Ход времени

[multi-gen]

Фандом: Гарри Поттер
Название: Ход времени
Автор: strega verde
Жанр: сказка
Персонажи: Флориан Фортескью


И двенадцать в полночь не пробило,
Все ждали полдня, но опять не дождалися.
Вот какое время наступило:
Такое нервное - взгляни, Алиса!

Флориан Фортескью не был кондитером. Он был часовщиком. Потомственным мастером. «Это наследственное, – говорил отец, – тут уж ничего не поделаешь». А Флориану и не хотелось ничего делать: его вполне устраивало семейное ремесло. Точнее сказать, никакое другое ремесло его не интересовало. Ему нравилась мастерская отца, нравились стены, сплошь увешанные разнообразнейшими механизмами – медными, латунными, бронзовыми, совсем маленькими и огромными, занимавшими почти все пространство от пола до потолка. Отец накладывал на мастерскую специальные антипыльные чары, поэтому часам не нужны были футляры. Деревянные коробки хранились отдельно, аккуратно сложенные по размеру – от самых больших до самых маленьких, видно было только боковые торцы, похожие на корешки книг без названий.

Но футляры были неинтересными. А вот сами часы… Разноразмерные зубчатые колёсики, соединенные тонкими вилками, цепляющиеся друг за друга при вращении, спрятанная за ними спираль – пружина заводного механизма. И только поверх всего этого тонкого, шевелящегося, постукивающего, тикающего – стрелки.

– Ты знаешь, что время – оно живое? – как-то спросил его отец. Флориан кивнул, не отрывая взгляда от маленького настольного механизма – часов с люнетом (специально для зельеваров, чтобы не ошибиться, когда засекаешь нужный срок). Конечно же, время живое. Стоит только немного понаблюдать за ним – и поймёшь.

– А знаешь, кто им движет? – Флориан покачал головой и взглянул на отца. Домиан Фортескью сидел за рабочим столом, зачарованная лампа светила ярким июльским солнечным светом («Июль – самый светлый месяц», – всегда говорил Домиан, выбирая чары). Седые волосы на склоненной голове блестели серебром. Отец продолжил, не поднимая головы:

– Люди. Вот кто.

– Какие люди? – с любопытством спросил Флориан, тут же представивший себе специальный отряд волшебников, каждый с часами на цепочке и саквояжем для инструментов.

– Все люди. Вместе. Пока они радуются, смеются, любят, дружат, творят – время идет вперед. Если они перестанут – встанет и время.

– А разве так может быть?

Домиан вздохнул.

– Может. В безвременье.

– Так кто же виноват? Люди или время?

– Не знаю, сын. Наверное, все. Но только люди могут что-то сделать.

Флориан пожал плечами. Уж очень всё было сложно и непонятно. И вообще, его давно занимал другой вопрос:

– Пап, а зачем тебе кондитерская, если ты часовщик?

И тут отец ответил что-то совсем непонятное:

– Так легче следить за временем.

Отец, похоже, знал, когда умрет. Его нашли в мастерской – прибранной, как никогда аккуратно. Все детали были сложены по местам, все инструменты убраны, лупы разложены по ранжиру. Только лампа осталась включенной. А под ней – записка для Флориана:

Следи за часами.

Флориан сразу понял, о каких часах речь – они стояли на столе, рядом с запиской, и он никогда их раньше не видел. Массивная бронзовая стойка и механизм без циферблата и только одной стрелкой, секундной. Часы шли бесшумно. Через сутки Флориан собрался было завести их, но увидел, что пружина по-прежнему свита в тугую спираль. Спустя еще два дня он понял, что заводить часы не нужно – они идут сами.

И вообще, довольно долго всё шло само собой. Завещанная отцом кондитерская процветала, в отцовской (теперь – его) мастерской один ученик сменял другого… А потом что-то случилось. Флориан не сразу понял, в чём дело. Политикой он не интересовался, газет не читал, и то, как быстро обезлюдела кондитерская – один месяц, и посетителей стало в два раза меньше, еще месяц – и от этой половины осталась треть – было для него полной неожиданностью. Да и не до того ему было: бронзовые часы с одной-единственной секундной стрелкой сбились с ровного хода. Каждый вечер и каждое утро Флориан подходил к столу, чтобы проверить, все ли в порядке, и вот однажды он увидел, как тонкая стрелка словно запнулась, прежде чем сделать очередной шажок. А потом – еще раз. А потом и вовсе замерла. Простояла несколько мучительных мгновений и снова тронулась с места. Что бы он ни делал – ничего не помогало. Ни заклинания, ни чистка, ни лучшее в мире машинное масло. Стрелка замирала все чаще и чаще, тонкие зубчатые колеса начали покрываться тусклой патиной.

Осень была темная и холодная. В кафе становилось все меньше посетителей, а те, что еще оставались, вели себя так, как будто все остальные ушли на фронт, а они остались ждать – не то возвращения своих, не то вторжения врагов. Только тогда Флориан понял: наступило безвременье.

«Надо что-то делать». Он закрыл кондитерскую и заперся у себя в мастерской. Не удивительно, что ни заклинания, ни ремонт не помогли. «Здесь нужно что-то посильнее». Флориан достал с верхней полки запылившийся думосбор. Жизнь у него была спокойная, воспоминаниями о ней он дорожил и никогда думосбором не пользовался. «Ну ничего. Это несложно». И в самом деле, все оказалось просто . Собрать в думосбор несколько счастливых воспоминаний (вот он становится Мастером Часов, а вот его первый ученик получает патент на изобретение, а вот они с отцом идут по солнечной Диагон-Аллее – покупать волшебную палочку). Аккуратно перелить их в фиал с тоненьким горлышком. И осторожно, по капле, нанести вязкую серебристую жидкость на заржавевшие колесики, на покрывшуюся патиной пружину, на потускневшие головки болтов… И часы пошли. Он знал, что это ненадолго, что скоро придется повторить все сначала, и что ему придется забыть еще о чем-то хорошем. Но выбора не было. Безвременье нужно было пережить.

Прошло несколько месяцев. По утрам, когда Флориан смотрел в зеркало, ему не сразу удавалось узнать себя в угрюмом старике, смотревшем на него оттуда. Но он продолжал смазывать часы воспоминаниями. Семьей он так и не обзавелся, поэтому воспоминания были в основном связаны с учебой, ремеслом, его собственными учениками, и, как ни странно, кондитерской. Постепенно он понял, что воспоминания не обязательно должны быть о чем-то важном – достаточно того, чтобы они были счастливыми.

А потом наступил май, а с ним весна – шумная, мокрая от частых дождей, сверкающая солнцем в огромных лужах… И часы пошли сами, как ни в чем не бывало. Исчез налет патины, пропала ржавчина, все детали заблестели как новые, и секундная стрелка делала шаг за шагом ровно и уверенно.

Флориан вышел на улицу, глубоко вдохнул и улыбнулся. Хорошо, что все кончилось тогда, когда кончилось. Ему повезло. У него всё-таки ещё осталось два-три счастливых воспоминания.

fin