непременно дарят, — но никаких чудес нет. Не считая того, что его собирали в последний лунный день лета, на правом склоне священной горы три невинные девы. По преданиям, чище их может быть только одно существо на свете — единорог.

Глиняная крышка поднялась, и прозрачный чайник плеснул в глиняный немного воды. Глиняный, покачавшись, разлил воду по чашкам без ручек.

— А зачем такие тонкости? Какая разница, кто их собирает? — спросил Поттер, уже понимая, почему до сих пор так и не продвинулся в зельеделии.

— Так ведь вся соль в этих маленьких тонкостях. Малейшее отступление — и вы получите напиток, который будет горчить. Хотя вполне возможно, что это дань традиции. Хорошая идея — надо бы проверить. Будет чем в отпуске заняться. Так, а теперь отпускайте стаканчики…

Как только они их отпустили, вода из чашек испарилась, а в это время стаканчики подлетели к глиняному чайнику и пересыпали сухую заварку.

Прозрачный чайник снова качнулся, горячая вода полилась в глиняный, и пока не начала выливаться оттуда, чайник с водой никак не успокаивался, кружил вокруг глиняного. А вот когда он замер, пришла очередь суетиться другому: он облетел все чашки, разливая чай, потом несколько раз перевернулся в воздухе, вытряхивая из себя последние капли.

— Это пока еще не чай. — Мистер Принц остановил гостей, которые потянулись к своим чашкам. Вода в них снова испарилась, прозрачный чайник вновь принялся наливать воду в глиняный, а глиняный в их чашки.

Гости остолбенели.

— А теперь можно пить. — Директор взял свою чашку, поднес к лицу, вдохнул запах и зажмурился. И только после этого сделал глоток.

Поттеры повторили.

— Жмуриться, положим, было незачем, — насмешливый голос заставил их открыть глаза. — Ну и как чай?

— Обалдеть!.. то есть, извините, очень вкусно. Надо будет маме рассказать и тете Гермионе.

— Передайте тете Гермионе, что воду не следует кипятить и перегревать выше семидесяти градусов, — серьезно отозвался мистер Принц, а мистер Поттер подавился чаем и закашлялся, так что Аллу пришлось ставить свою чашку на столик и стучать папу по спине.

— Тетя Гермиона, — откашлявшись, сказал папа и снова забулькал теперь уже от смеха. — Не думал, что когда-нибудь услышу такое от вас.

— Как будто вы вообще думали меня встретить! Да вы до вчерашнего дня и знать обо мне не знали.

— Знать не знал, — серьезно согласил Гарри Поттер, — но думать — думал.

Ал заметил: у хозяина кабинета сделался такой вид, будто его распирало сказать отцу, что он и не предполагал, что отец умеет думать. Нечеловеческим усилием воли мистер Принц сдержался, только хмыкнул в свою чашку. И Ал в который раз поразился, как много люди промалчивают, и этим лишь сильнее себя выдают. Нужно только внимательно наблюдать и правильно научиться слышать непроизнесенное.

Эти двое точно были друг с другом знакомы, но притворялись, что встретились только пять минут назад. Причем явно знали, что собеседник все понимает и притворяется.

А может, это они передо мной так, думал Ал.

Ведь папе хочется нормально поговорить, видно же. И ему есть что сказать. А директору хочется от души выдать что-то едкое в ответ.

А еще взрослые. Играют в какие-то свои игры. Хуже детей, честное слово.

Надо что-то делать, решил Ал.


***


— Еще чаю? — спросил мистер Принц.

— Да, пожалуй, — рассеянно отозвался папа и снова засмеялся.

Мистер Принц удивленно посмотрел на него, потом заглянул в глиняный чайник.

— Странно, — сказал он, — я ничего кроме заварки в чай не добавлял.

— Конечно, нет, — ответил папа, — я бы почувствовал, если там что-то было.

— С чего это вдруг? — ощетинился мистер Принц.

— Ну, я все-таки аврор, а аврорам положено кое-что знать в этой области.

— В области заваривания чая?

— В области тонкого искусства, а не глупого размахивания палочками.

Мистер Принц хмыкнул. Отпил еще глоток. Потом произнес:

— Как пафосно.

— Да? А мне так не показалось, когда я впервые услышал эти слова.

— Вы, наверное, были впечатлительным ребенком?

— А вы?

— Был ли я ребенком? Вряд ли.

— А вот мне до сих пор кажется, что я мальчишка.

— Кхммм… — мистер Принц непонятно почему дернулся, а папа улыбнулся, будто только и ждал такой реакции.

Ал не без любопытства смотрел то на одного, то на другого. Ему пришло на ум сравнение с двумя дуэлянтами, которые не просто ждали, когда противник допустит ошибку, а всячески провоцировали друг друга. Правда, никакой угрозы мальчик не чувствовал, а вот заполнившую кабинет удивительную легкость — точно щекочущие крылышки снитча, — был уверен, ощущали все. В первую очередь взрослые.

— Скажите, а чем вы здесь занимаетесь? — первым не выдержал папа.

— Пью с вами чай.

— Я серьезно.

— Я тоже. Принимаю гостей и любезничаю с ними. Как с вами. Дипломатия.

— Нет, — неожиданно для самого себя вмешался Ал, — с гостями любезничают по-другому. Вы нас дразните.

Папа нахмурился, а мистер Принц взглянул на Ала с еще большим интересом.

— И это тоже, — весело ответил он.

— Альбус Северус, — тихо проговорил папа, — прошу вести себя прилично.

— Как? — рука мистера Принца дрогнула, как и голос.

Ал с удивлением смотрел на директора. Что с ним такое?

— Вы не знали? — странно улыбнувшись, спросил папа. — Нет? Удивительно. Обычно вы всегда были в курсе всего.

— У вас нет аллергии на чай? — съязвил мистер Принц. — Или, может, от жары бред начался?

— Вы решили, что папа обращается к вам? — понял Ал. — Так это вы бывший директор Хогвартса, в честь кого меня назвали?

— ? — Александр Принц растерянно смотрел на Поттеров.

Поттер–старший перевел взгляд на сына, и тот понял, что мистер Принц если и получит ответ, то только от него, Ала.

— Меня зовут Альбус Северус Поттер, — торжественно произнес Ал, глядя в темные глаза этого чудного человека.

Бзыииньк.

Это упала чашка мистера Принца.

— Репаро, — машинально произнес он и перевел взгляд на папу: — Альбус Северус?

— Да, — кивнул папа.

А Ал решил добавить:

— Про первого директора я много чего прочитал, а вот про второго столько противоречивых сведений, что не знаешь, чему верить. Не сомневаюсь я только в папиных словах.

— И что же сказал папа?

— Что директор Северус Снейп был самым смелым человеком, которого папа знал в своей жизни. Мы… то есть я долго думал и решил, что это не пустой комплимент.

— Да, — медленно произнес мистер Принц, — от спасителя мира это действительно не пустой комплимент.

И тут Ал впервые увидел, как его папа смутился.


Непроизносимое


— Спаситель мира.... вы же знаете, что у меня просто не было иного выхода.

— Не скромничайте.

— Я и не скром… знаете, перед тем как я… перед своим окончательным поражением Том сказал, что я — просто случайность, этакий везунчик, который прятался за спинами лучших. Я потом долго размышлял и в итоге согласился с ним. Нет, конечно, я не прятался, но в главном он был прав. Возможно, потому что не я понимал, возможно, потому что выбора у меня не было, но меня ведь и правда прикрывали, часто жертвуя собой, — подождите, не перебивайте — всегда кто-то лучше, сильнее и достойнее. Действительно лучшие люди. Разве я мог позволить себе отступить? Вот и весь мой талант.

— Вы просто любили людей, а это тоже дар, очень редкий дар. Не все могут им пользоваться. Я, например, не умею.

— Заблуждаетесь. Вы-то как раз и можете.

Вздох, скептически приподнятая правая бровь.

— Мистер Поттер, у вас нет другого отношения к моей скромной персоне? Только два полюса: ненависть — восхищение?

— Так ведь есть за что. И ненавидеть, и восхищаться. Но даже когда я ненавидел, я понимал.

— Гм.

— Я помню, как вы лечили Драко Малфоя, когда я применил ваше заклятие.

— Поттер, он был с моего факультета. Я дал клятву его матери. И я защищал будущего спасителя от Азбакана. Фактически старался замять инцидент и оставить тому миру его надежду. Никакого отношения к любви…

— Вы просто не видели себя со стороны.

— Гмм.

— Знаете, я многое переоценил, вспоминая сотни мелочей, которые никак тогда не объяснял. Помните, как вы обрадовались, когда профессор Макгонагалл вышла из Святого Мунго?

— Хмм.

— Вас частенько заносило. Но потом я понял, что раздражение вызывали не мы, а вы — сами у себя. Вы словно скрутили себя в узел, запретили себе все на свете, подчинили жизнь одной цели. И боялись… я знаю, чего вы боялись…

— Чего же?

— Двух вещей: не успеть и быть смешным.

— Да, я иногда не успевал.

— Помню вас на третьем курсе, когда вы примчались в хижину, спасать меня от Блэка и Люпина. До сих пор вижу вас троих — на пике эмоций, потрясенных. Как же я вас тогда ненавидел. И как понимаю теперь. Для всех: вас, Люпина, Сириуса — предательство и падение Волдеморта сыграло ключевую роль, все изменило в жизни. Вы ведь ненавидели отца за то, что он доверился другу, вы ведь не сомневались, что враг детства может предать. И вы, и Сириус чувствовали себя виноватыми. Оба сорвались. Как это помешало после, когда я по дурости стал считать Сириуса кем-то вроде младшего брата, требующего опеки, а вас — врагом.

— Взаимные предубеждения в итоге оказались небесполезными.

— Это так. Хотя, знаете ли, трудно оказалось в одночасье перестроить все свои представления и воспоминания.

— Согласен, непросто, поэтому-то спасителей обычно очень немного.

— А еще я навсегда запомнил ваш последний урок по Темным искусствам.

— Башня?

— Погоня. Вы ведь впервые вели себя как педагог, который в первую очередь учит, а во вторую убегает от ученика, стараясь его защитить и вдолбить важные истины.

— Наверное, с вами сразу так и стоило заниматься, толку бы было больше?

— Возможно. А ведь преподавание — ваше призвание.

— Все-таки в должности директора тоже есть свои плюсы. Хотя я совсем иначе их вижу, нежели…

— Альбус Дамблдор.

— Да…

— Я помню ваше лицо на башне.

— Не надо…

— Это было страшно, я видел ненависть и приписал ее… а оказалось...

— Пейте ваш чай.

Кашель.

— Авроры не умеют пить огневиски?

— Авроры не ожидали, что вместо чая там будет спиртное.

— А говорите, что в ту ночь я вас многому научил. Не знаю чему, но явно не пользе невербальных заклинаний.

— Предлагаю тост.

— Валяйте.

— За вашу душу.

— Не понимаю.

— За то, что вам удалось ее сохранить неповрежденной. Невзирая на то, что вам приходилось делать и кого изображать. Я рад, что вы не мучаетесь, а живете во всех смыслах этого слова. Я боялся, что вы не сможете жить.

— Боялись, что я не смогу жить? Но как вы догадались, что я не умер?

— Портрет. В кабинете директора не оказалось вашего портрета.

— Да, с этим я ничего не мог поделать. Даже странно, что меня не ищет аврорат.

— Ищут, но не они, а неописуемые.

— Можно начинать волноваться?

— Не стоит. Ведь вас уже нашли. Отсюда и соломонова печать, и ваше приглашение.

— Так вы знали?

— Я? А с чего? Я же простой аврор.

— Вы знали и поэтому взяли с собой сына.

— Нет, не поэтому.

— Сколько у вас детей?

— Трое. Старший Джеймс, Младшая Лили. А это — Альбус Северус.

— А где же Сириус?

— Спасибо за идею. Если будет еще один мальчик…

— Не меняйте тему разговора. Неужели вы можете рассчитывать, что я поверю в случайность вашего визита?

— А ведь это и правда случайность. К вам должен был приехать не я. Но у коллеги заболела жена. Я не смог отказать. У меня всегда так — стоит поступить правильно, как меня за это награждают.

— Вы хотите сказать, я ваша награда? Это переходит все границы!

— Почему нет?

— Поттер!

— Какой именно? Их тут два.

— Тогда не забывайте, что тут еще и два слизеринца против одного гриффиндорца…

— Ну, то, что представители вашего факультета любят пользоваться численным превосходством, меня давно не удивляет.

— И два Северуса. Несмотря на то что один из них Поттер.

— Черт, предлагаю еще раз выпить. Вы наколдуете или мне достать подарок от Министерства магии?

— А почему вы его раньше не достали?

— Не поверите, увидел вас, растерялся и все забыл. Словно снова стал учеником. А разве ученик может дарить учителю огневиски?

— Прискорбно, что такая мысль не посетила вас раньше, — возможно, некоторых предубеждений удалось бы избежать.

— Профессор, вы бы стали спаивать ученика? Несовершеннолетнего?

— Как каждый год с убийцами общаться — так можно, как подарить любимому учителю спиртное — так нельзя.

— Ваше здоровье.

— И ваше.

Ал смотрит на взрослых. Молчат, долго, пьют уже третью или четвертую чашку чая — и молчат.

Это уже не интересно, а откровенно скучно.

И Ал спрашивает:

— Вон та зеленая подушка на самом деле не подушка, а книга?

— По чарам, видимо, у тебя неплохие отметки, — усмехается мистер Принц. — Отвечу на любой вопрос, даже если он не понравится твоему отцу, если ты скажешь, на чем мы сидим.

— Тут не только чары, но и трансфигурация… мне нужно время.

— Я никуда не спешу. А вы, мистер Поттер?

— Здесь два Поттера.

Тихое «и два Северуса» — на этот раз осталось несказанным.


***


— Джеймс, Лили, Альбус Северус и — Поттеры. Решили заодно всех примирить?

— Не без того.

— Остроумно.

— Знал, что вы оцените. Профессор Дамблдор, например, пришел в восторг.

— Профессор Дамблдор?

— Простите, его портрет.

— Ах, портрет.

— Скажите, вы ни о чем не жалеете?

— А вы?

— Иногда жалею. Редко, в последнее время очень редко. А первое время хотелось вернуться и исправить.

— Что именно?

— Спасти тех, кого не успел.

— Бесплодные мечтания.


— Неужели у вас не бывало таких мыслей?

— Когда-то были. В прошлой жизни.

— До хижины?
— Так вы и хижину себе не простили?

— Я в тот день дважды спас одного недруга. А о вас не подумал. Наверное, до конца не верил, что так легко можно погибнуть.

— Так вот в чем причина такого имени для ребенка.

— Отчасти да.

— Однако я понимаю, что вы скорее ставили иную задачу — убедить общественность в том, что некий директор Хогвартса имеет право войти в учебник истории, причем не как преступник.

— Нет, это побочный эффект. Я просто назвал детей в честь тех людей, без которых не было бы ни меня, ни окончательной победы. Родители подарили мне жизнь, дважды. А наполнить эту жизнь смыслом помогли два наставника. Один добрый, другой… кхм…

— Благодарю покорно, вы еще скажите, что я несу ответственность за формирование вашего характера.

— По сути, да — личность Гарри Поттера оттачивали два скульптора. И знаете, мне нравится, что получилось. Так же как и то, что мой учитель тоже вырос и кое-что перерос. Пусть даже он называет это «оплатить счет сполна».

— И теперь вы пойдете осчастливливать этим открытием некий портрет?

— А вы против?

— Разве мое мнение что-нибудь изменит?

— Да. Я не пойду наперекор. Если для того мира вы хотите остаться в числе мертвых, Министерство станет сотрудничать с мистером Принцем. Если вернетесь под прежним именем, станете героем.

— Мистер Поттер, меня прежнего больше нет. Тот человек, которого вы вспоминаете и который хотел бы многое изменить в своей жизни и многих спасти, как вы проницательно заметили, оплатил свой счет сполна.

— Понимаю.

— Но хотели увериться.

— Хотел, чтобы вы сами мне это сказали.

— Тогда у меня к вам последняя просьба.


***


Ал воспользовался тем, что папа и мистер Принц снова замолчали, и, нахмурившись, что-то долго вычислял.

— Портрет! — наконец воскликнул он.

Взрослые дружно вздрогнули.

— Красное кресло, на котором сидит папа, — это красная подушка, просто подушка, — охотно разъяснил мальчик. — Мое кресло сделано из дамской шляпы, старомодной, я такую видел только на голове у бабушки профессора Лонгботома. Кресло мистера Принца — картина, чей-то портрет.

— Все верно, — удивился директор. — Задавайте свой вопрос.

Ал улыбнулся.

— Можно задать его при следующей встрече?

— Ловко ты напрашиваешься еще на одно приглашение, — хмыкнул отец.

— Просто я ничего умного пока не сочинил. Слишком много непонятного, слишком о многом хочется спросить. Прежде чем спрашивать — нужно как следует обдумать.
— Хорошо, мистер Поттер–младший, как будет готов вопрос — шлите сову. Встречу обещать не могу, ответ гарантирую.

— Благодарю вас, сэр.

Мистер Александр поднялся с кресла. Ал увидел, что папа тоже встает, и мигом вскочил на ноги, чуть не опрокинув столик. Чашки и чайники задрожали, но упасть не успели — исчезли, подчиняясь движению брови директора.

— Мистер Поттер, думаю, место этого кресла, то есть портрета, в одном кабинете в Шотландии. Заодно вам ничего не придется объяснять.

Директор Ливвилы взмахнул палочкой. Кресло свернулось в подушку, а потом вытянулось в портрет.

Папа долго и внимательно его рассматривал.

— Да, думаю, это хороший способ остановить все слухи, — наконец произнес он. — Великолепная имитация.

— У меня был хороший учитель. Вскоре ему предстоит еще раз оценить мою работу, только на этот раз — изнутри.

— Полагаю, он будет доволен.

— С вами, оказывается, приятно иметь дело, мистер Поттер, вы научились схватывать на лету.

— Я тоже был рад с вами повида… познакомиться.

Они обменялись рукопожатием, и впервые за весь разговор никто не отвел глаз, затем Поттер–старший взял Ала под руку и дотронулся до портрета.

Ал ни капельки не удивился, когда они в ту же секунду очутились в знакомом круглом кабинете с портретами на стенах. Папа, кажется, тоже, и директор Хогвартса. А вот его посетитель в мантии работника министерства, кажется, даже испугался.

— Мистер Поттер, — Макгонагалл смотрела на портрет, — это…

— Да, это Северус Снейп. Я поклялся, что добьюсь появления портрета здесь, в Хогвартсе.

— Надеюсь, вам не пришлось убивать его для этого? — улыбнулся министерский.
Гарри Поттер пристально посмотрел на шутника, а потом холодно произнес:

— Он погиб двадцать лет назад.

Ал, не отрываясь, изучал портрет. Оттуда, сложив руки на груди, на него смотрел директор Ливиллы — Александр Принц.



—конец—
ноябрь 2007 г.

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

«Семейное счастье Малфоев», фанфик

[Чай с ванилью]

Название: Семейное счастье Малфоев.
Фандом: ГП.
Автор: Танка Морева.
Бета: Mummi.
Рейтинг: G.
Герои: ЛМ/НМ, ДМ и его гости.
Жанр: юмор.
Саммари: День Рождения Драко Малфоя и его последствия.
Дисклеймер: Фанфик по миру Дж. Роулинг. Автор не преследует материальной выгоды.

***

— Сколько нам еще ждать? — поинтересовался Люциус, засовывая руку в карман, чтобы достать фамильные часы, принадлежавшие еще прадеду. Но в кармане часов не обнаружилось. Только обрывок цепочки.

Нарцисса посмотрела на озадаченного мужа таким взглядом, словно перед ней был нашкодивший Драко.

Люциус засуетился, принялся выворачивать остальные карманы:

— Я не мог их потерять. Цепочка зачарована… Их украли!

Нарцисса еще раз взглянула на мужа.

— Да, — вздохнул Люциус, — ты совершенно права, дорогая, их не могли украсть. Они были заговорены против злого умысла, — и снова принялся рыться в карманах.

— Дорогой, — ледяным тоном произнесла Нарцисса, — у нас гости.

— Что? — похлопывая себя по карманам, переспросил Люциус. — А, да, гости.

Драко сегодня исполнялось восемь лет. По этому случаю были приглашены знакомые с детьми примерно одного возраста, что и юный Малфой. Нарцисса рассудила, что сыну пора познакомиться с будущими товарищами по учебе. Будущие товарищи по учебе: Панси Паркинсон, Теодор Нотт, Винсент Крэбб и Грегори Гойл — в зеленых островерхих шляпах (с колпака на колпак перепрыгивала вышитая серебром змейка) сгруппировались возле столика со сладостями и не обращали внимания на взрослых. Взрослые сгруппировались возле другого столика (с напитками) и тоже не замечали семейного недоразумения.

— Дорогой, — еще раз повторила Нарцисса.

— Да-да, дорогая, — Люциус бросил свои поиски и наклонился поцеловать руку жены в знак примирения, но внезапно выпрямился, издав сдавленный горловой звук.

— Что-то не так?

— Твое обручальное кольцо! Его нет.

— Действительно, — Нарцисса приподняла руку, затянутую в белую перчатку, — кольца нет.

— И браслета! Я собственноручно его застегивал. Из розового жемчуга.

Нарцисса притронулась левой рукой к шее. Колье тоже отсутствовало.

— Нас обокрали, дорогая, — Люциус подозрительно покосился на гостей.

— Полагаю, есть более приемлемое объяснение, дорогой.

— Но…

— Не сейчас.

— Как скажешь, дорогая, — с громким вздохом Малфой таки поцеловал руку жены.

Идиллия была нарушена появлением домового эльфа.

— Трикки плохой эльф, плохой эльф, — заканючил домовик, уцепившись за подол мантии миссис Малфой.

— Трикки, приказываю тебе говорить все прямо, накажешь себя после, — строго произнесла Нарцисса.

— Трикки плохой эльф. Потому что только плохой эльф не может подать мастеру Драко десерт.

— Десерт не готов? — удивился Люциус.

— Готов-готов, — зарыдал эльф.

— Трикки, прекрати, — приказала Нарцисса, и Трикки благодарно высморкался в ее мантию, — почему ты не можешь подать десерт, если он готов?

— Потому что исчезли серебряные вилочки для десерта! — Трикки принялся биться головой о паркет.

— Та-ак! — вырвалось у Люциуса.

— Трикки, отправляйся на кухню, — спешно распорядилась Нарцисса, и домовик с хлопком исчез из гостиной.

— Это переходит все границы! — не унимался Люциус. — Я вызываю министерских работников!

— Ты хочешь подарить сыну день допросов с аврорами, дорогой? — спокойно спросила Нарцисса.

— Нет. Но…

— После, мы обсудим все после…

— Он идет, идет, — пискнула Панси.

— Нокс! — произнесла Нарцисса, и гостиная погрузилась в темноту, но не в тишину.

— Ай, он укусил меня! — взвизгнул Гойл.

— Он вырывается, мне одному его не удержать, — предупредил Крэбб.

— Может, подарим Драко что-нибудь другое? — спросил Нотт.

— Тс-с! — страшным шепотом произнесла Панси.

— Нюхлер уже не кажется мне хорошей идей, Панси, — прошептал ей Нотт.

— А я думаю, Малфоям подарок понравится, — упрямо возразила Панси, — вот увидишь, они будут счастливы.

Ответить ей Нотт не успел. Вспыхнул свет, ошарашив юного именинника.

— Сюрприз! — закричали все присутствующие.

Под потолок взвились серпантинные змейки, с оглушительным хлопком взорвались, и появилась переливающаяся всеми цветами радуги надпись: «Драко — 8 лет!».

— Вытаскивайте наш сюрприз, — распорядилась Панси.

Крэбб и Гойл не без труда вытащили в центр гостиной коробку.

— С днем рождения, — объявил Нотт.

В коробке лежал полузадохшийся нюхлер, прижимая к себе серебряные вилочки, часы с оборванной цепочкой, розовый браслет, колье, обручальное кольцо, а также:

— три сикля Нотта;

— четыре галлеона Панси;

— серебряный медальон Драко;

— бронзового грифона — порт-ключ Гойла;

— и позолоченную визитку с надписью «Ведьмы для состоятельных колдунов».

Малфои были счастливы.

Особенно позолоченной визитке.



Прошло четыре года


— Дорогая, — сделав глоток аперитива, проговорил Люциус, — твой бойкот длится целых пять лет!

— Только четыре года, дорогой, но... думаю, да, число пять более круглое. Справим наш небольшой юбилей.

— Нарцисса, клянусь здоровьем Драко...

— Здоровьем Драко? Что-то не видно, что тебя оно интересует.

— Почему это не видно, дорогая?

— Кто купил эти жуткие метлы для квиддича? Кто добился, чтобы наш сын оказался в опасности?

— В опасности? — Люциус от неожиданности отхлебнул больше, чем собирался. — Но, дорогая, квиддич — это всего лишь спорт. И популярный спорт. Я позаботился о положении Драко в Хогвартсе. Ты же сама знаешь, что квиддичные игроки имеют авторитет среди сверстников.

— А еще я знаю, что после каждой игры они попадают к колдомедикам.

— Дорогая, но Драко не девочка, ты не сможешь его оградить от ударов судьбы.

— Хочешь сказать, я плохая мать?

— О Мерлин и Темный Лорд вместе взятые — НЕТ! — Люциус присел на подлокотник кресла, склонившись к жене. — Дорогая, — проникновенно произнес он, глядя ей в глаза, — визитка мне нужна была только для политики. Разве я мог бы променять тебя на какую-то ведьму?

— На горячую ведьму! Так сказано в их рекламе!

— Это против-то темпераментной крови Блэков? Цисси, любовь моя, ты иногда такая смешная.

Аперитив был допит, а стакан отлевитирован на каминную полку.

— Значит, политика? — недоверчиво спросила Нарцисса.

— Конечно. Я пользовался услугами этого агентства, но не для себя. Только для самых несговорчивых чиновников. Вызовешь для них даму, и контракт у тебя в кармане.

— В таком случае, дорогой, каковы же твои достижения? Мне интересно, чего ты добился своими дамами? Почему Артур Уизли смеет приезжать к нам и искать старые семейные реликвии?

— Темномагические предметы, — поправил ее Люциус, признаваясь себе, что в целом она права. Все их темномагические предметы являлись семейными реликвиями.

— Мы не будем обсуждать терминологию. Ответь на вопрос.

— Потому, дорогая, — со вздохом признался Люциус, — что Артур Уизли верен своей жене.

— Какое прекрасное качество характера! Я завидую Молли, — холодно произнесла Нарцисса.

— Незачем, дорогая, я предан тебе.

— Да?

— Верь мне.

— А как же слухи о твоем донжуанстве?

— Это всего лишь слухи, дорогая, которые распускаю я сам.

— Чтобы унизить меня?

— Отнюдь нет, дорогая, чтобы оппоненты не принимали меня всерьез.

— Пожалуй, стоит дать тебе шанс, — сдалась миссис Малфой.

После продолжительного поцелуя Люциус, усевшись на подлокотнике поудобнее и не убирая руки с плеч жены, счастливо произнес:

— Многие жены согласились бы на легкие интрижки супруга на стороне, только бы он ни во что не ввязывался. Например, миссис Нотт. Знала бы ты, как мистер Нотт страдает от вечных упреков благоверной. А ты — настоящая жена, которая разделяет и взгляды, и дела мужа.

— Я из рода Блэков, и у меня в венах не вода, а кровь, мистер Малфой, — отозвалась Нарцисса, поднимаясь с кресла и подходя к камину, — и потом, я считаю, что мужчина должен заниматься государственными делами. Это его долг. К тому же, политика не разрушает семьи, в отличие от привычки получать удовольствие на стороне.

Люциус довольно улыбался.
Нарцисса смотрела на пустой стакан из-под аперитива и тоже улыбалась. Как прекрасно, что существует такое зелье, как сыворотка правды.

До размещения в Малфой-мэноре ставки Волдеморта оставалось целых пять лет, Люциусу — четыре года до Азкабана.

Еще можно было верить, что политика — безобидная игра. Глядя на пустой стакан и думая о любви.

`fin`

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

«Крысоловка для друга», фанфик

[Чай с ванилью]

Название: Крысоловка для друга.
Фандом: ГП.
Автор: TerryBolger, Танка Морева.
Бета: kasmunaut
Рейтинг: G
Герои: ПП, СБ
Жанр: POV, драма
Предупреждение: Написано на фест «За кадром».
Дисклеймер: Все принадлежит Роулинг.

***

Он зашел туда один, никого из нас не взял — оставил, как почетную охрану у дверей. Закуривший Снейп хмыкнул, что скорее — как собак, которых не пускают в приличный дом. Он курил, отвернувшись, вглядываясь в окна на втором этаже, в женский силуэт на фоне желтых занавесок. Хммм, у Лили для грязнокровки всегда была отличная грудь. Высокая, упругая. Как мял ее Поттер. Сплевываю. Поттер, как же я его ненавижу. Ненавижу! А теперь уже нет. Потому что в окне первого этажа полыхнуло мертвенно-зеленым.

Снейп поднес ладонь ко рту. Ладонь подсвечена огоньком Incendio, зажегшим сигарету. Уже вторую.

— Ты видел? — шепнул я ему — и зачем я подошел на шаг ближе? Да к этому ублюдку не подступиться, даром что его Лорд отличает.

— Я сомневаюсь, что мы можем даже одно явление видеть одинаково.

— Смотри, он поднялся!

Снейп только закатил глаза, продолжая дымить. Ублюдок. Такой же, как они. Но ничего. Ничего. Одного уже нет. А потом не будет и этого, благородного рыцаря имени упавшей звезды. Или как он себя называл. И Луни. И этого сальноволосого ублюдка. Чем он лучше меня? И почему он на меня так смотрит, словно знает, о чем я сейчас подумал? Я ни о чем не думал! Не думал! Не думал!

— Жалко мальчишку.

Хмыканьем мне в ответ.

— О, Снейп, да что ты фыркаешь! Из него бы вышел отличный… отличный, — не могу подобрать слова. — Он наверняка такой же сильный, как Джеймс, ну и Лили, даром что грязнокровка, не самая слабая ведьма. Если бы его натаскать …

— Пригреть змею у себя на груди, ты хочешь сказать, Петтигрю, — прошипел Снейп. Как догорающая сигарета не обжигала ему пальцы, я просто не представлял. — А ты, должно быть, уже представил себе, как Темный Лорд поручает тебе возиться с малышом. Ты ведь это хорошо умеешь? Скольких братьев и сестер ты вынянчил?

Я стараюсь не слушать его. Не слушать, не слушать, не слушать! А потом все заглушает крик — это Мэгги кричит и мама бежит ее успокаивать? Я опять что-то сделал неправильно? Но Снейп сжимает в кулаке непогашенную сигарету — смотрит на второй этаж, там, где детская, с такой миленькой кроваткой с погремушкой в виде луны, окруженной звездами. Зеленая вспышка. И затем почему-то красная. Крики, крики — и детский плач, когда за разбитым окном перестает полыхать.

— Черт, Мерлин и Моргана! — Снейп выплевывает слова и бросается в дом — дверь и так после лордовской Alahomora еле в петлях держится.

А мне и внизу хорошо. Хорошо, хорошо. Только, похоже, Темного Лорда с нами больше нет. Потому что никто не выходит из дома, только ребенок надрывно плачет — и я увидел, как Снейп укачивает малыша. И совсем не так ловко, как это делал Блэк. Чертов Блэк! Это он их предал! Если бы не он, вообще ничего бы не было! Не было!

Я физически почувствовал, как Fidelius исчезал, просачивался через меня уходящей в землю силой. О, что сейчас будет! Дрожь, дрожь, словно я простыл. Да, я болен! Болен! Болен! Хлопки аппарации.

Бежать, бежать — чтобы он меня не догнал. Он и без Поттера опасен. О, как же они мне надоели! Мерзкие, гадкие любители грязнокровок! Бр-р-р-р-р-р! Аппарировать несколько раз, чтобы добраться до дома. Дома хорошо. Только бы Мэгги не кричала. И мама не кричала. Как же мне надоело, что они кричат!

Они всегда с Джеймсом залезали в кровать, закрывались пологом и там шушукались и смеялись, Громко! Иногда даже были слышны их анекдоты… были слышны. О нет, нет, нет! Он же сейчас узнает, что это я, я во всем виноват.

Вот и поймет, что я не такой дурак, как он думал. Блэк только и думал, что это он звезда. Звезда! Как же! Только бы и блистал вечерами в коридорах улыбкой. И никогда не замечал, что я радом, за углом. Обнимал их — нежно, нежно, нежно. Шептал им что-то на ухо. Я не умею читать по губам! Целовал руки. У-у-ух, как же я его ненавижу! Они все о нем говорили! Сириус то, Сириус это…

Авроры уже прочистили дом. Снейпа — нашли или нет? Пусть и сидит, мышь недобитая! Ему бы только зубами клацать, ублюдок, нет чтобы сказать, что придумал. Только о своей шкуре и думает, сволочь слизеринская.

— Кто здесь? Выйти на свет и сдать палочку! — Металлический голос аврора заставил меня вздрогнуть. Ненавижу дрожать! Он всегда меня поддразнивал! «Джеймс, да перестань ты! Питер, иди сюда. И перестань. Вот если бы ты был девчонкой, то я бы тебя обнял. Или младшим братом». Как же я ненавижу Регулуса!

— Да, сэр, да. — Моя голова сама наклонилась ниже, на губах появилась заискивающая улыбка. Аврор кивнул, показывая, что узнал меня.

— Здравствуйте, мистер Петтигрю. Вы…

— Вы должны поймать Блэка! — Голос меня с трудом слушается. Но мне нужно это сказать. Мне нужно жить. Нужно, нужно, нужно! — Он был Хранителем. Там, — я махнул в сторону дома, — там есть живые? Он...

— Петтигрю! — ревел прилетевший на мотоцикле к дому в Годриковой Лощине Блэк. Мой аврор обернулся, накладывая Stupefy, но эта сволочь, Блэк, успел увернуться.

Бежать, бежать, мне надо бежать! Аппарировать, но сосредоточиться не получается.

— Стой, предатель!

— Держите, сэр!

Аврор всунул портключ мне в руки, потные и липкие, самому противно, не то, что Блэку, который у нас любитель всего прекрасного. Тонкая, нежная натура. Да, читать стихи Венере Браун на закате и вытирать ее башмаки своим носовым платком только он и мог. Я бы и сам тогда ушел — больно надо было мне подглядывать! — нечего Блэку меня спроваживать из-за дуба. И вежливо так! Будто я не знаю, какие гадости он может говорить, сукин сын.

— Avada Kedavra!

Аврор рухнул, подкошенный. Его подбежавшие товарищи увидели только Блэка, наставлявшего на него палочку. Так тебе и надо, Блэк! Все знают, что ты был первым вместе с Джеймсом по защите от темных искусств. И все знают, что Блэки — темные маги! Да, да, да! Надо отвечать за свою кровь! И за чужую.


Портключ перенес меня в деревеньку недалеко от Данди. В нос шибануло соленым морским воздухом. Рыбаки, гревшиеся у костра совсем рядом с деревянным причалом, смотрели на меня, как на черта. Я шагнул назад, делая им ручкой. Минут пятнадцать брел по вереску — мимо тропы. Чтобы пропасть под дождь. Ненавижу дождь! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Это Поттер с Блэком не упускали возможности пробежаться по лужам или сыграть в квиддич под дождем. Дурацкая игра. Еще и меня тащили… а куда я без них? «Эй, Питер, давай сыграем? Луни, ну уговори его, ну, пожалуйста. Питер, тебе это пойдет на пользу!». Без них — лучше. И больше пользы.

Но Блэк… он же может сказать, что это был я! А где я спрячусь? Он найдет маму… Я не хочу, чтобы она знала! Не хочу! Только ее спасешь от одного, как начнет покушаться другой. Темный Лорд ее бы не тронул, он обещал. И Блэк, но он не давал мне обещания!

Я бежал под дождем, то и дело падая, поскальзываясь на траве. Как же теперь, как же? Мама, мама, мамочка…

А когда-то давно, на первом курсе, когда я плакал, Блэк забрался мне в кровать, извращенец хренов. Дышал в шею и что-то бормотал про свою сумасшедшую мамашу.

Нужно его убить. Или он меня. Того. Джеймс же был ему всегда дороже! И чтобы Луни считал его предателем. Да! Да! Да!

Я вернулся к рыбакам — теперь их была уже дюжина. Видевшие мое появление оживленно пересказывали произошедшее, вызывая смешки и подначки только вернувшихся с моря. Костер был достаточно большим… Совсем рядом была дорога, ведшая от школы к самой деревне. Какой идиот построил школу на отшибе?! Как там говорил Снейп? Порох? Если его разложить вокруг, наложить Incendio, когда Блэк аппарирует… Где же мне его быстро раздобыть? Как мне успеть до появления Блэка? Еще бы он не вытряс из Авроров, куда переносил тот портключ. Обаятельный сукин сын. Обаятельный. И слепой как крот! Да!

Порох… аппарировать в наш штаб, прошерстить Снейпову лабораторию, найти дурно пахнущий порошок. Должно быть, должно быть… черт, это же Снейповы слова! Я присел на минуту на скамеечку, придвинутую в кушетке. Голова раскалывалась. Блэк всегда в таких случая тихо скулил, никого к себе не подпуская. Прятался за красной занавесью постели. Только пятки выглядывали. Которые любил щекотать Джеймс: эй, Сирии, выходи. После такого вечера с больной головой Блэк во сне звал Регулуса. Регулус, впрочем, то же самое делал, когда мы спали вповалку в каком-нибудь охотничьем домике после очередного рейда Пожирателей, — звал брата. Придурки.


Я ждал больше часа. Успел отправить сову в ближайшее отделение аврората. Чтобы они хоть как-то меня защитили. Написал им, что знаю, как найти Блэка. Предателя Блэка, который предал Поттеров. За которым нужно было организовать погоню. Предателя, не выдержавшего тяжести собственного злодеяния. Ха! Злодеяния. Злодей из него получался прекрасный. Если бы не его дурацкое предложение, мне бы не пришлось все это устраивать. Страшно... страшно-то как! Зачем, зачем, зачем Джеймс согласился с Блэком? Они всегда друг с другом соглашались! Близнецы чертовы. Горло сводило – как судорогой.

Но Блэк не появлялся. Я ждал, ждал, ждал. Рыбаки уже завернулись в пледы, коротая ночь до рассветного клева. Я ждал, ждал, ждал. А Блэк все не приходил и не приходил. Как он не приходил со своих свиданий на последнем курсе. Джеймс успевал нас Луни измучить своими восторгами от очередного вечера с Эванс, а Блэк все не приходил и не приходил. А, возвращаясь, бросался на Джеймса, чтобы вышептать ему в ухо: «Дружище, она классная!» или «Дружище, жаль, она не готова втроем и даже вчетвером. Но слово дамы — закон».

Я уже задремал — было часа четыре утра. Именно это время сладких снов Блэк выбрал, чтобы аппарировать. Хлопок прозвучал как взрыв — я дернулся, едва не слетев в грязь с мокрого бревна.

— Питер! Предатель хренов!

— Лили с Джеймсом, Сириус! Как ты мог?

Почему я это прорыдал?! На нас обернулись рыбаки.

Наконец заклинание сработало — прогремел взрыв, заглушивший вопли умирающих. Туда им и дорога, этим грязнокровным. Они даже не люди! А предатель крови Блэк еще больший нелюдь!
Сириус, этот заносчивый болван так ничего и не понял! Я смотрел на него, оседающего в пропитанную кровью землю, сквозь пороховой дым.

Сердце билось, билось, билось в груди, словно расстроилось. Сейчас самое страшное — отрезать себе палец, чтобы все думали, что это он! Он убил всех! Он и убил! Да, да, я знаю! Он всех убил! Если бы он сюда не аппарировал, а сразу сдался властям, то эти грязнокровные бы жили! А там — последний подарок моему Лорду! Моему Лорду!

Боль рванула руку — палец упал мне в ладонь, тут же залившуюся кровью. Кровь текла, текла, текла. Я смотрел на нее, смотрел и не мог оторвать взгляда. Пока Блэк не застонал. Это все из-за него!

— На! Держи!

Мне оставалось только раскачиваться на одном месте, пока оглушенный Блэк разбирался, что это такое упало у него перед носом. Тупой придурок. Вечно бросается сломя голову во имя каких-то рыцарских идеалов. Благородства, Света, Честности. А потом расхлебывай. Рыцарь упавшей звезды. Звезды, упавшей в Азкабан. Не хочешь? Сейчас вот авроры аппарируют и будет тебе благородство. Увидишь, что тут дело — дрянь. О, как же все болит!

От боли я не заметил, как он поднялся и подобрался ко мне, чтоб выхватить палочку, жалобно хрустнувшую в его руке. Пусть он руки зазанозит свои!

— Я тебя придушу, мелкий предатель! Крыса!

Крыса, да! Обратиться — это дело одной минуты. Как раз вовремя — авроры аппарировали.

Я спрятался в вереске, оглушенный ревом Блэка. Все, будет Темный Лорд править. Будет! Я знаю! А вы все за все заплатите! Заплатите! Заплатите! Мерлин, как же больно...

***

Ветер скулил, как бездомный пес, и швырялся охапками листьев. Дом остывал. Сквозняк крутил поземки писем и колдографий, пыль от рухнувшей крыши оседала и никак не могла осесть. Хагрид наполовину разгреб завал, когда доставал Гарри, а Лили трогать не стал, проверил только, можно ли помочь, и оставил аврорам составлять протокол.

Как только смолк рев мотоцикла, Сириус, сидевший у входа, вскочил и взмахом палочки уничтожил обломки, накрывшие Лили.

Спокойная, тихая, красивая, хотя рыжие кудри поблекли, побелели от осыпавшей штукатурки, щеки бескровны, руки раскинуты — готова взлететь как маленькая птичка. Прикрывала Гарри. Лили прикрывала Гарри.

Джеймс у входа. Без палочки. Был уверен, что свои. А кто не был?

Вместе. Они должны быть вместе. Неправильно, что так далеко друг от друга. Нечего ждать авроров. Что установят авроры? Что Джея убили у двери? А Лили на втором этаже? Разве важно, где их убили?

Разве важно, как их убили?

Что может быть важнее того, что их разделяют ярды и футы?

Вместе. В жизни и в смерти.

Так. Хорошо.

Они лежали, вытянувшись на полу, словно спали, словно устали, и Сириус одеревенел. Не чувствуя холода, он стоял и никак не мог поверить.

Не мог поверить, что натворил.

Питер — хранитель. Слабое звено, на которое никто не подумает. Замечательный план! Почему же он не подумал, что Питера легче будет прижать и заставить выдать тайну?

Где же Питер?

Его пытали? Но раскрыть тайну хранителя невозможно под принуждением. Только если сам захочешь. Что с ним сделали, что он сам захотел сдать друзей?
Как его искать? Жив ли он? В своем ли уме?

И что можно здесь исправить? Разве можно что-то исправить?

Чего можно добиться от Питера? Признания? Но ведь виноват не Хвост.

Виноват, он, Сириус Блэк.

Раздались хлопки аппараций. Сириус поднял палочку, готовый погибнуть, если то Упивающиеся Смерти. Он, пожалуй, хотел бы, чтобы сюда явились слуги Волдеморта.

Антиаппарационный барьер он почуял сразу. И сразу узнал голос Хмури. Авроры и фениксовцы.

Видеть тошно, особенно последних. Что он им скажет? А они? Снова, как Хагрид будут хлопать по плечу и говорить чепуху, думая, что ему оттого станет легче?

Как может стать легче и зачем — Сириус не понимал. Не понимал этого и рвущийся в нем Бродяга, который хотел бежать, бежать вперед, за крысой. Бежать и выть. Выть так, чтобы от страха все встречные крысы поджимали хвосты.

Последний взгляд на друзей.

Теплый июнь, ТРИТОНЫ на носу. Они лениво валяются под деревом у озера, и Лили проверяет Хвоста. Приподнялась, опираясь на локоть, серьезно наморщила носик, копируя мисс Пинс, пока Джей не стал щекотаться травинкой, и она не рассмеялась, звонко-звонко, как колокольчик.

И как же тогда светло улыбнулся ей Джей!

Сириус сейчас бы всё отдал за такую улыбку на лице друга.

Но тот лежал на полу и не дышал, хотя Сириусу всё казалось, что тот жив.

Нет. Нет! Бродяга взвыл от боли и рванул меж авроров, не разбирая дороги.

Лондон встретил его мокрым асфальтом. В Дырявом котле праздновали Хэллоуин, на Диагон-аллее празднично горели украшенные тыквами витрины и блестела брусчатка. Никого. Бродяга принюхался: Хвостом не пахло.

Ноктюрн-аллея. Встревоженный рой голосов, колдуны в масках. Липкий шепот: «Темный лорд пал. Пал».

Бродягу заметили, и в него полетело заклятие, но он увернулся, заскочил на угол и аппарировал.
Сириус до этой ночи и не знал, что Бродяга умел аппарировать.

В штабе Ордена никого. Но пахнет Хвостом. Особенно сильно в гардеробной.

Бродяга вломился в комнату. Заскулил, яростно забил хвостом. Свернулся в клубок, превращаясь снова в человека.

Перед ним лежали Джеймс и Лили. Лили как кукла, на боку, согнув руку в локте, сморщив нос, будто сейчас чихнет или рассмеется. А Джеймс счастливо улыбался в ответ.

Вот только щеки Лили белели от пыли, а глаза были закрыты.

А у Джеймса на лбу выступил иней.


Сириус поднялся на колени, качнулся. Боггарт… И Питер недавно его тоже рассматривал. Интересно, что ему почудилось?

Интересно, что он делал здесь?

Наваждение, всего лишь наваждение, но так трудно оторваться от их улыбок. От живых улыбок уже мертвых людей.

Сириус ждал. Ждал, что Джеймс оживет и скажет:

— Что ты натворил, Бродяга?

И ждал укоризненного взгляда Лили.


Он боялся этого взгляда, но, видимо не достаточно сильно. Видимо, самым
страшным для Сириуса было как раз то, что Джеймс и Лили уже не могли ожить, даже будучи боггартом.

Бродяга снова не вытерпел, рванул по следу — Сириус перекидывался на бегу, отдаваясь волкодаву. Прочь из дома, прочь.

Рассветало. Запах Хвоста таял, как таяла ночь. Утро холодило нос. На сизом небе разливался нежный восход. Пес поднялся на задние лапы и снова стал человеком. Шедший мимо забулдыга чертыхнулся, принялся креститься и зарекаться не пить, когда Сириус понял.

Он понял, что Питер испуган и, как крыса, забился в щель, нашел укромное место и трясется там от страха. Его бесполезно искать среди Упивающихся, бесполезно караулить у дома и штаба.

Питера сломали, сломали под пытками — это всё объясняет. Кроме одного: как Упивающиеся нашли убежище Хвоста? Как вышли на него? Откуда у них информация, что Хвост — хранитель?

Неужели Джеймс рассказал Люпину? И Рем предал? Тем более надо найти Хвоста, уж он-то должен быть в курсе, кому раскрывал адрес Поттеров.

Но как найти? Ждать, пока сам объявится? Послать сову? А толку? Противосовинный барьер они все умели ставить. Ничего сложного, уровень ТРИТОН. И Питера учила накладывать чары Лили.

Которую он предал.

Вернее они вместе. Питер, потому что сломался под пытками. Сириус, потому что не предусмотрел защиту Хвоста.

Нет, толк есть. Проследить за совой, искать в том месте, где сова собьется со следа, искать по запаху.

А впрочем, есть средство связи, которое не остановить барьерами. И за которым Бродяга может вполне угнаться. Патронус.


Выхватить палочку, рассечь воздух, выкрикнуть заклинание. Обратиться снова Бродягой, броситься в путь за белым светом.


— Ты! Как ты мог? — рыдал Питер, и Сириус остолбенел. Свою ошибку он понял позже, но в ту секунду он остолбенел. Питер спятил? Не выдержал пыток? Не выдержал легилименции?

Когда полыхнуло, Бродяга еще верил, что Питер безумен. И только увидев отрезанный палец — понял, насколько сильно ошибся.

Ветер вырывал из легких лай, но тот почему-то выходил рваным смехом. Авроры монотонными голосами говорили что-то о признании и смягчении наказания. Признаться? Хохот рвал напополам. Запросто. Виновен от и до. Да. Собственноручно сдал друзей Волдеморту.

Не замечал, что операции срываются раз за разом. Не замечал, что трижды Лили и Джеймс попадали в ловушки. Не замечал, что вечно рядом крутился Хвост. Не замечал, что он куда-то пропадает порой и темнит-темнит-темнит.

Не замечал и подозревал молчуна Луни.

И предложил, предложил довериться предателю. А Джеймс пошел на поводу.

Мышеловка захлопнулась, и захлопнула её крыса. Разве не остроумно?

Он не мог говорить. Только смеяться и повторять: — Это я. Я их предал.

Часть его осталась в гостиной Поттеров. Часть его, что знала зачем живет и почему.

Сириус не замечал страха на лицах авроров. Он не заметил, как успокоился. Безразличие охватило его.

Сириус знал точно одно: искупить вину — не получится, потому что нельзя всё исправить и повернуть вспять. Поэтому он молчал во время всех остальных допросов. Его посадил в Азкабан пожизненно сам Крауч — глава магического правопорядка, и это Сириусу первое время было совершенно безразлично.

--fin--

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

[belana]

Название: Lime in the coconut
Фандом: House MD
Автор: aRegularJo
Переводчик: belana
Бета: Nadalz
Ссылка на оригинал: ссылка
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Рейтинг: G
Герои: Хаус, Чейз, Кэмерон, Катнер, Тауб
Жанр: джен
Дисклеймер: все принадлежит правообладателям
Саммари: как Хаус, Чейз и Кэмерон осуществили шутку в 5.10 «Пусть едят пирожные»
Предупреждение: мат (это таки Хаус разговаривает)
Примечание: 1. переводчик ни в зуб ногой в медицине, поэтому ориентировался на лостфильмовский перевод
2. к фику прилагается саундтрек Lime in the Coconut

1. You put the lime in the coconut

Было время обеда, и еда была вкусная. Пока ему в висок не ударил бумажный шарик, который отскочил по странной траектории и очутился в греческом салате.
– Что это? – спросила Кэмерон и потянулась за шариком. Чейз оглянулся, не понимая, с какой стороны прилетел снаряд. Он сразу подумал про Хауса, но нигде не было видно любимого (и в то же время самого ненавистного) хромого бывшего шефа. Кэмерон развернула записку так, чтобы Чейз мог прочитать, сама же она выглядела удивленной, чуть скептичной и немного разозленной.
На бумажке непередаваемым почерком Хауса было написано: «Брось девку. Через десять мин., морг».
Чейз нервно усмехнулся и забрал записку:
– Думаешь, стоит сходить?
– Да, – неожиданно твердо ответила Кэмерон. – Но я с тобой.
– Мне велели оставить тебя здесь, – сказал Чейз.
– С каких пор ты обращаешь внимание на желания Хауса? – не сдавалась Кэмерон. Она на Чейза злилась с тех пор, как он бросил ее одну во время захвата заложников на прошлой неделе, поэтому Чейз мудро решил не вступать в спор. – Я отнесу поднос. Нам надо выделять для обеденного перерыва побольше времени. Ненавижу эту еду.
– Да где же он? – спросил Чейз, вставая и следуя за ней к раздаче. – Я серьезно: ты его видишь?
Она осмотрелась, никого не обнаружила и пожала плечами:
– Нет. И Уилсона тоже не видно.
– Ты уверена, что хочешь пойти в морг на встречу с Хаусом без приглашения? – поинтересовался Чейз. – Он может на тебя труп бросить или что-нибудь еще устроить.
– Да ладно тебе, не сможет. Он ест столько викодина, что не сможет прицелиться, – Кэмерон одернула рукава водолазки. – Ты знаешь, о чем речь?
– Не имею ни малейшего представления, – он открыл перед ней дверь на лестницу. Они быстро и молча спустились в подвальный этаж. Набирая код на двери морга, Чейз заметил, что дежурный таинственным образом исчез. Он распахнул дверь и приготовился к волне холодного воздуха.
– Хаус? – осторожно произнес он. Кэмерон встала чуть позади, поежившись от холода.
– Нужно было взять с собой свитер, – пробормотала она. – Хаус! Хватит играть в дурацкие игры в морге! – она с опаской глянула на Чейза.
– Угу, это его непременно остановит, – проворчал тот. Она бросила на него сердитый взгляд и продолжила искать Хауса в комнате со столами для анатомирования.
Внезапно в комнату влетел Хаус верхом на вращающемся стуле и в обнимку с макетом скелета. Он двигался по непредсказуемой траектории, все время вращаясь, и в конце концов затормозил пятками. Но скелет все равно ударился о край стола и вылетел у него из рук, едва не зацепив Кэмерон (чего и следовало ожидать). Она сердито посмотрела на Хауса – тот пожал плечами.
– Я сказал оставить ее там, – проныл Хаус. – Если мне понадобится дополнительная совесть, позову Уилсона. – Кэмерон опять окинула его сердитым взглядом.
– Угу, как будто бумажный шарик, попавший мне в голову, не вызовет повышенный интерес, – насмешливо ответил Чейз и скрестил руки на груди.
– Ну, ты мне понадобишься, поэтому разрешаю остаться, – ответил Хаус.
– Понадоблюсь? – с издевкой переспросила Кэмерон. – Хаус, вам никогда не нужны люди.
Хаус изогнул бровь и извлек лэптоп из раковины на конце стола.
– Фу. Я к этому не притронусь, – скривилась Кэмерон.
– Только посмотри, сестра Жеманство, – Хаус развернул компьютер. – Глянь сюда. – Он махнул им рукой и продолжал веселиться, пока Чейз и Кэмерон изучали данные на мониторе.
Каким-то образом на компьютере Хауса беспроводная сеть работала даже в морге. На экране было простейшее изображение домика, нарисованного детской рукой, и человечек с головой Хауса, вырезанной из фотографии, махал из окна нижнего этажа. «Клиника повторного диагностирования доктора Хауса» гласила надпись над крышей домика, и время от времени под ним мелькала строчка: «Медицинские рекомендации напрямую от доктора Хауса». Хаус подвел мышь к иконке над дверью и кликнул.
– Что это? – спросил Чейз. – Амбиции – не самая сильная твоя сторона.
– Не говоря уже о том, что это определенно вредит пациенту, – добавила Кэмерон. – Медицинские рекомендации через Интернет не представляют ценности!
– Погоди из штанишек выскакивать, – Хаус внимательно на нее посмотрел. Кэмерон понимала: он ждал, что Чейз этого не спустит, а тот просто глубоко вздохнул. Она закатила глаза.
Открылась новая страница: «Доктор пришел!», и появился длинный список инструкций. Чейз просмотрел их по вертикали.
– Люди присылают тебе свои симптомы, ты говоришь им, что их первый врач был прав, и получаешь по пятьсот долларов за «совет»? – недоверчиво спросил Чейз. – Хаус, ты ли это?
– Именно, – ответил тот. – Тебе потребовалось всего пять минут на это умозаключение.
– Кто владелец ресурса? Ты можешь прикрыть этот сайт, если они используют твое имя. Хотя я уверена, что это вообще незаконная практика, – Кэмерон встала.
– Только в девяти штатах, – ответил Хаус. – И ни один не называется Нью-Джерси. Как думаете, кто тут хозяин? Даю подсказку: они работают здесь.
– Это, должно быть, Катнер, – подумав, заявил Чейз. – Ты, очевидно, уверен, что это не мы. А из всех врачей, с которыми ты работаешь, он единственный достаточно смел (или глуп), чтобы такое провернуть. Таубу будет жаль времени, Форман ни за что не признается, что использовать твое имя более прибыльно, чем его собственное, а у Тринадцатой не хватит фантазии. Плюс, все свое свободное время она тратит на девиц. Катнер достаточно сумасшедший, чтобы придумать этот план, и достаточно бестолковый, чтобы решить, что ты ничего не узнаешь.
Хаус посмотрел на него почти с восхищением, а Кэмерон спросила:
– Как ты узнал про этот ресурс?
– Ты когда-нибудь забивала свое имя в поисковик?
– Нет, – сказала она своим любимым тоном «я разговариваю либо с Хаусом, либо с ребенком-идиотом».
– А надо бы. Ты удивишься своим находкам, – ответил Хаус. – Ты тоже, Чейз. Как бы то ни было, этот маленький свечной заводик работает уже три недели.
– И ты все еще не прикрыл этот балаган? – резко спросила Кэмерон.
– Я над этим работаю. Настало время осуществить мой генеральный план по захвату вселенной. Или хотя бы план мести Катнеру. – Он радостно захохотал как герой фильма про вампиров. Чейз был вынужден признать: получилось жутко, потому что звук отражался от всех металлических поверхностей.
– Полегчало? – сухо поинтересовалась Кэмерон. – А встречу назначать в морге было необходимо?
– Да, – отозвался Хаус. – Вы, ребята, мне нужны.
– Для интриганства? – Чейз изогнул бровь. – А Кадди и Уилсон не подходят? – Чейзу Хаус нравился, правда-правда, но участвовать в его аукционах не хотелось совершенно.
– Вы. Мне. Нужны, – повторил тот. – Для вас есть мизансцена.
– Мизансцена? – переспросил Чейз. – Ты собираешься создать подставного пациента?
– И у нас опять есть победитель! – Хаус похлопал в ладоши. – Возможность регулярно трахаться очень хорошо влияет на твои способности к диагностированию.
Чейз и Кэмерон только и могли, что гневно на него смотреть.
– Зачем мы тебе, Хаус? – спросила Кэмерон. – И поторопись, здесь чертовски холодно, и мы оба рискуем получить по шапке за опоздание.
– Как сказал золотой мальчик, я собираюсь организовать подставного пациента, – начал Хаус. – Одна из пациенток виртуальной клиники недавно сделала пластику груди, что вызывает у нее усталость, выпадение волос и кучу других симптомов. С завтрашнего дня я нанял… э-э-э… очаровательную девушку, для оказания некоторых услуг, в том числе для участия в спектакле в роли пациента.
– Кадди будет в восхищении, когда узнает о параде двойников, – прокомментировал Чейз.
– Кадди не будет с нами играть, – отозвался Хаус. – Уверен: Катнер уже позвал на помощь сиськомейкера, или сделает это завтра. Я дам им одно задание на двоих, а Форман тем временем будет пытаться спасти жизнь Тринадцатой или будет старательно ее убеждать, что в мире есть нечто, ради чего она очень-очень хочет жить. Сиськомейкер потребует, чтобы все держали в секрете. Моя подружка будет ждать наших заговорщиков в холле и сядет с ними в лифт. Скажет, что идет к доктору Хаусу, тогда они обо всем догадаются. А где проще всего обследовать пациента?
– В скорой, – ответила Кэмерон, а Чейз понял, что план становится все более осуществимым.
– А там будешь ты.
– Ребята могут отвести пациентку в клинику. Люди не настолько предсказуемы, – заспорила Кэмерон.
– Эти – именно настолько. Даже более предсказуемы, чем вы, блондинистые близнецы. Они не отведут ее в клинику, потому что Кадди, Уилсон или любой другой врач, не задумываясь, донесут на них. Они будут пытаться организовать круговую поруку с тобой, потому что знают: ты скорее всего посочувствуешь случайно забредшему к тебе пациенту, – продолжил Хаус. – Но вернемся к нашим баранам. Ты некоторое время подержишь пациентку у себя, покормишь, придумаешь ей набор страшных симптомов, которые весьма вероятно приведут к повреждению нервных окончаний. Я бы порекомендовал кровь из уха, но можешь фантазировать как тебе угодно. Я пришлю тебе сообщение, когда мы начнем обсуждать дифдиагноз, потом ты отправишь сообщение Катнеру и Таубу. Наша девушка знает, что делать. Постарайся не рассмеяться и скажи им, чтобы звонили мне. Если они будут знать что-то лишнее – позвонят. Но поскольку ничего знать не будут, попросят оставить пациентку на постельном режиме. Они попросят помощи у вас двоих, делайте любой тест по их запросу. Сама пригласи Чейза, если Катнер и Тауб не догадаются. Постоянно повторяй, что надо связаться со мной, но ничего не предпринимай.
– А что потом? – спросил Чейз. – Хочешь, чтобы я ее разрезал?
– Нет, идиот. Через несколько часов ты пошлешь им сообщение, что пациентка умерла. Что ты все проверил, и она действительно мертва. На этом этапе вы должны попробовать себя в разговорном жанре, потому что наши предприниматели догадаются, что что-то не так, если близняшка с длинными волосами не будет плакать и звать Кадди, – объяснял Хаус. – Пациентка будет в морге. Ты им об этом скажешь и отправишь вниз, чтобы своими глазами посмотрели. Там их буду ждать я, чтобы напугать до усрачки.
– А какова наша доля? – поинтересовался Чейз.
– Я не закрою эту клинику, – ответил Хаус. – Я заставлю их продолжить работу и делиться барышом. Вы получите тридцать процентов моей доли.
– А какова твоя доля?
– Я забираю половину.
– Тогда я хочу сорок процентов твоей доли.
Хаус немного удивился, но пожал плечами:
– Это ж мои деньги. Ладно, договорились.
– Ты не можешь поддерживать работу сайта! – не удержалась Кэмерон. – Это небезопасно и неэтично.
– Расслабься, я давно вскрыл этот почтовый ящик. Ни разу не было случаев с неправильным диагнозом от первого врача. Мы наживаемся на ипохондриках.
– Все равно это неправильно, – твердо сказала Кэмерон.
Чейз посмотрел долгим взглядом на подружку – на кону много денег, протяни руку, и они твои – потом на Хауса:
– Она не изменит своего мнения.
– А вот и благоприобретенная стойкость характера у Чейза, – закатил глаза Хаус. – Ладно, – он посмотрел на Кэмерон и взмахнул тростью, с раздражением признавая поражение. – Сайт проработает еще месяц, просто чтобы достать Катнера. Вероятно, он резко забудет про амбиции и не станет браться за большое количество случаев. Через месяц, за который он пожалеет, что вообще открыл чертову больницу, я заставлю его прикрыть сайт.
– И в случае расхождений в диагнозе ты лично позвонишь пациентам, – добавила Кэмерон.
– Ладно, – проворчал он. – И тебе не надоедает работать моральным компасом? Ну хоть чуть-чуть?
В ответ Кэмерон гневно на него уставилась.
– Не дай лицу замерзнуть с таким выражением на нем, – Хаус пошел, точнее, похромал к выходу. Чейз повернулся к Кэмерон и пожал плечами.
– Ты же в это не ввяжешься, – сказала она.
– Несколько тысяч сверх зарплаты, – ответил тот. – Да ладно тебе, Элли. Мы на них… съездим в отпуск. И потом, это Хаус. Он никогда не напортачит с диагнозом.

2. Drank them both up

Кэмерон пыталась сосредоточиться на бумагах, когда увидела тень, выросшую из-за правого плеча. Она обернулась.
– Привет, доктор Кэмерон, – Катнер нервничал и едва заметно покачивался с пятки на носок.
Она знала, что происходит. Кэмерон ненадолго прикусила щеку изнутри и ответила:
– Привет, Катнер. Как дела? – Она не была в восторге от этого спектакля, но понимала, что онлайн пациенты будут в безопасности с Хаусом, что примиряло ее с ситуацией. Да и Катнер это заслужил. И участвовать в одной из подстав Хауса прикольно. Раньше он никогда к ней не обращался, предпочитая работать с парнями, и Кэмерон собиралась доказать, что ей все по плечу. – И можешь называть меня Кэмерон. – Это одноразовая акция, но лучше, чем ничего.
– Угу. Э-э-э… У нас есть пациент… которого надо подержать в скорой помощи.
– Пациенты здесь не задерживаются, – Кэмерон изобразила замешательство.
– А этому надо, ненадолго, – уклончиво ответил он.
– Что-то неладно в королевстве диагностики? – она изогнула бровь.
– Ну, дело в том, что… – Катнер не мог смотреть ей прямо в глаза – она прикусила губу, чтобы не рассмеяться. – Мы… организовали клинику повторного диагностирования, и одной… пациентке не понравился ее диагноз, и она пришла на личную встречу.
– И? Пусть Хаус поддержит тебя, если она тебе не верит. – Катнер посмотрел на ноги, медсестру, потолок, автомат с шоколадками, инвалидные коляски, что стояли в двадцати футах от них, и вздохнул. – Почему ты не можешь это сделать? – допытывалась она и сильно прикусила язык, чтобы не прыснуть. Ой-й.
– Потому что… потому что клиника повторного диагностирования работает, например, от имени Хауса.
Ну наконец-то.
– Ты хочешь сказать, что врешь пациентам, что некто с репутацией чокнутого гения от медицины берется за их случай через Интернет? Консультирование через Интернет не внушает доверия, а ты плюс ко всему пользуешься чужим именем! Это уголовно наказуемо, Катнер! – Она бросила свой планшет на стол – Катнер подскочил.
– Ну пожалуйста! Просто помоги. У пациентки куча пирсинга и татуировок, она жалуется на слабость и выпадение волос. Ей просто нужны антибиотики широкого спектра, и все будет отлично! – он уже начал умолять.
– Знаешь, думаю, надо сказать Кадди.
– Да ладно! Ну пожалуйста. Девица… близко к сердцу принимает симптомы.
– Дело не в этом. Кража личности – гораздо более серьезный предмет для разговора.
– Послушай, этот сайт – просто информационный центр, никто из пациентов не подвергается опасности. А то, о чем Хаус не знает, не может ему повредить. Как один из лакеев Хауса, представь, в каком дерьме я окажусь, если эта женщина продолжит мутить воду! Дай ей антибиотиков и отпусти на все четыре стороны, – Катнер умоляюще посмотрел на Кэмерон, сознавая, что находится в отчаянном положении. – Пожалуйста?
– Я не могу ее принять, – вздохнула она. – В какое отделение? Ты прекрасно знаешь, что я несу ответственность за пациентов. Эта ситуация хреново отразится на мне лично, Катнер.
– Только дать антибиотики. И последить за ситуацией. А я оплачу ужин для тебя и Чейза, если сможешь отправить ее домой.
– Ладно, – уступила Кэмерон. – Я смогу ее здесь подержать. Но если она устроит сцену…
– …пришли сообщение, – закончил мысль Катнер и крепко ее обнял. – Спасибо огромное, Кэмерон! – Он потащил ее к сильно накрашенной блондинке в татуировках – Кэмерон почти рассмеялась в голос. Почти. – Диди, познакомься, это доктор Кэмерон. Она будет давать тебе антибиотики и наблюдать за твоим состоянием. Доктор Кэмерон, это Диди.
– Рада познакомиться, – Кэмерон кивнула, смутившись, и повернулась к собеседнику. – Я все поняла. Иди, займись Хаусом. И убедись, что он сегодня уйдет через другой вход.
Катнер кивнул, светясь от радости и тревоги:
– Ясно. Спасибо, Кэмерон. – И убежал.
Она повернулась к Диди и кивнула:
– Значит, ты друг Хауса. Зови меня Эллисон.
Диди тоже кивнула и протянула руку:
– Меня вообще-то зовут Челси. А «Диди» только для этой… работы. Жаль, что мы отстаем от расписания. Думаю, второй этап начнется только завтра. Есть какие-нибудь предложения по развитию сюжета?
Боковым зрением Кэмерон заметила Чейза, околачивавшегося около стойки администратора, от которой она только что отошла, и жестом подозвала его.
– Чейз, это Челси. Она же Диди, она же пациент.
– Привет! – Он улыбнулся и протянул руку. – Немного опаздываем.
– Знаю, – кивнула Челси. – Мальчики очень долго добирались до холла. Думаю, второй этап начнем завтра, я как раз про это говорила твоей подружке.
– Они будут здесь с утра, – медленно произнесла Кэмерон. – Я приду к одиннадцати, так что почему бы тебе не зайти сюда в полдвенадцатого? Надо…
– …изобразить сложные парциальные припадки, – закончила Челси. – Я буду петь. Только сохраняйте невозмутимость.
Кэмерон услышала, как кто-то насвистывает дурацкую регги песенку «Coconut». Она обернулась и увидела Хауса.
– Вижу, вы все уже перезнакомились, – сказал он. – Привет, Дидс.
– Привет, Грег, – Челси кокетливо улыбнулась.
– Итак, из-за того, что мальчики-имбецилы так долго раскачивались, завтра нам надо ускориться. Кэмерон, скажи, что дала ей антибиотиков на ночь, и…
– Мы уже разобрались, – отозвалась она. – Полдвенадцатого подойдет?
Хаус удивился:
– Я подготовлю солдат к экзекуции.
– Отлично. У меня смена заканчивается в… три. Так что мы уходим, – ответила Кэмерон. – Увидимся завтра.
– Спокойной ночи, любовнички, – попрощался Хаус.
– Она вроде милая, – заметил Чейз, положив руку на спину Кэмерон, пока они шли переодеваться.
– Точно, – фыркнула она.
Чейз внимательно на нее посмотрел взглядом, от которого ничего не скрыть.
– Да ладно тебе, повеселись от души!
– Не беспокойся, – усмехнулась она. – Я вот думаю насчет отпуска… Может, встретим новый год на море?..

* * *

Кэмерон пришла на работу за несколько минут до начала смены. Челси стояла у дверей скорой помощи с двумя чашками кофе в руках:
– Принесла тебе один. Надеюсь, ты любишь черный.
Кэмерон удивилась, но чашку приняла с благодарностью:
– Спасибо. Давай тебя подготовим. – Она отвела Челси в ту же приемную, что и вчера. – Ты раньше играла?
Та ухмыльнулась:
– Не в… таких масштабах, но да, было дело.
– Эти татуировки настоящие?
– Только две, – Челси развернула руку ладонью вверх. – Вот эта, – и указала на небольшую звезду на запястье. – И кельтский символ на спине.
– А остальные?..
– Переводилки, смоются через пару недель. Грег за них заплатил. Господи, я не такая дура, чтобы рисковать получить столько болезней, – рассмеялась она.
– Я периодически думаю сделать себе что-нибудь, но боюсь такого количества иголок, – наугад сказала Кэмерон, передала Челси больничную робу и вышла, чтобы та могла переодеться.
– И при этом ты врач? – Челси засмеялась громче и радостней.
– Угу, – уныло отозвалась Кэмерон.
– И сколько ты встречаешься с высоким красавчиком?
Кэмерон улыбнулась:
– С прошлого мая, плюс-минус пара недель. Готова?
– Угу, – Челси ухмылялась, поправляя одежду. Кэмерон нашла пузырек фальшивой крови, который припрятала вчера и аккуратно закапала ее в ухо Челси. – Они уже, должно быть, готовы?
Запищал пейджер. «Начинайте уже».
– Да, я сейчас с ними свяжусь. Секундочку. – Она подключила «Диди» к нескольким аппаратам, сделала несколько записей в медкарте и послала сообщения. – Жди здесь. Я их приведу.
Кэмерон ждала гостей на входе в скорую помощь, притопывая от нетерпения и изображая злость. А это даже забавно. Плюс, можно задать им перцу.
– Где вы пропадали? – прошипела Кэмерон, как только подбежали запыхавшиеся Катнер и Тауб.
– Прости – дифдиагноз, – выдохнул Катнер. – Что? Что произошло?
– Сами посмотрите, – вздохнула Кэмерон.
Она отвела их к «Диди», которая сжалась в комок, дергала себя за волосы и пела песенку (Кэмерон не сразу расслышала слова. Когда они подошли ближе, оказалось, что это «Coconut»).
Они остановились и уставились на пациентку. Кэмерон постаралась ужаснуться как можно более натурально. Челси старалась как можно сильнее испугаться и с ужасом смотрела на врачей.
– Диди, – в конце концов начал Катнер. – Может, прекратите петь? – Кажется, он рассердился. Пришло время вмешаться.
– Это вокальный автоматизм. Вполне возможно, что это парциальный приступ. – Лучше сразу указать на диагноз Хауса. Пение Диди стало громче – Кэмерон прикусила щеку. – Вы должны… позвать Хауса.
– Диди! – заорал Тауб. Фантастика!
– Криком ее не вылечить, – прошипела Кэмерон.
– Она симулирует. Это способ привлечь внимание, – встрял Катнер. Черт.
Она со страхом уставилась на Диди, понимая, что сейчас парни доверяют ее врачебному мнению больше, чем собственному.
– Возможно, что-то с мозгом. – Кэмерон уставилась на Челси с удивлением: это представление просто сенсация! Надолго запомнится. А она сама даже не пошла на прослушивание на школьный спектакль, потому что уже тогда знала, что из нее выйдет очень плохая актриса.
– Точно, редкое неврологическое расстройство гораздо более вероятно, чем попытка привлечь к себе внимание! – прокричал Катнер. – То есть, ничего в поведении этой женщины не говорит: «Ну посмотрите на меня!».
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой», – подумала Кэмерон, бросилась к Челси и убрала волосы с ее лица.
– Так, может, и стоит на нее посмотреть? – Она показала коллегам струйку крови и повернулась к ним спиной, надеясь, что ее волнение не было написано на лице. Парни склонились друг к другу, ничего не понимая. – Ей нужен полный неврологический осмотр. – Кэмерон посмотрела на Катнера и Тауба – казалось, они сейчас обмочатся. – Найдите Хауса!
– Кэмерон, пожалуйста, – начал Катнер. – Дай нам еще несколько минут. Мы разберемся.
Она отпустила волосы Челси.
– Угу, как вы только что продемонстрировали.
– Просто... дай нам время подумать, – попросил он.
Кэмерон закатила глаза:
– Посоветуйтесь хотя бы с Чейзом. – Наконец-то появился способ его упомянуть. – Потому что тут нужно второе мнение. А мое вы уже знаете.
Катнер кивнул, в его глазах плескался ужас.
– Обещаю, я поговорю с Чейзом. Только дай нам несколько минут. – У парней запищали пейджеры. – Блин. Надо разобраться с сообщением, а потом я пообщаюсь с Чейзом. Честно. – И они быстро убежали.
Наконец-то можно было посмеяться всласть. Афера оказалась забавной и веселой. Кэмерон оперлась на кровать, едва не скатившись на пол от смеха.
– Вот, возьми, – выдохнула она. – И напиши сообщение Чейзу. Пусть идет сюда.
– С тобой все в порядке? – спросила Челси.
– Все отлично, – задыхаясь, ответила Кэмерон. – Это было… что-то. Достойно какой-нибудь статуэтки, Эмми, например. Правда. – Она все никак не могла прекратить смеяться. – Я здесь чуть-чуть посижу.

3. Called the Doctor, woke them up

Чейз обнаружил свою девушку лежащей на кровати в уголке Челси и давящейся смехом.
– Она в таком состоянии уже пять минут, – сказала Челси.
– Я ничего не могу поделать! Это было круто! – Кэмерон в конце концов села и утерла слезы кулаками. – Я серьезно, Роб, это было что-то с чем-то. Она пела «Coconut», а Катнер и Тауб перепугались до икоты. – Кэмерон опять засмеялась. Чейз улыбнулся, ковыряя линолиум ботинком, и радовался, что она так счастлива и весела. – А их лица, когда появилась кровь... Удивительно, что Катнер не обмочился.
– Кажется, ты думала, что это плохая идея, – припомнил Чейз.
– Заткнись, – она улыбнулась. – Я велела Катнеру найти тебя, чтобы ты еще раз подтвердил диагноз "Позовите Хауса". Хочешь чего-нибудь поесть, а потом он найдет нас здесь? – Чейз понял, что очень голоден. Он был на работе с шести утра, смена закончится в два, но операций сегодня больше не запланировано.
– Конечно. – Он повернулся к Челси. – У тебя есть несколько часов. Хочешь переждать в комнате отдыха хирургов? Ребята там тебя не найдут, а когда Хаус будет готов, я тебя оттуда заберу.
– Отличная мысль, – она спрыгнула с кровати. – Можно?.. – она кивком указала на одежду.
– Да, конечно. – Кэмерон выскочила наружу и вытащила за собой Чейза. – С тобой приятно работать, Челси.
– Аналогично, – раздалось в ответ. – Ты прекрасно справилась.
Чейз заметил, что Кэмерон не отпустила его ладонь по дороге в кафетерий.
– Я серьезно, все прошло без сучка и задоринки. Катнер влип по самые уши и к Хаусу не пойдет, на это можно надавить. Он не сломается. Проведем несколько тестов, потом я попрошу сестер в скорой сказать, что она умерла от остановки дыхания. Потом ребята придут к тебе или ко мне, а мы отправим их в морг.
– Посмотри на себя, образцовый правонарушитель, – подразнил ее Чейз. – Не хочешь уволиться и пойти разбойничать на большую дорогу, как Бонни и Клайд?
– Только если в конце удастся переспать с Бредом Питтом. Извини, но ты знаешь, что он находится в начале списка потенциальных любовников.
– Не та пара бандитов, – пробормотал он – Кэмерон рассмеялась.
Они только сели за стол, как подбежал Катнер. Он еще не успел ничего сказать, когда вмешался Чейз:
– Кэмерон мне все объяснила.
– А, хорошо, – ответил Катнер. – Спасибо, что помогаете.
Чейз заметил, что Кэмерон изогнула бровь, но задал следующий вопрос:
– Как думаешь, что это?
– Может быть, аневризма, – ответил тот. – Нужно следить за давлением и начать курс блокаторов кальциевых каналов.
– Или, – Чейз поковырял салат, – ты можешь рассказать Хаусу.
– Не могу. – Катнер выглядел настолько удрученным, что Чейз едва сдержал смешок. Кэмерон была права.
– У тебя будут проблемы. – Она прожевала картошку-фри. – Но с другой стороны, пациентка больна.
– Она поет, – возразил Катнер – Кэмерон посмотрела на него с сочувствием.
– А еще у нее идет кровь из уха и выпадают волосы, – продолжил Чейз. – Аневризма не объясняет боль в суставах.
– Ее объясняет болезнь Уилсона, – предположил Катнер.
Кэмерон поставила на стол стакан.
– Нет колец Кайзера-Флейшера.
– Анорексия, – озвучил новую версию Катнер.
– А это уже крик отчаяния, – заметил Чейз. Катнер на секунду потерял дар речи.
– Опухоль билиарной системы запустила паранеопластический синдром, – не сдавался он.
Чейз посмотрел на Кэмерон. Этот диагноз все объясняет. Черт, а мальчик хорош. Чейз вспомнил, как тот критиковал метафору парового катка, когда умер отец Хауса. Парень не сдается.
– Это... может и подойти, – Чейз изобразил удивление – Кэмерон вздернула брови.
Внезапно Чейзу в голову пришла идея. Она противоречила честности Кэмерон и правилам Хауса, но ему было все равно.
– Сделаю МРТ для проверки. – Он встал.
– Правда? – Благодарности в голосе Катнера было даже больше, чем у реципиентов донорского сердца.
– Ну, у тебя же нет времени, – пожал плечами Чейз. – А это значит, что я могу потребовать двадцать пять процентов твоих левых доходов, и ты мне их отдашь.
Кэмерон искоса посмотрела на Катнера, удивившись такому повороту событий. Она вынуждена была признать, что это уже наглость. Катнер внимательно на них посмотрел, потом откинулся на спинку стула, признавая поражение. Чейз кивнул, поцеловал Кэмерон в щечку и отправился искать Хауса и Челси.
Следующие несколько часов все было просто: он устроил Челси в морге, провел последнюю операцию и пошел в раздевалку, чтобы отправиться домой.
– Это было круто, – протянула Кэмерон из-за его спины, когда он открывал свой ящичек.
– Такие выходки всегда сводят тебя с ума, да? – пошутил он, стягивая через голову хирургическую робу.
– Угу, – она встала за его спиной, совсем рядом.
– А я думал, ты не одобряешь шантаж, – сказал Чейз, упираясь затылком в ее лоб.
– Это все робингудные фишки, – она попыталась все объяснить рационально. – Попытка преподать урок идиоту, грабящему еще больших идиотов. – Кэмерон обвила тонкими холодными руками его талию.
– И ты бросила работу и нашла меня, чтобы это сказать? – Чейз рассмеялся, но не сдвинулся с места.
– У меня перерыв, – она наконец его поцеловала. Через несколько секунд Кэмерон сделала шаг назад: – К сожалению, только десятиминутный. Поэтому мне нужно идти обратно и дожидаться Катнера. Я закончу в шесть, и мы пойдем ужинать с Форманом, как договаривались...
– Как ты договорилась, – заметил он.
– Томаты, помидоры – какая разница? Я хочу посмотреть, чем закончится эта история, – она провела ладонями по его предплечьям. – А потом – стирка. – Кэмерон хитро улыбнулась.
– Жду не дождусь, – проворчал Чейз, заводя руки назад, чтобы обнять ее.
– Да ладно тебе, будем спать на свежих простынях, – она еще раз его поцеловала и отошла на шаг. – А еще нужно спланировать путешествие. Бонусом всей этой аферы был отпуск, а мне еще надо оценить пляжи.
– Могу добавить один пункт в список курортов.
– Какой?
– Бонди, – Чейз развернулся к ней лицом. Черт, изображать обходительность, стоя с голым торсом и упираясь спиной в ледяную металлическую дверцу, получается плохо.
– Австралия, – Кэмерон внимательно посмотрела на него. – Отличная мысль, думаю, погода там будет прекрасная. – Она глянула на часы. – Мне пора бежать. – Она послала Чейзу воздушный поцелуй и скрылась с глаз. Вся эта шалость раскрепостила ее до каких-то невероятных пределов.
Чейз добрался до бара последним, Кэмерон уже заказала напитки. Он сел на обычное место – по традиции Форман оказывался в середине (что сейчас неимоверно раздражало) – и ждал, пока Кэмерон подводила разговор к Челси-Диди.
Но она не успела, потому что около столика нарисовались Хаус и Диди.
– Форман, – Хаус достал из кошелька двадцатку. – Принеси два пива. И сдачу я пересчитаю. – Форман окинул взглядом всю компанию, но пошел к стойке, постоянно оглядываясь. Чейз быстро подсел к Кэмерон – Хаус и Челси пристроились напротив.
– Как все прошло? – спросила Кэмерон.
– Напугал их по самое не могу. Странно, что младший не обделался, – ответил Хаус и строго посмотрел на них: – Вы сегодня неплохо поработали. Кэмерон, поздравляю, ты сумела заткнуть своего невыносимого ангела, сидящего на правом плече.
– Спасибо, Хаус, – она улыбнулась. – И, Челси, отличное было представление.
– Спасибо, – отозвалась та. – Если бы все мои заказы были такими забавными.
– Ну, нельзя всегда все получать, – без тени ехидства ответил Хаус и достал из заднего кармана джинсов две бумажки. – Чейз, вот твоя доля недельных доходов Катнера. – Он бросил оба чека на стол.
– Он выписал два? – Чейз с подозрением посмотрел на них. Один был выписан на тысячу пятьсот долларов, второй – на девятьсот.
– Ну, я велел ему отсчитать для тебя тридцать процентов моей доли – что, заметьте, само по себе неплохие деньги – но потом Катнер заявил, что ты получишь еще двадцать пять процентов его оставшейся доли за проведение тестов. Я сказал, что в этом нет необходимости, – Хаус нахмурился. – Но он возразил, что боится тебя. Используй эту информацию с толком.
– А ты вел себя с ним как настоящий бандюган с мелким торговцем, – озвучил свои наблюдения Чейз.
– Если у тебя в руках не будет чека от Катнера до пяти часов вечера в течение следующих четырех недель, шепни мне, я пошлю к нему Уилсона с бейсбольной битой, – ответил Хаус.
– Спасибо, – Чейз убрал чеки в карман.
– Хотите остаться на ужин? – спросила Кэмерон и взяла Чейза за руку.
– Нет-нет, у меня еще остались два часа, и я намерен их потратить, – Хаус потянул Челси за собой, заставляя встать со стула. – Мы с вами, детки, отлично сработались. Спасибо за игру.
– Вы лучше всех, – Челси тепло улыбнулась. Ее волосы перестали казаться жесткими и ломкими в тусклом освещении бара. – Серьезно.
– Куда вы собрались? – спросил Форман, принесший пиво.
– Перейдем сразу к десерту, – Хаус забрал у Формана сдачу. – Пиво для них, – он указал на Чейза и Кэмерон, потом обнял Челси и поцеловал ее взасос. – Я победил! Спокойной ночи, мальчик и девочки, – сказал он и направился к выходу.
– Он, что, под кайфом? – растерянно поинтересовался Форман, наблюдая в окно за удаляющимися фигурами, и поставил кружки перед Чейзом и Кэмерон.
– Возможно. Вероятно, – ответила Кэмерон, взяла кружку и подняла ее, давая понять, что хочет чокнуться.
Чейз услужил даме и глотнул пива. У него был вкус победы и двух бесплатных билетов в Сидней.
– Да какая разница. Это же Хаус.

@темы: перевод, мини, House MD

---

[elen_botari]

Название: Рутина
Фандом: Star Trek TOS
Автор: elen_botari
Рейтинг: G
Герои: Кирк, Спок, МакКой
Жанр: френдшип, юмор
Предупреждение: нет
Дисклеймер: ничего мне не принадлежит, ни на что не претендую и вообще я мимо проходила...Продолжение вот этого"произведения"

Доктор МакКой был совсем не злым человеком. Можно даже утверждать обратное. Но вся эта ситуация с его новым домашним животным просто бесила. Теперь каждый член экипажа считал своим долгом потискать ящерицу и принести её что-нибудь вкусненькое (из-за этого комната доктора, а затем и лазарет стали похожи на пищевой склад). Более того, куда бы доктор не шел, его непременно спрашивали про эту ненавистную приживалку! А какие споры разгорелись насчет её имени! Это было просто немыслимо! Доктор вообще звал её обычно "Эй ты" или "Эй, зубастая! ну или "Геморрой на мою голову, чтоб тебя в вакуум засосало".

Они обедали, когда последнее впервые услышал Спок. Вулканец поднял бровь и сказал:
-Доктор МакКой, при всем моем уважении... Вам не кажется, что если вас будут называть так же, то вам это не понравится? Хотя даже у меня порой есть все логичные предпосылки для этого...

Джим, услышав это, поперхнулся и закашлялся, и доктору пришлось стучать капитана по спине, пока тот окончательно не пришел в себя.

После этого случая доктор решил больше так длинно ящерицу на людях не называть, ограничиваясь "Эй ты, чудовище!". Как он звал её наедине никого не касалось.

*******
Вопрос об имени решил капитан, причем доктор узнал об этом случайно и конечно же последним. Он сидел в лазарете и составлял отчет о пребывании на какой-то очередной планете, когда пришел Чехов с широченной улыбкой на лице.

-Доктор МакКой, капитан попросил отдать вам это для Боунсинды, - и протянул сверток с разноцветным мармеладом.

-Для кого? - переспросил МакКой, не поднимая головы от бумаг.

-Для вашей очаровательной Боунсинды! - с еще более широкой улыбкой ответил Павел, сунул под нос доктору сверток и убежал.

-Для кого? - тупо переспросил доктор, оторвавшись наконец от бумаг, у пустого лазарета...

****
Возможность для мести предоставилась очень скоро - очередная медицинская проверка экипажа обычно для капитана проходила, как пустая формальность (да, иногда дружеские чувства брали верх и Джиму позволялись некоторые вольности в прохождении медосмотра), но не в этот раз. МакКой держал его в лазарете уже 4 день, не выпуская на мостик. Рядом все время крутилась эта хвостатая дрянь и иногда еще одна остроухая дрянь заходила проведать капитана. Кстати, когда Спок и Боунсинда оказывались рядом, доктор с некоторым злорадством отмечал, что они чем-то все-таки похожи.

-Спок, - спросил он во время очередного визита вулканца. - А у вас не было случайно предков с Ориона?

-Нет, доктор, а почему вы спрашиваете?

-Вы точно в этом уверены, Спок? - ехидно спросил доктор, глядя на ящерицу, которая сидела у ноги первого помощника, смотрела на того снизу вверх и таращила один глаз. - Посмотрите на..-он сделал паузу...-Боунсинду, она явно пытается поднять бровь...

Спок посмотрел на него так, что доктору захотелось расхохотаться - смесь удивления и непонимания! У вулканца! кажется, ему все же удалось вывести Спока!

******
Выйдя наконец мз лазарета, капитан все больше и больше жалел о своем решении оставить ящерицу на корабле. Еще больше он жалел о том, что назвал её Боунсиндой, вот это наверное была самая дурацкая идея, которая когда-либо приходила ему в голову. И почему он решил, что доктору будет это приятно? Теперь приходилось каждый день терпеть ехидство доктора (о, он даже не ожидал, что Боунс может быть НАСТОЛЬКО ехидным) и постоянные вызовы в лазарет по любому поводу (Джим, ты ударился на тренировке? Быстро в лазарет, иначе разовьется гангрена мозга!...Так, я не понял, кто из нас врач..А ну быстро, иначе отстраню от командования.). Теперь сидя в кресле на мостике, он постоянно дергался, когда раздавался писк интеркома.

Спок видел все это, но предпочитал молчать. Да, Спок предупреждал его, что будет нечто подобное, но Джим не мог и предположить, что все будет настолько плохо. Он зарёкся раз и навсегда так шутить с доктором МакКоем. Еще он сделал себе заметку, что Спока слушать все же иногда стоит.

********
Доктор МакКой наконец смирился со своей сожительницей. Энтерпрайз летел на Орион, в зоологический сад редких эндемиков. А значит скоро всё это закончится, так думал доктор, и настроение его неизменно улучшалось прямо пропорционально уменьшению расстояния между кораблем и родной планетой его "любимой Боунсинды", как почему-то с недавнего времени все стали считать (не без участия капитана, конечно).

Он стал брать её на руки (раньше он ни за что бы так не поступил), давать сладости и класть рядом с собой на подушку (что было для него вообще немыслимо). Ему стало нравиться её гладить, это были очень необычные ощущения - вначале казалось, будто гладишь терку, а потом по руке начинали пробегать мягкие энергетические волны и получалось будто гладишь что-то очень мягкое и приятное (доктор попытался было задуматься о том, почему это происходит, но у него разболелась голова и он плюнул на это дело, а к Споку идти побоялся из-за нежелания выслушивать многочасовую лекцию о пользе орионских ящериц). Он даже смирился с её именем, хотя поначалу думал, что никогда не простит этого капитану. Но потом оказалось, что милое прозвище ей очень даже подходит, особенно если произнести его как-нибудь с придыханием (не на людях, конечно!). Доктор начал даже получать удовольствие от её присутствия, с ней было как-то спокойно. Особенно ему нравилось как она вылуплялась на что-нибудь и замирала, у неё сразу становились такие очаровательные глазищи!

Все было тихо и спокойно, доктор подумал, что уже можно расслабится и получать от жизни удовольствие, и в конце концов, какая разница - кошка, собачка, триббл, ящерица - все одинаково, все они маленькие милые (ну, пока не начинают размножатся как трибллы, подумал доктор с содроганием) создания. Тем более скоро он от неё избавится.

Спокойная жизнь на корабле закончилась, когда Энтерпрайз прибыл на Орион.

to be continued

@темы: Star Trek: TOS, фик, мини

---

[Smth_Blue]

Название: The Window
Фандом: Firefly/Serenity
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Ривер
Рейтинг: G



Название: Oh Busy One
Фандом: Dr. Horrible
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Dr. Horrible, Penny
Рейтинг: G



Название: Entrails
Фандом: Buffy the Vampire Slayer
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Dru
Рейтинг: G



Название: Angel
Фандом: Supernatural
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Кастиэль
Рейтинг: G



Название: Books
Фандом: Dollhouse
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Эхо
Рейтинг: G



Название: Thinking Aloud
Фандом: Dexter
Автор:  Smth_Blue
Герои (или пейринг, если есть): Dexter
Рейтинг: G



Счастливо,

@темы: Buffy the Vampire Slayer, коллаж, Dollhouse, Supernatural, Dexter, Dr. Horrible, Firefly/Serenity

---

[Эорэ Лирен]

Название: Ничего сверхъестественного
Фандом: Criminal minds
Автор: Ingloriel
Бета (если есть): SenSx
Рейтинг: PG
Герои: Дерек Морган, Спенсер Рид
Жанр: затруднительно определить
Предупреждение: Обоснуй и рядом не лежал
Дисклеймер (отказ от прав): все не мое, ни на что не претендую. Только на больную фантазию. Ага.
Примечание: написано на челлендж "100 историй"

Когда после очередного дела Рид не появляется на работе, Морган особо не волнуется. Тем более, Хотч говорит, что Спенсер взял отгул.
Морган старается не волноваться и тогда, когда Рид не отвечает на его звонок. Не волноваться и не вспоминать Новый Орлеан. Ведь гений просто взял отгул и решил отдохнуть.
Но эта мысль не успокаивает Моргана: он прекрасно знает, что работа – главное в жизни Рида. И мало что может заставить его бросить ее. Если только не… Поддавшись порыву, Морган звонит в больницу, где находится мать Рида, и спрашивает, не появлялся тот. И, услышав отрицательный ответ, он все равно старается не волноваться. Ведь ничего сверхъестественного не произошло.
Просто Рид не вышел на работу. Просто он не ответил на его, Моргана, звонок. Ничего необычного… кроме того, что такое поведение совсем не похоже на доктора Спенсера Рида.
И Дерек Морган уже не обманывает себя. Он волнуется. И сильно. Но он заставляет себя не показывать вида и не названивать Риду каждую минуту. Ведь ему совсем не обязательно постоянно думать о Риде. Ему не обязательно волноваться о нем.
Рид сам может о себе позаботится. Рид не повторяет собственных ошибок. Рид больше не наделает глупостей.
Морган не перестает твердить себе это на протяжении всего дня. Он все-таки снова звонит Риду, но его звонок вновь остается без ответа.
Наибольших усилий в тот вечер стоит поехать домой, а не к Риду. Просто Морган должен убедиться, что с Ридом все в порядке. Что он сейчас сидит дома и… Дерек плохо может себе представить, чем занимается Спенсер дома, но это сейчас не главное. Главное – проверить, что с этим недоразумением все в порядке.
Усилия пропадают даром. Почти доехав до дома, Дерек резко разворачивается и едет к квартире Спенсера. Ему даже не надо выходить из машины, чтобы увидеть освещенное окно – Морган помнит, что там у Спенсера кухня – и сутулый силуэт человека, сидящего за столом.
Морган устало закрывает глаза и роняет голову на руль. Через несколько минут, когда сердце перестает выдавать барабанную дробь, что отдается в ушах, а руки перестают трястись, он все-таки едет домой.
Первым, что видит Морган, когда на утро входит в офис, является спина Рида, склонившегося над рабочим столом. У него в руках кофе, и он выглядит совсем как всегда. Несколько минут Дерек просто смотрит на него. И ему трудно признаться себе самому, что он сейчас испытывает огромное облегчение. Потому что Спенсер Рид должен находиться тут, на глазах у Моргана. Хотя бы для того, чтобы Морган мог спокойно работать, а не думать о том, в какие еще неприятности может попасть Рид, если оставить его без присмотра.

@темы: Criminal Minds, фик, мини

---

[emerald]

Название: Золотой эликсир
Фандом: ГП
Автор: Изумрудная змея
Бета: algine
Персонажи: Северус Снейп, Николя Фламель
Жанр: сказка для научных работников
Рейтинг: G
Саммари: Для человека по имени Николас Рождество - это самое волшебное время.
Дисклеймер: все принадлежит Роулинг
Примечание: фик написан на фест Новогодних Сказок, на задание "Рождество"

- Жила-была девушка, - сказал Николя Фламель, иначе известный как Николай, Николас, и так далее, - и звали ее Золушка.
Он любовно встряхнул в руке колбу с серым порошком.
- Это так называемый «пепел Сатурна», - отозвался его собеседник. – Свинец, прошедший семь трансмутаций. Ришар Шанфрэ написал об этом веществе большую статью в последнем номере «Изумрудной скрижали».
Фламель одобрительно улыбнулся.
- Скажу Альбусу, что он ошибся. Если вы, с вашим-то французским, читаете «Изумрудную скрижаль», то, полагаю, еще не совсем потеряли интерес к жизни.
- А что не так с моим французским? – возмутился профессор Снейп.
- Я слышал, как вы благодарили мадам Фламель за прекрасный ужин. Попытки ваших соотечественников говорить на языке моей прекрасной родины всегда трагичны, но вам удалось поднять эту трагедию до почти античных высот.
Снейп обиженно замолчал.
- Итак, - невозмутимо продолжил Фламель, - жила-была девушка, и звали ее Золушка. И была у нее злая мачеха, а также две противных сводных сестры. Поскольку зеленый цвет получается из слияния желтого и синего, предположим, что вот эта кислота – это мачеха, а эти две – ее злые дочки. Как бы то ни было, в данном случае последовательность не играет никакой роли. Мачеха и ее дочки обижали бедную Золушку, иными словами, пепел Сатурна очищается тремя кислотами. Хотите сделать это сами?
Снейп неохотно поднялся.
- Вы словно зовете ребенка лепить песочные куличики, - сказал он сварливым тоном.
Фламель лучезарно улыбнулся.
- Верно. Но я сам сижу в этой песочнице и держу в руке совочек. Магия – это прекрасная игра, лучшая в мире, воплощенная детская фантазия. Подумайте, сколько мальчиков и девочек мечтают о том, чтобы летать на метле, превращать врагов в камень или варить колдовские зелья. Неужели вы сами никогда не смешивали соль, песок и мамины духи, чтобы получить некий волшебный состав?
- У моей матери не было духов, - вздохнул Снейп. – И, признаться, я никогда не считал магию игрой.
- Это потому, что вы еще очень молоды. Никто не отрицает детство так упорно, как вчерашние дети. Так что же, вы хотите со мной поиграть?
Снейп пожал плечами и подошел к рабочему столу. Несколько секунд он пристально вглядывался в прозрачный сосуд с ядовито-зеленой кислотой, затем наклонил его и аккуратно вылил в колбу с пеплом Сатурна двадцать пять капель.
- Очень хорошо, - одобрительно сказал Фламель. – Я почему-то так и предполагал, что вам нравится работать с кислотами.
- Потому что у меня с ними много общего? – иронично спросил Снейп.
- Потому что это опасно. Одно неосторожное движение…
Снейп поставил сосуд обратно на стол.
- А не надо делать неосторожных движений, когда работаешь с кислотами. И с другими веществами – тоже.
- Похвальная позиция для исследователя, но не для учителя. Вы давно преподаете?
- Второй год, - нехотя ответил Снейп. – Послушайте, если профессор Дамблдор поручил вам сделать мне выговор за тот случай с первокурсниками…
- Мне? – изумился Фламель. – Да что вы! Я – и вдруг кому-то делаю выговор, смешно представить. Нет, дорогой Альбус просто попросил меня развлечь вас этим Рождеством. Вот я и стараюсь, как могу. Теперь вещество надо высушить.
Снейп поставил колбу на стол, обвел ее ладонью и сказал: «Петрификус Тоталус». Колба словно вздохнула, на ее стенках появились две морозные звездочки. Снейп взял ее за горлышко и осторожно встряхнул, затем аккуратно наклонил и высыпал в подставленное блюдце несколько мелких зеленых шариков.
- Эта смесь взрывается при нагревании, - сказал он нарочито небрежным тоном.
- А почему бы не использовать Глациус? Холод сушит не хуже, чем жара.
- Воду – да, но не кислоту. Желаете устроить нападение злых дочек самостоятельно или предоставите это мне?
Фламель просиял.
- Вот видите, вы уже начинаете получать удовольствие от игры. Развлекайтесь, развлекайтесь, не смею вам мешать.
Он присел на угол стола и начал наблюдать за тем, как Снейп льет в колбу янтарно-желтую кислоту. По внешности легендарного алхимика никак нельзя было понять, что он живет на свете уже более шестисот лет. Снейп почему-то ожидал увидеть хрупкое, полупрозрачное существо ростом где-то с Флитвика, но Фламель оказался крепким коренастым стариком с длинной белой бородой. Одет он был не в мантию, а в красную домашнюю куртку и алые бархатные шаровары.
Наконец пепел Сатурна был очищен всеми тремя кислотами.
- Теперь нужно перебрать горох и чечевицу, - радостно сказал Фламель. – Если не возражаете, это я хотел бы сделать сам, очень люблю это заклинание.
Он взял колбу в руки и нежно подул на нее. Воздух внутри заколебался и закрутился маленьким смерчем, который быстро стал серым, а затем – черным. Фламель взмахнул рукой, смерч вылетел из колбы, описал круг по комнате и влетел в большой глиняный кувшин. Фламель быстро накрыл кувшин крышкой и утер пот со лба. Затем поднял крышку и зачерпнул немного тонкой черной пыли.
- Пепел пепла, восьмая трансмутация, - сказал он гордо. – Прекрасное средство от зубной боли.
Он высыпал пыль обратно в кувшин, полез в шкаф с ингредиентами и достал оттуда шкатулку, полную белого порошка.
- Появляется добрая фея, - произнес он торжественным тоном.
Снейп взял немного порошка на кончик пальца, лизнул и недоверчиво посмотрел на Фламеля.
- Интересные у вас представления о добрых феях, ничего не скажешь.
- А что не так? – добродушно удивился Фламель. – Самая настоящая добрая фея, утешает в печали и навевает чудесные сны, а если злоупотребить ее добротой – насылает кошмары и может погубить.
Он всыпал порошок в колбу с пеплом и принялся тщательно размешивать.
- И, как в сказке, волшебство этой феи длится всего несколько часов. Что ж, теперь пришла пора достать хрустальные башмачки. Педанты вам скажут, что это неважная часть процесса, но вы сами скоро убедитесь, что без них не было бы никакой сказки.
Он вынул из шкафа небольшой стеклянный котелок, всыпал в него смесь и поставил на огонь.
- Сейчас вы увидите, как фея дарит золушке прекрасное новое платье.
Темно-серая смесь начала медленно розоветь, по ее поверхности побежали золотые искры. Снейп подошел поближе и завороженно уставился в котел.
- А теперь – самое главное, то, ради чего все затевалось. Золушка встречает принца.
Фламель вылил в котелок серебристую ароматную жидкость.
- И жили они долго и счастливо. Позвольте вам представить – Золотой эликсир.
Снейп глубоко вздохнул. В стеклянном котелке медленно разгоралось маленькое солнце.
Фламель поглядел на своего гостя сбоку. В эту секунду Снейп был похож на ребенка, который только что дрожащими руками развернул свой рождественский подарок и убедился в том, что получил самую лучшую и желанную вещь на свете.

@темы: Гарри Поттер, фик, мини

---

[plain flier]

Название: Деликатная работа
Фандом: Dr. Who
Автор: Fly in blue
Бета: _Наблюдатель
Герои: Третий Доктор, Бригадир
Объем: 440 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Время действия: где-то в районе 8 сезона.
Спойлеры: Есть отсылки к «Doctor Who and the Silurians», «Terror of the Autons».
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.
От автора: было написано для челленджа «fanfic100»


Доктор глубокомысленно взирал на сейф. Уже минут десять. И не просто взирал, а созерцал его, то задумчиво потирая подбородок, то задумчиво хмурясь. Бригадир терпеливо ждал его вердикта.
- Не знаю, Бригадир, - напустив на себя озабоченный вид, неохотно протянул Доктор. - Чтобы его вскрыть, потребуется много времени, а я не думаю, что оно у нас есть.
- Оно у нас есть, - твердо заверил его Летбридж-Стюарт. – К тому же, обычно вы легко и быстро взламываете любые замки. И сейчас, без сомнения, управитесь в кратчайшие сроки.
- Это деликатная операция, Бригадир, нетерпящая спешки.
- Помнится, шкафчик доктора Квинна вы открыли за пару секунд ножиком для бумаг.
- А вы откуда об этом знаете? ... О, нет, Лиз.
- Да, и еще мисс Грант упоминала, что, когда нужно вскрыть замок, вам нет равных. Она многое узнала от вас. И гордится полученными знаниями.
Доктор в ужасе прикрыл рукою глаза.
- Во-первых, это был всего лишь шкафчик. А во-вторых…
- Да?
- У меня был личный интерес.
- С сейфом на пластмассовой фабрике вы тоже недолго копались.
- Там был простейший кодовый замок, открыть который сумеет даже ребенок. А здесь мы имеем дело с замком, рассчитанным на полмиллиона комбинаций. Проще будет сейф взорвать и покончить с проблемой.
- Взрывать нельзя. Никто не должен узнать об этом. Вы дали мне слово, Доктор! Не забыли?
- Я не ведал, во что именно ввязываюсь.
- Хотите сказать, что эта задача вам не по плечу? Сдаетесь?
- О, да господи, боже мой! Я открою, черт с вами. Но вы будете мой должник.
Через сорок минут счастливый Бригадир рассматривал бумаги, извлеченные из злополучного сейфа, тогда как Доктор с нехорошей усмешкой поглядывал на него, стоя у порога кабинета и держась одной рукой за дверную ручку.
- После общения с вами меня уже трудно чем-то удивить, - говорил тем временем ему Летбридж-Стюарт, - Но иногда мне любопытно, где вы всему этому научились. Вы слишком профессионально вскрываете сейфы, угоняете машины и обезвреживаете бомбы.
- Ваше счастье, что у меня есть такие способности. А то бы сидели до сих пор, взирая на запертую дверцу своего сейфа, жутко стесняясь допущенной оплошности. Вообще-то, это забавно. Признаться, я и не подозревал, что вы настолько застенчивы. Боитесь, что будете нелепо выглядеть в глазах своих подчиненных, если они проведают о случившемся?
Бригадир в ответ густо покраснел.
- Мне также любопытно, как вы умудрились забыть код к замку?
- Я его и не помнил.
- Что?
- Я стараюсь не запоминать такого рода вещи. Он был записан у меня при помощи шифра в блокноте, который по ошибке выкинули в мусорную корзину.
Доктор попытался что-то произнести, но не смог. Отчаянно взмахнув рукой, он покинул кабинет Бригадира, хохоча во все горло.

@темы: фик, мини, Doctor Who

---

[plain flier]

Название: Немного мяты, Бригадир!
Фандом: Dr. Who
Автор: Fly in blue
Бета: _Наблюдатель
Герои: Третий Доктор, Бригадир, капитан Йетс.
Объем: 1095 слов
Тип: джен
Рейтинг: PG
Спойлеры: есть ссылка на "Day of the Daleks"
Время действия: После "Day of the Daleks", но до "The Green Death"
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.
От автора: было написано для челленджа «fanfic100»

Бригадир нервно расхаживал по комнате. Затянувшееся ожидание лишило его обычной невозмутимости. Больше всего в настоящий момент ему хотелось, чтобы ситуация наконец разрешилась любым возможным способом. Чтобы можно было начать действовать, а не сидеть сложа руки, не имея ни малейшего представления о том, что их ждет.
Когда Бригадир бывал не в духе, мало кто рисковал иметь с ним дело, чтобы не попасть под горячую руку. Только на Доктора раздражительные взгляды и язвительные реплики Бригадира не оказывали никакого воздействия из-за присущей ему уникальной способности игнорировать все, не вписывающееся в круг интересов, занимающих его в тот или иной момент.
А сейчас, к тому же, Доктор был более чем когда-либо не склонен замечать вообще ничего из происходящего вокруг, потому что был слишком расстроен результатом осмотра дома, в котором им не посчастливилось застрять на неопределенный срок. Обследовав кухню и винный подвал, он обнаружил, что их содержимое оставляет желать лучшего.
- Вот уж не думал, - с некоторой досадой пожаловался он вслух сразу по возвращению в главный холл, где коротал время Летбридж-Стюарт с запуганным и оттого молчаливым немногочисленным персоналом ЮНИТа, забившимся по углам как мышки, - что у столь важного человека столь неважно с выбором вин. Вот, помнится, у сэра Стайлза, при всей его ограниченности, запасы вина радовали глаз и качеством и количеством. А здесь как шаром покати. Неужели он никогда не принимает гостей?
Последний вопрос, никому конкретно не адресованный, все же привлек внимание кипящего раздражением Бригадира. Резко остановившись, он развернулся в сторону Доктора и, впившись в него глубокомысленным взглядом, недовольно изрек:
- Доктор, вы в состоянии думать о чем-нибудь более важном? Сейчас следует переживать не об отсутствии вина, а о том, что стоит на кону, и как не допустить катастрофы, угрожающей всему миру.
- У вас, людей постоянно что-нибудь да стоит на кону, да и катастрофы случаются чересчур регулярно, - пожал плечами Доктор. - Иногда мне кажется, что вся планета только тем и занимается, что играет в покер, делая крупные ставки, которые ей явно не по карману. Если так и дальше пойдет - я скоро стану настоящим профессиональным игроком в покер.
- Учитывая, как вы играете в шахматы, вам ничего другого не остается, - заметил ему в ответ Летбридж-Стюарт.
- Как вы любезны, Бригадир. Но как бы то ни было, вас много - я один. И иногда мне жизненно необходимо отдохнуть от ваших бесконечных проблем и немного расслабиться. А как тут расслабишься, когда все на что можно рассчитывать - это стакан чая?
Йетс, до этого затаившийся в уголке вместе с Бентоном и еще парочкой солдат, внезапно встал со своего места и, смущенно прочистив горло, нерешительно приблизился к Доктору
- У меня тут есть кое-что, - почти шепотом сообщил он, с опаской косясь в сторону насторожившегося Бригадира. - Прихватил с собой на всякий пожарный случай.
- И что же? - громко вопросил Доктор, точно не понимая, что ставит этим капитана в очень щекотливое положение.
Вздохнув так, словно он уже не ждал для себя ничего хорошего в этой жизни, Йетс протянул Доктору фляжку.
- Вот бурбон.
- Вы спаситель, капитан, - мгновенно расцвел Доктор. После чего встряхнул ее и, прислушавшись к бульканью, которое та издала, горестно вздохнул: - Маловато. Придется импровизировать.
- Больше нет, - ответил Йетс, с тоскою провожая глазами фляжку.
- Вы молодец, Йетс, - прошептал ему Бригадир. - Когда мы вернемся в штаб-квартиру, я отблагодарю вас целой бутылкой.
- Да, сэр, - отозвался Йетс, впрочем, не особо надеясь на то, что шеф сдержит свое обещание.
Тем временем, Доктор с фляжкой в руках устремился на кухню и принялся энергично обшаривать шкафчики. Бригадир, из любопытства последовавший за ним, в недоумении несколько минут следил за его действиями.
- Что вы ищите?
- Лед, воду, мяту и сахар, - коротко ответил ему Доктор. - Готов поклясться, что видел их здесь.... Ну, да, вот и они! - обрадовался он, когда все перечисленное заняло место на одном из кухонных столов.
- О, нет! - воскликнул Бригадир, догадавшийся, какая судьба ждет виски. - Портить благородный напиток этой американщиной!
- Джулеп, мой дорогой Летбридж-Стюарт, одно из немногих действительно полезных изобретений вашей цивилизации. Не стоит его недооценивать. Немного мяты в виски может изменить взгляд на мир.
Криво улыбнувшись, Бригадир не стал спорить.
- Если вам по вкусу эта гадость, то пейте ее себе на здоровье.
- И выпью. И вам посоветую последовать моему примеру, а то вы, Бригадир, от беспокойства сами на себя что-то непохожи, - с необычайной заботливостью откликнулся Доктор, не прекращая хлопотать над коктейлем.
- А вы как думали! Останешься тут спокойным, когда эти чертовы террористы угрожают такое устроить!
- От того, что вы будете себя накручивать, ничего не изменится. Мы с ними разберемся при первой же возможности. Обещаю вам.
- Возможности, - горько усмехнулся Бригадир. - Только когда она представится, и представится ли?
- Я вас когда-нибудь подводил?
- Нет... - не сразу ответил Бригадир и поспешно добавил: - Пока что.
- Ну, спасибо, - мягко улыбнулся Доктор, заканчивая колдовать над коктейлем. - Но так или иначе, у нас есть время и возможность провести его приятным способом. Глупо отказывать себе в небольших радостях только потому, что на улице испортилась погода. Я думал, что вы, как военный человек, понимаете это как никто другой.
Бригадир не без удивления взглянул на Доктора и покачал головой.
- Возможно, вы как всегда и правы, Доктор, просто я не нахожу ничего приятного для себя в джулепе.
- А вы все-таки рискните. Вам ведь не приходилось пробовать джулеп моего приготовления. Воспользуйтесь шансом. Другого может и не быть.
- Это, конечно, очень соблазнительно. Но и сомнительно. С моей точки зрения, - уперся Бригадир.
Доктор без слов взял свой бокал и принялся его демонстративно смаковать. Бригадир был уверен, что делает он это специально, чтобы заставить его сдаться. Но запотевшее стекло бокала невольно притягивало к себе взор. И через пару минут Бригадир почувствовал себя буквально загипнотизированным им. Наверное, поэтому, к своему изумлению, он, в конечном счете, протянул руку за порцией коктейля, оставленной для него.
- Разве что один глоток, - произнес он вслух. И Доктор понимающе улыбнулся. За первым глотком последовал второй, и вскоре бокал опустел.
То ли под воздействием коктейля, то ли из-за того, что Доктор продолжал излучать уверенность в том, что все разрешится благополучным образом, заражая своим оптимизмом остальных, но Летбридж-Стюарта постепенно охватило умиротворение. Неожиданно для себя он увидел всю ситуацию в совершенно другом свете и подивился тому, что упускал из виду столь очевидную истину - каждое мгновение надо проживать как единственное, наслаждаясь им доступным для того способом. И главное - по-своему.
- Как это глупо было с моей стороны!
И хотя Бригадир ничего не прибавил к этому своему туманному, для непосвященных, восклицанию, Доктор, с удобством устроившийся в кресле, не без удовлетворения отозвался:
- А я что говорил. Всего лишь немного мяты, Бригадир.

@темы: фик, мини, Doctor Who

---

[plain flier]

Название: Разборки
Фандом: A-Team
Автор: Fly in blue
Бета: Мэтти
Герои: Красавчик, Мердок, Би Эй, Ганнибал
Объем: 855 слов
Тип: джен, юмор
Рейтинг: G
Саммари: Зарисовка после очередной драки
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.
От автора: было написано для челленджа «fanfic100»

Би Эй заставил полетать одного из бандитов и перекинул через машину второго. Их дружки, чуть раньше получившие от него немало увесистых тумаков, помогли им подняться, и вся шайка поспешно убралась. Би Эй проводил их машину презрительным взглядом и повернулся к Красавчику, который столь вовремя появился из кустов, отряхивая от пыли и грязи свой безнадежно испорченный костюм. Би Эй фыркнул и огляделся: досталось не только Красавчику, - Мердок облизывал языком рассеченную губу, но хотя их потрепали, главное, что они все-таки вышли из потасовки относительно целыми и невредимыми. Баракуса это вполне устраивало.
- Все живы? А где Ганнибал? - спохватился он.
- Отдыхает, - усмехнулся Пек и тут же поморщился, как от зубной боли. В пылу драки кто-то заехал ему ногой по подбородку.
- Он опять пропустил удар? - с досадой спросил Би Эй.
- Ага, практически в самом начале, - подтвердил Красавчик и пальцем показал, где именно «отдыхал» полковник. Пек испытывал слегка злорадное удовлетворение от того, что на этот раз в драке досталось не ему одному. Его недовольство объяснялось тем, что без драки можно было обойтись. Однако Ганнибал не был бы Ганнибалом, упусти он такую возможность. Он сделал все, чтобы нарваться и напроситься на столкновение исключительно ради удовольствия увидеть противника в действии. Как будто речь шла не о жизни и смерти, а о развлечении.
Полюбовавшись на неподвижно лежавшего Ганнибала, Би Эй с тяжелым вздохом приподнял его.
- Эй, помогите мне отнести его в дом, - крикнул он товарищам.
- Тебе нужна помощь, здоровяк? - разыграл удивление Мердок. - Полковник с тобой всегда сам управляется, когда затаскивает в самолет, - прибавил он с лукавой улыбкой.
- Заткнись, болван, - рассердился Би Эй. - Лучше хватай его за ноги.
- Не дразни его, Мердок, - попросил Красавчик. - А то нам не поздоровится.
- Правильно мыслишь, - ответил ему Би Эй. - Поэтому не стой столбом, а помоги нашему чокнутому.
Красавчик неохотно присоединился к ним.
- Не лучше ли оставить его здесь? - неуверенно спросил он. – Может тогда в следующий раз он будет хоть чуточку осмотрительнее?
- А ты оптимист, - захихикал Мердок.
Втроем они затащили полковника в дом и уложили на диван.
- У меня дежавю? - спросил Мердок. - Неделю назад мы ведь занимались тем же самым?
- Мы этим занимаемся уже не первый месяц, - проворчал Би Эй. - И мне это уже надоело. Как он?
Мердок, скорчив гримасу, напустил на себя глубокомысленный вид.
- Что вам сказать, коллега, перед нами типичный случай потери бдительности и замедленной координации движений.
- Короче, болван, пока я тебе зубы не пересчитал.
- Сотрясения нет. Полежит немного и очнется.
- Уже очнулся, - подал голос Смит и, открыв глаза, поприветствовал их ослепительной улыбкой.
- Спрашивается, зачем мы мучились, тащили его, - успел пожаловаться Красавчик Мердоку. - Он же наверняка притворялся.
Мердок в знак утешения похлопал Пека по плечу.
- Ганнибал, это никуда не годится.
- Что именно, Би Эй? - спросил Ганнибал, пытаясь нащупать в кармане рубашки сигару.
- Все. Тебя опять сорвало с катушек. И ты опять пропустил удар.
- И что ты предлагаешь?
В кармане рубашки сигары не оказалось, и полковник с ожиданием взглянул на Красавчика. Тот в ответ развел руками.
- Погибли в драке смертью храбрых.
- Лейтенант... - то, что Смит обратился к нему по званию, ничего хорошего Пеку не сулило.
- Я предлагаю меньше искать неприятностей на задницу и больше тренироваться.
- Больше? - ужаснулся Красавчик. - Мы тренируемся достаточно!
- Да, бег, полоса препятствий - это все замечательно. Но стоит включить штангу и бокс. Хороший спарринг лишним не будет. Я готов заниматься с каждым отдельно.
- Идея великолепная, - одобрил Ганнибал предложение Би Эя.
- Полковник! Что угодно, но только не это.
- Не бойся, Красавчик, твоя мордашка не пострадает. Верно, Би Эй?
- Да, я буду бить очень аккуратно. Таких пурпурных синяков, какой у тебя сейчас красуется на подбородке, не обещаю. Зато другие, самых разных оттенков, гарантирую, - и Би Эй показал Красавчику кулак. - Если ты еще хоть слово против скажешь.
- Синяк? О, нет, - Красавчик отыскал зеркало и с огорчением убедился, что Би Эй не погрешил против истины, когда описал его цвет как пурпурный. - Полюбуйся, Ганнибал. Как мне завтра с таким украшением работать?
- А я "за", Би Эй, - с энтузиазмом заявил Мердок. - Готов приступить к тренировкам немедленно. Мне уже не терпится испытать "грушу" на прочность. Мои быстрые и точные удары обрушатся на нее, как торнадо обрушивается на картонные декорации в фильме с очень маленьким бюджетом.
И Мердок принялся месить воздух руками, и скакать по комнате, словно находился на ринге.
- В левом углу вы видите самого Эйч Эм Мердока, чемпиона в среднем весе. Сто боев - сто побед. Все победы одержаны нокаутом.
- Прекрати, болван. Ганнибал, этот дурак опять разошелся.
Би Эй попытался схватить Мердока, но тот увернулся, одновременно ехидно прокомментировав свой удачный маневр, чем еще пуще завел раздражительного сержанта, с удвоенной энергией принявшегося гоняться за Мердоком. Тот с воплями выбежал из дома. Би Эй последовал за ним.
Тем временем полковник подманил к себе пальцем Пека, и когда тот подошел, ухватил его за ухо, и прошептал:
- Никогда не рой яму другому, лейтенант.
После чего, запустив пальцы во внутренний карман его пиджака, достал оттуда сигару.

@темы: A-Team, фик, мини

---

[plain flier]

Название: Уникальная способность
Фандом: A-Team
Автор: Fly in blue
Бета: _Наблюдатель
Герои: Красавчик, Мердок; упоминаются Би Эй и Ганнибал
Объем: 1030 слов
Тип: джен
Рейтинг: G
Саммари: Мердок в своем репертуаре.
Дисклеймер: Персонажи не мои и не претендую.
От автора: было написано для челленджа «fanfic100»

Мердок вел себя непривычно тихо. Би Эй был так доволен тем, что дурак не доставал его своими очередным заскоком, что почти не ворчал ни на кого. А вот Красавчика спокойствие Мердока тревожило. В ней ему мерещилась большая угроза, чем от обычной и по большей части безобидной трескотни капитана.
Впрочем, изредка Мердок шевелил губами, и, чтобы понять, с чем придется иметь дело на этот раз, Красавчик, навострив уши, прислушивался к тому, что тот бормотал себе под нос. Было похоже, что Мердок пытался что-то подсчитать.
Когда Ганнибал и Би Эй ушли по делам, оставив их вдвоем в фургоне, беспокойство Пека усилилось. Он ерзал на сидении, наблюдая за товарищем, и мечтал об отпуске где-нибудь на далеком красивом тропическом острове.
Капитан, почувствовав напряженный интерес к себе со стороны Красавчика, прекратил заниматься тем, чему посвятил весь последний час, поднял взгляд и коварно улыбнулся.
У Пека немедленно пересохло в горле от этой улыбки.
«Какого черта, я сам напросился», - мелькнуло у него в голове, и он постарался изобразить на лице скуку. Безуспешно. Мердок прищурился с видом судьи, принимающего решение о наказании или помиловании, и с явным намерением потомить товарища, после чего задал вопрос, усугубивший растерянность Пека.
- Красавчик, ты же у нас считаешь лучше любого компьютера, верно?
- Лучше? Это сильно сказано, - деланно рассмеялся Красавчик, спешно пытаясь догадаться, что у того на уме. Хотя в случае с Мердоком употреблять словосочетания «на уме» было в корне неверно.
- Не скромничай. Ты бы смог подсчитать и количество крупиц песка в пустыне, если бы их можно было толкнуть по сходной цене.
Красавчик беспомощно улыбнулся. Улыбка получилась воистину жалкой. Но он не расстался с надеждой, что новое увлечение Мердока обойдет его стороной, и после возвращения Би Эя и Ганнибала он переключится на них.
- Как по-твоему, сколько перчаток в год изнашивает Ганнибал?
- Что? – В тот момент Красавчик выглядел глупо, и самое худшее заключалось в том, что он сам это прекрасно понимал, но ничего не мог поделать. Вопрос Мердока застал его врасплох.
- Извини, Мердок, но зачем тебе это знать?
- Ну, я много думал об этом. Мысли крутятся в голове, не дают покоя.
И было в глазах Мердока столько безумного огня в ту минуту, что Пеку стало не по себе, и ему легко поверилось, что капитан не спит, размышляя по ночам о перчатках полковника.
- Он же их носит постоянно, почти не снимает. Работает в них, сверлит, болты закручивает, даже гвозди забивает. Чистит оружие и стреляет. А перчатки, они хоть и кожаные, в отличие от нашей кожи к регенерации неспособны. Хотя им бы такая способность бы не помешала, - тут же задумчиво добавил Мердок, видимо отвечая каким-то другим своим мыслям, параллельно занимавшим его. - Ты в курсе, что клетки нашей кожи с определенной периодичностью обновляются?
Красавчик открыл рот для ответа, но капитан снова перескочил к перчаткам, совершив, таким образом, мыслями и словами кульбит, какому позавидовал бы заправский акробат.
- И от такого обращения они быстрее обычного должны приходить в негодность. Но если ты обратил внимание, а ты его наверняка обратил, потому что это невозможно не заметить, тем более человеку такого тонкого вкуса и стиля, как ты…
Тут Красавчик попробовал слегка смутиться. Напрасно. И эта его попытка изобразить застенчивость успешно прошла незамеченной.
- А перчатки полковника всегда выглядят безупречно. Я ни разу не видел, чтобы они были рваными или заштопанными, что означает одно – он их сразу же меняет. Так насколько, по-твоему, может хватить одной пары при таком жестоком обращении с ними?
Красавчик кое-как привел мысли в порядок и, понимая, что Мердок от него не отстанет, пока не получит ответа, принялся лихорадочно прикидывать, сколько пар перчаток в год мог покупать полковник.
- Ну, учитывая все перечисленное тобою, а также качество перчаток, которые обычно носит Ганнибал, думаю, не меньше пятнадцати пар. Это с небольшим запасом на всякие непредвиденные происшествия, вроде того, свидетелями которого мы были сравнительно недавно, - заключил Пек. – И сделай скидку на небольшую погрешность, - поспешно прибавил он. – Все-таки непредвиденные обстоятельства трудно включить в расчет.
- Это ты намекаешь на ту историю с гвоздем в заборе? – мгновенно сообразил Мердок. – Когда полковник зацепился за него правой перчаткой и распорол ее?
- Да, верно, - подтвердил Красавчик.
- Интересно. Ты натолкнул меня на идею.
- Какую?
- А что, если он их никогда не меняет? Что если они у него регенерируют?
Красавчик стиснул зубы, чтобы не застонать.
- Нет, ты подумай, подумай! Тратиться на такое количество перчаток и хлопотно, и неразумно. А полковник в высшей степени разумный человек.
Красавчик в ответ скептически улыбнулся.
- К тому же ты когда-нибудь видел, чтобы Ганнибал таскал с собой запасные перчатки?
- Нет, - вынужден был признать Пек. Он начал чувствовать, что вслед за Мердоком тоже озадачен данным обстоятельством.
- Тогда откуда у него взялась новенькая пара, когда он порвал о гвоздь старую?
- Не знаю. Может, купил.
- Где? У нас не было времени зайти в магазин. Да и магазинов там никаких не было.
Красавчик не знал, что сказать.
- Вот видишь, - торжествующе произнес Мердок. – Они точно регенерируют в нужный момент. Или он отращивает каждый раз новую пару. Я еще точно не установил. Но с ними все непросто, поверь. Он же таскает их в любую погоду, неважно, что на улице, холод или жара. Вот ты мне ответь: как можно носить кожаные перчатки в жару? Ты только представь: тридцать градусов в тени, вся твоя кожа липкая от пота, который просачивается сквозь поры, течет и течет струйками по твоей спине, бедрам, лицу. Пряди волос на лбу слипаются…
Мердок описывал так сочно и живо, что Красавчика передернуло. На секунду ему показалось, что он мокр от пота, так его пробрало. Стало жарко, и резко захотелось пить.
- Ты прав. Это неприятно и неудобно, - с трудом удалось ему вставить и, тем самым, прервать не в меру разошедшегося капитана.
- Вот именно! – с драматическими нотками в голосе воскликнул Мердок. – И все равно он их не снимает. Этому должно быть объяснение. Но если они отрастают у него на руках, как своего рода защитный покров, то это бы объяснило, как полковнику удается поддерживать перчатки в целости и сохранности, и его необычную приспособляемость к жаре.
Красавчик представил и тяжело вздохнул. Еще пять минут в обществе Мердока - и он начнет верить во все, что тот придумает про Ганнибала.
Но в одном Мердок прав - с перчатками полковника и впрямь дело нечисто.

@темы: A-Team, фик, мини

---

[belana]

Название: Мертвец в подвале
Фандом: Bones
Автор: What_dreams
Переводчик: belana
Бета: First of May
Ссылка на оригинал: ссылка
Разрешение на перевод получено
Рейтинг: G
Герои: Бут, Бреннан, Ходженс, Монтенегро, Эдди, Свитс. вроде никого не забыла. да, новые тоже есть
Жанр: джен
Дисклеймер: все принадлежит правообладателям
Саммари: в подвале старого заброшенного дома найдено тело подростка
Примечание: переведено в подарок Nadalz

Глава 1

читать дальше– Ух, ты. Здесь есть где развернуться с ремонтом.
– Агент Бут, вы уверены в целостности этого здания?
– Просто ступай осторожней. И попытайся за что-нибудь схватиться, если ступеньки начнут проваливаться.
Агент Сили Бут и доктор Зак Эдди медленно спускались в подвал. Свет карманных фонариков выхватывал из темноты влажные стены в трещинах и шаткую лестницу.
– Это очень похоже на «Гроздья гнева», – заметил Бут, когда его фонарик осветил старое кресло-качалку и несколько пустых банок для варенья.
– По моим оценкам, этот фундамент заложен в середине 19 века. Место действия «Гроздей гнева» – Оклахома. Ваше заявление не только исторически не верно, но и географически не точно. Мы сейчас находимся в другом штате.
– Знаешь что, Зак? Когда я беру с собой Кости, а тебя оставляю в лаборатории, на это есть причины.
– Да, я знаю. Анжела говорит, что так происходит, потому что вы находите доктора Бреннан сексуально привлекательной.
– Ладно, ввожу новое правило – никаких разговоров.
– Но, агент Бут, как же я...
– Я сказал, никаких разговоров.
– Да, но...
– Зак, у тебя есть пушка?
– Нет, но...
– Именно. А теперь заткнись.
Они разделились и начали обыскивать подвал. Несколько минут прошло в тишине. Вдруг Зак резко остановился и начал странно мычать. Бут заметно напрягся: он остановился, но не повернулся.
– Зак, эти звуки даже хуже разговоров. Прекрати.
Мычание стало громче. Бут резко развернулся:
– Хочешь, чтобы я... – Он запнулся на середине предложения, проследив увидев в свете фонарика Зака прислоненный к стене скелет. – О.
Он подошел к Заку и тоже посветил на тело.
– Может, он пролежал здесь с середины девятнадцатого века?
Зак опять помычал. Бут попытался убить его взглядом. Молодой человек замычал громче.
– Да ради Бога, Зак, говори уже!
– Ранее я сказал, что фундамент, вероятно, заложен в девятнадцатом веке, агент Бут. Я не готов подтвердить, что эти останки находятся здесь с тех пор.
– Хорошо, что ты можешь подтвердить?
Зак начал рассказывать о своих выводах: он говорил так быстро, что слова было трудно разобрать. Бут, нахмурившись, слушал.
– Ну, тазовая кость указывает, что труп принадлежит подростку мужского пола, предположительно, от четырнадцати до восемнадцати лет. Явное повреждение кости вдоль венечного шва говорит о травме головы, а трещины здесь и здесь, на левой плечевой и правой лучевой костях, напоминают раны при защите. Почти все ткани либо разложились, либо съедены, вероятнее всего, местными грызунами. Ходженс сможет назвать точное время смерти, но состояние костей позволяет предположить, что останки находятся здесь довольно давно.
– Довольно давно? С середины девятнадцатого века?
Зак повел фонарик в сторону, освещая пару кроссовок Найк.
– Сомнительно.

* * *

В это время в институте Джефферсона доктор Темперанс Бреннан сидела за своим столом и постукивала ручкой по открытой папке.
На пороге кабинета возникла Анжела Монтенегро.
– Ну как все прошло?
Бреннан подняла глаза:
– Разбирательство?
– Ты провела в здании суда все утро. Да, я спрашиваю, как прошло разбирательство. Мы посадили плохого парня?
– Не могу сказать наверняка. Если суд присяжных проанализирует доказательства логически, то скорее всего, осудит его.
– Но?..
– Защитник очень хорош. Он умеет убеждать. Я не уверена, что присяжные меня вообще слушали.
– Дорогая, я первая признаю, что часть того, что ты говоришь, влетает мне в одно ухо и тут же вылетает из другого, но не считай нас, не-гениев, полными идиотами. Сразу же видно, что Корсен виновен. И никакой велеречивый защитник этого не изменит, как бы хорош собой он не был.
– Анж, я ничего не говорила про привлекательность адвоката.
– И не надо было. По тебе и так все видно.
Бреннан посмотрела на Анжелу со смесью негодования и смущения.
– Ничего подобного.
– Угу. – Анжела оперлась на стол, озорно улыбаясь: – Как его зовут?
– Стивен Адамс, – ответила Бреннан и изогнула бровь при виде Зака. – Что случилось с Заком?
– Кто такой Стивен Адамс? – спросил Бут.
– Лестница рухнула, – объяснил Зак. – Но со мной все хорошо.
– Красавчик-адвокат Бреннан, – ответила Анжела.
Бреннан бросила на нее ядовитый взгляд.
– Он не мой адвокат. И я не признавала, что он «красавчик». – Она оглядела Зака с ног до головы, отмечая порезы и ссадины. – Ты уверен?
– С ним все отлично, – встрял Бут, от души похлопав молодого человека по плечу. – Он сразу же вскочил на ноги. – Агент повернулся к Бреннан. – Если он не твой адвокат, то кто он такой?
– Эй, если ты говоришь «признавала», значит, думаешь, что защитник просто конфетка, – Анжела обрадовалась, при виде кислого лица Бута.
– То, что я предпочитаю умственный труд, а не физический, не значит, что я не ловкий, – защищался Зак.
Бут отвернулся от него и скорчил рожу:
– Так вот, наш ловкач сделал так, что останки невозможно извлечь, пока спасатели не расчистят лестницу. Там фундамент восемнадцатого века, так что...
– Девятнадцатого, – поправил Зак.
– Без разницы. Главное, останков не будет несколько часов, Кости.
– Как получилось, что Зак весь покрыт пылью, а ты выглядишь... – Бреннан замолчала. – Ну, ты выглядишь как всегда.
Бут самодовольно улыбнулся:
– Есть два сорта мужчин, Кости. Те, кто знают, когда хвататься за перила, и те, кто не знают.
Анжела хихикнула, Зак покраснел. Бреннан слабо улыбнулась Буту, но быстро посерьезнела, когда он уперся кулаками в стол и спросил:
– Так кто такой Адамс?
– Адвокат защиты с судебного разбирательства утром, – она отодвинулась назад. – Я говорила Анжеле, что он сумел убедить присяжных, что доказательств не достаточно. А она каким-то образом сделала вывод, что мои слова подтверждают сексуальный интерес к нему с моей стороны.
– Стоп, ты запала на адвоката, работающего на Корсена? На парня, защищающего алкоголика-многоженца, убившего своих жен?
– Я на него не запала, – ответила Бреннан.
– Э-э-э, Брен, когда ты говоришь «сексуальный интерес» так, это значит, ты хотела изнасиловать его в подсобке здания суда, – вставила свои пять копеек Анжела, хотя ни Бут, ни Бреннан ее уже не слушали.
– Он работает на алкологика-многоженца, Кости.
– Корсена не обвиняют в полигамии. Не понимаю, на что влияет этот фактор.
– На что влияет? Куда ушли старые добрые времена с лозунгом «Это расследование убийства, давайте вести себя как профессионалы»?
– Строго говоря, это было заседание суда, а не расследование.
Бут наклонился вперед, тыкая в Бреннан пальцем:
– Ты меняешь тему, – бросил он.
Зак и Анжела стояли рядом и наблюдали, напарники совершенно не замечали их. К компании подошел доктор Джек Ходженс:
– Меняет тему?
– Я думаю, он обвиняет ее в лицемерии, – сказал Зак.
– Милые бранятся, – объяснила Анжела.
– Как интересно, – Ходженс скрестил руки на груди и присоединился к зрителям.
Глаза Бреннан сверкнули:
– Мне не пришлось бы «менять тему», если бы ты не выводил меня из себя ложными заявлениями.
– Вот! Видишь! Ты опять начинаешь!
– Я никак не пойму, в чем именно меня сейчас обвиняют. Я выпила со Стивеном чашку чая. Мы с тобой все время пьем кофе. Это же не значит, что я на тебя запала.
– Мы напарники. И вообще, дело не в кофе. Дело в том, что ты... – Бут замолчал, пытаясь найти нужное слово. – ...путаешься с плохим парнем.
– Думаю, ты хотел сказать «общаешься», Бут.
– Не меняй тему!
– Стивен – адвокат, он не совершает преступления. Я не понимаю, почему он попадает в категорию плохих парней только за то, что выполняет свою работу.
– Он защищает убийцу.
– Но они же не ходят вместе пить кофе.
– Ага! Значит, ты признаешь, что было нечто, кроме кофе!
– Что? Нет, Бут, я имела в виду... – Бреннан фыркнула. – Сейчас с тобой невозможно разговаривать. – Она схватила пальто и протопала мимо него. – Позвони мне, когда твои люди доставят останки в лабораторию, ок?
Бут не сумел выдавить из себя ни слова и уставился ей вслед. Зак, Анжела и Ходженс несколько секунд наблюдали за приступом его гнева, пока Бут не понял, что он не один.
– Вам что, нечем заняться?
Ходженс возмутился:
– Я только что пришел.
– Отлично, – Бут упер руки в боки. – Тогда уйдешь без сожаления. – Он обернулся и глянул на Анжелу и Зака. – Выметайтесь.
Анжела ухмыльнулась, не испугавшись его гнева:
– Как скажешь. – Она замерла в дверном проеме: – Не хочешь сходить выпить чашечку кофе?
– Вон!

продолжение в комментах

@темы: перевод, миди, Bones

---

"А что подумал Малфой, никто не узнал", фанфик

[Brain Eaters]

Название: «А что подумал Малфой, никто не узнал», часть 1
Фандом: ГП
Авторы: Brain Eaters
Бета: Logan, Гамма: Агент КошкинС
Размер: миди
Дисклеймер: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © and J.K. Rowling.
Предупреждение: наверное, это нехилый ООС, но при этом не AU — рекомендуем освежить в памяти первую книгу, чтобы лучше ориентироваться в происходящем.
Рейтинг: G
Жанр: drama (для главного героя), humor (для всех остальных)
В главной роли: Драко Малфой
Описание: Все прекрасно помнят, что в первой книге маленький Гарри Поттер совершил подвиг, но никто не подозревает, сколько подвигов совершил за это же время непревзойденный Драко Малфой.
Статус: Закончен.

Глава первая, в которой знаменитый на весь мир Драко Малфой чуть не подружился с каким-то там Гарри Поттером.

Прожужжав за ужином родителям все уши вопросами «А во сколько мы отправляемся?», «А моя палочка будет самая лучшая?», «А на меня точно хватит учебников?», «А можно я сам себе что-нибудь куплю?», «А метлу совсем-совсем нельзя с собой взять?», «А может вы все-таки купите мне собачку?», Драко окончательно перевозбудился и всю ночь не мог сомкнуть глаз.
И вот, наконец, он стоял на пьедестале в ателье Мадам Малкин, сияя, как начищенный таз. Любуясь собой в зеркале, он восторженно шептал:
- Я так себе нравлюсь!
Драко даже не пожадничал поделиться своей радостью с мальчиком, который тоже вошел в магазин, чтобы купить свою первую школьную мантию. Однако мальчик его восторга не разделил, и после его ухода пьедестал под Драко обратился в обшарпанный табурет, а королевская мантия с горностаевой оторочкой — в обычную школьную робу.

На платформу 9 ¾ Драко прибыл без собачки и метлы, но зато с самым большим сундуком, набитым всем необходимым, включая шелковые простыни, набор по уходу за ногтями и трость с набалдашником в форме утиной головы.
Малфой ожидал, что все внимание будет приковано к его важной персоне, и очень удивился тому, что даже Крэбб и Гойл, которые, по словам отца, были у Драко на побегушках, обсуждали какого-то Поттера. Ну да, Драко был в курсе, что Гарри Поттер — самый известный волшебник на всем белом свете, но ведь тут стоял ОН! Непревзойденный Малфой!
Отправив Крэбба с Гойлом занимать лучшие места, Драко прогуливался по вагону, совсем не вслушиваясь в то, что рассказывают о Поттере остальные ученики. Выяснив таким образом, что Гарри — в последнем вагоне, Драко успокоился и решил выждать благоприятный момент для знакомства.
Как оказалось, момент он выбрал отнюдь не благоприятный.
Войдя в нужное купе без стука, Малфой несказанно обрадовался, что Гарри Поттером оказался мальчик, с которым он уже успел подружиться в магазине мадам Малкин, но виду решил не подавать:
- Это правда? Все в поезде говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так это ты? *
- Да, - ответил мальчик и, вместо того, чтобы наслаждаться присутствием бесподобного Малфоя, начал разглядывать Крэбба и Гойла.
«Наверное, у него слабость к большим людям», - предположил Драко и представил своих приятелей:
- Кстати, это Крэбб, - он повел рукой направо. - А это Гойл, - он повел рукой налево.
- А меня зовут Малфой, Драко Малфой, - закончил он, выдержав эффектную паузу.
В купе кто-то то ли кашлянул, то ли хихикнул. Это привело Драко в замешательство. Над ним еще никто никогда не смеялся, и он не смог придумать ничего лучше, чем обидеться:
- По-твоему, у меня смешное имя? Между прочим, я тебя знаю. Мой отец сказал, что у всех Уизли рыжие волосы, а веснушек и детей больше, чем они могут себе позволить.
Считая, что инцидент исчерпан, Драко снова повернулся к Гарри Поттеру:
- Ты скоро узнаешь, что некоторые колдовские семьи гораздо лучше остальных, Поттер. Тебе не следует водить дружбу с неподходящими людьми, - слово в слово повторил он сказанное отцом за завтраком. - И тут я мог бы тебе помочь.
Протягивая Поттеру руку, Драко лучезарно улыбался, пребывая в полной уверенности, что уж этими-то словами он точно поразил знаменитость в самое сердце.
- Думаю, я и сам смогу отличить неподходящих людей, спасибо, - не протянув руки в ответ, отрезал Гарри.
Драко почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Ему еще никто никогда ни в чем не отказывал! Ну, кроме отца, конечно. Драко покраснел от злости и тут же представил, как он выглядит со стороны, стоя в дверях купе с большими красными ушами. Вконец распереживавшись, он покраснел еще и от стыда. Последнее слово должно быть за ним — мастером язвительности и сарказма! Прикинув, что сказал бы отец, оказавшись в подобной ситуации, Драко приободрился:
- На твоем месте я был бы осторожнее, Поттер, - растягивая слова, произнес он. - Не будешь вежливым - последуешь за родителями. Они тоже не умели отличать полезное от бесполезного. Будешь общаться с таким мусором, как Уизли или этот жуткий Хагрид - сам запачкаешься.
И тут же пожалел о том, что сказал. Поттер и Уизли поднялись плечом к плечу.
- Что ты сказал? - процедил рыжий.
- Ах, ты собираешься побить нас? - спросил Малфой, надеясь, что это прозвучало издевательски.
На самом деле мысль о драке казалась ему странной. Еще никто никогда...
- Если только вы сейчас же не уберетесь, - прервал его мысли Поттер.
- А мы не хотим уходить, правда, ребятки? Мы уже все съели, а у вас еще осталось... - зачем-то ляпнул Драко и подивился, как чуднó звучит «ребятки» по отношению к его спутникам.
Вопль Гойла вырвал Малфоя из раздумий о лингвистике — непонятно откуда взявшаяся крыса болталась у громилы на пальце.
«Фи! Небось, заразная!» - испугался Драко и поспешил ретироваться, пока крыса-убийца не накинулась и на него.

Решив, что новых знакомств ему на сегодня хватит, Малфой отправился к Блейзу Забини и Панси Паркинсон — друзьям детства, с которыми ему приходилось общаться во время торжественных приемов, по очереди исполнять «К Элизе» Бетховена и рассказывать стишки, стоя на табуретке.
Когда Драко вошел в купе, они как раз показывали друг другу свои волшебные палочки, и Малфой не приминул похвастаться тем, что его палочка сделана из боярышника и волоса единорога. Никто не впечатлился, и тогда Драко поспешил добавить, что его школьная мантия стоила двести галлеонов, на что Панси ответила «А моя — четыреста».
«Задавака,» - подумал Драко и остаток пути они провели в молчании.

Хогвартс Малфоя не впечатлил. По рассказам отца Драко представлял его больше, выше и каменнее. Кривясь и презрительно фыркая, он в толпе первокурсников проследовал за профессором МакГонагалл в Большой Зал.
Когда дурацкая сортировочная шляпа запела, Драко пожалел, что попал в Хогвартс. Отец исполнял песню шляпы намного лучше, а разыгранная домовыми эльфами церемония сортировки была на порядок увлекательнее того, что сейчас происходило у него перед глазами.
- Ну чего они копаются, - недовольно пробубнил Малфой. - Я все равно попаду в Слизерин.
Он обвел зал скучающим взглядом:
- Гриффиндор — это ниже моего достоинства, Хаффлпафф не стоит даже упоминать, а... это еще кто такие? - Драко уставился на стол неизвестного ему факультета.
- Райвенкло, - ответил Крэбб.
- Говорят, они все заучки и очкарики, - пожал плечами Гойл.
- О нет! А вдруг меня отправят в этот Райвенкло? У меня же нет очков! - переполошился Драко. - Никто не знает, что такое Райвенкло! Я там умру! Гойл, ты пойдешь в Райвенкло вместе со мной. Крэбб, ты тоже!.. У тебя есть очки?
В этот момент профессор МакГонагалл вызвала Гойла к сортировочной шляпе.
Оказавшись на голове у Грегори, та на секунду задумалась, а потом выкрикнула:
- Слизерин!
- Предатель! - взвизгнул Малфой, потрясая кулаком вслед Гойлу, направившемуся к столу змеиного факультета.
Бубня себе под нос проклятья в адрес неверного слуги, Драко не заметил, как подошла очередь Крэбба примерить шляпу. Когда и он распределился в Слизерин, Драко впал в панику. Они бросили его одного среди заучек!
Оказалось, он зря боялся. Сортировочная шляпа прокричала «Слизерин», едва коснувшись его головы. Шагая к столу своего факультета, Драко бросил на райвенкловцев полный превосходства взгляд.

После торжественного ужина старосты развели первокурсников по факультетам.
- Тесноватенькая тут у вас комнатка, - сказал Драко, оглядывая уходящую за горизонт гостиную Слизерина.
Пока он сверял расположение кресел и книжных полок с картой, которую ему нарисовал отец, все остальные уже разошлись по спальням и заняли кровати. Однако Малфоя этот факт не смутил. Пока Забини был в уборной, он перетащил его вещи с кровати между Крэббом и Гойлом, занял ее сам и принялся расставлять на тумбочке фотографии отца и мамочки. Перепробовав три варианта расстановки двух фотографий, Драко обернулся к Гойлу, чтобы узнать его мнение, но увидел... Крэбба.
«Непорядок», - подумал Малфой и заставил приятелей поменяться кроватями, чтобы все было как всегда — Крэбб — справа, Гойл - слева

--------------------
* - для POV Гарри см. канон (глава 6); разговор в переводе М.Спивак.

Глава вторая, в которой объясняется, почему благородный Драко Малфой не пришел на дуэль с трусишкой Гарри Поттером.

Первая неделя занятий была так насыщена событиями, что для Драко пролетела, как один миг. Малфой был в восторге от всех уроков: он заснул на Истории магии, перепачкался с головы до ног на Гербологии, замерз на Астрономии и пропах чесноком на Защите от темных искусств. Хотя Трансфигурация и Чары выделялись на фоне остального, они не шли ни в какое сравнение с уроком Зельеварения.
Едва войдя в класс, Драко понял, что ему тут нравится. Расставленные повсюду склянки с заспиртованными животными и таинственный полумрак напомнили подпольную лабораторию отца, и Малфой сразу почувствовал себя как дома. Когда профессор Снейп, которым Драко восхищался вот уже целых четыре дня, пристально оглядел класс и тихим, но властным голосом объяснил отличие зельеварения от других колдовских наук, Малфой затрепетал и, высунув от усердия язык, принялся записывать понравившиеся обороты, чтобы когда-нибудь использовать их самому.
- Поттер! – вдруг сказал Снейп. - Что я получу, если добавлю измельчённый корень златоцветника в настойку полыни?*
Снова Поттер! В первый момент Драко расстроился, что профессор спросил не его, но потом не смог сдержать злорадно хихикания, видя как мучается ненавистный гриффиндорец. Малфой предпочитал не задумываться о том, что и сам не ответил бы ни на один из вопросов, которыми Снейп между делом засыпал Поттера. К концу импровизированного допроса Драко уже восторгался умением профессора издеваться над людьми, а когда Снейп снял с Гриффиндора один балл, маленький слизеринец и вовсе решил боготворить зельевара до конца дней своих.
Чтобы показать любимому профессору, что он, в отличие от Поттера, не «твердолобый тупица», Драко со всей серьезностью принялся выполнять задание. Он так увлекся варкой рогатых слизняков, что не заметил, как к нему подошел Снейп. Внезапно произнесенная над ухом похвала напугала Малфоя до полусмерти. Смысл сказанного дошел до Драко лишь тогда, когда профессор уже бросился разбираться с недотепой Лонгботтомом. Но, даже несмотря на то, что учитель больше не обращал на него внимания, Малфой весь день проходил с улыбкой до ушей.

Конечно, похвала профессора Снейпа — это очень знаменательное событие, но уроком, который остался в памяти Драко на всю жизнь, стало отнюдь не первое занятие по Зельеварению.
Малфой с таким нетерпением ждал урока полетов, что за завтраком ему даже кусок в горло не лез. Вероятно по этой причине, предвкушая, как он поразит остальных своим мастерством, и в сотый раз рассказывая всем, готовым слушать, историю собственного великого столкновения с маггловским вертолетом, Драко умял свою порцию овсянки, три тоста с джемом, яичницу из двух яиц, бутерброд с сыром и булочку с изюмом с такой скоростью, которой позавидовали бы даже известные на весь Хогвартс проглоты Крэбб и Гойл.** Особенно радовал Малфоя тот факт, что урок будет проходить совместно с гриффиндорцами, ведь это давало прекрасную возможность утереть нос Поттеру, который, судя по слухам, метлы в глаза не видел.
На занятии Драко всем своим видом показывал, что все это для него слишком примитивно, а поэтому скучно. Мадам Хуч явно не собиралась разрешать учащимся выделывать акробатические трюки на метлах, но шанс покрасоваться перед неумехой Поттером Малфою все же был предоставлен. Стоило мадам Хуч покинуть двор, уводя Лонгботтома в больничное крыло, как Драко поспешил показать всем класс — закинуть Напоминалку недотепы гриффиндорца на дерево. Конечно, всюду сующий свой любопытный нос Поттер помешал осуществить задуманное, но он был не так шустр, как Малфой, и попался профессору МакГонагалл. Оставалось лишь подождать, пока гриффиндорский выскочка отправится на выход со всеми своими чемоданами.
Но ждать Драко не умел. Едва завидев Поттера за ужином, Малфой с довольной миной кинулся к гриффиндорскому столу, чтобы поиздеваться над поверженным врагом. Но вместо этого неожиданно для самого себя вызвал того на колдовскую дуэль.

И вот, бесшумно и стремительно, как тигр, подкрадывающийся к своей жертве, Драко скользил по коридорам ночного Хогвартса. Пригибаясь, чтобы оставаться в тени, совершая акробатические трюки и готовый при необходимости пробежаться по потолку, как истинный ниндзя, он замер в одной из ниш в стойке богомола, а потом метнулся к следующему углу, внимательно оглядел местность и, не обнаружив никакой опасности, жестом спецназовца приказал своему отряду выдвигаться из укрытия.
Тяжелые шаги гулким эхом отразились от потолка и стен коридора. Малфой вздрогнул — неужели он допустил ошибку и не заметил врага, неужели из-за его досадной оплошности эта сверхсекретная миссия будет провалена? - и обернулся.
Крэбб и Гойл, не заботясь ни о какой секретности, чапали прямо к нему. Драко с трудом подавил в себе желание побиться о стену головой, причем не своей. В конце концов, он же сам решил больше никогда не отдаляться от своих телохранителей дальше, чем на десять метров в любом из направлений, после того, как остался с кровожадным Поттером один на один в воздухе. Драко слишком хорошо помнил, как предательски задрожали сжимавшие метлу руки, когда Поттер неожиданно стартовал за ним, чтобы отобрать Напоминалку.
- Вы бы хоть постарались изобразить, что крадетесь, - рассерженно зашипел Малфой.
- А зачем нам красться? - удивился Крэбб.
- Вокруг же ни души, - добавил Гойл.
- Потому что мы — подразделение Черный Ти... Я имею в виду, шастать ночью по Хогвартсу — запрещено. А именно этим мы сейчас и занимаемся! - проорал Драко, потеряв самообладание.
- Чем-чем это вы тут занимаетесь? - раздался прямо из-за угла скрипучий голос Филча.
Не успел Драко что-либо предпринять, как Гойл уже ответил:
- Крадемся в трофейную комнату.
Все было ясно - пора делать ноги. Не дожидаясь, пока Крэбб вставит что-то вроде «это все Малфой придумал», Драко схватил обоих горе-помощничков за руки и дал дёру. Он и сам не заметил, в какой момент оказалось, что Крэбб и Гойл держат его под руки и мчатся, не разбирая дороги, а ему только и остается, что перебирать ногами в воздухе. Драко понадобилось какое-то время, чтобы окончательно осознать, что его друзья совершенно неуправляемы и, похоже, понятия не имеют, куда они бегут, а главное — зачем. И все бы ничего, если бы на очередной развилке его скакуны не решили побежать в разные стороны.
- СТОЯТЬ! - возопил Малфой, тщетно пытаясь вырваться.
Крэбб и Гойл остановились как вкопанные.
- Здесь мы сделаем привал, - сказал Драко, скосив глаза на угол стены, который находился в паре сантиметров от его носа.
Не успели они перевести дух, как по этажу эхом прокатился громогласный вопль Пивза:
- УЧЕНИКИ НЕ СПЯТ! УЧЕНИКИ У КАБИНЕТА ЧАР!
Все трое чуть не наделали в штаны. Не сговариваясь, они рванули к родному подземелью. Вряд ли кто-либо за всю историю Хогвартса достигал его в такие рекордные сроки.

---------
* - для POV Гарри см. канон (глава 8); фраза Снейпа в переводе Potter's Army (www.potters-army.net/)
** - для POV Гарри см. канон (глава 9)

Далее - в комментариях

@темы: Гарри Поттер, фик, миди

---

[emerald]

Название: "Дуэльный клуб"
Фандом: ГП
Автор: Изумрудная змея
Бета: algine
Герои: Филиус Флитвик
Рейтинг: G
Жанр: general
Саммари: профессор Флитвик в молодости был знаменитым дуэлянтом
Дисклаймер: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2009 and J.K. Rowling.
Примечание: Фик написан на "Веселые Старты-2".

«Моему сыну Гаю Транквилию Флитвику я оставляю этот дом и все содержащиеся в нем предметы, за исключением нижеперечисленных, а также ключ от ячейки номер триста девятнадцать в банке Гринготтс, и надеюсь, что он употребит ее содержание все с тем же похвальным благоразумием, которое отличало его со времен младенчества.
Моему сыну Агриппе Мамерку Флитвику я оставляю свою библиотеку, с тем, чтобы он бережно хранил ее и по возможности приумножал. Кроме того, завещаю ему все права на издание моих мемуаров и все доходы от издания оных, каковые мемуары лежат в верхнем ящике моего стола.
Моему сыну Филиусу Флитвику, бездельнику и шалопаю, я оставляю книгу Донасьена Бопертюи «О магических дуэлях», дабы он нашел наконец способ расшибить свою дурную башку и перестал позорить мое славное имя. Также я оставляю упомянутому Филиусу домового эльфа по кличке Бонки, ибо этот балбес (вышепоименованный Филиус) неспособен даже шнурки самостоятельно завязать по причине крайней бестолковости.
Школе чародейства и волшебства Хогвартс, а именно – факультету Хаффлпафф вышеуказанной школы я оставляю свой гербарий, собранный во многих живописных уголках доброй старой Англии. Факультету же Рейвенкло я оставляю просьбу в дальнейшем тщательнее следить за качеством выпускаемых студентов, от чего, несомненно, вся магическая Англия должна только выиграть.
Моему доброму другу Армандо Диппету я завещаю десять бутылок из винного погреба по его выбору».
- Когда он это писал? – шепотом спросил Агриппа Мамерк.
- В прошлом году, - шепотом же ответил ему Гай Транквилий. – Когда Фили не приехал домой на Рождество.
- Он что, не знал, что Диппет… того?
- Теперь знает, - громко сказал вышеупомянутый Филиус.
- Скотина ты бесчувственная, - хором сообщили ему братья.
Это, к слову, была самая настоящая клевета. Филиус Флитвик был юношей чувствительным, эмоциональным и ранимым. Он регулярно влюблялся и страдал. Он любил смотреть на звезды и мечтать. Он прогуливался по кладбищам и читал трогательные эпитафии с надгробных памятников. У него была тетрадка с розовыми страницами, в которой он писал стихи о несчастной любви, звездах и прогулках по кладбищам. Предаваясь всем вышеперечисленным занятиям, он нередко заливался слезами.
Очень трудно быть чувствительным, эмоциональным и ранимым, когда в тебе меньше пяти футов роста. Мир всегда был жесток к поэтам и романтикам, даже высоким, румяным и широкоплечим. Толпа от начала времен была немилосердна к маленьким людям. Вероятно, именно эти обстоятельства способствовали тому, что Филиус Флитвик основал в Хогвартсе Дуэльный Клуб, был его бессменным председателем вплоть до окончания школы, и вот уже тринадцать лет воплощал идеалы Клуба на просторах магической Англии.
Устав Дуэльного Клуба включал в себя всего пять статей.
1. Дуэльный Клуб создан для развития и совершенствования славного и благородного искусства магических дуэлей.
2. Не существует слишком незначительных поводов для дуэли.
3. Наша цель – не убить, а победить.
4. Игры в квиддич, Взрывного Дурака и Плюй-Камни не могут считаться дуэлями.
5. (Пункт для Руфуса Скримджера) И кулачные драки тоже.
Неизвестно почему директор Диппет, человек мягкий и пугливый, все годы своего директорства мужественно терпел существование Дуэльного Клуба в стенах Хогвартса, вместо того, чтобы запретить его. Злые языки утверждали, что директор Диппет в принципе не любил ничего громкого, шумного и подвижного. Если бы он мог, он запретил бы ученикам бегать по коридорам, смеяться и играть в квиддич. Поскольку это было невозможно, он не запрещал ничего и накладывал на дверь своего кабинета заглушающие заклятья.
С другой стороны, добрые языки (к примеру, профессор Дамблдор) утверждали, что участие в Дуэльном Клубе помогает детям в учебе. Члены Клуба лучше всех успевали по чарам и защите от темных сил. Также они хорошо знали трансфигурацию, правда, только раздел «превращение человека в животных или предметы». Кроме того, они наизусть помнили состав и способы приготовления всех лечебных зелий. Особо предусмотрительные также изучали предсказания, и избегали дуэлей в дни, когда Марс оказывался в каком-нибудь неподходящем доме. Особо въедливые чертили нумерологические четырехмерные схемы предполагаемых движений противника. Наиболее упорные также изучали историю магии в надежде найти легендарные неотразимые боевые заклинания.
Помимо чувствительного сердца и маленького роста природа также одарила Филиуса Флитвика могучим мозгом, великолепной памятью, орлиным зрением и трехдюймовым шилом в нижней части спины. Вернувшись с тренировки по квиддичу, он отправлялся на заседание Дуэльного клуба. После пятиминутной дуэли и полуторачасового лечения противника он последовательно оказывался в библиотеке, на Астрономической Башне, в Запретном лесу или возле клеток с магическими животными, пока кому-то не удавалось его изловить и отправить спать. В спальне он с головой забирался под одеяло и до утра читал что-нибудь очень интересное, подсвечивая себе Люмосом. Домашнее задание он делал утром, по дороге в класс.
Все это, вместе взятое, сделало его звездой курса и гордостью факультета. И теперь, когда тридцатилетний Филиус, безработный и лишенный наследства, лежал на продавленной кровати в съемной комнате, слишком тесной даже для него, он пытался понять, как же это все так получилось.
После окончания школы он пошел работать в службу безопасности Гринготтса. В течение трех лет его жизнь была прекрасна и безоблачна. Он выучил гоблинский язык и написал две монографии: «Англо-саксонские заимствования в гоббледегуке» и «Аорист в гоббледегуке: прошлое, настоящее и будущее». Он в совершенстве изучил систему охранных заклинаний Гринготтса, и не написал о ней монографию только потому, что это было запрещено его контрактом. По выходным у него по-прежнему были заседания Дуэльного Клуба.
Катастрофа произошла в тот момент, когда Флитвик решил написать монографию по истории Гринготтса. Он с головой зарылся в летописи, попутно написал статью о денежной реформе XVIII века, а также сделал несколько заметок для статьи «Синонимы к слову ‘золото’ в гоббледегуке – историческая перспектива». После того, как куча листов с выписками стала настолько велика, что Флитвик не мог взять верхний лист без помощи стула, он принялся за работу. И тут обнаружилась ужасная вещь. За последние сто пятьдесят лет Гринготтс никто не грабил. Точнее, никто даже не пытался. Все знали, что это невозможно. Таким образом, в работе службы безопасности не было никакого смысла.
Флитвик написал монографию и статью, потому что не привык бросать научную работу на полпути. После этого он уволился из Гринготтса. Его разочарование в жизни было так велико, что он отправился в «Торнадо Татсхилла» и предложил себя в качестве запасного ловца. Через год ему стало скучно.
С тех пор он зарабатывал себе на жизнь пером. Меньше всего за статьи платили научные журналы. Небольшой, но приятный доход приносили стихи. Как-то он познакомился с юной начинающей певицей Селестиной Уорбек и написал ей тексты для десяти песен. Скучный, но верный кусок хлеба давали переводы: Флитвик между делом выучил семь иностранных языков.
Но самую большую известность он приобрел в качестве журналиста «Ежедневного пророка». Флитвик писал так же, как дрался на магических дуэлях: он владел огромным количеством убийственных приемов, перемещался с поразительной скоростью, и в конце статьи неизменно превращал противника в кипящий чайник. Кроме того, как и в Дуэльном Клубе, ему был совершенно неважен повод: за два часа он мог надиктовать полторы тысячи строк на любую тему.
Помимо денег, статьи в «Ежедневном пророке» доставляли ему еще одно удовольствие, которое он ценил куда выше презренного металла – новых противников. Практически после каждого свежего выпуска Флитвика кто-то подкарауливал возле редакции и приглашал «на пару слов». Дуэльный Клуб процветал.
Этому развлечению пришел конец неожиданно и внезапно. Однажды вечером в «Дырявом Котле» Флитвик встретил симпатичную серьезную Минни Макгоннагал с номером «Ежедневного Пророка» в руках. Она с грустью посмотрела на него и сказала:
- Филиус, что ты делаешь? Ты же обижаешь людей.
На следующий день он уволился из газеты. Ему не нравилось обижать людей.
Очень скоро выяснилось, что жить на гонорары из научных журналов невозможно, даже если тебе нужно мало еды. Флитвик написал томик грустных стихов о несовершенстве этого мира и принялся ждать наследства.
Дойдя до этого пункта в своих рассуждениях, он печально посмотрел на книгу Донасьена Бопертюи «О магических дуэлях». Три года назад он сам написал ее на старофранцузском, а затем перевел по заказу одного издательства. Получить ее в наследство было, с одной стороны, приятно, с другой – почему-то особенно обидно.
Он вздохнул и встал с кровати.
- Я ушел в «Дырявый котел», - объявил он вслух.
Домовой эльф Бонки ничего не ответил. Он сортировал рваные носки, пытаясь найти среди них чистые.
В «Дырявом котле» было шумно и весело. Флитвика там все знали – несколько своих самых знаменитых дуэлей он провел именно в этом гостеприимном месте. Он поздоровался с хозяином, заказал вишневый сироп с содовой, достал из кармана последний номер журнала «Чары: актуальные проблемы» и углубился в него с головой.
Он так увлекся чтением, что не заметил, как в баре стало тихо. Зато он заметил, что из-под него вышибли стул.
- Надо же, а там кто-то сидел, - громко удивился молодой бородатый мужчина. - Кажется, кошка.
- Это не кошка, - брезгливо сказал его спутник. – Это гоблин. И как такую пакость пускают в приличные места, а? Эй, хозяин, у тебя тут грязно.
Флитвик достал палочку.
- Проигравший платит за битую посуду, хорошо, Том? – спросил он весело. Бледный хозяин молча кивнул. – Подходите по одному, господа. Я буду иметь честь атаковать вас.
Господа не выразили ни малейшего желания подходить по одному. Более того, еще трое волшебников достали палочки и угрожающе навели их на Флитвика. Тот довольно улыбнулся. Ему еще не приходилось драться с пятью противниками сразу.
- Сеанс одновременной игры? Что ж, я готов. Начнем, пожа…
Он не успел договорить – в него ударили сразу три заклинания. Точнее, в то место, где он находился полмгновения назад.
Маленький рост давал Флитвику огромное преимущество в дуэлях. Существует очень мало заклинаний, требующих попадания в определенную точку на теле противника, обычно дуэлянты целятся просто в середину туловища. Соответственно, у тех, кто дерется довольно часто, рука со временем запоминает правильное положение. Опытный дуэлянт может сражаться с закрытыми глазами, ориентируясь просто на голос соперника. Это очень удобно. Конечно, кроме тех случаев, когда твой противник ростом с гоблина, и его макушка находится чуть ниже того места, где у обычного человека расположено солнечное сплетение.
Несколько заклятий пролетели над его головой, даже не взъерошив ему волосы. Затем нападавшие сообразили, в чем дело, и опустили палочки пониже. Флитвик ухмыльнулся и подпрыгнул. Фиолетовый луч прошел в дюйме под его левой подошвой, и испепелил тяжелый дубовый стул.
И тут он понял, что его собираются убивать. Это была совершенно невозможная мысль. Дуэлей со смертельным исходом в магической Британии не было вот уже двести двенадцать лет. Конечно, в темных переулках случались грабежи и даже убийства, но Флитвик никогда прежде не слышал, чтобы пятеро мужчин нападали на незнакомцев в баре и убивали их просто так, ради забавы.
Он ответил серией Веселящих заклятий и еле-еле отпрянул от струи пламени. Судя по всему, эти люди не впервые нападали на кого-то впятером – они совсем не мешали друг другу. Флитвик скрипнул зубами и сбил одного из нападавших с ног. Это было грубо и неспортивно. Похоже, остальные тоже так считали, потому что на том месте, где Флитвик стоял мгновение назад, образовалась дымящаяся воронка.
Он обездвижил второго и связал третьего. Четвертый выругался на каком-то славянском языке и попытался распороть ему живот. Флитвик увернулся и обрушил ему на голову стол.
Последний из нападавших замер и начал медленно пятиться к выходу. Флитвик тонким серебристым лучом преградил ему дорогу.
- Деньги, - сказал он слабым голосом. – Трактирщику – деньги, за сломанную мебель. Как договаривались. Проигравший платит.
Авроры появились через пять минут. К этому времени все пятеро убрались из «Дырявого Котла» - кто на своих ногах, кто на плечах товарища. Флитвик сидел на барной стойке и пил огневиски из глиняной кружки: у него так стучали зубы, что он боялся разбить стеклянный бокал.
- Опять развлекаешься? – спросил его Руфус Скримджер.
- Я узнал одного, - невпопад ответил Флитвик. – Это Нотт, со Слизерина. Он учился на нашем курсе, помнишь его? Тощий такой.
- А, - равнодушно сказал Скримджер. – Тогда все понятно. Повезло тебе, могли и покалечить. Эта компания не в первый раз так развлекается. Дело возбуждать будем?
Флитвик с трудом слез со стойки.
- Нет, я сам их вызвал. Правда, не всех пятерых, но я не уточнял, так что формально это была дуэль. Рыжий, это что же у нас творится, а?
Скримджер пожал плечами.
- Такие дела. Ты что, газет не читаешь?
Флитвик покачал головой. В этом отношении он все еще оставался журналистом.
Впрочем, на следующий день он прочел всю подшивку «Ежедневного Пророка» за последний год. А еще через день Альбус Дамблдор с любопытством посмотрел через стол на макушку неожиданного посетителя.
- Я – лучший специалист по Чарам в Великобритании, - коротко сказал Флитвик. – Точнее, лучший практикующий специалист, Бэгли и Эррингтон знают теорию лучше меня, но ни один из них не захочет преподавать в Хогвартсе.
- А вы хотите? – с интересом спросил Дамблдор.
- Не особенно, если честно. Но меня на прошлой неделе лишили наследства, так что я все равно вынужден где-то работать. И потом, у меня почему-то сложилось впечатление, что нынешним детям может скоро понадобиться хорошее знание Чар. Просто предчувствие, ничего больше.
На это Дамблдор ничего не ответил.
- Вы, главное, не волнуйтесь, - успокоил его Флитвик. – Я у вас надолго не задержусь. Я нигде надолго не задерживаюсь. Кстати, ничего страшного, если я буду иногда уезжать на выходные? Не хочется совсем бросать Дуэльный Клуб.

КОНЕЦ

@темы: Гарри Поттер, фик, мини