пессимист (с) ЛЛ
Название: Самый ужасный вид нищеты
Автор: wendymr
Переводчик: belana
Бета: Nadalz
Фандом: инспектор Льюис \ Lewis
Ссылка на оригинал: ссылка
Дисклеймер: всё принадлежит правообладателям
Разрешение запрос отправлен
Рейтинг: PG
Саммари: я знаю, ты хочешь, чтобы я нашел себе спутника жизни
читать дальше
Робби останавливает машину перед домом Джеймса и отмечает, что в его окне горит свет. Отлично.
Не то чтобы есть чему удивляться. Льюис уже знает, что его нет в участке (там он проверил в первую очередь). Нынче, если Джеймс не в участке, не в пабе с Робби или не у Робби дома, значит, он у себя. И скорее всего, пьет больше, чем позволяет здоровье.
Пришло время заставить его остановиться, а с учетом того, что у Джеймса вообще нет светской жизни, сделать это придется Робби.
Наверное, приносить пиво в дом человека, который, вероятно, и так слишком много пьет, – не самая удачная идея, но именно бутылки позволят Льюису попасть в квартиру. Если Джеймс заподозрит об истинной причине его прихода, то не пустит на порог.
Джеймс открывает дверь и стоит в дверях босиком и в какой-то толстовке с капюшоном, в которой он похож на подростка, пытающегося спрятаться от мира.
– Сэр! Я думал… Это же не вызов?
– Да не, разве я так одеваюсь при выезде на место преступления? – Он показывает на собственную одежду: джинсы, трикотажную полосатую рубашку и старую замшевую куртку, которую ему купила Вэл на день рождения за несколько месяцев до смерти (у Льюиса рука не поднялась выкинуть это старье, хотя куртка была уже очень потертая). – И вообще, был бы вызов, это я бы это не принес.
Джеймс пропускает его внутрь. Проходя мимо, Робби слышит, что от напарника несет алкоголем. Черт. Джеймсом надо было заняться уже давно. Парень пока держит себя в руках на работе, но судя по его состоянию, это почти чудо. Если он продолжит в том же духе, скоро его состояние заметит кто-нибудь еще. Потом будет отстранение и комиссия по борьбе с алкоголизмом.
Робби этого не допустит, и не только потому, что Джеймс – его сержант. Он просто слишком заботится о парне, чтобы стоять и смотреть, как тот разрушает свою жизнь – не просто уничтожает карьеру, но тонет в какой-то безысходности.
Пан или пропал, в общем. Надо разговорить парня.
Несколько минут спустя они сидят на диване. Тот факт, что Джеймс выбрал двойной виски вместо пива, не ускользает от внимания Робби.
– Что тебя сюда привело? – Джеймс задает логичный вопрос.
Робби пожимает плечами.
– Шатался без дела, подумал, может, тебе нужна компания. Наверное, следовало сначала позвонить – ты мог быть не один.
Не очень изящный намек, но Джеймс уже выпил. Может, не заметит.
Заметил. Он поворачивает голову, внезапно оказавшись почти нос к носу с Льюисом, приподнимает бровь и пристально на него смотрит. Этот взгляд передает больше информации, чем полтора десятка слов.
Робби строит извиняющуюся мину. Через пару секунд Джеймс расслабляется, его губы почти складываются в фирменную насмешливую улыбку.
– Я должен утешиться или забеспокоиться из-за того, что ваша жизнь лишена социальных контактов, как и моя, сэр?
Над Льюисом уже столько раз подшучивали по поводу отсутствия личной жизни, что это перестало быть смешным. Но одна деталь в последней фразе Джеймса выводит его из себя.
– Ради бога, давай обойдемся без формальностей! Я не хочу себя чувствовать словно я все еще на работе.
Джеймс пару раз открывает и закрывает рот, на отлично изображая золотую рыбку.
– Прости, – говорит он, помолчав. – Я никогда не думал…
– Мой косяк. Раньше надо было что-нибудь сказать. Намного раньше.
Парень быстро приходит в себя, впрочем, как всегда.
– Так что ты предпочитаешь? Можно, конечно, выбрать «Робби», но я не хочу быть слишком бесцеремонным. «Мистер Льюис»? Твоя…
Робби даже знать не хочет, что еще выдумал Джеймс. Чертов умник.
– «Робби». И ты прекрасно понял, о чем речь.
В ответ Джеймс ухмыляется уголками рта. Странно, но за одну такую улыбку Льюис готов простить парню едва ли не все что угодно.
* * *
Только спустя полчаса Льюис решает, что можно завести речь о причине его визита. Джеймс дает ему возможность поменять тему, предложив еще одну бутылку пива.
– Не, думаю, мне хватит. И тебе, похоже, тоже.
Джеймс мгновенно напрягается,
– Так вот почему ты здесь. Контролируешь мои привычки и личную жизнь?
В его голосе Робби слышит не гнев, а боль. Нетрудно понять, что на уме у парня: приход гостя не связан с желанием побыть среди людей. Хэтавей, конечно, не сильно ошибается: Робби нравится общаться с Джеймсом. Льюис не против проводить в компании Джеймса как можно дольше (еще бы только не чувствовать вину, отнимая столько его свободного времени), но сейчас он пришел не за этим.
– Не контролирую, – отвечает Льюис спокойно, даже миролюбиво. – Я за тебя беспокоюсь. Не хочу видеть тебя в таком состоянии. И не потому, что я твой начальник, а потому, что мы друзья.
Джеймс наклоняется вперед и наливает себе еще виски – его бедро касается ноги Льюиса (почему они всегда сидят насколько близко, даже когда вокруг много места?) – и залпом все выпивает.
– Я ценю вашу заботу, сэр, но в ней нет необходимости.
– Ай, перестань, – тотчас отвечает Робби, отказываясь обижаться. – Знаешь, было время, когда я мог бы тебя перепить. И сейчас могу, наверное. Я, конечно, предпочитаю бренди, но виски тоже сойдет. – Он забирает у Джеймса бокал и тянется к бутылке.
– Нет. – Голос Хэтавея звенит от напряжения. Джеймс берет бутылку, встает и уходит на кухню. – Я не позволю тебе… – Он неожиданно замирает, делает глубокий вдох, поворачивается к раковине. Робби понимает, что напарник собирается вылить весь виски.
– Джеймс?
– Я помню, как через несколько месяцев после возвращения ты говорил, как провел первый год после смерти жены, – не оборачиваясь, объясняет Хэтавей. – Я думал, ты преувеличивал, пока несколько человек в участке не посоветовали мне присматривать за тобой – на всякий случай. Я не позволю тебе уйти в запой, Робби, если это будет значить, что я тоже не буду пить, значит, так тому и быть.
Джеймс и правда думает… Льюис встает, идет в кухню и подходит достаточно близко, чтобы положить руку Хэтавею на плечо.
– Зря ты беспокоишься, чувствительный ты наш. Опасности, что я начну пить как раньше, нет. Я не напивался уже много лет, последний раз это случилось до нашей встречи. Но, – добавляет он, когда Джеймс поворачивается к нему лицом, – может, теперь тебе стало понятнее, почему я беспокоюсь?
Хэтавей деревенеет, но Робби не отпускает его руку. Так они стоят почти целую минуту, потом парень расслабляется: медленно выдыхает и ставит бутылку виски на стол.
Льюис это никак не комментирует, а тянется к чайнику и слегка отталкивает Джеймса в сторону.
– Чай будешь?
* * *
– Я знаю, ты хочешь, чтобы я нашел себе спутника жизни. – Джеймс не смотрит Робби в глаза и трет шею. Ему, очевидно, неприятно обсуждать эту тему – и не только ему. Льюису даже в голову не приходило по дороге сюда, что они могут вырулить на такой разговор.
– Я думаю, присутствие близкого человека пойдет тебе на пользу, – осторожно говорит Робби. Ту фразу он произнес всего один раз и – если забыть, что это не его дело, – он знает Джеймса достаточно хорошо, чтобы рисковать его доверием, рассуждая о его личной жизни. – Тебе нужен человек, к которому ты будешь возвращаться после работы, какой-то повод заниматься чем-то помимо расследований.
Это не главная причина, по которой он хочет, чтобы у Джеймса появился близкий человек, но единственная, о которой он может говорить. Джеймс слишком остро реагирует на комментарии о его личной жизни. Он, конечно, в своем праве. Льюис – его босс, а не… что? Лучший друг? Хотя иногда кажется, что дела обстоят именно так.
– Я понимаю, что ты желаешь мне добра, – продолжает Джеймс тихим голосом. Он все еще не смотрит Льюису в глаза. – Но этого не произойдет. Прости.
– Надеюсь, ты понимаешь, что не должен ничего делать только потому, что я предложил, – тщательно выбирая слова, говорит Робби. – Но ты очень уверен в том, что говоришь. Ты не должен опускать руки. Подходящий человек может…
– …оказаться за следующим углом? – сухо заканчивает предложение Джеймс. – Нет. Все не так просто. – Хэтавей делает глоток чая, а Льюис спохватывается, только когда его взгляд останавливается на бутылке виски на кухонном столе. – Поиски спутника жизни, – продолжает Джеймс, изображая кавычки, окружающие эту фразу, – чаще всего предполагает романтику. Секс. Эти вещи не для меня.
– Ой, не тупи, – начинает Робби, но замолкает. Как сформулировать свою мысль, чтобы не показаться нелепым? – Ты… ну, привлекательный молодой человек. То есть, Лаура говорит, что ты сексуален. Не думай, что я не заметил, как тебе вслед оборачиваются. Ты просто немного… – он попытался найти правильное слово. – Не знаю, может, стесняешься, когда надо сделать первый шаг.
Джеймс вскочил на ноги и начал судорожно ходить кругами, обхватив голову руками.
– Я не говорю, что мной не интересуются. Это я не заинтересован. В них. Во всем этом.
Робби хмурится. Хэтавей намекает, что… какое слово он употреблял в расследовании смерти той хорватки? Целибат? Но это не имеет смысла. Он видел Джеймса с женщинами. Льюис знает, что тот спал с Фионой Маккендрик и Скарлетт Мортмейн, скорее всего, были и другие.
Но как бы то ни было целибат предполагает выбор, во всяком случае, Робби именно так всегда понимал этот термин. О чем бы Хэтавей ни говорил, это не подразумевает выбор, он, похоже, рад бы предпочесть любой другой вариант.
– Объясни, – спокойно и безоценочно говорит Льюис. Он знает, что его интонации похожи на разговор с родственником жертвы или свидетелем, а Джеймс не настолько пьян, чтобы их не опознать, но интуиция подсказывает Робби, что именно такой подход сработает. – Я ничего не понял.
Хэтавей замирает, опирается о стену и упирается взглядом в потолок.
– Я асексуал. Это значит…
– Я в курсе, что это значит, – прерывает его Робби, быстро соображая. Асексуал? Каким образом? Он знает, что Джеймс занимался сексом, у него даже были длительные отношения. С Фионой Маккендрик и Скарлетт Мортмейн. Хэтавей обнимался, лежа на кровати, с Зои Кеннет, этим запутавшимся то ли мужчиной, то ли женщиной, который его чуть не убил. И Робби не нужно было долго соображать, чтобы понять, чем они там занимались. – Но ты… – Он не знает, как сформулировать свою мысль. В голову приходит только «крутить шашни», но от этой фразы хочется провалиться сквозь землю от смущения. Так что он не договаривает.
– Асексуальность не означает нежелание заниматься сексом или невозможность испытывать сексуальное влечение, – поясняет Хэтавей профессорским тоном. – Это значит, что человек не получает удовольствие от секса. Не хочет его. И пока ты не спросил: да, я уверен. Я достаточно долго пытался опровергнуть это утверждение, только чтобы осознать, что такова моя сущность…
И удовольствия от этого он не испытывает. По мнению Льюиса, Джеймс чувствует себя очень несчастным. Почему? Да потому, что не хочет отличаться от других, но это же Хэтавея никогда не беспокоило, да? Он тот, кто есть, и если люди не могут принять данное положение вещей, ему все равно. Так было на протяжении всего их знакомства.
Значит, Джеймс не хочет быть один?
Хотя Хэтавей был одинок все семь лет их работы вместе, кроме нескольких интрижек. Но лишь в последние несколько месяцев это стало его беспокоить. Конечно – он же только что сказал, что принял свою сущность.
Невозможность поддерживать отношения, которые обычные люди считают сами собой разумеющимися. Он одинок и намерен остаток жизни провести бобылем. При этом, не особенно отчетливо представляя, чем будет заниматься, если Робби правильно предположил (а Льюис почти в этом уверен, судя по намекам Джеймса, что он уволится из полиции, когда Робби выйдет на пенсию). И в результате чувствует себя отвратительно, погружаясь в пучину отчаяния, из которой, кажется, не может выбраться.
Робби встает и подходит к Джеймсу, демонстративно встав плечом к плечу.
– Почему ты мне не сказал? – Он понимает, что Хэтавей в шоке и не хочет об этом говорить, так что быстро добавляет: – Не то чтобы ты кому-то что-то должен. Конечно, нет. Это личное – зачем? Если бы я знал, я бы не заговорил тогда о спутнике жизни. Не удивительно, что ты выглядел…
Уязвленным. Преданным. Словно Льюис ударил его ножом в спину.
Независимо от всех последних слов о доброте, Робби умудрился обидеть парня.
– Ты не знал, – пожимает плечами Джеймс. – Как я уже говорил, ты желал мне добра. Именно поэтому… – он медленно выдыхает. – Я думаю, ты должен понять, почему этого не произойдет.
Льюис поворачивается к нему и кладет руку на плечо.
– Я не хотел…
– Все в порядке, – резко отвечает Хэтавей. Смысл фразы «Не лезь не в свое дело» читается ясно как белый день. – Я ценю твою заботу, но в ней нет необходимости.
– Как скажешь, – мягко отвечает Льюис. Когда Джеймс в таком настроении, с ним лучше не спорить, а заставить Робби перестать беспокоиться он все равно не может.
Проблема в том, что лучшее, что он сейчас может сделать – оставить Джеймса в покое.
Вопреки интуиции он слегка сжимает плечо Хэтавея, делает шаг назад и спокойно улыбается:
– Тогда я пойду. Увидимся завтра.
Ответный кивок Джеймса полон признательности. Робби выходит из квартиры и едет домой. Удивительно, что не попадает в ДТП, потому что совсем не думает о дороге.
Той ночью он почти не спит.
* * *
На следующее утро Джеймс как всегда преисполнен профессионализма, хоть и несколько холоден. Он полностью сосредоточен на расследовании, вежлив как никогда и разбирается с несколькими изотерическими версиями до обеда. Ни словом, ни жестом не напоминая о вчерашнем разговоре.
Но Робби не может выкинуть его из головы и вспоминает предыдущие несколько лет; все то, что должно было быть важным, накапливалось, и теперь Льюис чувствует себя идиотом.
Жизнь Хэтавея лишена социальных контактов, как и его собственная, а Робби-то считал, что парень его жалеет, проводя с ним бесконечные вечера в разных пабах или нарисовываясь на пороге его квартиры якобы по делам текущего расследования, чтобы поужинать едой из ближайшего ресторанчика и посмотреть тупые передачи по телевизору. Джеймс поджимал губы каждый раз, когда Льюис говорил, что ему надо общаться с людьми его собственного возраста, подразумевая, что парню надо в кого-нибудь влюбиться.
Он подталкивал Джеймса к любым сколь-нибудь подходящим женщинам: Фионе МакКендрик, тому ботанику, Лив как-ее-там; Бриони, которую убили в том деле про женоненавистничество несколько месяцев назад. Пару лет назад спросил его напрямую, гей ли он. Твердил, что ему надо найти спутника жизни. Все это действовало Хэтавею на нервы, потому что он не хотел, не мог вести такую жизнь.
Джеймс проводил с Робби столько свободного времени не потому, что жалел своего начальника, а потому, что одинок, а Льюис отталкивал его, заставляя чувствовать себя лишним, словно босс лишь терпит его присутствие. Что совершенная чушь, но откуда Джеймсу это знать?
Теперь он не будет парня отталкивать, но нужно сделать гораздо больше. Нужно понять, что именно означает этот термин. В конце концов, Льюис сам себя выставил полным идиотом, тогда спросив у напарника про его ориентацию, а Джеймс довольно остроумно показал ему, что Робби ничего не понимает в сексуальной ориентации. Он больше не попадется на эту удочку.
Приходит новое электронное письмо – лаборатория прислала результаты вскрытия. Льюис пересылает его Хэтавею (пусть разбирается) и придвигает ближе клавиатуру.
«Гугл – твой друг», – не раз говорил Джеймс. Пора это проверить.
* * *
В течение следующих нескольких дней Робби читает все, что можно, по поводу асексуальности. Это непросто, потому что он может заниматься изысканиями только в офисе, когда нет работы и Джеймса за спиной. Раздражение от того, что таких возможностей мало и Хэтавей пару раз чуть не поймал его за руку, заставляет Льюиса почти пересмотреть решение не проводить Интернет домой. Конечно, он может воспользоваться телефоном, но он до сих пор освоил только звонки и почтовый сервис, а кнопки такие маленькие, не говоря уж об экране…
Есть библиотека и интернет-кафе, но Льюис не хочет рисковать распространением информации о своих поисковых запросах. Может, это паранойя, но Робби достаточно долго работает в полиции, чтобы понимать последствия. Случайные люди могут оказаться совсем не случайными и могут поинтересоваться, чем он занимается. А привычка Хэтавея работать допоздна означает, что он не может вернуться в участок, когда все разошлись.
С другой стороны, Джеймс, кажется, опять не напрягается в присутствии Льюиса, скорее всего потому, что Робби не упоминал тот разговор и признание, а продолжал относиться к своему сержанту как всегда: со смесью абсолютного доверия, редкого использования служебного положения в личных целях, нечастых взрывов раздражения на работе и небрежных предложений выпить пивка после нее.
В итоге спустя почти неделю Льюис был готов. Сегодня еще и удачный день: они закрыли очередное дело, получили признание убийцы, черновая версия отчета для Инносент и прокурора готова. Для одного дня достаточно, решает Робби и говорит Джеймсу, что пора домой.
Хэтавей таки выключает компьютер и выходит вслед за шефом из офиса. На подходе к лестнице он ловит взгляд Льюиса:
– Пинту пива?
– Отличная мысль, сержант. – Робби спускается вниз, потом смотрит на Джеймса. – Ты знаешь, что ВВС-2 сегодня крутит лучшие выпуски «Quite Interesting». Хочешь пойти ко мне, посмотреть телевизор и поужинать после паба?
Удивление на лице Хэтавея сменяется искренней радостью
– Спасибо. С удовольствием.
– Можешь оставить свою машину здесь. – Хэтавей закуривает в специально предназначенной для этого зоне, Льюис стоит рядом. – Либо возьмешь мою вечером, либо поспишь у меня, а утром мы к тебе заедем, и ты переоденешься.
В пабе разговор крутится вокруг расследования, что Робби вполне устраивает. Он не хочет начинать сложный разговор, пока они не добрались до его квартиры, а Джеймс не расслабился после ужина и пары кружек пива.
– Ты сделаешь отчет для прокурора завтра к обеду?
– Должен успеть. – Хэтавей делает глоток. – Хочу еще раз все перепроверить. Последний раз, когда я работал с Морганом, я послал ему не ту версию формуляров, и получил от него мерзограмму с жалобами.
– Что? – Робби пытается сдержать смех.
– Мерз… – У Джеймса ползут вверх уголки рта. – Емейл с описанием всех моих профессиональных недостатков.
– Если он попытается провернуть такой трюк со мной, он об этом пожалеет, – хмурится Льюис.
Джеймс смотрит на него с пониманием.
– Он детектив-инспектор. Он не может себе этого позволить. Думаю, он уже пожалел об этом с учетом того, что пишу я грамотнее. Но я не хочу проверять, наступит ли он на те же грабли еще раз.
– Думаю, твои мерзограммы куда более эффективны, – говорит Льюис и допивает свой пиво. – Готов идти?
* * *
Лишь спустя несколько часов Робби наконец заговаривает о причине, по которой он пригласил Джеймса. Только после ужина из индийского ресторанчика и трех серий «Quite Interesting», когда Хэтавей демонстрирует не только свою прекрасную память и знание разной зауми, но и чувство юмора. Не в первый раз Робби отмечает, что ему нравится находиться рядом с парнем, и как ему повезло, что Джеймс не завел серьезные отношения.
Не то чтобы это честно по отношению к Джеймсу. Он заслуживает счастья и кого-нибудь рядом, кроме своего сварливого старого босса.
Льюис возвращается из кухни с парой бутылок пива. Отдает одну Хэтавею и уменьшает громкость в телевизоре. Джеймс, уже достаточно изучивший босса, настороженно смотрит на него:
– Что?
– Хочу с тобой поговорить, – объясняет Робби. – О том, что ты мне сказал на прошлой неделе у себя.
На лице Джеймса появляется выражение ледяной безучастности, так знакомое Льюису. С другой стороны, силу их дружбы можно оценить по тому, что Джеймс еще не встал. Если бы этот разговор произошел несколько лет назад, парень бы уже выскочил за дверь, и их разговоры на работе были бы очень натянутыми на протяжении еще нескольких дней.
– Так вот почему ты меня пригласил. – Его злость и разочарование совершенно очевидны. Робби ожидал ожесточение, но разочарование? Похоже, он был прав. Джеймс одинок и как итог хватается за любую возможность побыть в компании Робби. Кроме того случая, когда Хэтавей отказался пойти в паб и посмотреть футбол, но тогда он опять начал подталкивать Льюиса к Лауре, так? Пока Робби не объяснил ему ситуацию.
– Ты уже должен лучше знать меня, – ровным голосом отвечает Робби. – Если бы я только хотел поговорить, я бы так и сделал еще в пабе. Ты хороший собеседник. Мне нравится находиться рядом с тобой.
Джеймс расслабляется после этой фразы, как Льюис и надеялся. Смиренно вздохнув, он говорит с настороженностью на лице:
– Тогда продолжай. Что ты хотел сказать?
– Я исследовал вопрос, – спокойно говорит Льюис. – В Интернете, и все такое. Про асексуальность.
Хэтавей смотрит на него.
– Что, почитал Википедию? – Это почти издевка, Джеймс понимает, что это грубость, поэтому продолжает: – Извини.
Робби не обращает на это внимания. Если бы он оказался на месте Джеймса, он бы тоже резко отреагировал. Он и сам на многое обижался за последние несколько лет.
– Вообще-то я читал сайт под названием AVEN. Сайт по изучению и обзорам асексуальности. Ты, наверное, про него слышал.
На этот раз Джеймс не только смущен, он поражен.
– Да. Хотя я о нем знаю всего несколько месяцев. – Он неуклюже пожимает плечами. – Я недавно начал изучать этот вопрос. До этого не хотел признавать даже такой возможности.
Он действительно хотел иметь спутника жизни (и семью) так сильно? Но ведь большинство людей именно такие. А Хэтавей от природы не слишком общителен, так что отсутствие любовного интереса в его жизни не сопровождается бурной светской жизнью. Когда он не сидит дома один и не пьет пиво с боссом, то сидит на работе до поздней ночи.
– Так что с сайтом? – спрашивает Джеймс, когда Робби продолжает молчать.
– Ты был прав, я почти ничего не знал про асексуальность, – продолжает Льюис. – И я не хотел обсуждать с тобой этот вопрос, не подготовившись.
Джеймс кивает.
– Ясно. – Ему все еще не комфортно. Пора переходить к делу.
– Я не знал, что существуют разные… скажем, варианты. То есть, некоторые люди завязывают близкие отношения, даже влюбляются. Просто не хотят заниматься сексом.
Хэтавей смотрит в сторону.
– И? – Вопрос «К чему все это?» легко считывается.
– Да ты, наверное, все это знаешь. Мне просто интересно… что тебя останавливает? Как там это называется? Аскетизм?
Как и на прошлой неделе Джеймс вскакивает и хватается за голову.
– Я знал о своих особенностях и не мог предположить, что любые отношения продлятся долго. Любой человек, который мне понравится и захочет со мной встречаться, захочет секса, а я этого не хочу. Это невозможно.
– Ты слишком легко сдаешься.
Джеймс разворачивается, чтобы на него посмотреть.
– При всем уважении, сэр, откуда вам знать? Вы в курсе всех интрижек, которые у меня были за время нашего знакомства?
Не отводя взгляд. Льюис говорит:
– Иди-ка сюда. – И показывает на диван. Хэтавей неохотно подчиняется. Когда парень уселся, Робби продолжает: – Во-первых, я уже говорил: кончай с официозом. Во-вторых, нет, я не в курсе, но я знаю тебя. И я скажу это один-единственный раз: ты милый парень. Порядочный, добрый, заботливый, забавный. Кто не захочет быть с тобой рядом? А секс… – он пожимает плечами. – Не говорю, что это не важно. Это же неправда, да? Но в отношениях есть куда более важные вещи, это я говорю как человек, у которого была полноценная сексуальная жизнь, когда… – он не договаривает. Но Хэтавей понимает, о чем речь.
Джеймс разглядывает собственные ладони, у него краснеют лицо и шея. Он, что, не привык слушать похвалы? Скорее всего нет, решает Робби. От кого? О его семье Льюис не слышал, о близких друзьях – тоже.
– Спасибо, – бормочет Джеймс, и Робби слышит почти неверие в его голосе. – Но все не так просто. Когда проявляешь заинтересованность в человеке, большинство предполагают…
– Угу. – Льюис пихает Джеймса в плечо, пока тот не смотрит на него. – Именно поэтому ты не пригласил ту ботаничку на свидание? Лив?
– Не совсем. – Джеймс усмехается. – Но ты прав, я над этим думал. Но потом она начала замалчивать информацию. После этого я не смог ее пригласить. Но в любом случае ничего бы не вышло. Странно, но… – он язвительно продолжает он, – попытка сказать человеку, что он или она тебе нравится, ты думаешь ее или его поцеловать и, возможно, захочешь жить вместе, но никогда не захочешь с этим человеком переспать, скорее всего, не вызовет бурю восторга.
Да, тут Робби вынужден согласиться. И «его» в этой речи он тоже не пропустил. Так что Джеймс может быть асексуалом, но влечение он чувствует и к женщинам, и к мужчинам.
– Похоже на нас с Лаурой, – произносит он вслух, не подумав.
Хэтавей хмурится, молча задавая вопрос.
– Конечно, она мне нравится. Но как друг. То есть, если дело дойдет до… – Он делает глубокий вход. – Я мог бы ее поцеловать, обнять, и мне бы это понравилось. Но большего я не хочу. Единственный человек, с которым я бы этого хотел – Вэл, даже столько лет спустя. А это нечестно по отношению к Лауре.
Джеймс медленно кивает.
– У нас гораздо больше общего, чем я думал, – говорит он словно сам себе. – Может… – Он замолкает, смотрит вниз и начинает ерзать. Смутился, доходит до Робби.
Так не пойдет.
– Нет, продолжай.
Джеймс смотрит на него, как будто оправдываясь.
– Я собирался сказать дерзость.
– Сомневаюсь, – хмыкает Льюис. – Но даже если и так, мы друг друга знаем достаточно долго, чтобы это было не важно. – Джеймс молчит, Робби опять толкает его в плечо.
– Мне нужно покурить, – Хэтавей встает.
– Я схожу с тобой. – Робби тоже начинает вставать, Джеймс устало на него смотрит.
– Если ты так хочешь знать, похоже, мы с тобой должны… – Он в крайнем смущении замолкает. – Делать то, что обсуждали.
Это же очевидное решение, настолько очевидное, что не приходило Льюису в голову. Но только потому, что он себя убедил, что Джеймсу нужен человек его возраста, с которым у него есть общие интересы.
Но ведь у них есть общие интересы, да? И не все связаны с работой. А насчет возраста: парень – человек с душой старика в молодом теле. Уже предпенсионного возраста, как кто-то сказал Хэтавею.
Это не только очевидное решение, но и факт. Они хотят одних и тех же вещей, не хотят – тоже. Они прекрасно ладят, настолько хорошо, что часто им не нужно задавать вопросы, чтобы знать, что думает напарник. Кроме тех случаев, когда Джеймс тупит как сейчас. Кому Робби звонит, когда ему скучно и он хочет пойти в паб? Чей номер второй на его домашнем телефоне после номера Лин?
– Говоришь, надо начать... – Но Джеймс не слушает. Он уже встал, ссутулился как человек, который открыл свое сердце и получил отказ. Робби ничего не понимает, но сейчас это не важно.
Он никогда этого не делал, но, по мнению Льюиса, Джеймса надо обнять. Он встает, хватает парня за руку и крепко обнимает, пока Джеймс не расслабляется и не обнимает его в ответ, упершись лбом в плечо Робби.
Льюис должен чувствовать себя странно, обнимая мужчину не-родственника. Но единственное, что кажется странным, – насколько это естественно.
* * *
– Это совсем не дерзость, – говорит Робби чуть позже, стоя рядом с курящим на улице Хэтавеем. – Думаю, мы оба идиоты, что не поняли этого раньше.
– Это вряд ли, – Джеймс смотрит на него искоса, его лицо было едва видно на фоне темного неба. – А ты этого хочешь?
– Что мне сделать, нарисовать диаграмму? – вздыхает Льюис. – С кем я провожу больше всего времени?
– Только потому, что других альтернатив нет, – пожимает плечами Джеймс и затягивается сигаретой.
– То же можно сказать и про тебя, – не соглашается Льюис, не пытаясь привести контраргументы. Он может это сделать и сделает, но не сейчас. – Или ты меня жалеешь? Ты постоянно говоришь об отсутствии у меня личной жизни. Можно подумать, что ты принимаешь мои приглашения из жалости.
Джеймс в раздражении поворачивается к нему лицом.
– Если бы мне не нравилась твоя компания, Робби, меня бы здесь не было, ни сейчас, ни в любой другой раз, когда ты меня приглашал.
– А если бы мне не нравилась твоя компания, тихоня, я бы тебя так часто не приглашал. Не думаю, что мне было бы трудно найти товарища, если б я захотел. – Он качает головой и сердито улыбается. – Я правда должен сказать, что ты мне нравишься? Даже если забыть о работе, ты мой лучший друг, хоть и тупой как пробка.
В ответ на это Льюис получает кривую ухмылку. Джеймс бросает на пол окурок, потом поднимает его и кладет в карман.
– Именно поэтому ты постоянно меня к кому-нибудь подталкивал?
– Я это делал по той же причине, по которой ты сводил меня с Лаурой, – отвечает Робби, заходя внутрь. – Думал, что это то, что тебе нужно. Ну, до прошлой недели я ведь не знал про твою асексуальность. Я даже думал, что тебе будет лучше с человеком твоего возраста.
– Большинство людей моего возраста нагоняют на меня тоску. И… – Джеймс переминается с ноги на ногу и смотрит в пол, – ты мне тоже нравишься. Я никогда не решался думать о тебе как о лучшем друге, но никто больше не подходит.
– Идиот. – Робби качает головой. – Так, хватит слезодавильных разговоров. Так мы решили – друзья на работе и вне ее?
Видно, что у Джеймса еще остались вопросы, но он кивает. Льюис сжимает его плечо:
– Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Нет необходимости все сегодня решать. Мы прекрасно ладим на работе, не вижу причин, чтобы вне ее у нас были проблемы.
– Хорошо, – соглашается Хэтавей, но продолжает хмуриться. – Приходи завтра ко мне. Я приготовлю ужин.
– Хорошо, спасибо, – кивает Робби.
Он улыбается Джейсу – ободряюще и душевно – и в ответ получает одну из редких искренних улыбок Хэтавея.
– Мне пора домой, – говорит Джеймс через минуту.
Вечер переходит в ночь. Хотя время не важно. Важно то, что впервые за последний год Джеймс выглядит счастливым. Не притворяется, скрывая меланхолию, которую не желает замечать.
Но Робби не настолько наивен – ни в жизненных перепетиях в целом, ни в отношениях с Хэтавеем, – чтобы думать, что парень справился с депрессией за один вечер. Но начало положено, и пока этого достаточно.
Так что он кивает:
– Хорошо. Увидимся завтра.
Робби думает, не обнять ли его еще раз или как-то иначе подтвердить его новый статус. Хотя не такой уж новый, они именно так друг к другу относились несколько лет. Только очень долго соображали, что именно происходит.
Джеймс его опережает: наклоняется вперед и целует Льюиса в щеку.
– Спокойной ночи, Робби. И… спасибо.
– Иди-ка сюда. – Льюис тянет его обратно, когда Хэтавей выпрямляется. – Ты слишком длинный… – Но умудряется поцеловать Джеймса в щеку. Это не так странно, как могло бы быть. – Так, отправляйся.
* * *
Они оба были идиотами, думает Робби после ухода Хэтавея. То, что каждый из них искал, все это время было под самым носом. Хотя вполне вероятно, что он был большим дураком, потому что сейчас Льюису кажется, что Джеймс подозревал об этом влечении, но никогда не предполагал, что Робби чувствует то же самое. Наверное, думал, Льюис его жалеет.
Они та еще парочка. Не то чтобы Робби не знал, что Хэтавей полезет за ним в огонь и воду (Льюис его самого уже пару раз вытаскивал из передряг). Льюис поступит так же, если ситуация повторится. Это не просто верность, являющаяся следствием совместной работы. Они даже одинаково отреагировали, когда думали, что напарник собирается уволиться из полиции. Ну, идиоты, что сказать.
Так они – что? Лучшие друзья. Партнеры, вот более правильная формулировка. Почти бойфренды, но это слишком странно звучит. Они вместе разберутся, как назвать их отношения. Дружбу они уже освоили. Если Хэтавею нужен физический контакт (а Робби не может отделаться от мысли, что Джеймс умирает от его недостатка), то Льюис уверен, что может помочь. После смерти Вэл именно по этому он больше всего скучал – по возможности с кем-нибудь обниматься, смотря телевизор, например.
Мысль об объятиях с Джеймсом должна вызывать оторопь, но – странное дело – не вызывает. Было приятно его обнять и поцеловать на прощание.
Можно не думать, что занимаешь слишком много свободного времени Хэтавея или мешаешь найти ему спутника жизни. Не нужно искать повод, чтобы заглянуть друг к другу в гости после работы.
Лин будет смеяться. Она давно говорила Робби, что им с Джеймсом пора прекратить придуриваться и уже сойтись. Надо сказать Хэтавею, он испугается до икоты.
Завтра. Завтра Льюис ему все скажет.
Автор: wendymr
Переводчик: belana
Бета: Nadalz
Фандом: инспектор Льюис \ Lewis
Ссылка на оригинал: ссылка
Дисклеймер: всё принадлежит правообладателям
Разрешение запрос отправлен
Рейтинг: PG
Саммари: я знаю, ты хочешь, чтобы я нашел себе спутника жизни
читать дальше
Одиночество и ощущение, что ты никому не нужен, — самый ужасный вид нищеты.
Мать Тереза
Мать Тереза
Робби останавливает машину перед домом Джеймса и отмечает, что в его окне горит свет. Отлично.
Не то чтобы есть чему удивляться. Льюис уже знает, что его нет в участке (там он проверил в первую очередь). Нынче, если Джеймс не в участке, не в пабе с Робби или не у Робби дома, значит, он у себя. И скорее всего, пьет больше, чем позволяет здоровье.
Пришло время заставить его остановиться, а с учетом того, что у Джеймса вообще нет светской жизни, сделать это придется Робби.
Наверное, приносить пиво в дом человека, который, вероятно, и так слишком много пьет, – не самая удачная идея, но именно бутылки позволят Льюису попасть в квартиру. Если Джеймс заподозрит об истинной причине его прихода, то не пустит на порог.
Джеймс открывает дверь и стоит в дверях босиком и в какой-то толстовке с капюшоном, в которой он похож на подростка, пытающегося спрятаться от мира.
– Сэр! Я думал… Это же не вызов?
– Да не, разве я так одеваюсь при выезде на место преступления? – Он показывает на собственную одежду: джинсы, трикотажную полосатую рубашку и старую замшевую куртку, которую ему купила Вэл на день рождения за несколько месяцев до смерти (у Льюиса рука не поднялась выкинуть это старье, хотя куртка была уже очень потертая). – И вообще, был бы вызов, это я бы это не принес.
Джеймс пропускает его внутрь. Проходя мимо, Робби слышит, что от напарника несет алкоголем. Черт. Джеймсом надо было заняться уже давно. Парень пока держит себя в руках на работе, но судя по его состоянию, это почти чудо. Если он продолжит в том же духе, скоро его состояние заметит кто-нибудь еще. Потом будет отстранение и комиссия по борьбе с алкоголизмом.
Робби этого не допустит, и не только потому, что Джеймс – его сержант. Он просто слишком заботится о парне, чтобы стоять и смотреть, как тот разрушает свою жизнь – не просто уничтожает карьеру, но тонет в какой-то безысходности.
Пан или пропал, в общем. Надо разговорить парня.
Несколько минут спустя они сидят на диване. Тот факт, что Джеймс выбрал двойной виски вместо пива, не ускользает от внимания Робби.
– Что тебя сюда привело? – Джеймс задает логичный вопрос.
Робби пожимает плечами.
– Шатался без дела, подумал, может, тебе нужна компания. Наверное, следовало сначала позвонить – ты мог быть не один.
Не очень изящный намек, но Джеймс уже выпил. Может, не заметит.
Заметил. Он поворачивает голову, внезапно оказавшись почти нос к носу с Льюисом, приподнимает бровь и пристально на него смотрит. Этот взгляд передает больше информации, чем полтора десятка слов.
Робби строит извиняющуюся мину. Через пару секунд Джеймс расслабляется, его губы почти складываются в фирменную насмешливую улыбку.
– Я должен утешиться или забеспокоиться из-за того, что ваша жизнь лишена социальных контактов, как и моя, сэр?
Над Льюисом уже столько раз подшучивали по поводу отсутствия личной жизни, что это перестало быть смешным. Но одна деталь в последней фразе Джеймса выводит его из себя.
– Ради бога, давай обойдемся без формальностей! Я не хочу себя чувствовать словно я все еще на работе.
Джеймс пару раз открывает и закрывает рот, на отлично изображая золотую рыбку.
– Прости, – говорит он, помолчав. – Я никогда не думал…
– Мой косяк. Раньше надо было что-нибудь сказать. Намного раньше.
Парень быстро приходит в себя, впрочем, как всегда.
– Так что ты предпочитаешь? Можно, конечно, выбрать «Робби», но я не хочу быть слишком бесцеремонным. «Мистер Льюис»? Твоя…
Робби даже знать не хочет, что еще выдумал Джеймс. Чертов умник.
– «Робби». И ты прекрасно понял, о чем речь.
В ответ Джеймс ухмыляется уголками рта. Странно, но за одну такую улыбку Льюис готов простить парню едва ли не все что угодно.
* * *
Только спустя полчаса Льюис решает, что можно завести речь о причине его визита. Джеймс дает ему возможность поменять тему, предложив еще одну бутылку пива.
– Не, думаю, мне хватит. И тебе, похоже, тоже.
Джеймс мгновенно напрягается,
– Так вот почему ты здесь. Контролируешь мои привычки и личную жизнь?
В его голосе Робби слышит не гнев, а боль. Нетрудно понять, что на уме у парня: приход гостя не связан с желанием побыть среди людей. Хэтавей, конечно, не сильно ошибается: Робби нравится общаться с Джеймсом. Льюис не против проводить в компании Джеймса как можно дольше (еще бы только не чувствовать вину, отнимая столько его свободного времени), но сейчас он пришел не за этим.
– Не контролирую, – отвечает Льюис спокойно, даже миролюбиво. – Я за тебя беспокоюсь. Не хочу видеть тебя в таком состоянии. И не потому, что я твой начальник, а потому, что мы друзья.
Джеймс наклоняется вперед и наливает себе еще виски – его бедро касается ноги Льюиса (почему они всегда сидят насколько близко, даже когда вокруг много места?) – и залпом все выпивает.
– Я ценю вашу заботу, сэр, но в ней нет необходимости.
– Ай, перестань, – тотчас отвечает Робби, отказываясь обижаться. – Знаешь, было время, когда я мог бы тебя перепить. И сейчас могу, наверное. Я, конечно, предпочитаю бренди, но виски тоже сойдет. – Он забирает у Джеймса бокал и тянется к бутылке.
– Нет. – Голос Хэтавея звенит от напряжения. Джеймс берет бутылку, встает и уходит на кухню. – Я не позволю тебе… – Он неожиданно замирает, делает глубокий вдох, поворачивается к раковине. Робби понимает, что напарник собирается вылить весь виски.
– Джеймс?
– Я помню, как через несколько месяцев после возвращения ты говорил, как провел первый год после смерти жены, – не оборачиваясь, объясняет Хэтавей. – Я думал, ты преувеличивал, пока несколько человек в участке не посоветовали мне присматривать за тобой – на всякий случай. Я не позволю тебе уйти в запой, Робби, если это будет значить, что я тоже не буду пить, значит, так тому и быть.
Джеймс и правда думает… Льюис встает, идет в кухню и подходит достаточно близко, чтобы положить руку Хэтавею на плечо.
– Зря ты беспокоишься, чувствительный ты наш. Опасности, что я начну пить как раньше, нет. Я не напивался уже много лет, последний раз это случилось до нашей встречи. Но, – добавляет он, когда Джеймс поворачивается к нему лицом, – может, теперь тебе стало понятнее, почему я беспокоюсь?
Хэтавей деревенеет, но Робби не отпускает его руку. Так они стоят почти целую минуту, потом парень расслабляется: медленно выдыхает и ставит бутылку виски на стол.
Льюис это никак не комментирует, а тянется к чайнику и слегка отталкивает Джеймса в сторону.
– Чай будешь?
* * *
– Я знаю, ты хочешь, чтобы я нашел себе спутника жизни. – Джеймс не смотрит Робби в глаза и трет шею. Ему, очевидно, неприятно обсуждать эту тему – и не только ему. Льюису даже в голову не приходило по дороге сюда, что они могут вырулить на такой разговор.
– Я думаю, присутствие близкого человека пойдет тебе на пользу, – осторожно говорит Робби. Ту фразу он произнес всего один раз и – если забыть, что это не его дело, – он знает Джеймса достаточно хорошо, чтобы рисковать его доверием, рассуждая о его личной жизни. – Тебе нужен человек, к которому ты будешь возвращаться после работы, какой-то повод заниматься чем-то помимо расследований.
Это не главная причина, по которой он хочет, чтобы у Джеймса появился близкий человек, но единственная, о которой он может говорить. Джеймс слишком остро реагирует на комментарии о его личной жизни. Он, конечно, в своем праве. Льюис – его босс, а не… что? Лучший друг? Хотя иногда кажется, что дела обстоят именно так.
– Я понимаю, что ты желаешь мне добра, – продолжает Джеймс тихим голосом. Он все еще не смотрит Льюису в глаза. – Но этого не произойдет. Прости.
– Надеюсь, ты понимаешь, что не должен ничего делать только потому, что я предложил, – тщательно выбирая слова, говорит Робби. – Но ты очень уверен в том, что говоришь. Ты не должен опускать руки. Подходящий человек может…
– …оказаться за следующим углом? – сухо заканчивает предложение Джеймс. – Нет. Все не так просто. – Хэтавей делает глоток чая, а Льюис спохватывается, только когда его взгляд останавливается на бутылке виски на кухонном столе. – Поиски спутника жизни, – продолжает Джеймс, изображая кавычки, окружающие эту фразу, – чаще всего предполагает романтику. Секс. Эти вещи не для меня.
– Ой, не тупи, – начинает Робби, но замолкает. Как сформулировать свою мысль, чтобы не показаться нелепым? – Ты… ну, привлекательный молодой человек. То есть, Лаура говорит, что ты сексуален. Не думай, что я не заметил, как тебе вслед оборачиваются. Ты просто немного… – он попытался найти правильное слово. – Не знаю, может, стесняешься, когда надо сделать первый шаг.
Джеймс вскочил на ноги и начал судорожно ходить кругами, обхватив голову руками.
– Я не говорю, что мной не интересуются. Это я не заинтересован. В них. Во всем этом.
Робби хмурится. Хэтавей намекает, что… какое слово он употреблял в расследовании смерти той хорватки? Целибат? Но это не имеет смысла. Он видел Джеймса с женщинами. Льюис знает, что тот спал с Фионой Маккендрик и Скарлетт Мортмейн, скорее всего, были и другие.
Но как бы то ни было целибат предполагает выбор, во всяком случае, Робби именно так всегда понимал этот термин. О чем бы Хэтавей ни говорил, это не подразумевает выбор, он, похоже, рад бы предпочесть любой другой вариант.
– Объясни, – спокойно и безоценочно говорит Льюис. Он знает, что его интонации похожи на разговор с родственником жертвы или свидетелем, а Джеймс не настолько пьян, чтобы их не опознать, но интуиция подсказывает Робби, что именно такой подход сработает. – Я ничего не понял.
Хэтавей замирает, опирается о стену и упирается взглядом в потолок.
– Я асексуал. Это значит…
– Я в курсе, что это значит, – прерывает его Робби, быстро соображая. Асексуал? Каким образом? Он знает, что Джеймс занимался сексом, у него даже были длительные отношения. С Фионой Маккендрик и Скарлетт Мортмейн. Хэтавей обнимался, лежа на кровати, с Зои Кеннет, этим запутавшимся то ли мужчиной, то ли женщиной, который его чуть не убил. И Робби не нужно было долго соображать, чтобы понять, чем они там занимались. – Но ты… – Он не знает, как сформулировать свою мысль. В голову приходит только «крутить шашни», но от этой фразы хочется провалиться сквозь землю от смущения. Так что он не договаривает.
– Асексуальность не означает нежелание заниматься сексом или невозможность испытывать сексуальное влечение, – поясняет Хэтавей профессорским тоном. – Это значит, что человек не получает удовольствие от секса. Не хочет его. И пока ты не спросил: да, я уверен. Я достаточно долго пытался опровергнуть это утверждение, только чтобы осознать, что такова моя сущность…
И удовольствия от этого он не испытывает. По мнению Льюиса, Джеймс чувствует себя очень несчастным. Почему? Да потому, что не хочет отличаться от других, но это же Хэтавея никогда не беспокоило, да? Он тот, кто есть, и если люди не могут принять данное положение вещей, ему все равно. Так было на протяжении всего их знакомства.
Значит, Джеймс не хочет быть один?
Хотя Хэтавей был одинок все семь лет их работы вместе, кроме нескольких интрижек. Но лишь в последние несколько месяцев это стало его беспокоить. Конечно – он же только что сказал, что принял свою сущность.
Невозможность поддерживать отношения, которые обычные люди считают сами собой разумеющимися. Он одинок и намерен остаток жизни провести бобылем. При этом, не особенно отчетливо представляя, чем будет заниматься, если Робби правильно предположил (а Льюис почти в этом уверен, судя по намекам Джеймса, что он уволится из полиции, когда Робби выйдет на пенсию). И в результате чувствует себя отвратительно, погружаясь в пучину отчаяния, из которой, кажется, не может выбраться.
Робби встает и подходит к Джеймсу, демонстративно встав плечом к плечу.
– Почему ты мне не сказал? – Он понимает, что Хэтавей в шоке и не хочет об этом говорить, так что быстро добавляет: – Не то чтобы ты кому-то что-то должен. Конечно, нет. Это личное – зачем? Если бы я знал, я бы не заговорил тогда о спутнике жизни. Не удивительно, что ты выглядел…
Уязвленным. Преданным. Словно Льюис ударил его ножом в спину.
Независимо от всех последних слов о доброте, Робби умудрился обидеть парня.
– Ты не знал, – пожимает плечами Джеймс. – Как я уже говорил, ты желал мне добра. Именно поэтому… – он медленно выдыхает. – Я думаю, ты должен понять, почему этого не произойдет.
Льюис поворачивается к нему и кладет руку на плечо.
– Я не хотел…
– Все в порядке, – резко отвечает Хэтавей. Смысл фразы «Не лезь не в свое дело» читается ясно как белый день. – Я ценю твою заботу, но в ней нет необходимости.
– Как скажешь, – мягко отвечает Льюис. Когда Джеймс в таком настроении, с ним лучше не спорить, а заставить Робби перестать беспокоиться он все равно не может.
Проблема в том, что лучшее, что он сейчас может сделать – оставить Джеймса в покое.
Вопреки интуиции он слегка сжимает плечо Хэтавея, делает шаг назад и спокойно улыбается:
– Тогда я пойду. Увидимся завтра.
Ответный кивок Джеймса полон признательности. Робби выходит из квартиры и едет домой. Удивительно, что не попадает в ДТП, потому что совсем не думает о дороге.
Той ночью он почти не спит.
* * *
На следующее утро Джеймс как всегда преисполнен профессионализма, хоть и несколько холоден. Он полностью сосредоточен на расследовании, вежлив как никогда и разбирается с несколькими изотерическими версиями до обеда. Ни словом, ни жестом не напоминая о вчерашнем разговоре.
Но Робби не может выкинуть его из головы и вспоминает предыдущие несколько лет; все то, что должно было быть важным, накапливалось, и теперь Льюис чувствует себя идиотом.
Жизнь Хэтавея лишена социальных контактов, как и его собственная, а Робби-то считал, что парень его жалеет, проводя с ним бесконечные вечера в разных пабах или нарисовываясь на пороге его квартиры якобы по делам текущего расследования, чтобы поужинать едой из ближайшего ресторанчика и посмотреть тупые передачи по телевизору. Джеймс поджимал губы каждый раз, когда Льюис говорил, что ему надо общаться с людьми его собственного возраста, подразумевая, что парню надо в кого-нибудь влюбиться.
Он подталкивал Джеймса к любым сколь-нибудь подходящим женщинам: Фионе МакКендрик, тому ботанику, Лив как-ее-там; Бриони, которую убили в том деле про женоненавистничество несколько месяцев назад. Пару лет назад спросил его напрямую, гей ли он. Твердил, что ему надо найти спутника жизни. Все это действовало Хэтавею на нервы, потому что он не хотел, не мог вести такую жизнь.
Джеймс проводил с Робби столько свободного времени не потому, что жалел своего начальника, а потому, что одинок, а Льюис отталкивал его, заставляя чувствовать себя лишним, словно босс лишь терпит его присутствие. Что совершенная чушь, но откуда Джеймсу это знать?
Теперь он не будет парня отталкивать, но нужно сделать гораздо больше. Нужно понять, что именно означает этот термин. В конце концов, Льюис сам себя выставил полным идиотом, тогда спросив у напарника про его ориентацию, а Джеймс довольно остроумно показал ему, что Робби ничего не понимает в сексуальной ориентации. Он больше не попадется на эту удочку.
Приходит новое электронное письмо – лаборатория прислала результаты вскрытия. Льюис пересылает его Хэтавею (пусть разбирается) и придвигает ближе клавиатуру.
«Гугл – твой друг», – не раз говорил Джеймс. Пора это проверить.
* * *
В течение следующих нескольких дней Робби читает все, что можно, по поводу асексуальности. Это непросто, потому что он может заниматься изысканиями только в офисе, когда нет работы и Джеймса за спиной. Раздражение от того, что таких возможностей мало и Хэтавей пару раз чуть не поймал его за руку, заставляет Льюиса почти пересмотреть решение не проводить Интернет домой. Конечно, он может воспользоваться телефоном, но он до сих пор освоил только звонки и почтовый сервис, а кнопки такие маленькие, не говоря уж об экране…
Есть библиотека и интернет-кафе, но Льюис не хочет рисковать распространением информации о своих поисковых запросах. Может, это паранойя, но Робби достаточно долго работает в полиции, чтобы понимать последствия. Случайные люди могут оказаться совсем не случайными и могут поинтересоваться, чем он занимается. А привычка Хэтавея работать допоздна означает, что он не может вернуться в участок, когда все разошлись.
С другой стороны, Джеймс, кажется, опять не напрягается в присутствии Льюиса, скорее всего потому, что Робби не упоминал тот разговор и признание, а продолжал относиться к своему сержанту как всегда: со смесью абсолютного доверия, редкого использования служебного положения в личных целях, нечастых взрывов раздражения на работе и небрежных предложений выпить пивка после нее.
В итоге спустя почти неделю Льюис был готов. Сегодня еще и удачный день: они закрыли очередное дело, получили признание убийцы, черновая версия отчета для Инносент и прокурора готова. Для одного дня достаточно, решает Робби и говорит Джеймсу, что пора домой.
Хэтавей таки выключает компьютер и выходит вслед за шефом из офиса. На подходе к лестнице он ловит взгляд Льюиса:
– Пинту пива?
– Отличная мысль, сержант. – Робби спускается вниз, потом смотрит на Джеймса. – Ты знаешь, что ВВС-2 сегодня крутит лучшие выпуски «Quite Interesting». Хочешь пойти ко мне, посмотреть телевизор и поужинать после паба?
Удивление на лице Хэтавея сменяется искренней радостью
– Спасибо. С удовольствием.
– Можешь оставить свою машину здесь. – Хэтавей закуривает в специально предназначенной для этого зоне, Льюис стоит рядом. – Либо возьмешь мою вечером, либо поспишь у меня, а утром мы к тебе заедем, и ты переоденешься.
В пабе разговор крутится вокруг расследования, что Робби вполне устраивает. Он не хочет начинать сложный разговор, пока они не добрались до его квартиры, а Джеймс не расслабился после ужина и пары кружек пива.
– Ты сделаешь отчет для прокурора завтра к обеду?
– Должен успеть. – Хэтавей делает глоток. – Хочу еще раз все перепроверить. Последний раз, когда я работал с Морганом, я послал ему не ту версию формуляров, и получил от него мерзограмму с жалобами.
– Что? – Робби пытается сдержать смех.
– Мерз… – У Джеймса ползут вверх уголки рта. – Емейл с описанием всех моих профессиональных недостатков.
– Если он попытается провернуть такой трюк со мной, он об этом пожалеет, – хмурится Льюис.
Джеймс смотрит на него с пониманием.
– Он детектив-инспектор. Он не может себе этого позволить. Думаю, он уже пожалел об этом с учетом того, что пишу я грамотнее. Но я не хочу проверять, наступит ли он на те же грабли еще раз.
– Думаю, твои мерзограммы куда более эффективны, – говорит Льюис и допивает свой пиво. – Готов идти?
* * *
Лишь спустя несколько часов Робби наконец заговаривает о причине, по которой он пригласил Джеймса. Только после ужина из индийского ресторанчика и трех серий «Quite Interesting», когда Хэтавей демонстрирует не только свою прекрасную память и знание разной зауми, но и чувство юмора. Не в первый раз Робби отмечает, что ему нравится находиться рядом с парнем, и как ему повезло, что Джеймс не завел серьезные отношения.
Не то чтобы это честно по отношению к Джеймсу. Он заслуживает счастья и кого-нибудь рядом, кроме своего сварливого старого босса.
Льюис возвращается из кухни с парой бутылок пива. Отдает одну Хэтавею и уменьшает громкость в телевизоре. Джеймс, уже достаточно изучивший босса, настороженно смотрит на него:
– Что?
– Хочу с тобой поговорить, – объясняет Робби. – О том, что ты мне сказал на прошлой неделе у себя.
На лице Джеймса появляется выражение ледяной безучастности, так знакомое Льюису. С другой стороны, силу их дружбы можно оценить по тому, что Джеймс еще не встал. Если бы этот разговор произошел несколько лет назад, парень бы уже выскочил за дверь, и их разговоры на работе были бы очень натянутыми на протяжении еще нескольких дней.
– Так вот почему ты меня пригласил. – Его злость и разочарование совершенно очевидны. Робби ожидал ожесточение, но разочарование? Похоже, он был прав. Джеймс одинок и как итог хватается за любую возможность побыть в компании Робби. Кроме того случая, когда Хэтавей отказался пойти в паб и посмотреть футбол, но тогда он опять начал подталкивать Льюиса к Лауре, так? Пока Робби не объяснил ему ситуацию.
– Ты уже должен лучше знать меня, – ровным голосом отвечает Робби. – Если бы я только хотел поговорить, я бы так и сделал еще в пабе. Ты хороший собеседник. Мне нравится находиться рядом с тобой.
Джеймс расслабляется после этой фразы, как Льюис и надеялся. Смиренно вздохнув, он говорит с настороженностью на лице:
– Тогда продолжай. Что ты хотел сказать?
– Я исследовал вопрос, – спокойно говорит Льюис. – В Интернете, и все такое. Про асексуальность.
Хэтавей смотрит на него.
– Что, почитал Википедию? – Это почти издевка, Джеймс понимает, что это грубость, поэтому продолжает: – Извини.
Робби не обращает на это внимания. Если бы он оказался на месте Джеймса, он бы тоже резко отреагировал. Он и сам на многое обижался за последние несколько лет.
– Вообще-то я читал сайт под названием AVEN. Сайт по изучению и обзорам асексуальности. Ты, наверное, про него слышал.
На этот раз Джеймс не только смущен, он поражен.
– Да. Хотя я о нем знаю всего несколько месяцев. – Он неуклюже пожимает плечами. – Я недавно начал изучать этот вопрос. До этого не хотел признавать даже такой возможности.
Он действительно хотел иметь спутника жизни (и семью) так сильно? Но ведь большинство людей именно такие. А Хэтавей от природы не слишком общителен, так что отсутствие любовного интереса в его жизни не сопровождается бурной светской жизнью. Когда он не сидит дома один и не пьет пиво с боссом, то сидит на работе до поздней ночи.
– Так что с сайтом? – спрашивает Джеймс, когда Робби продолжает молчать.
– Ты был прав, я почти ничего не знал про асексуальность, – продолжает Льюис. – И я не хотел обсуждать с тобой этот вопрос, не подготовившись.
Джеймс кивает.
– Ясно. – Ему все еще не комфортно. Пора переходить к делу.
– Я не знал, что существуют разные… скажем, варианты. То есть, некоторые люди завязывают близкие отношения, даже влюбляются. Просто не хотят заниматься сексом.
Хэтавей смотрит в сторону.
– И? – Вопрос «К чему все это?» легко считывается.
– Да ты, наверное, все это знаешь. Мне просто интересно… что тебя останавливает? Как там это называется? Аскетизм?
Как и на прошлой неделе Джеймс вскакивает и хватается за голову.
– Я знал о своих особенностях и не мог предположить, что любые отношения продлятся долго. Любой человек, который мне понравится и захочет со мной встречаться, захочет секса, а я этого не хочу. Это невозможно.
– Ты слишком легко сдаешься.
Джеймс разворачивается, чтобы на него посмотреть.
– При всем уважении, сэр, откуда вам знать? Вы в курсе всех интрижек, которые у меня были за время нашего знакомства?
Не отводя взгляд. Льюис говорит:
– Иди-ка сюда. – И показывает на диван. Хэтавей неохотно подчиняется. Когда парень уселся, Робби продолжает: – Во-первых, я уже говорил: кончай с официозом. Во-вторых, нет, я не в курсе, но я знаю тебя. И я скажу это один-единственный раз: ты милый парень. Порядочный, добрый, заботливый, забавный. Кто не захочет быть с тобой рядом? А секс… – он пожимает плечами. – Не говорю, что это не важно. Это же неправда, да? Но в отношениях есть куда более важные вещи, это я говорю как человек, у которого была полноценная сексуальная жизнь, когда… – он не договаривает. Но Хэтавей понимает, о чем речь.
Джеймс разглядывает собственные ладони, у него краснеют лицо и шея. Он, что, не привык слушать похвалы? Скорее всего нет, решает Робби. От кого? О его семье Льюис не слышал, о близких друзьях – тоже.
– Спасибо, – бормочет Джеймс, и Робби слышит почти неверие в его голосе. – Но все не так просто. Когда проявляешь заинтересованность в человеке, большинство предполагают…
– Угу. – Льюис пихает Джеймса в плечо, пока тот не смотрит на него. – Именно поэтому ты не пригласил ту ботаничку на свидание? Лив?
– Не совсем. – Джеймс усмехается. – Но ты прав, я над этим думал. Но потом она начала замалчивать информацию. После этого я не смог ее пригласить. Но в любом случае ничего бы не вышло. Странно, но… – он язвительно продолжает он, – попытка сказать человеку, что он или она тебе нравится, ты думаешь ее или его поцеловать и, возможно, захочешь жить вместе, но никогда не захочешь с этим человеком переспать, скорее всего, не вызовет бурю восторга.
Да, тут Робби вынужден согласиться. И «его» в этой речи он тоже не пропустил. Так что Джеймс может быть асексуалом, но влечение он чувствует и к женщинам, и к мужчинам.
– Похоже на нас с Лаурой, – произносит он вслух, не подумав.
Хэтавей хмурится, молча задавая вопрос.
– Конечно, она мне нравится. Но как друг. То есть, если дело дойдет до… – Он делает глубокий вход. – Я мог бы ее поцеловать, обнять, и мне бы это понравилось. Но большего я не хочу. Единственный человек, с которым я бы этого хотел – Вэл, даже столько лет спустя. А это нечестно по отношению к Лауре.
Джеймс медленно кивает.
– У нас гораздо больше общего, чем я думал, – говорит он словно сам себе. – Может… – Он замолкает, смотрит вниз и начинает ерзать. Смутился, доходит до Робби.
Так не пойдет.
– Нет, продолжай.
Джеймс смотрит на него, как будто оправдываясь.
– Я собирался сказать дерзость.
– Сомневаюсь, – хмыкает Льюис. – Но даже если и так, мы друг друга знаем достаточно долго, чтобы это было не важно. – Джеймс молчит, Робби опять толкает его в плечо.
– Мне нужно покурить, – Хэтавей встает.
– Я схожу с тобой. – Робби тоже начинает вставать, Джеймс устало на него смотрит.
– Если ты так хочешь знать, похоже, мы с тобой должны… – Он в крайнем смущении замолкает. – Делать то, что обсуждали.
Это же очевидное решение, настолько очевидное, что не приходило Льюису в голову. Но только потому, что он себя убедил, что Джеймсу нужен человек его возраста, с которым у него есть общие интересы.
Но ведь у них есть общие интересы, да? И не все связаны с работой. А насчет возраста: парень – человек с душой старика в молодом теле. Уже предпенсионного возраста, как кто-то сказал Хэтавею.
Это не только очевидное решение, но и факт. Они хотят одних и тех же вещей, не хотят – тоже. Они прекрасно ладят, настолько хорошо, что часто им не нужно задавать вопросы, чтобы знать, что думает напарник. Кроме тех случаев, когда Джеймс тупит как сейчас. Кому Робби звонит, когда ему скучно и он хочет пойти в паб? Чей номер второй на его домашнем телефоне после номера Лин?
– Говоришь, надо начать... – Но Джеймс не слушает. Он уже встал, ссутулился как человек, который открыл свое сердце и получил отказ. Робби ничего не понимает, но сейчас это не важно.
Он никогда этого не делал, но, по мнению Льюиса, Джеймса надо обнять. Он встает, хватает парня за руку и крепко обнимает, пока Джеймс не расслабляется и не обнимает его в ответ, упершись лбом в плечо Робби.
Льюис должен чувствовать себя странно, обнимая мужчину не-родственника. Но единственное, что кажется странным, – насколько это естественно.
* * *
– Это совсем не дерзость, – говорит Робби чуть позже, стоя рядом с курящим на улице Хэтавеем. – Думаю, мы оба идиоты, что не поняли этого раньше.
– Это вряд ли, – Джеймс смотрит на него искоса, его лицо было едва видно на фоне темного неба. – А ты этого хочешь?
– Что мне сделать, нарисовать диаграмму? – вздыхает Льюис. – С кем я провожу больше всего времени?
– Только потому, что других альтернатив нет, – пожимает плечами Джеймс и затягивается сигаретой.
– То же можно сказать и про тебя, – не соглашается Льюис, не пытаясь привести контраргументы. Он может это сделать и сделает, но не сейчас. – Или ты меня жалеешь? Ты постоянно говоришь об отсутствии у меня личной жизни. Можно подумать, что ты принимаешь мои приглашения из жалости.
Джеймс в раздражении поворачивается к нему лицом.
– Если бы мне не нравилась твоя компания, Робби, меня бы здесь не было, ни сейчас, ни в любой другой раз, когда ты меня приглашал.
– А если бы мне не нравилась твоя компания, тихоня, я бы тебя так часто не приглашал. Не думаю, что мне было бы трудно найти товарища, если б я захотел. – Он качает головой и сердито улыбается. – Я правда должен сказать, что ты мне нравишься? Даже если забыть о работе, ты мой лучший друг, хоть и тупой как пробка.
В ответ на это Льюис получает кривую ухмылку. Джеймс бросает на пол окурок, потом поднимает его и кладет в карман.
– Именно поэтому ты постоянно меня к кому-нибудь подталкивал?
– Я это делал по той же причине, по которой ты сводил меня с Лаурой, – отвечает Робби, заходя внутрь. – Думал, что это то, что тебе нужно. Ну, до прошлой недели я ведь не знал про твою асексуальность. Я даже думал, что тебе будет лучше с человеком твоего возраста.
– Большинство людей моего возраста нагоняют на меня тоску. И… – Джеймс переминается с ноги на ногу и смотрит в пол, – ты мне тоже нравишься. Я никогда не решался думать о тебе как о лучшем друге, но никто больше не подходит.
– Идиот. – Робби качает головой. – Так, хватит слезодавильных разговоров. Так мы решили – друзья на работе и вне ее?
Видно, что у Джеймса еще остались вопросы, но он кивает. Льюис сжимает его плечо:
– Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Нет необходимости все сегодня решать. Мы прекрасно ладим на работе, не вижу причин, чтобы вне ее у нас были проблемы.
– Хорошо, – соглашается Хэтавей, но продолжает хмуриться. – Приходи завтра ко мне. Я приготовлю ужин.
– Хорошо, спасибо, – кивает Робби.
Он улыбается Джейсу – ободряюще и душевно – и в ответ получает одну из редких искренних улыбок Хэтавея.
– Мне пора домой, – говорит Джеймс через минуту.
Вечер переходит в ночь. Хотя время не важно. Важно то, что впервые за последний год Джеймс выглядит счастливым. Не притворяется, скрывая меланхолию, которую не желает замечать.
Но Робби не настолько наивен – ни в жизненных перепетиях в целом, ни в отношениях с Хэтавеем, – чтобы думать, что парень справился с депрессией за один вечер. Но начало положено, и пока этого достаточно.
Так что он кивает:
– Хорошо. Увидимся завтра.
Робби думает, не обнять ли его еще раз или как-то иначе подтвердить его новый статус. Хотя не такой уж новый, они именно так друг к другу относились несколько лет. Только очень долго соображали, что именно происходит.
Джеймс его опережает: наклоняется вперед и целует Льюиса в щеку.
– Спокойной ночи, Робби. И… спасибо.
– Иди-ка сюда. – Льюис тянет его обратно, когда Хэтавей выпрямляется. – Ты слишком длинный… – Но умудряется поцеловать Джеймса в щеку. Это не так странно, как могло бы быть. – Так, отправляйся.
* * *
Они оба были идиотами, думает Робби после ухода Хэтавея. То, что каждый из них искал, все это время было под самым носом. Хотя вполне вероятно, что он был большим дураком, потому что сейчас Льюису кажется, что Джеймс подозревал об этом влечении, но никогда не предполагал, что Робби чувствует то же самое. Наверное, думал, Льюис его жалеет.
Они та еще парочка. Не то чтобы Робби не знал, что Хэтавей полезет за ним в огонь и воду (Льюис его самого уже пару раз вытаскивал из передряг). Льюис поступит так же, если ситуация повторится. Это не просто верность, являющаяся следствием совместной работы. Они даже одинаково отреагировали, когда думали, что напарник собирается уволиться из полиции. Ну, идиоты, что сказать.
Так они – что? Лучшие друзья. Партнеры, вот более правильная формулировка. Почти бойфренды, но это слишком странно звучит. Они вместе разберутся, как назвать их отношения. Дружбу они уже освоили. Если Хэтавею нужен физический контакт (а Робби не может отделаться от мысли, что Джеймс умирает от его недостатка), то Льюис уверен, что может помочь. После смерти Вэл именно по этому он больше всего скучал – по возможности с кем-нибудь обниматься, смотря телевизор, например.
Мысль об объятиях с Джеймсом должна вызывать оторопь, но – странное дело – не вызывает. Было приятно его обнять и поцеловать на прощание.
Можно не думать, что занимаешь слишком много свободного времени Хэтавея или мешаешь найти ему спутника жизни. Не нужно искать повод, чтобы заглянуть друг к другу в гости после работы.
Лин будет смеяться. Она давно говорила Робби, что им с Джеймсом пора прекратить придуриваться и уже сойтись. Надо сказать Хэтавею, он испугается до икоты.
Завтра. Завтра Льюис ему все скажет.
-
-
28.04.2013 в 13:34-
-
29.04.2013 в 23:35-
-
01.05.2013 в 08:58-
-
01.05.2013 в 09:00-
-
01.05.2013 в 09:06-
-
01.05.2013 в 09:13archiveofourown.org/works/498795
-
-
01.05.2013 в 09:25